ГЕРМАН ГУДИЕВ
* * *
Мой город не Москва, увы, не Рим…
Но для меня, как жизнь, — неповторим!
Не потому, что здесь распят Христос
или пропил последнее Атос.
Не потому, что здесь меридиан
рассек, отсек от Библии — Коран…
И не было дорог здесь никогда,
сверкающих, как в Лувре зеркала!..
Короче, город скромен мой и прост,
как праздник в бедном доме…
Здесь я рос!
Увидел первый дождь и первый снег,
казалось мне, что вижу их
во сне!..
Увидел Рождество и Первомай!
Арбу,
машину,
самолет,
трамвай…
Здесь начиналось кровное родство
со всем, что позже в сердце расцвело
чинарой, что росла у нас в саду…
«На шаг один отсюда не сойду», —
она шептала летом и зимой,
она всегда звала меня домой!..
И потому здесь каждый старый дом
не рухлядь для меня — червонный том!..
Здесь каждый переулок, поворот,
тупик — меня в тупик не заведет…
Всех горожан не знаю, как зовут,
но все они к себе меня зовут!
Я многих знал и многих позабыл,
но все они — кусок моей судьбы!
Сквозь времена и годы, ночи, дни
наш город чем-то нас объединил…
Он стал родней в огнях, дымах войны,
и мы ему поэтому верны!
Короче, этот город — наш и мой!
Пусть будет он последний, угловой
в блистающем ряду больших других,
я не другим — ему слагаю стих!
Его нам — никаким не заменить,
и этим для меня он
знаменит!
СЕРГЕЙ КАБАЛОТИ
ВЛАДИКАВКАЗСКИЕ БЕЙТЫ
Маргинальная ментальность, новый эклектизм.
Вверх нацелено пространство, время целит вниз.
Здесь в мечети — планетарий, а в другой — музей;
Маятник Фуко витает странным духом в ней.
Шар тяжелый тускло блещет, шпиль нацелен вниз,
Чьи-то души в эти вещи молча облеклись.
Этот город может сниться вновь — в который раз? —
Дзауджикау, Орджоникидзе… Вот: Владикавказ.
Слышишь, Ира? Третий лишний… Между «нет» и «да»
Что мы ищем? Что мы пишем? Письма в никуда.
Словно сны проходят лица, имена на час.
В небе синем свист синицы твой щекочет глаз.
Лица-улицы менялись, множа сонм потерь.
Люди плакали, смеялись… Где они теперь?
Кто мы, Ира? Где мы, Ира? Может, нету нас?
Память Ира прахом мира молча облеклась.
Перекрестье и сцепленье, магия фигур.
Все теплее… нарастает трансцендентный гул.
Было плохо — будет лучше. Тот еще Хафиз!
Горло суше, эхо глуше… Голос… Вокализ…
Тары-бары, цепь Сансары… Годы, как вода,
Огибают город старый… Бредят города…
ОЛЬГА РЕЗНИК
ВЛАДИКАВКАЗ. УТРО
Испуганно поежились дома
У гор подножья. Утро наступает.
Здесь был когда-то Александр Дюма,
Бродили Лермонтов и декабрист Беляев.
Где дом для проезжающих стоял,
Там сквер теперь хранит воспоминанья
О днях минувших у подножья скал.
В нем Пушкин жил, скучал, писал посланья,
Скрывает тайну каждый поворот.
Забьется сердце гулко и тревожно,
Когда вдали лицо Коста мелькнет
И станет невозможное возможным.
Я мысленно по старой Терской вновь,
Где стайкою гуляли гимназисты,
Пройду. Внушавший барышням любовь
Навстречу мне Вахтангов юный быстро
Пройдет в театр. Булгаковская тень
За дверью этой ревностно застыла…
Встает заря, приходит новый день,
В пурпур дома окрашивая мило,
И отступают тени тех, кто жил
Когда-то в городке провинциальном,
Мечтал, грустил, смеялся и любил.
В витринах отражается зеркальных
Сияньем солнечным новорожденный день.
НАТАЛЬЯ КУЛИЧЕНКО
ПОСВЯЩЕНИЕ ВЛАДИКАВКАЗУ
Я всегда возвращаюсь к тебе из скитаний и странствий,
Торопясь окунуться в дождливую морось ночей.
Город мой, обрамленный горами Кавказскими, здравствуй!
Здравствуй, Терек шумливый, вахтанговский дом и мечеть!
Парк старинный меня приютит под раскидистой сенью
Тополей горделивых, осин и каштановых лап.
Ляжет вечер ко мне на колени узорчатой тенью
В беспокойно-рассеянном свете оранжевых ламп.
Постою на мосту, где живут золотые грифоны,
Поброжу по проспекту Коста под автобусный гул,
Загляну в планетарий, как в детстве, и «щелкнусь» на фоне
Белокипенных кружев ротонды на том берегу.
К Осетинской слободке вернусь, как к родному истоку,
Пред талантами благоговея, войду в Пантеон:
На границе Истории с Памятью призрачно-тонкой
Помолюсь за ушедших навеки под благостный звон.
Перед факелом с Вечным огнем преклоню я колени,
Пожелаю погибшим героям в Той жизни — добра…
А потом Терренкур распахнет предо мною аллеи
В тишине и величии мудром столетних дубрав.
И опять —
На проспект Александровский в дрожках скрипящих
По мощенным булыжником улицам я тороплюсь,
Заплутав меж веками — ушедшими и настоящим, —
В город-крепость войду —
И навеки в тот город влюблюсь!
ЧЕРМЕН ДУДАЕВ
ПРОГУЛКА ПО ВЕЧЕРНЕМУ ГОРОДУ
День ушел, попрощавшись со мною
Стонным скрипом железных дверей.
И блуждал я вечерней порою
Под тоской городских фонарей.
Был у Терека. Шумно и людно,
Ни врагов, ни друзей не найдешь.
Мне и Терек найти было трудно:
Молодежь! Молодежь! Молодежь!
Где-то слышались звуки гитары,
Темнота, суета, маета.
Целовались влюбленные пары
На скамеечках возле моста.
Поражая космических змиев
Монолитной своею рукой,
Сам Исса Александрович Плиев
На коне сторожил их покой.
Парни, девушки, краски и тени —
Все смешалось — и смех, и оскал.
Как спасенье явились ступени,
По которым я вверх прошагал.
В небе плыли венеры и марсы,
Месяц занял положенный пост,
Но молчали угрюмые барсы,
Охранявшие штыбовский мост.
Вдруг раздался призыв муэдзина,
Я пошел на таинственный зов.
Предо мною предстала картина —
Цвет уменья восточных творцов.
Дух Востока проснулся в поэте,
Лился юного месяца свет,
Я стоял у Суннитской мечети
И смотрел на ее минарет.
Мнилось мне, что в песках неустанно
Я проделал огромнейший путь,
С караванами из Пакистана
У святыни решил отдохнуть.
И присел на скамью у порога,
Окунувшись в мечтаний дым,
А сознанье шептало: «Дорога
Ждет тебя, молодой пилигрим».
Я побрел, но тревожны и сонны,
С золотым оперением крыл
Меня встретили гневно грифоны,
Будто я их в ночи пробудил.
Избегая грифонова взора
И внимая заманчивый шум,
Я увидел за тенью забора
Парк, наполненный дымкою дум.
В парке пели, смеялись, кричали,
Говорили об этом, о том,
Только ивы устало качали
Свои косы над сонным прудом.
И стояли уныло качели,
Отдыхая от долгого дня.
И деревья листвою звенели,
Вновь и вновь вдохновляя меня.
Заиграла душевная лира,
Звуковой создавая эффект.
«Мира, мира, всем людям мира», —
Я сказал, выходя на проспект.
Пусть темнеют небесные своды,
Сердце светит, вдохнув красоту.
Я свободен, и площадь Свободы
Подтверждает мою правоту.
Завершая ночную прогулку,
Поборов окончательно грусть,
По пустому иду переулку
И читаю стихи наизусть.
На далекие томные горы
Ночь накинула темный атлас.
Спи спокойно, мой светлый город,
Несравненный Владикавказ!
