Виконт ПОЛЛИНГТОН. ВОКРУГ СТАРОГО СВЕТА

Заметки о путешествии по России, Кавказу,

Персии и Турции. 1865–1866 гг. Лондон

Вступление и комментарии – Ирина Бочарова

Перевод с английского – Екатерина Цагараева

Вниманию читателей предлагаются отрывки из путевых заметок британского пэра и политического деятеля, депутата палаты общин английского парламента, члена консервативной партии, сэра Джона Чарльза Джорджа Сэвайла, четвертого графа Мексборо, виконта Поллингтона (1810–1899 гг). После ухода из парламента граф не впал в уныние (это было не в его характере), а решил отдохнуть от трудов праведных и отправиться в большое путешествие, в маршрут которого была включена и Россия. Это путешествие он осуществил в 1865-1866 гг. Чтобы было веселее в дороге, граф пригласил своего друга по Итону Уильяма Кинглэйка составить ему компанию. Как водится среди добропорядочных англичан, оба во время путешествия вели дневники. Дневник Кинглэйка лег в основу написанного им романа «Итен», в котором он описал виконта Поллингтона в образе Метли. Виконт тоже не отставал от друга, и его путевые впечатления были опубликованы в том же году в географическом журнале, выходившем в Лондоне.

Надо сказать, что граф был фигурой незаурядной и поэтому не один раз становился героем литературных произведений своих современников. Так Бенджамин Дизраэли, будучи близким другом графа, также сделал его и его супругу прототипами своих героев, описав супружескую пару в образах лорда и леди Гаверсток в своем политическом романе «Конингсби». Причина такой популярности среди современников кроется в неординарном характере виконта, да и избранницу его они описывали как «очень дикую и веселую леди». И, наконец, граф Мексборо становится персонажем одного из рассказов Конан Дойля о Шерлоке Холмсе, в котором знаменитый писатель описывает перепалки, происходившие по ходу действия между графом и великим сыщиком.

Достоверно известно, что виконт имел приличное по тем временам образование: обучался в Итоне, окончив который, поступил в Тринити колледж, Кембридж. Во время учебы он проявил большие способности к боксу и увлекся классической литературой. Кажется, что эти два увлечения трудно совместить, но только не для Полингтона. Его незаурядная натура проявилась в том, что во время своего первого матча по боксу, он, разгуливая по рингу между раундами, во весь голос цитировал Гомера. Это произвело на присутствующих незабываемое впечатление и сделало имя графа знаменитым на всю Англию.

И вот, наконец, граф добрался и до России. Шел 1865 год. Только год назад официально была закончена Кавказская война – военные действия императорской армии по присоединению Северного Кавказа к Российской империи, начавшиеся еще в 1817 году. Хрупкий мир обеспечивало присутствие в регионе казачьего войска. Михаил Романов, брат императора и его наместник на Кавказе, «заслужил» золотую саблю, украшенную алмазами, с памятной надписью «За окончание Кавказской войны». По его требованию на Кавказ был прислан специалист по ландшафтной живописи, профессор Академии художеств Лев Лагорио. Этот художник оставил нам прекрасные картины с видами Кавказа. Во Владикавказской крепости появились первые беженцы из Турции, оказавшиеся там по законам войны и умолявшие принять их обратно на любых условиях вплоть до «службы в солдатах» или отправки в далекую Сибирь. Оборванные, голодные, больные, часто с обморожениями после перехода через горы по тайным тропам, питавшиеся подаяниям во время своего путешествия, с детьми, у которых не было вообще никакой одежды – их в крепости кормили, лечили, некоторым назначали денежное пособие по 2 копейки в день и отправляли по большей части на места прежнего проживания в горные аулы.

И вот, наш утонченный путешественник оказался среди такой обстановки, правда, он как бы и не замечает всех этих неприглядных картин послевоенного времени. Граф оставил нам приятные, порою забавные описания картин местной жизни, написанные в легкой изящной манере, присущей английскому аристократу позапрошлого века.

Обратимся к его дневнику, который он вел с августа 1865 г. по апрель 1866 г. Дневник начат в Лондоне, затем был продолжен в Берлине, Данциге, Петербурге и Москве. В нем нашли отражение впечатления о Нижнем Новгороде и описание водного путешествия по Волге на судне, принадлежащем английской компании. Интересно, но «на борту также оказались несколько черкесов, которые, без сомнения, были рады вернуться в родные горы», как записал в своем дневнике вельможный путешественник. Вечером того же дня с ним и его попутчиками произошел забавный случай. Вот как описал его виконт: «Собираясь ложиться спать, мы поставили стюарда в тупик, попросив воды и несколько полотенец. Наша просьба принести простыни и спальные принадлежности также вызвала его неподдельное изумление. Он ответил, что такого не припомнят и самые старые пассажиры. Так что нам пришлось спать на узком диване, накрывшись теплым пальто вместо одеяла».

Среди дорожных впечатлений одно средство передвижения вызвало особое внимание важного путешественника. Это была телега, которую Полингтон назвал «орудием пытки», в которой путешественники и отправились в путь, покинув «комфортабельное» английское судно. «Телеги на четырех колесах сделаны полностью из дерева и похожи на плоскодонные квадратные лодки, чьи края обрезаны с двух концов. Они покоятся на колесах без малейшего намека на амортизатор…»

Во время своего путешествия виконту довелось искупаться в Каспийском море, увидеть горы Дагестана, побывать во Владикавказе и оставить нам его описание, посетить крепость Грозную, где путешественникам пришлось «снова нанять телегу, это толчковое средство передвижения», куда погрузили весь их багаж, который и служил сиденьем путникам на протяжении «добрых 1000 миль». «Несколько раз за время пути мы меняли лошадей и один раз саму телегу, так как одно колесо сломалось, при этом саму телегу и нас вместе с ней оставили на дороге в станицу Слепцовскую (основана в 1845г), где в то время проходила ярмарка», – записал граф в своем дневнике.

И вот записки графа-путешественника, написанные почти 150 лет назад, перед нами.

Мы приводим выдержки из его дневника, касающиеся пребывания Полингтона и его друзей во Владикавказе.

^_________

«…В Назрани мы выспались (более или менее), заночевав в частном доме, но гнетущее завывание собак сильно мешало. Утром на завтрак мы не могли раздобыть ничего кроме яиц, да и то плохих. Однако же после “великой битвы” с хозяевами была найдена домашняя птица, которую тут же приготовил Граццини¹.

На следующий день под дождем мы сменили лошадей в укрепленной когда-то станции с самой грязной комнатой, какую нам когда-либо довелось видеть. Затем, переправившись вброд через небольшую речку, мы заметили, что селения на равнине похожи на большое скопище стогов сена, которое так напоминают их соломенные крыши. Грубые деревянные сторожевые башни – неотъемлемая часть каждой деревни. Через три часа мы были во Владикавказе. Он окружен низкой каменной стеной с бойницами для мушкетов и башнями Мартелло². Здесь почтовая станция удостоилась названия гостиницы, где за простыни и полотенца нужно вносить дополнительную плату каждый день. За неимением ничего другого мы в ней и остановились.

Сам город занимает большую протяженную территорию, на которой за стенами главным образом разбиты сады. Со всех сторон, за исключением востока, город окружают холмы. Выйдя на улицу, мы наткнулись на местный базар – длинную беспорядочную улицу магазинов, где нет ничего примечательного для приобретения. Девиз магазинов, кажется, должен быть “Ничего кроме кожи” – судя по количеству данного товара, выставленного на продажу. Через город течет шумная река Терек. Маленький общественный сад спускается с главной улицы к его берегам. Деревья посажены близко друг к другу и дают блаженную тень в жаркую погоду. В центре парка есть деревянный павильон, где проводят концерты. Справа от нашей гостиницы запущенная аллея бежит вдоль берега реки, через которую чуть дальше перекинулся превосходный мост из камня и железа. С него нам открылся прекрасный вид: стремительное течение реки, красные черепичные крыши домов, чередующиеся с множеством садов и высоких деревьев. Некоторые дома очень хорошо построены. Но это не относится к нашей гостинице, которая представляет собой беспорядочную постройку из оштукатуренных кирпичей в два этажа с деревянной верандой вдоль внутренней части и до почтовых конюшен. Шум реки в отдалении слышен из наших комнат. Еда, однако, весьма недурна. Мы нашли перепелок превосходными и обычно ели на обед одну из них, а вино так вообще хорошее. Дороги (улицы) вызывают шок – кажется, это последнее, о чем задумываются во всей Российской Империи. Густые туманы окутывают окружающие город холмы, за исключением тех моментов, когда они рассеиваются под беглыми лучами солнца, открывая вид на снежные вершины, возвышающиеся над холмами. Сегодня губернатор Лорис-Меликов возвращался из короткой поездки. Мы видели, как он пронесся в открытой коляске с большим эскортом местной кавалерии, а также, судя по всему, его багаж, состоящий из чемоданов, везли следом на телеге!..»³

Поразили виконта головные уборы горцев: «Некоторые местные жители носят очень необычные красноватые войлочные шляпы конической формы с широкими загнутыми краями».

Исходив Владикавказскую крепость, что называется, вдоль и поперек, неутомимый граф предпринял вылазку в ее окрестности.

«15 числа ненастным “шотландским” днем мы отправились дальше по грязи глубиной в дюйм в юго-восточном направлении. Мы проехали запущенное христианское кладбище, рядом с которым, в тени тополя, ореха и плакучей ивы, стояла магометанская могила – окруженное рвом квадратное каменное ограждение с двумя короткими деревянными колоннами, увенчанными невероятными тюрбанами, сложенными также из дерева. Затем мы выехали на узкую деревенскую дорогу, которая вела через густые заросли крапивы, аралии и чертополоха.

Через некоторое время мы взобрались на ближайший холм, и нам открылась панорама Владикавказа. Сверху город показался плохо спланированным, и мы, как обычно, разошлись во мнениях о том, какой цвет лучший для крыш. По возвращении мы глубоко задумались о посещении Пятигорска, этого кавказского Баден-Бадена⁴. Взвесили все ”за” и “против”. Первые отвечали нашему желанию увидеть этот фешенебельный курорт Юга России с его минеральными ваннами, а также высочайшую гору в Европе – Эльбрус. “Против” было расстояние в 130 миль, необходимость возвращаться обратно, денежные затраты и тот факт, что сезон уже почти закончился. В итоге двое было “за”, “против” – никого⁵, так что мы уселись в наше привычное транспортное средство – телегу, – но на этот раз с незначительным багажом, оставив большую часть во Владикавказе, и отправились в путь.

Прежде чем пересечь реку Ардон близ селения с таким же названием, мы переправились по мостам через несколько речек с быстрым течением. Это селение – одно из самых больших и хорошо спланированных, какие нам доводилось видеть на Кавказе, но кажется, что населено оно только солдатами. Пока мы ждали новых лошадей, подъехал старый экипаж (очевидно, европейский), запряженный четверкой лошадей. Из него вышли черкес и маленький мальчик. Велико же было наше удивление, когда, услышав, что мы говорим по-английски, этот кавказец подошел и обратился к нам на прекрасном английском языке. Это оказался хорошо осведомленный русский, который много путешествовал, особенно по Америке и Англии, а теперь жил в Черкесии и состоял на службе у правительства. Среди прочего он сказал нам, что собирается посетить интересный храм высоко в горах, который, как он слышал, был построен столетия назад местными жителями и посвящен духам гор! Надеюсь, увиденное его не разочарует… А мы двинулись дальше мимо могильных курганов. Порой ехали просто по траве, и нас нещадно трясло. При въезде в любое селение нас встречал привычный уже кавказский Симеон Столпник, застывший на верху наблюдательного пункта⁶.

После пятичасовой езды мы проехали сквозь невысокие горы и снова очутились на еще одной равнине. Здесь стояло одинокое здание, похожее на украшенную дымовую трубу в английском промышленном районе. Это сооружение использовали в качестве наблюдательной башни. Склоны гор по сторонам от дороги были густо покрыты ковром из дикого хмеля и винограда. Очаровательная картина. Как будто в противовес ей вдоль дороги лежали наполовину обглоданные скелеты лошадей и быков. На север петляла река Kура. Через непродолжительное время мы добрались до реки Малки, которая служит границей между Чеченским и Черкесским районами. Здесь наш скудный багаж был внимательно осмотрен солдатом в поисках табака. В сумерках мы остановились в Прослайнии⁷. Мы спали в общей почтовой комнате, так как небольшой домик, служащий гостиницей, был переполнен сверх всякой меры даже по русским меркам.

На станции мы купили двух фазанов, заплатив за них много шиллингов. Это позволило поддержать наши подорванные силы в ожидании завтрака. Начиная с этой станции, ехали по одной из лучших дорог, какие нам довелось видеть в России. Она была из щебня, ее можно сравнить с французским шоссе. Но она закончилась через час, и чтобы, вероятно, помучить нас, далее дорога стала еще хуже, чем обычно. Вскоре наш путь вывел к телеграфной линии от Одессы в Тифлис, вдоль которой мы и едем. Она, очевидно, только что построена, так как дата аккуратно выгравирована на каждом столбе. Дорогу мы нашли неплохой, она поддерживается благодаря плате, взимаемой при выезде из Владикавказа. Билет, который мы тогда получили, заплатив вдвое больше разумной цены, забрали у нас при пересечении моста через Малку у заставы, похожей на немецкую. Телеграфные провода служат прекрасным местом отдыха для бесчисленных птиц, включая небольших удодов и хорошеньких соек с голубыми грудками и зелеными перьями. Здесь же расположилась стая ястребов. Видели мы и голубей в очень опасной близости от их врагов. В продолжение следующего дня мы, очевидно, въехали в царство тыкв, так как их продают здесь в огромных количествах.

За день мы проехали мимо многих дорожных столбов, покрашенных в белый цвет, похожих на увеличенную копию наших почтовых столбов⁸. Они, очевидно, предназначены для того, чтобы указывать дорогу зимой, когда на земле лежит снег. Однако телеграфные столбы, которые сознательно установлены на каждом повороте дороги, должны бы полностью заменить их. Наконец в 5 часов после немилосердной тряски мы достигли Пятигорска, этих “восточных ванн”. На пути в город мы неожиданно попали в долину, образованную под воздействием какой-то допотопной реки, сейчас превратившейся в маленький ручеек. Город, который мы все еще не могли увидеть, расположен на северном склоне этой долины. Перед ней показались четыре или пять отдельных друг от друга горных пика – последние горные вершины Кавказа, отделенные от родительской гряды. Отсюда, мы полагаем, тянется почти совершенно гладкая равнина до самого Балтического моря⁹. Город расположен так, что ни одну его часть нельзя увидеть, пока не будешь на расстоянии в 20 ярдов от его первого дома. Город гнездится на южном склоне горы, возвышающейся на 2000 футов и защищающей его с севера и востока.

Вступив в город, мы проехали уже ставшее привычным некоторое количество жалких деревянных хижин, за которыми последовали приличные дома. Мы остановились в гостинице итальянского еврея по имени Капотто. Его гостиница – это грубо построенный из цемента и камня двухэтажный дом с довольно хорошими комнатами и достижениями цивилизации. Но без простыней. Напротив на небольшом холме стоит дом, построенный в современном английском курортном стиле бастард-Тюдор¹⁰, отвечая всем пожеланиям к сельскому дому. В здании находится магазин. Впоследствии мы узнали, что дом принадлежит мистеру Аптону, англичанину из Севастополя! Больше информации дать не могу.

В нашей гостинице имелись лучшие кавказские вина, которые производятся в Кахетии, рядом с Тифлисом, где больше всего виноградников. Утро следующего дня оказалось дождливым, разрушив нашу надежду увидеть Эльбрус. Однако мы сделали вылазку. Грязь была слишком ужасна, чтобы отправиться на прогулку за город, и мы гуляли по бульвару перед нашей гостиницей. Бульвар содержится в сносном состоянии, а вот его деревья слишком молодые, как и все другие в городе. Но этот недостаток исчезнет сам собой.

Посетив несколько ювелирных магазинов, мы посмотрели прекрасные кавказские пояса и работы чернью по серебру, сожалея, что не располагаем состоянием нескольких набобов¹¹, чтобы купить магазин со всем его содержимым.

Идя вдоль водостока, мы прошли библиотеку и читальные залы, возле которых висела железная доска, служившая напоминанием о единственном восхождении на гору Эльбрус несколько лет назад¹².

Затем дорога привела нас в сад, который выходит в насосное помещение на возвышении. Насосная представляет собой продолговатое здание с лепниной, открытой колоннадой и двумя комнатами, по одной в каждом крыле. В правой комнате расположен источник. Мы вошли в пустынный холл и разбудили одинокого солдата, который дал нам попробовать немного воды. Она напомнила нам Seltzer¹³ c хорошей добавкой из тухлых яиц. В основе ее, мы полагаем, частично сероводород, хоть мы и не химики-аналитики.

Затем мы прогулялись вдоль колоннады, которая выходит на склон вниз к городу, и расположились на кожаных диванах в противоположной комнате, в центре которой стояли деревянные скамьи. Источники, говорят, очень эффективны в лечении ревматизма и тому подобных заболеваний. Главные ванные комнаты находятся с одной стороны. Довольно милое расположение: вокруг зеленые деревья и небольшие беседки, плюс хороший вид. В этом саду есть несколько очень любопытных старых памятников. Один напоминает египетскую мужскую фигуру с руками, скрещенными на груди. Подобие рога для питья находится справа от фигуры, и внизу на пьедестале грубо вырезанная надпись: “Охотник”.

Население здесь – кабардинцы. Они построили церковь, которая очень похожа на церковь Спасителя в Москве, из белого камня. Этот камень добывается в огромном количестве по соседству. Русских, кажется, приводит в восторг чрезмерное великолепие церквей и совсем не заботит состояние дорог. Кладбище расположено в южной части города за невысокой каменной стеной. Маленькая церковь стоит среди могил. Возвышающаяся на западе одинокая гора высотой 4000 футов очень живописна, похожа на острый конус с двумя спутниками той же формы, но поменьше, в половину его высоты с каждой стороны.

Следующее утро выдалось прекрасным. Восемь часов утра. Наконец на небе, которое было затянуто облаками целых пять дней, на заре ярко засверкало солнце, и мы увидели величественный Эльбрус, высоко возвышающийся с нашей точки зрения острым снежным конусом над остальными горами, также покрытыми снегом. Расстояние до него более чем 50 миль.

Мы воспользовались последним омнибусом¹⁴ до Кисловодска, еще одного минерального курорта на расстоянии примерно в 27 миль. Ехали по равнине, которая на протяжении всего пути постепенно поднималась, пока не уступила место небольшим горам, между которыми наш питьевой курорт и расположен. Единственными пассажирами рядом с нами в омнибусе оказались джентльмен еврейского происхождения и захудалый младший офицер, который по ходу путешествия заметил, что ничто в мире не сравнится с городом, откуда мы только что выехали. Однако он, наверное, просто никогда не покидал пределов Пятигорска.

Вскоре мы достигли Кисловодска. Аллея тополей длиною в четверть мили ведет к питьевой комнате – первому и последнему зданию в городе. Комната, в одном конце которой энергично пузырится источник, длинная и крытая, представляет собой стену с одной стороны и колоннаду – с другой. По ней прогуливались несколько хорошо одетых дам и офицеров. Последние долго таращились на нас, возможно, потому, что мы единственные англичане, которые когда-либо пили здесь воду. Содержащий железо источник бил ключом примерно в 20 футов высотой. Найдя стакан, мы зачерпнули воды и нашли ее похожей на крепкий Seltzer, но с меньшим привкусом тухлых яиц, чем в Пятигорске. Эти воды, говорят, очень полезны для ослабленного организма. Но есть еще и третье питьевое местечко неподалеку, именуемое Исславодск¹⁵. К одному из этих трех мест все русские офицеры, расквартированные на Кавказе на лето или находящиеся в отпусках, отвозят своих жен, если таковые имеются, или едут сами, если жены нет.

Выйдя на улицу, мы попали в очень мило спланированный сад. Следуя вдоль чистого горного ручья, мы поднялись на возвышенность, откуда можно было все увидеть. Перед нами предстал местный город, расположенный на другом склоне холма. Вернувшись вниз и присев в ожидании, когда наш омнибус тронется в обратный путь, мы наблюдали за одним русским офицером, сидевшим на скамейке напротив. Постепенно он стал пересаживаться все ближе к нам и наконец оказался на нашей скамье. Он, очевидно, собирался обратиться к нам, поэтому мы непроизвольно глядели на него, пока он некоторое время спустя не прошептал магическую фразу: “Как дела?” Решив, что он, пожалуй, принял нас за интересных пациентов, проходящих курс лечения водами Кисловодска, и по доброте интересуется нашим здоровьем, мы ответили: “Вполне хорошо, спасибо. А как вы?” Однако этот ответ, кажется, не удовлетворил его, так как затем последовал вопрос: “Кто вы?” Это уже была несомненная “апелляция к личности”, и мы рискнули дать уклончивый ответ, что приехали из Владикавказа. Ответ на некоторое время удовлетворил нашего пытливого друга. Но, когда мы сели в омнибус, то обнаружили, что вслед за нами туда забирается и наш собеседник. Устроившись на сиденье напротив, он продолжил свой опрос: “А по какому делу?” Мы полностью удовлетворили его любопытство ответом: “Ограбление со взломом!”

Утром проехали мимо туши недавно павшей лошади. В 5 часов вечера на этом же месте мы ехали уже мимо скелета, который оставили после себя сороки и бродячие собаки. Прежде чем мы тронулись в обратный путь, тучи собрались снова. Нашим единственным приключением была быстрая езда и пьяные извозчики (полагаем, так называется в России кучер), которые попадались нам дважды и, конечно, на самых длинных участках дороги. Мы узнали, что в этот день был какой-то церковный праздник, который вызвал подъем настроения у наших кучеров, но не у нас. Третий извозчик, который был более трезвый, чем другие, постоянно вставал, махая шапкой, и кричал на лошадей, чтобы они неслись галопом.

Мы миновали станцию Солдатская, единственную на всем пути вблизи которой не увидели ни одного солдата, и остановились на ночь на станции Пречиская,¹⁶ где должны были получить фазанов. Единственная комната была большой. Ее разделяла надвое занавеска. Одну половину комнаты мы отдали Граццини, в другой расположились сами. Окно было далеко от совершенства: у него оказался только один ставень, второй был давно утрачен. Чтобы восполнить этот недостаток, доисторический кусок войлока, старей нам никогда не доводилось видеть (никто не осмелился прикоснуться к нему), был вставлен прямо в дыру открытого окна.

Как только мы заснули, кошка решила проинспектировать незнакомцев, или то, чем они ужинали. Зашевелившись, мы привели кошку в такую панику, что она бросилась в окно, унося с собой кусок фетра и разбив вторую створку, так что окно оставалось открытым всю оставшуюся ночь, пропуская внутрь изрядное количество дождя, который лил яростно.

Утро было не лучше, так что мы надели наши дождевики. Через короткий промежуток времени наша телега и мы сами походили на огромные массы грязи. Мы очень сожалели, что у нас нет возможности произвести фурор, проехав в таком виде по Гайд-парку¹⁷. Мы проехали мимо многих солдат, курящих возле больших костров, пылающих среди фургонов с патронами! Мы имеем все основания утверждать, что дорога между одним из главных городов и главным питьевым курортом Кавказа, как и большинство дорог в России, – это просто позор полуварварской нации. За исключением трех миль после Малки, которые только подтверждают это утверждение, но тот участок дороги строили солдаты…»

Вот так, на дороге, мы временно оставим наших путешественников и встретимся с ними вновь через несколько дней – и опять на дороге. Граф и его попутчики возвращались во Владикавказ, посетив Закавказье.

«27-го мы после некоторых сложностей выехали в 10:30 и въехали в горное ущелье, которое становится все уже и уже. Над горами весели тяжелые тучи. Встречающиеся почтовые станции теперь были отлично построенными. После первой станции мы проехали мимо крепости, контролирующей раздвоение дорог. Мы выбрали путь на север. Астраханские шапки теперь носили очень низко. В самом деле головной убор порой состоял только из круглого куска кожи и длинного ворса, свешивающегося на голову со всех сторон, придавая внешности своего владельца неопрятный вид. Все местные держатся холодно, будто закованы морозом. Некоторые физиономии не такие хитрые, как в Дагестане.

На второй станции четыре лошади были запряжены в нашу телегу, которую мы теперь должны менять на каждой станции. Важный нюанс, так как разгрузка и крепление багажа всегда занимают некоторое время. Скоро мы проехали крепость, построенную в средневековом стиле с сарацинскими контрфорсами, но вполне современную. Здесь был шлагбаум, у которого мы предъявили билет, купленный во Влади¹⁸, и вступили в провинцию Грузия. Облака теперь местами рассеялись, позволяя мельком взглянуть на великолепные снежные горы. Однако, очевидно, большая часть снега выпала совсем недавно. Теперь мы вступили в Дарьяльское ущелье, дорога хороша, так как солдаты ремонтируют каждый разрушенный участок. Мы ехали вдоль Терека, который здесь выглядел лишь горной речкой, один или два очень маленьких участка берега носили следы человеческого вмешательства.

В 5 часов мы добрались до Казбека. Удивительно: здесь мы нашли самый лучший отель, с тех пор как оставили Москву. Он и некоторые другие станции для размещения путешественников были построены по указу правительства, а цены, очень умеренные, были согласно тарифу. Еда была хорошей, и мы насладились роскошью железных кроватей и пружинных матрасов. Холод чувствуется, но не настолько, чтобы разводить огонь, хотя железные печки были в каждой комнате. На вершине горы как раз с подветренной стороны Казбека, который возвышается покрытый вечными снегами, перед нашим почтовым отелем стоит очень аккуратная маленькая, возможно, армянская церковь с колокольней в готическом стиле. Она служит украшением этой деревушки. Перед ней стоит монументальный готический крест, две арки в виде подковы, поддерживают по три колонны с каждой стороны. Высота Казбека оценивается в 17380 футов, что вызывает большие сомнения, если сравнить с высотами других гор в этой части света¹⁹.

На следующее утро облака рассеялись, позволяя разглядеть снежные вершины, окружающие нас со всех сторон, но мы не нашли среди них ни одного ледника. Подъем дороги, по которой мы ехали, был настолько мягким до самых последних пяти миль после первой станции, что с трудом осознаешь всю высоту, по которой проходит дорога – примерно 7000 немецких футов²⁰. Небольшие участки снега лежат вдоль, но не на самой дороге. Когда достигаешь кульминационной точки Кавказа, начинается крутой спуск в другую часть Азии. Холм слева от дороги некоторые немецкие географы называют Крестовым, так как на нем возведен небольшой крест, отмечающий границу Европы и Азии. Дорога вниз по отвесному склону великолепно построена. В самых скромных почтовых станциях мы обычно находили английскую посуду, преимущественно фарфоровую с синим трафаретным китайским рисунком в виде ивы.

На одной из станций было несколько жалких маленьких магазинов, в которых главным товаром, выставленным на продажу, были немецкие спички, произведенные в Вене для английского рынка. На этикетке замечательная надпись: “Когда тебе нужен свет, я буду гореть очень ярко”».

^__________

В заключение осталось сказать несколько слов о потомках виконта, которые также отличались неординарным характером.

Дочь графа, Энн Мексборо, имела «одну, но пламенную страсть»: она увлеклась зарождавшейся тогда авиацией и все свое состояние тратила на это недамское увлечение. В 1912 г. она стала первой женщиной, перелетевшей через пролив Ла-Манш, правда, в качестве пассажирки. А в 1927 г. Энн предложила капитану Лесли Гамильтону, собиравшемуся перелететь Атлантику с востока на запад, финансировать его полет при условии, что он возьмет ее с собой. На тот момент графине было 62 года, но возраст ее не остановил. Нарядившись, словно на коктейльную вечеринку, в шубку и изысканную шляпку, она вместе с Гамильтоном вылетела с летного поля недалеко от Солсбери в Уилтшире. Их самолет видели в небе над Ирландией и с корабля, следовавшего курсом через Атлантику, но до Америки они не долетели, и никаких следов графини и ее пилота никогда обнаружено не было. За 30 лет до этого печального события в 1897 году граф Мексборо, ее отец, приобрел Арден-холл недалеко от деревни Ханби в Йоркшире, который стал фамильной резиденцией графов Мексборо и в котором они проживают до сих пор. Потомки виконта здравствуют и поныне, среди них – Джон Кристофер Джордж Сэвайл, 8-й граф Мексборо, виконт Поллингтон, праправнук нашего героя.