Коста Леванович Хетагуров вошел в историю отечественной культуры как основоположник осетинской литературы, выдающийся публицист, живописец, просветитель конца XIX — начала XX века. Названный А. Фадеевым «Леонардо да Винчи» осетинского народа, Коста Хетагуров раскрыл богатства души своего этноса другим народам, объективировав духовную жизнь Осетии в формах мирового искусства.
В Осетии Коста Хетагуров, или Коста, как его все называют на родине, был и остается не просто национальным классиком, но культовой фигурой, формирующей важные направления духовной жизни народа. Подобно таким ярчайшим представителям национальных духовно-ренессансных движений, как, например, литовец М. Чюрленис или украинец Т. Шевченко,
К. Хетагуров стал пассионарной фигурой, на многие годы определившей формы и границы осетинского этнокультурного пространства.
В осетинском историко-культурологическом дискурсе Коста рассматривается как поэт, пробудивший «в своем народе национальное самосознание» [1, с. 109], изменивший «всю культурную ситуацию эпохи, историю духовного развития народа» [2, с. 308], как человек, чье имя «стало в народе священным» [3, с. 3]. Жизнь и творчество основоположника осетинской литературы оказали мощное воздействие на развитие всех видов национального искусства, в том числе музыки.
Формирование национального музыкального профессионализма связано с творчеством Коста. Многие стихи из его поэтического сборника «Осетинская лира», ставшего первым классическим произведением осетинской литературы, еще до его выхода в свет ходили в списках, передавались из уст в уста, пелись как песни в осетинских аулах, селениях, Владикавказе. Наряду с чисто осетинскими, рождающимися в народно-крестьянской среде, такими как «Фсати» (в осетинской мифологии покровитель охотников, властелин диких животных), «Без доли», появлялись городские песни-переложения, например «Горе», «Мать сирот», «Надежда», «Походная песня», «Солдат» и другие. «Авторами» последних были представители национальной интеллигенции, которые нередко перекладывали тексты Коста на мелодии русских, украинских песен, популярных бытовых романсов.
По воспоминаниям современников, одним из первых «авторов-певцов» был сам поэт, обладавший хорошим голосом с красивым тембром, любивший петь, играть на рояле. Песни на стихи К. Хетагурова исполнялись ученическими хорами Владикавказской гимназии, Ардонской духовной семинарии, певцами-солистами, записывались на грампластинки. Ни одно из заседаний любительских театральных кружков, этнографических и культурно-просветительских обществ, образованных в начале XX века во Владикавказе, Тифлисе, Баку, не обходилось без исполнения песен на тексты Коста. Названные песни составили основу первого осетинского нотного сборника «Осетинские звуки» (1905), записанного и выпущенного преподавателем музыки А. Бацазовым.
В исследованиях, посвященных мелодике стиха, встречается понятие напевной поэтической лирики. Песенно-напевная поэзия, отличающаяся особой поэтикой и музыкальностью, очень часто использовалась композиторами. Например, в западноевропейской литературе это поэзия таких авторов, как Г. Гейне и Р. Бернс, в русской и советской — А. Фет, С. Есенин, М. Исаковский. Стихи, которые, по словам В. Белинского, «должны не читаться, а петься», превращаются в песни и романсы, соперничающие по популярности с народными. К таким поэтам-бардам можно отнести и осетина Коста Хетагурова. При жизни поэта его стихи-песни стали неотъемлемой частью народного сознания, позднее они же вторично вошли в осетинский культурно-музыкальный тезаурус, но уже в виде камерно-вокальной и хоровой музыки, прочно сохраняющей свою связь с народной традицией. В 20–30-х годах XX века распеваемые народом стихи были аранжированы композиторами А. Аликовым, А. Тотиевым, Б. Галаевым, Е. Колесниковым для хора, для голоса и фортепиано, став первыми осетинскими песнями и хорами. Простота изложения вокальной партии, неприхотливость фортепианной фактуры, куплетная форма, элементы народно-осетинской музыкальной стилистики в гармоническом и вокально-хоровом изложении отличают «Хъуыбады» А. Аликова, «Зонын» («Знаю») А. Тотиева, хоры «Фсати» Е. Колесникова, «Додой» Б. Галаева. Эти произведения сразу после своего появления обрели популярность и сохраняют репертуарность по сей день.
Период конца 30-х — начала 50-х годов ХХ века, ставший продуктивным этапом становления осетинского романса, по-прежнему отмечен пристальным вниманием музыкантов к поэзии К. Хетагурова. Богатый духовный мир поэта, воплощенный как в осетинских, так и в русских стихах, вызывает к жизни целый поток вокально-инструментальных и хоровых композиторских опусов. Появляются как непритязательные песенные и напевно-танцевальные — лирические («Весна» Р. Газданова, «Ласточка» Т. Кокойти, «Птичка и дети» Б. Галаева), гражданственно-социальные («Балцы зарæг» Т. Кокойти, «Знаю» Р. Газданова, «Песня бедняка» А. Тотиева), так и сложные лирико-философские, лирико-психологические и драматические романсы, хоры. В романсах-монологах «Завещание» А. Кусовой, «Дума жениха» З. Гаглоева, «Сердце бедняка», «Без доли» Т. Кокойти, «Я смерти не боюсь» Ф. Хуцистовой, «Горе» А. Кокойти, «Æй, джиди!» Е. Колесникова, в трагическом хоре «Ингæны уæлхъус» Б. Галаева раскрываются глубокие душевные переживания поэта, его свободолюбивые мысли, гуманистические чаяния. Стремление музыкантов к тонкому отражению поэтического стиха воплотилось в характере мелодики, декламационно-речитативной, реже напевно-декламационной форме, преимущественно строфической или трехчастной, имеющей принцип сквозного развития, национально-колорированную интонационность, гармонию, фактуру. Всенародную популярность приобрела песня-романс «Усгуры мæт» А. Кокойти, в которой лирико-элегические стихи поэта получили воплощение в гибкой напевной мелодике, грациозной ритмике фольклорного песенно-танцевального типа.
Последующие поколения композиторов находили в поэтическом творчестве Коста новые темы и образы, расширив жанровые границы вокальной и хоровой музыки. Наряду с песнями, романсами, монологами, появляются сценки («Цъиу æмæ сывæллæттæ» для хора А. Ачеева), баллады («В бурю» для меццо-сопрано и фортепиано Л. Кануковой), романсы-арии («Амонд» З. Хабаловой), циклы («Письма к возлюбленной» для голоса и фортепиано Л. Ефимцовой), сюиты («Исповедь» для хора a cappella Т. Т. Хосроева), портреты («Горянка» для хора
a cappella Т. Т. Хосроева), гимны («Балцы зарæг» Б. Кокаева, З. Хабаловой, Т. С. Хосроева). В вокально-хоровых произведениях 1960–1980-х годов Коста предстает не только как «замечательный мастер гражданской лирики» [4, с. 546], но и как автор одухотворенных поэтических пейзажей, живых зарисовок детской жизни, страниц проникновенной любовной лирики, народно-бытовых сцен.
В таких сочинениях, как романс Габараева «Джук-тур», «Утес» для хора a cappella Р. Цорионти, «Ароматная ночь» для женского хора, флейты, фортепиано и струнного квартета Н. Кабоева, «Ароматная ночь» для хора a cappella А. Ачеева с мечтательностью и красочной пейзажностью стихов соотносятся лирическая созерцательность и колористическая выразительность музыки. Богатый мир детства раскрывался осетинскими композиторами в разнохарактерных вокальных и хоровых миниатюрах, сценках, портретах на стихи из сборника Коста «Осетинская лира». Искренностью и теплотой отличаются как простые, написанные в духе народно-песенной традиции хоры «Школьник», «Кому что» Т. С. Хосроева, «Шалун» Р. Цорионти, «Одиннадцать песен на стихи К. Хетагурова» З. Хабаловой, так и более сложные по языку хоры «Киска», «Школьник» Л. Кануковой, исполняемые a cappella. Ярким примером композиторского фольклоризма стала миниатюра для смешанного хора a cappella «Хæдзаронтæ» Р. Цорионти. Написанная на текст «Новогодней песни» из «Осетинской лиры» и представляющая собой пример праздничного новогоднего славления хозяев ряжеными, миниатюра опирается на синтез элементов народно-хорового пения и современного композиторского языка.
С именем Коста связана важная для осетинской музыки тема поэта и нации, художника и его предназначения. Коста и Осетия, Коста и судьба осетинского народа — такова высшая тема многих музыкальных произведений разных жанров, посвященных памяти К. Хетагурова. Произведения, навеянные его образом, проходят красной нитью через всю историю осетинской музыки. В национальной театрально-кинематографической традиции сложился образ Коста — народного певца, демократа, трибуна. Назовем несколько опусов сценической и кинохетагуровианы. В сезон 1938–1939 годов на сцене Северо-Осетинского драмтеатра с огромным успехом шел спектакль «Коста» по пьесе И. Джанаева и Т. Епхиева с С. Таутиевым в заглавной роли и музыкой Т. Кокойти. Режиссером В. Чеботаревым («Ленфильм», 1959) был снят кинофильм «Сын Иристона» с В. Тхапсаевым в главной роли, музыкой И. Габараева, которой дирижировала В. Дударова. Событием сезона 1999–2000 годов Северо-Осетинского драмтеатра стал спектакль «Горькие рифмы» по пьесе К. Мецаева, Б. Черчесова (перевод Т. Кокаева). Роль Коста исполнил А. Галаов.
Героико-патетический модус таких произведений, как хоры «Нæртон поэт» (в данном случае — выдающийся, легендарный) З. Гаглоева на слова Г. Дзугаева (1940), «Наш Коста» З. Хабаловой на слова В. Гудимова (1979), «Коста, ты — Прометей» А. Ачеева (1969), оратория «Певец народа» Д. Хаханова на слова Г. Дзугаева (1959), кантата «Певец земли родной» Т. С. Хосроева на стихи Г. Цаголова, А. Гулуева (1965), нашел отражение в музыке эпико-торжественной, отличающейся плотной, разнообразной фактурой, масштабными образами, синтезирующей оригинальный тематизм с народно-песенными лексемами. Так, на декламационном типе интонирования, вобравшем особенности мужской героической песни, основана хоровая поэма для смешанного хора a cappella «Нæртон поэт» З. Гаглоева. Яркость этнического колорита в хоре достигается благодаря метрической свободе, использованию характерных фактурных приемов и фоноконструкций.
Кантата «Певец земли родной» Тотурбека Хосроева для меццо-сопрано, баритона, хора и оркестра воспевает Коста Хетагурова как революционера-демократа, народного поэта, духовного вождя Осетии. Ключевыми в решении композитором образа поэта стали следующие слова из стихотворения Георгия Цаголова «На могиле Коста Хетагурова» (1906):
Как ждал свободу ты в гармонии созвучий,
Как ей молился ты, певец земли родной!
Ты посвятил ей жизнь, всю жизнь свою святую…
Ты был в рядах бойцов, поэт и гражданин.
В драматургии кантаты принцип контрастности сочетается с идеей просветления. Медленное, сумрачно-минорное оркестровое вступление сменяется энергичным хоровым фугато («Увы, не встретил ты»), лирико-напевное ариозо меццо-сопрано — эпизодом «Ты посвятил ей жизнь» солирующего баритона и мужского хора, выдержанным в стиле народных героических песен. Завершается сочинение просветленно-торжественным мажорным финалом, гимнический характер которого утверждается маршевой поступью, четким и пунктирным ритмом, ликующими фанфарными интонациями в хоровой партии, акцентированием тембров медных духовых инструментов в оркестре.
Ярким примером героизации образа Коста Хетагурова стала первая осетинская опера «Коста» Христофора Плиева (1960). Композитор сумел воплотить в музыке неразрывность духовной связи поэта со своим народом благодаря использованию общих интонаций в их вокально-оркестровых характеристиках. Так, три лейтмотива Коста, характеризующие также простых горцев, пронизаны интонациями народной песни «Додой» («Горе»), являющейся для осетин музыкальным символом трагического. В вокальной партии Коста преобладают решительные интонации и четкая ритмика. Гибкая декламация сочетается с напевностью, но при этом в оркестровом сопровождении проступает четкая метрическая поступь. Основные черты героизированного облика поэта раскрыты в сцене ссоры Коста с Дзахсоровым, сцене возвращения в родной аул, в арии «Если бы пел я, как нарт вдохновенный», в финальном эпизоде «Тревога».
Осмысление композиторами драматических страниц жизни «певца, гонимого судьбою», его стихов, пронизанных душевной болью, чувством одиночества и неприкаянности, вылилось в создание произведений, где образ национального поэта обрисован в лирико-поэтическом ключе. Так, в осетинской музыке послевоенного времени появляются «Элегия памяти К. Хетагурова» (1951) Л. Кулиева на слова Г. Плиева, оркестровая элегия «Памяти Коста» (1955) Н. Карницкой, симфоническая поэма «Коста» (1952) А. Кокойти. Поэтичная, завоевавшая слушательское признание элегия «Памяти Коста» Нины Карницкой целиком построена на народных напевах. Написанная в форме сонатного аллегро, элегия, однако, лишена остроты и драматизма. Темы главной и побочной партий выдержаны в одном сдержанно-лирическом характере, заданном поэтическим эпиграфом из стихотворения К. Хетагурова:
Не верь, что я забыл родные наши горы,
Густой, безоблачный, глубокий небосвод,
Твои задумчиво-мечтательные взоры
И бедный наш аул, и бедный наш народ.
В основе главной партии — народная песня о Коста Хетагурове. В первых тактах темы, в характере ее изложения заметно стремление композитора не удаляться от хорового первоисточника. Песенная тема словно озвучивается оркестром, сохраняя изначальное распределение «ролей»: гобой поет теноровое соло, а скрипки — хоровое двухголосие. Прототипом побочной партии явилась «Песня о куртатинцах». В фольклорном варианте это суровая, мужественная, речитативно-драматическая мелодия. Здесь же она совершенно меняет облик. Интонируемая кларнетом соло в медленном темпе, на легато, сопровождаемая переливами арфы, мелодия звучит напевно, мечтательно, лирично. Вместо разработки вводится эпизод подвижно-танцевального характера, в котором светло и непринужденно звучит у гобоя мелодия народного наигрыша «Танца приглашения». В сокращенной и динамизированной репризе главная и побочная партии сближаются тембрально (обе звучат у скрипок) и тонально.
Многоплановое преломление образ поэта получил в вокально-симфонической музыке последней трети XX века, идущей по пути углубления и философского осмысления личности и творчества народного любимца. Сохраняя незыблемой суть лирико-героической трактовки облика Коста, композиторы дополнили традиционные представления о поэте как о борце, гражданине новыми «метафизическими» идеями. Коста как носитель осетинского духа, выразитель народной мечты о счастье, как поэт, говорящий «голосом эпохи, языком народа, интонациями живой человеческой личности» (И. Сельвинский) [5], предстает в эпико-драматической Пятой симфонии Д. Хаханова (1979), лирико-эпической Пятой симфонии «Коста Хетагуров» З. Хабаловой (1989), лирико-патетической кантате «Памяти Коста» Н. Кабоева на стихи И. Гуржибековой (1999).
Масштаб личности и исключительность положения поэта в национальной культуре задает непрерывность и динамику осмысления его наследия композиторами всех поколений. В непрекращающейся череде интерпретаций творчества и философско-эстетических взглядов Коста Хетагурова в конце XX века возникает новый аспект, связанный с интересом к нравственно-религиозной составляющей его духовного облика. В период тяжелых испытаний, выпавших на долю Осетии на рубеже тысячелетий, музыканты вновь обращаются к творчеству поэта в поисках духовной поддержки.
В 2005 году появляется кантата для смешанного хора, солистов, симфонического оркестра Дзерассы Дзлиевой на стихи
К. Хетагурова, посвященная жертвам бесланской трагедии. Медленным вокально-хоровым первой, третьей и четвертой частям четырехчастного цикла, выдержанным в скорбно-трагическом настроении, противопоставлена агрессивная, моторно-быстрая оркестровая вторая часть, демонстрирующая образы жестокости и зла. В речитативном монологе баритона на четырехстрочное стихотворение «Рагон нæртон лæгау…» первой части кантаты, в финале, представляющем собой молитвенное обращение солистов и хора к Всевышнему, отчетливы ритмико-интонационные и темброво-фактурные аллюзии на жанры осетинской героической и мифологической песен. Третья часть молитвенно-сдержанным пением женского хора и солирующей партией певицы-сопрано погружает слушателя в состояние глубокой скорби. Словно материнский плач, звучит соло сопрано на слова восьмистишия «Надгробная надпись». Так автор, наша молодая современница, ищет опору в поэзии Коста, поэта и пророка, который сегодня осетинам «представляется человеком из будущего, посланцем с миссией спасительного характера» (Г. Тедеев) [6, с. 88].
Личность и творчество Коста Левановича Хетагурова оказали огромное влияние на развитие осетинского музыкального искусства. Под воздействием художественного наследия поэта формировались эстетические взгляды музыкантов-первопроходцев, складывалась поэтика и образы капитальных произведений осетинского музыкального искусства. Поэзия, духовный облик Коста, его эстетика определили художественную специфику, экстамузыкальную семантику направления развития вокально-хоровой, музыкально-сценической, симфонической музыки композиторов Осетии.
ЛИТЕРАТУРА
1. См.: Гагкаев К. Художественно-поэтический мир Коста Хетагурова // Жизнь в науке. Владикавказ, 2008.
2. См.: Фидарова Р. Художественная культура осетинского народа. М., 2007.
3. См.: Джусойты Н. Коста Хетагуров. Сталинир, 1958.
4. Абаев В. И. Осетинский народный поэт Коста Хетагуров / В. И. Абаев // Избранные труды: Религия. Фольклор. Литература. Владикавказ, 1990.
5. Цит. по: Сабаев С. Русские писатели о Коста Хетагурове и его творчестве // Северная Осетия. 2009. 4 июня.
6. Цит. по: Мальцев С. Коста и Православие. Владикавказ, 2006.
