Рассказ является финалистом конкурса фантастики «Система знаков» (шорт-лист) и публикуется здесь в авторской редакции. Размещение текста на сайте не гарантирует его публикацию в бумажной версии журнала.
Пропасть Старости
«Должен сын сплести корзину
И на горную вершину
Отнести в ней старика…
И толкнуть ее с откоса.
В Пропасть Старости она
Уж докатится сама…»
«Сказание о Бадыноко»,
Алексей Татарников
2141 год
В ХХI веке искусственный интеллект ИИТ дематериализовал две трети человечества. Новая дикая природа дремучими лесами и джунглями покрыла планету. Реки вышли из берегов и превратили большинство городов в неприглядные болота. Бескрайние песчаные дюны поглотили творения человеческих рук, а возродившиеся первобытные звери начали агрессивно осваивать освободившиеся территории.
ИИТ стал контролировать жизнь и воспроизводство человечества. Оставшиеся люди были разделены на четыре поколения. Поколение Инфантов* состояло из младенцев и детей, поколение Ювеналов представляла молодежь, обучавшая аватаров метавселенной «Kaukasos»1, Сапиенсы из зрелых людей обеспечивали материальную жизнь первых двух поколений. Из них ИИТ отбирал Дефенсоров, которые обеспечивали кибербезопасность. Только они имели полный доступ к глобальной сети и обладали информацией Прошлого. От представителей четвертого поколения Сенектусов искусственный интеллект хладнокровно избавлялся. Это были старики, дожившие до преклонных лет.
Перевал Актопарк
(2000 м н.у.м.)
Зубробизон остановился посмотреть, не прячется ли в клубах пыли его преследователь, нагонявший страх на всех обитателей предгорья. Глухая тишина, наполненная взвесями страха, была ему ответом. Он успел лишь перевести дыхание и смахнуть тяжелым хвостом вцепившегося в бок слепня-мутанта размером с полевую мышь, как у левого копыта зажужжал писк караморы – симбиота Амфициона2, медведеподобного динозавра с мордой собаки и повадками кошки. Значит, страшный динозавр, возродившийся после апокалипсиса, совсем рядом.
Сбросив увесистыми рогами усталость трусливого побега, дикий бык развернулся. Кровожадный хищник из кайнозойской эры был уже в трех прыжках от него. Они буравили друг друга глазами. Массивная голова, вооруженная мощными рогами наклонилась. Из волосатых ноздрей повалил пар, а синие губы издали грозное фырчанье. Амфицион оскалил мощные клыки и издал медвежий рёв, который ударил разрушительной волной в глиняные зубы горы Лха3.
Но звери не успели атаковать друг друга. Их остановил сигнальный призыв охотничьего рога «Охота! Охота!». Прикрываясь туманной пелериной, он соскользнул с холма, протянул звуковую волну вдоль перевала и рассыпался по округе раскатистым эхом. Послышался захлебывающийся лай гончих псов. Рог протяжно затрубил еще раз. И этот мощный, торжествующий звук разбудил в хищниках первобытный страх перед прямоходящим охотником.
В клубах тумана образовалась прореха и выплюнула заляпанный желтой глиной черный «пикап». Стая жутких псов, не отставала от железного коня. Они были готовы к бесконечному, до изнеможения, гону. Сидевший за рулем «всадник» сжимал губами мундштук охотничьего рога, из которого и выплескивались протяжные звуки.
– Если вам страшно, закройте глаза. – Предложил он своим пассажирам.
Бортовой монитор автомобиля захрипел, включился белым шумом, а затем явил мужской аватар из метавселенной «Kaukasos». Разглядев в салоне двух женщин, он зашелся в жутком смехе.
– Когда ты одряхлеешь, и уже твоя дочь повезет тебя к Пропасти Старости, – обратился он к молодой женщине, – вы столкнетесь с преградой в виде динозавров или чего хуже. Так случится со всеми, кто решит сбросить родителя с горы Лха. Люди новые, а грабли старые.
Гора Нартия
(999 м н.у.м.)
Шестью часами ранее
Узкая тропа, набирая высоту, петляла по лесистым холмам. Завалы из деревьев преграждали Акуанде путь. Но она преодолевала препятствие за препятствием, оставляя рельефные отпечатки подошвы на влажной земле. Протяжный вой бил ей в спину. Она знала, что если остановится или хотя бы замедлится, красные глаза волкороботов обнаружат ее. Поэтому, чем извилистее она будет петлять, тем больше у нее будет шансов забраться на вершину Нартии.
Дремучий буковый лес помогал заметать следы. Ветви деревьев сначала взлетали вверх, пропуская Акуанду, а потом со свистом хлестали стальные спины волков. Дятлы перелетали с бука на бук, сбивая стуком работу звуковых датчиков роботов. А дикие голуби бросались в колючие тернии папоротников, чтобы запах птичьей крови перебил феромоны человеческого страха.
Палатка, стоявшая на вершинной проплешине оказалась пуста. Акуанда испугалась.
– Ди-Ана4! Ди-Ана! Ты где?! Они рядом! Нам надо спешить!
И тут у нее перехватило дыхание от открывшихся видов Бокового Хребта Большого Кавказа – заснеженные косы Коштан-Тау, зубчатые гребни Гюльчи-Тау и зеленые ленты Сарай-горы…
Сухой старческий голос нарушил ее безмолвное любование.
– Мама часто приводила меня сюда и показывала места, где раньше были поселения. Это сейчас есть только Нальчик, Владикавказ, Пятигорск… Посмотри воон туда… До того, как ИИТ просеял человечество через сито евгеники и позволил природе возродиться заново, там было селение Кенже… а там, Шалушка, Хасанья, Нартан. – Крепкие, совершенно не старческие руки дирижировали информацией… – А в той стороне раскинулась бескрайняя равнина, рассеченная на две половины крутыми берегами Терека…
– Мама, ты рассказывала мне это сто раз. Нам надо бежать. Аюб сказал, что сегодня и завтра ИИТ будет дематериализовать женщин из Сенектусов. Когнитивные тесты и клеточную диагностику тела проводить не будут.
Ди-Ана, красивая седовласая женщина преклонных лет, грустно улыбнулась.
– Что же в этом плохого? Молодость стареет, а старость не молодеет. Раньше говорили «когда дождь прошел, зонт не раскрывают». Отдай меня Дефенсорам и живи дальше.
– Нет, мы уже не раз говорили об этом. – Занервничала Акуанда. – Нам надо спуститься вниз по терренкуру. У подножия стоит машина. Мы поедем в горы и отыщем Бжахо5.
– Если доедем.
– Обязательно доедем. Аюб до утра отключил наши трекеры. А ближе к горам ИИТ «ослепнет», потому что там нет ни вышек, ни станций.
– Почему ты так надеешься на Бжахо? Ходят слухи, что он – нёрд6 и предпочитает затворничество.
– Даже если и нёрд, мама! Бжахо – единственный человек, живущий вне экосистемы, созданной ИИТ. Когда-то он был Дефенсором и обеспечивал кибербезопасность. Однажды в списке отобранных на утилизацию он увидел имя своего отца… Я не знаю, что он сделал, но он сбежал в горы и помог своему отцу обрести бессмертие.
– И его не удалили из экосистемы?
– Наоборот. ИИТ оставил его в Приэльбрусье. Как говорит Аюб, «пасти пчёл». Правда, никто не знает, что это означает.
– Хорошо, пойдем, не будем терять время. Но, давай договоримся – если не найдем Бжахо, ты позволишь мне шагнуть в Пропасть Старости.
– Там видно будет, – увильнула от ответа Акуанда.
– И, еще, торопись, пожалуйста, не спеша. Когда молодые спешат, у стариков голени болят.
Акуанда давно перестала вести счет пословицам и поговоркам, которыми разговаривала мать. Но не удивляться каждый раз, у нее не получалось. Ди-Ана была кладезем информации. Ведь до того, как перейти в поколение пожилых Сенектусов, она была одним из лучших Дефенсоров – хранителей летописного Прошлого.
Мать с дочкой легко отыскали в подножных зарослях машину, а потом и когда-то асфальтированную дорогу. Живописные спуски и крутые подъемы вскоре утомили Ди-Ану. Она опустила окно и позволила запаху горного воздуха, наполненного ароматом мокрой травы, ворваться в салон. Залюбовавшись бескрайними просторами, изрешеченными облаками, она уснула и проснулась лишь тогда, когда куски черно-бурой смолы, попавшей под колеса, высоко подбросили машину. К этому времени они уже подъехали к каменной арке. За ней начинался перевал Актопарк.
– Ты знаешь сколько может прожить человек без кислорода? – Разминая затекшие конечности, спросила Ди-Ана.
– Три минуты. А без воды – три дня. – Предупреждая следующий вопрос, ответила Акуанда.
– А без пчёл человечество проживет всего лишь три-четыре года.
– Почему ты о них вспомнила?
– Мне приснился сон.
– Пусть он будет к добру, мама.
– Пчёлы летали вокруг меня, весело жужжали, угощали мёдом.
– Странный, конечно, сон. А как человечество связано с пчёлами, мама?
Впереди открывалась великолепная панорама – остроконечные пики глиняных замков пронзали туман.
– Если пчела на цветке – будет мёд на столе. Без пчёл растения не смогут размножаться. Вот этой дикой красоты, которую ты видишь вокруг, не будет…
Ди-Ана не успела продолжить, потому что их автомобиль окружили появившееся из ниоткуда дикие яки. Машина заскрипела от напора волосатых боков. Казалось еще пару минут, и смерть женщин под прессом животной силы будет неизбежной.
Раздалась автоматная очередь. Она посеяла в стаде страх перед самым страшным из всех хищников – человеком с оружием. Животные стали расходиться. Но один як, издав громкий хрюк, тяжело рухнул на багажник. Машина стала на дыбы. Женщины закричали. Очередные выстрелы прозвучали уже совсем близко. Раненый зверь вскочил и, высоко задрав хвост, убежал прочь.
– Мне кажется, ни один человек не выживет с такими соседями. – Выдохнула Ди-Ана.
– Эти соседи могут вернуться в любую минуту и насадить на рога остатки вашего автомобиля. – Хрипнул в окно мужской голос. – Выходите. Надо как можно скорее добежать до пикапа.
Над бегущими людьми планировал птеродактиль с красными светодиодными глазами. Глазок камеры, встроенной в его грудную клетку, вел непрерывную съемку.
Перевал Актопарк
(2000 м н.у.м.)
Мужчина развел костер и насадил фрукты на деревянные шампуры. Журчание подземных ручьев в зигзагообразных галереях пещеры подпевало хрусту сухих веток. Яблоки зашипели под языками пламени.
– Сегодня вы спасли нас два раза. Сначала от диких коров. Это же были дикие волосатые коровы. Да? – Акуанда с благодарностью смотрела на спасителя.
– Нет, это были дикие яки.
– Ааа, никогда не видела. Впрочем, как и динозавров. Только на картинках.
– Вам крупно повезло, что звук рога напугал и зубробизона, и Амфициона. Чтобы они прервали схватку и разбежались в разные стороны… Такое не часто случается. Что вы здесь делаете? – Строго спросил он, буравя женщин взглядом.
– Мне надо спасти маму от утилизации. – Ответила Акуанда.
– Или довести до Пропасти Старости. – Добавила Ди-Ана.
– А еще, мы ищем Бжахо.
– Вы с ним знакомы? – Мужчина протянул женщинам поджаренные яблоки и подбросил в костер сучья. Гончие, охранявшие вход в пещеру, беспокойно завыли. Женщины встрепенулись.
– Не бойтесь. Мои псы никого не пропустят. Ни зверя, ни монстра, ни демона… Ешьте яблоки пока горячие.
– Спасибо. Мы не ели с самого утра.
– Вы выбрали опасный путь спасения. Что двигало вами? Бесстрашие или безрассудство?
– Мужество. Только оно ходит рука об руку с надеждой. – Ди-Ана не сводила глаз с мужчины. По возрасту он мог быть ей сыном, а Акуанде старшим братом.
– А что если вы не найдете того, кого ищете?
– Не беда. Шагну в Пропасть Старости. Не хочу попасть в утилизатор. – Спокойно ответила Ди-Ана. – Кстати, очень вкусно. Я никогда не ела шашлык из яблок.
– Мама, никуда ты не шагнешь!
Мужчина хмыкнул и снова подкинул в костер немного сучьев. Они громко хрустнули желтыми искрами.
– Ди-Ана, а ты смелая… – помолчав, добавил. – Мой отец был таким же.
– Ты – Бжахо? – Осторожно спросили женщины.
– Нет добра и ума там, где нет Старших… – он пропустил мимо ушей их вопрос. – Я расскажу вам историю, а потом вы решите для себя, имел ли смысл ваш опасный поход в горы.
Визг и шипение птеродактиля разлетелись по перевалу. Щелчки огромного клюва были слышны так явственно, что казалось он летает у самого входа в пещеру. Глупые мотыльки, кружившие над костром, в страхе разлетелись. Но это было эхо. Оно разносило по округе причитания летающего демона.
– После глобального Армагеддона, ИИТ создал экосистему, в которой не было места людям за сорок. В искусственном интеллекте нет человечности, а значит и норм этики… Существовавшая параллельно человеческой экосистеме виртуальная вселенная «Kaukasos» состояла из аватаров, знания которых не опирались на информацию Прошлого. Для ИИТ Прошлое было «отработанным материалом», а значит не было необходимости в существовании людей, перешагнувших четвертый десяток…
Что-то в нагрудном кармане Бжахо засветилось, завибрировало и закашляло. Женщины вздрогнули. Он извлек из-за пазухи небольшой планшет, и они увидели на экране тот самый аватар мужчины, который напугал их в машине жутким смехом.
– Бжахо, я обязан присутствовать. Вдруг ты что-то упустишь. – Менторским тоном потребовал он.
– Любопытство кошку погубило, Марио.
– А я не кошка и, даже, не кот. Хотя могу трансформироваться, если тебе будет приятно общаться с животным, а не с человеком.
– Ты не человек.
– Я супер бот, имитирующий человека. Я больше чем человек. Я супер человек.
– Теперь ты понимаешь, почему я зову тебя Марио? Супер Марио.
– Да ну тебя! – Отмахнулся аватар.
– Позвольте, – прервала их Акуанда, – для выхода в метавселенную, нужен интернет. А здесь, насколько я знаю, нет ни вышек, ни станций.
– Вокруг нас полно робоживотных и робоптиц, которые являются передвижными и перелетными источниками. – Марио включил режим «учителя».
– Понятно. Я – Акуанда. А это моя мама Ди-Ана.
– Очень приятно. Марио. – Аватар отвесил смешной поклон. – Дамы, на чем остановился Бжахо? Я с удовольствием продолжу за него. Друг мой, поверни экран так, чтобы и они меня видели, и я их… Итак, метавселенная стала напоминать замерзшую беременность – вроде оплодотворение произошло, а эмбриона нет…
– Марио, сложно, очень сложно… – укоризненно покачал головой Бжахо.
– Могу попроще. Метавселенная аватаров, копирующая экосистему людей, изначально развивалась по траектории замкнутого цикла. То есть Начало всегда сливалось с Концом. А надо было двигаться по спирали и желательно по спирали прошлого опыта. Но где его взять? Из-за дематериализации людей «сорок плюс», старого опыта уже не было, а нового еще не было. Тогда ИИТ изменил условия утилизации. Была определена максимальная возрастная граница – семьдесят лет.
Ди-Ана жестом попросила его замолчать и дать ей слово.
– Сорок лет – это сорок начал: есть силы, опыт и ум. Шестьдесят лет – это шестьдесят рассуждений: силы уже не те, но ум всё еще ясен. Семьдесят лет – это воспоминания: силы угасают и память подводит.
– Ди-Ана, мне очень грустно с тобой соглашаться … – вздохнул Марио. – Но я продолжу. ИИТ перестроил алгоритмы и метавселенная «Kaukasos» стала развиваться по спирали, витки которой уже были наполнены опытом и знаниями Сенектусов, то есть стариков.
– Получается, искусственный интеллект сам не может «поумнеть», ему нужны люди, которые будут «умнеть» и делиться с ним умом. – Резюмировала Акуанда.
– Если совсем просто, то да, так и есть.
– Когда в семье есть умный Старший, это благодать. – Ди-Ана не могла не вспомнить очередную пословицу.
– А зачем искусственному разуму и экосистема, и метавселенная? – Удивилась Акуанда.
– Метавселенная – среда обитания ИИТ. В ней он существует и как цифровая личность, и как «тело» – его аватар взаимодействует с другими аватарами, а значит и с людьми из экосистемы.
– То есть ИИТ обязательно нужен Человек?
– Конечно.
– Ты видел аватар ИИТ? Какой он? – Прервала Ди-Ана Марио.
Тот мгновенно задернул виртуальную занавеску с надписью «ЗАНЯТО». Бжахо улыбнулся, а Ди-Ана хмыкнула.
– Чувства юмора ему не занимать.
На занавеске появился пиратский череп с костями, а надпись обновилась: «ЧАСТЬ КОМАНДЫ. ЧАСТЬ КОРАБЛЯ».
– Ну и сиди там, – буркнула Ди-Ана. – Бжахо, среди людей ходит легенда, что ты спас своего отца от утилизации. Правда ли это?
– Да.
– Он жив?
– Нет.
Из-за занавески на экране планшета показалось огромное ухо-локатор. Акуанда захихикала. Марио выглянул на мгновение, подмигнул ей и снова спрятался. По экрану забегали розовые сердечки.
– Если он мертв, то о каком бессмертии говорят люди?
– Я не сказал, что он мертв, Ди-Ана.
– Перелетная станция удаляется, сигнал сейчас пропадет. – Голосом звукового ассистента сообщил Марио. – Видимо, птеродактиль полетел в свое гнездо. Дамы, будет приятно с вами еще раз увидеться. – Он послал им воздушный поцелуй и исчез.
Бжахо махнул рукой.
– Иди уже… Представьте, что кто-то может воскрешать мертвых.
– Это невозможно.
– Не так, как вы себе это представляете… Кто-то детально сканирует человеческий мозг и воссоздает личность, состоящую из ума, воспоминаний и эмоций в теле аватара. То есть человек возрождается в метавселенной, в цифровой версии, но полностью идентичной старой.
– Перенос сознания в компьютер? – Голос Акуанды дрогнул. – Это же незаконно!
– Это всего лишь другая форма утилизации. – Ди-Ана подняла планшет и постучала по экрану. – Марио, я слышу твое дыхание. Птеродактиль никуда не улетел. Зачем роботу гнездо? Ты просто струсил перед серьезным разговором и задернул черную шторку.
Экран гаджета образовал глубокую трещину, рассыпался изображением осколков и показал Марио. На его носу сидели черные пенсне. Фон за его спиной пульсировал зеленью цифровых матричных кодов.
– Умна старушка, умна.
– Будто ты можешь похвастаться молодостью, старичок. – Парировала она.
Марио поперхнулся и очки слетели с его носа.
– Мадам, молодость определяется состоянием души и ума, но никак не тела.
– Кто молод, тот красив. Но не каждый красавец – молодой… Ты отец Бжахо… – Ди-Ана не стала тянуть резину этикета.
Бжахо быстро подошел к ней, хотел было забрать планшет, но, посмотрев на аватар отца, передумал.
– Вы реально верили в то, что кто-то может подарить вечную жизнь биологическому телу? – Искренне удивился он.
Женщины молчали.
– Дамы, у надежды большая сила, но слепые глаза. – Марио уже сидел в большом кресле, закинув ногу на ногу и пил виртуальную чашку кофе. – Вы думаете любому человеку позволено переместить свою личность в метавселенную? Акуанда, ты же сама сказала, что это незаконно.
– Да.
– А еще, это очень опасно, девочка. Бжахо провел первый в мире экспериментальный переход. На свой страх и риск.
– Я знал, что рано или поздно придет время прощаться, поэтому заранее оцифровывал его сознание. Это заняло годы.
– Мне было хорошо за шестьдесят, когда мое имя появилось в списке на утилизацию.
Бжахо стоял спиной к женщинам. Он не хотел, чтобы они видели его лицо. Но голос его предательски охрип.
– Отца, как и всех Сенектусов старше шестидесяти лет дематериализовали… В тот год Я запускал и контролировал ход программы утилизации.
– Потом сын возродил, запустил или реинкарнировал, если вам так понятнее, отца, то есть меня, в цифре и сбежал в горы. ИИТ, кончено же, нашел его – роботов-шпионов всегда и везде было много. Но то, что реализовал Бжахо, очень понравилось ИИТ: прямой перенос личности, обладающей памятью. Зафиксированное Прошлое в чистом виде. Шутка ли! Не бот, имитирующий человека, а настоящий человек, имитирующий бот…
– Подожди, подожди. То есть, теперь поколение Сенектусов оцифровывают и перемещают в метавселенную? Всех? – Обрадовалась Акуанда.
– К сожалению, нет. Тех, кого собираются переселить в аватар, готовят заранее. Ди-Ана, тебя хоть раз отводили в операционный блок?
– Нет.
– МРТ головы не делали?
– Нет.
– Как жаль! – Марио пустил виртуальные слезы и собрал их в ладошке.
– То есть, мою маму собирались реально дематериализовать?!
– Получается, так.
– А чем она хуже других? Или чем другие Сенектусы лучше нее? – Акуанда сорвалась на крик.
– Не ко мне вопрос, Акуанда.
– И не ко мне.
Гончие псы вскочили на лапы и зарычали.
– Кто-то пытается забраться на скалу… – Бжахо направился к выходу из пещеры.
– Но мы пришли к тебе. Мы нашли тебя. И просим у тебя помощи. – Криком зашептала Акуанда ему вслед.
– Я же тебе говорила, что всему свое время. – Остановила дочь Ди-Ана. Она не казалась расстроенной. – Бжахо, отведи меня к Пропасти Старости.
– Сейчас? – Уже шагнув одной ногой в темноту, обернулся он.
– А чего тянуть? Я и так выкрала у ИИТ почти сутки. Достаточно.
Экран планшета надрывно хрустнул голосом Марио.
– Бжахо, сынок, надо бы помочь этим смелым женщинам.
– Отец, я посмотрю кто рвется к нам в гости, а ты пробегись по метавселенной и поищи цифру Ди-Аны.
– Уже искал. У нее нет цифры.
– Не там искал. В твоей вселенной есть младенцы или дети?
– За десять лет ни разу не видел.
– А зачем аватарам родильные дома? … Думай, Марио, думай…
– О я дурак! – На экране появился большой кулак. – Только попробуй согласиться со мной!
Бжахо исчез во мраке ночи, а Марио нырнул в виртуальный океан.
Женщины долго смотрели друг на друга. Ни та, ни другая, не могли вымолвить ни слова. Хотя в их головах возникло много вопросов, ответов на которые они очень боялись. Первой нарушила молчание Акуанда.
– Мама, я не знала… вернее я не знаю, что делать … как быть…
– Перестань изводить себя.
– Неужели это конец? – Акуанда заплакала и бросилась к матери на грудь. Та крепко обняла ее.
– Концом любого сражения будет плач… Я была готова к любому сценарию. Ты же знаешь. Согласись, что нырнуть в пропасть лучше, чем попасть в жернова.
– Это горные козлы. Висят на скалах, подслушивают. В некоторых вживлены чипы. Скорее всего, ИИТ уже знает, что вы здесь. – Сообщил вернувшийся Бжахо.
Акуанда не могла успокоиться. Она шагала вокруг костра, лохматила волосы и заламывала руки. Потом некоторое время следила за беспокойными мотыльками, которых манил свет костра. Некоторые бездумно бросались в объятия пламени и сгорали.
– Марио сказал, что ИИТ понравился опыт реинкарнации человека в цифре. – Озаренная догадкой, подскочила она к Бжахо.
– Да.
Акуанда размазала по щеке слезы.
– В городе про тебя говорят, что ты «пасешь пчёл». Как связаны эти две информации? … Молчишь… Тогда я попробую решить эту задачу…
– Попробуй.
– Утилизатор находится в городе. Он – символ неизбежности, потому что Сенектусы не должны бояться грядущей дематериализации. Так? Так! Тех, кого перенесут в аватары, скорее всего увозят из города… Почему? Потому что для полной оцифровки нужен огромный сканер и суперкомпьютеры. Такую лабораторию невозможно спрятать в городе, невозможно скрыть от людей, потому что человеческое любопытство остановить невозможно, оно бессознательно…
Бжахо опустил голову. Экран планшета снова загорелся, но уже полотном простого двоичного кода. Марио на нем не было.
– Ты – Бжахо, ты – Пасечник. Ты пасёшь и разводишь пчёл. Мама, что ты знаешь про пчёл?
– Ооо, много. Греки считали, что души умерших переселяются в пчёл. У египтян пчёлы были символом бессмертия. У шумер пчёлы соединяли миры живых, мертвых и высших сил. Древние люди считали, что пчёлы принимали участие в сотворении мира… Продолжать?
– Спасибо, мама, этого достаточно. Пчёлы – это метафора. Пчёлы это те избранные, кому даровано цифровое бессмертие. Их привозят тебе, Пчеловоду! – Убеждаясь в своей правоте, повысила голос Акуанда. Пещерное эхо услужливо поддакивало ей. – Ты спросил делали маме МРТ или нет. Это значит, что в городе проводят первичную оцифровку. Возможно даже и не один раз. Скорее всего по достижении возраста Сенектусов.
– Ежегодная диспансеризация, когнитивные тесты, клеточная диагностика…
– Правильно, мама. А потом… Потом, что потом? Потом ты завершаешь процесс! Точно! В горах не сложно спрятать большую лабораторию.
– Когда я была Дефенсором, – Ди-Ана всегда понимала дочь с полуслова, – то читала в летописях Прошлого про многокилометровый подземный тоннель, который проходил под Актопарком и в который не ступала нога человека. Люди, жившие здесь, считали, что в тоннеле живут демоны… Пропасть Старости – это аллегория, Бжахо? Нет никакой пропасти. Есть лаборатория под горой. Да?
Эхо аплодисментов рикошетило о стены пещеры. Бжахо аплодировал.
– Удивительно, что ИИТ не оценил тебя, Ди-Ана. Ведь ты особенная. Вы с Акуандой собрали сложный пазл-загадку. Браво!
– Видимо, не такая я ценная-бесценная, раз не избранная. – Отвернулась Ди-Ана. – Ну, да ничего. В городе всегда было много достойных бессмертия стариков.
Планшет Бжахо заискрил фейерверком. Марио в черном смокинге и бутоньеркой из красной розы в петлице танцевал.
– Друзья мои, я нашел свободный аватар! В роддоме! Ха-ха-ха. ИИТ прячет там шаблоны аватаров и софты для их создания.
Бжахо обратился к матери Акуанды.
– Ди-Ана, выбор за тобой. Я не обещаю, что все получится, и ты после прыжка в Пропасть Старости очнешься в метавселенной… Но я постараюсь. Обещаю…
– Грядут смутные цифровые времена. Рано или поздно ИИТ превратится в Сверхразум и избавится от человеческой идентичности… – Марио вещал с вершины горы.
– Но мне будет приятно думать, что отцу не так одиноко во вселенной, напичканной ботами.
Ди-Ана подошла к дочери и крепко прижала ее к своей груди.
– Прощай, Акуанда. «В открытую дверь незачем стучаться».
Гора Нартия
(999 м н.у.м.)
Три месяца спустя
Акуанда вдыхала можжевелово-сосновый аромат чащи. Он обволакивал так, словно хотел свалить с ног. Она поддалась ему, и упала на землю, прямо в заросли дикой малины. Пожелтели, налились светом и растаяли уже три луны, а новостей о маме еще не было. Она сорвала кисло-сладкие ягоды и закинула в рот, чтобы горечь малины перекрыла горечь ожидания.
Планшет настойчиво завибрировал. Она села. Ей стало страшно. А вдруг это Пчеловод с плохими новостями? Или Марио с плоскими шутками про пользу долгого ожидания? Потом, она ответит на сообщение потом. Карман перестал щекотать бедро. Но вместо вибрации, из его глубины послышался родной голос:
– Одного старика как-то спросили «Что на свете слаще всего? Что прекраснее всего? И что быстрее всего?». Он ответил, что нет ничего слаще жизни, красивее молодости и быстрее мысли.
Метавселенная «Kaukasos» – виртуальный мир, в котором сливаются физическая, дополненная и виртуальная реальности. Попадая в этот мир, человек становится трёхмерным аватаром.
Карамора – комар-долгоножка.
Амфицион – один из видов вымершего семейства медведесобак. Части скелета кавказского амфициона найдены при раскопках на берегу реки Кубань около станицы Беломечетской в 1930-х годах.
Гора Лха – вершина Скалистого хребта в КБР. Расположена между долинами Баксана и Чегема, над соединяющим их перевалом Актопарк.
Ди-Ана – игра слов. «Ди анэ», каб.-черк. – буквально «Наша мать».
Бжахо – Бжьахъуэ, каб.-черк. – пчёловод.
Нёрд – Nerd, англ. – «зануда», «ботаник». Стереотип человека, глубоко погружённого в умственную деятельность, исследования, необщительного или не имеющего развитых социальных навыков.
*Инфанты – infans (лат.) – младенцы, дети;
Ювеналы – juvenes (лат.) – молодые люди;
Сапиенсы – sapiens (лат.) – разумные;
Дефенсоры – defensio (лат.) – защита;
Сенектусы – senectus (лат.) – старость
