Ольга РЕЗНИК. ВЛАДИКАВКАЗСКИЕ ЭТЮДЫ

КЛАССОВО ЧУЖДЫЙ ПАМЯТНИК ПРОСТОМУ СОЛДАТУ И СКВЕР ИМЕНИ БУРЖУАЗНОГО ПИСАТЕЛЯ ПУШКИНА¹

Если вы когда-нибудь разглядывали старые открытки с видами дореволюционного Владикавказа, то наверняка знаете, что одной из главных достопримечательностей центра Терской области, его визитной карточкой, можно сказать, был как раз памятник рядовому 77-го пехотного Тенгинского полка Архипу Осипову и штабс-капитану Николаю Лико, облагородить территорию вокруг которого перед зданием штаба 21-й пехотной дивизии было приказано распоряжением полковника Ерофеева.

То был вообще первый памятник во Владикавказе. Его открытие состоялось 22 октября 1881 года. Памятник создавался по подписке на внесенные военными и гражданскими лицами пожертвования. Его появление в нашем городе едва ли можно назвать случайным. Ведь оба героя обороны Черноморской береговой линии — рядовой Архип Осипов, происходивший из крепостных крестьян помещика графа Стратонского Киевской губернии, и штабс-капитан Николай Лико, происходивший из греческих дворян города Балаклавы — служили в 77-м пехотном Тенгинском полку, более полувека квартировавшем во Владикавказе.

22 марта, в день самоотверженной гибели в укреплении Михайловском Архипа Осипова и коменданта укрепления Николая Лико, который, будучи уже раненным и поняв, что удержать укрепление от превосходящих сил противника не удастся, отдал приказ о подрыве порохового погреба, а Архип Осипов этот приказ исполнил, нанеся противнику колоссальный урон, у скульптурного сооружения в честь героев ежегодно в память об ушедших читалась заупокойная молитва и проводился парад войск владикавказского гарнизона.

Память об Архипе Осипове, как известно, была увековечена не только у нас. Один из населенных пунктов Краснодарского края называется «Архипо-Осиповка». Это сельское поселение расположено как раз в том месте, где в 1840 году находилось Михайловское укрепление, при обороне которого и совершил свой героический подвиг самопожертвования Архип Осипов. В память о нем в Архипо-Осиповке высится шестиметровый чугунный ажурной работы крест, воздвигнутый еще в 1876 году, то есть на пять лет раньше владикавказского памятника. В то же время оба эти монумента, и их, и наш, примечательны тем, что являются едва ли не первыми в Российской империи памятниками простому солдату, возведенными на благотворительной основе.

Разница лишь в том, что памятник в Архипо-Осиповке (поселок носит это название с 1889 года) дожил до наших дней, а вот владикавказский пал жертвой коммунистического режима. Да, да, не удивляйтесь, памятник простому солдату уже в первые годы советской власти был признан классово чуждым и посему подлежал уничтожению.

Впрочем, ничего удивительного в том нет. Классово чуждым, точнее буржуазным, а значит, вражеским, назывался в то же самое время и «наше всё» — Александр Сергеевич Пушкин. Владикавказский сквер, носивший его имя, сразу же при новой власти был переименован в сквер Красных пожарников, а потом и вовсе исчез. На его месте появилось строение (сейчас там Дом правительства, бывший Дом Советов). Разрушен был и самый первый, появившийся еще в крепости Владикавказ православный храм — Старый вой­сковой, или Спасо-Преображенский, собор, построенный здесь по именному повелению самой императрицы Екатерины II. Сначала это была церковь, созданная из турлука, обмазанного глиной. А позже, где-то в конце 50-х позапрошлого столетия, храм расширил свои пределы на юг и на север. Поговаривали, что пристройка была осуществлена на выигранные в карты деньги. Но, даже если это так, все равно хорошо, что средства были употреблены на благие цели. Позже вместо деревянной церкви появилась новая, каменная. С 1897 года она являлась войсковым собором Терского казачьего войска. Так вот как раз перед этим собором и располагался сквер, который в 1899 году, когда вся страна праздновала 100-летие со дня рождения «солнца русской поэзии», был назван Пушкинским.

В 1937 году, когда отмечалось столетие со дня гибели поэта, в нашем городе не было уже ни сквера, ни собора. Но надо же было такому случиться, что в тот печально-памятный год из Москвы неожиданно пришел запрос, существует ли еще в столице Северной Осетии Пушкинский сквер. Так как на месте сквера уже было построено здание, а от Старого собора остались рожки да ножки, но на его месте еще ничего не построили, то, стараясь угодить товарищам из центра, в нашей столице на месте ликвидированного собора спешно разбили новый Пушкинский сквер с памятником поэту в центре. Естественно, обо всех этих манипуляциях в Белокаменной, скорее всего, ничего не знали и… не узнали (иначе бы кто-то да получил по шапке). Так и продолжали думать (а может, думают до сих пор), что в городе на Тереке сохранился тот, дореволюционный Пушкинский сквер. Но мы-то знаем, что сквер ненастоящий.

ИЗ ВЛАДИКАВКАЗА — ПО ВСЕЙ РОССИИ

Но вернемся, однако, к первому владикавказскому памятнику, а вернее, к подвигу, совершенному простым солдатом Архипом Осиповым. Знаете ли вы, что сохранившаяся до наших дней традиция навечно зачислять проявивших особый героизм погибших солдат и офицеров в списки личного состава частей, кораблей, военно-учебных заведений, возникшая в отшумевшем XIX веке, связана как раз с именем Архипа Осипова? Узнав о его подвиге, император Николай I повелел навечно включить бойца в списки Тенгинского полка, ставшего, к слову сказать, неотъемлемой частью истории Владикавказа. И еще одна ремарка: до революции имена героев, зачисленных в списки личного состава, были золотом высечены на мраморных досках в храме Христа Спасителя, и первым среди них значился рядовой Архип Осипов.

Коли уж речь зашла о традициях, хочется рассказать еще об одной, которая, зародившись во Владикавказе, распространилась потом по всей стране. Вернее, это не традиция даже, а система — система профессионального образования.

Начну немного издалека. В марте 1863 года императором Александром II на должность начальника Терской области был назначен «бархатный диктатор» Михаил Лорис-Меликов, сделавший немало для развития вверенного ему региона. В том числе преуспел Лорис-Меликов на ниве образования. Число учебных заведений в области за 12 лет его правления возросло от нескольких десятков до трех сотен. На личные средства Михаила Тариэловича во Владикавказе было открыто одно из первых в империи ремесленных училищ. Высочайшим повелением Александра II, принявшего во внимание особую заботу начальника Терской области генерал-адъютанта Лорис-Меликова «к устройству и упрочению существования открытого в г. Владикавказе ремесленного училища», училищу было присвоено имя его основателя, с тех пор именоваться оно стало Лорис-Меликовским. Сам же Михаил Тариэлович не только создал Владикавказское ремесленное училище и выделил личные средства на его содержание, но и на долгие годы стал его почетным попечителем, на протяжении всей своей жизни внимательно следя за деятельностью носившего его имя учебного заведения и принимая самое активное участие в работе его попечительского совета. Однако самое главное заключается в том, что, открыв во Владикавказе ремесленное училище, Лорис-Меликов явился начинателем профессионально-технического образования в России, а его владикавказское детище стало образцом для подражания, на которое долгие годы равнялась вся страна. Ведь по инициативе Лорис-Меликова в основанном им учебном заведении была введена для того времени новаторская, существующая поныне система производственного обучения, согласно которой учащиеся овладевают профессией последовательно.

ТО КАДЕТ ВЛАДИКАВКАЗСКИЙ

Об учебных заведениях дореволюционного Владикавказа можно говорить много и долго. Но еще одно из них, раз уж зашла речь о военном профиле нашего города, хочется упомянуть особо. Да, вы верно подумали: следующая остановка — Владикавказский кадетский корпус (впоследствии в его здании размещалось Высшее общевойсковое командное училище), один из 30 кадетских корпусов Российской империи.

Помню, где-то я читала, что во время Гражданской войны все российские кадетские корпуса были эвакуированы сначала в Крым, а по отбытию оттуда Белой армии — в Югославии, где продолжали работать в эмиграции, слившись в один кадетский корпус.

Конечно, о том, кто они и откуда, кадеты помнили. А помогали им в этом юмористические двустишия, так называемые «журавли», являвшиеся одной из форм кадетского фольклора. Надо сказать, кадетские «журавлики» были весьма остроумными и довольно точно отражали социокультурный облик каждого военно-учебного заведения.

Мне вот, к примеру, запомнился забавный «журавель» (именно так произносилось это слово в именительном падеже) про Тифлисский великого князя Михаила Николаевича корпус:

А кто самые гимнасты?

То тифлисцы, все носасты.

И, конечно, «журавлики» про владикавказских кадет. Вот первый:

Кто хранит фасон Кавказа?

То кадет Владикавказа.

Второй:

Загибать привык салазки,

То кадет Владикавказский.

Третий:

Кто целует прямо в глазки,

То кадет Владикавказский.

Вроде про наших кадет «журавлики» разные, но, по сути, все они об одном. О том, что владикавказские кадеты были озорниками, задирами (кавказский темперамент, что ни говори, сказывался), умели за себя постоять, не дать в обиду. И это неудивительно. Ведь эти мальчишки прошли такую школу! А кто привык к суровым реалиям, тот ничего не боится, и чувство собственного достоинства ему, поверьте, не чуждо.

Дисциплина в корпусе была железной. Подъем в шесть утра и работа до седьмого пота до позднего вечера с неукоснительным исполнением мельчайших деталей распорядка. По воспоминаниям одного из современников, переведенного во время Гражданской войны из Тифлисского кадетского корпуса во Владикавказский, когда здесь воспитывались кадеты почти всех российских корпусов (на основном желтом фоне мелькали алые, синие, белые, черные погоны, изредка виднелись Георгиевские кресты и медали, а также нашивки, указывающие на ранения), вечером в ожидании сигнала строиться на ужин тифлисцы находились неподалеку от зала, где проходило построение, и по первому зову помчались туда. Поздно: рота была уже выстроена. «Тифлисцы! — крикнул им вице-фельдфебель. — Это вам не Головинский проспект. Потрудитесь не опаздывать».

За нарушение дисциплины владикавказские кадеты строго наказывались (одним из видов наказания было часовое стояние под часами по стойке смирно, когда нельзя было даже пошевелиться). А нарушением считалась даже элементарная забывчивость. Так, если во время большого бала, который давался во владикавказской «кадетке» на корпусной праздник 5 октября (он совпадал с именинами цесаревича Алексея и храмовым праздником), кадет не менял, как было положено, после каждых двух танцев белые перчатки (а они были разложены по размерам на отдельном столике) или не угощал морсом барышню (на бал к кадетам приезжали гимназистки со своими классными дамами), он подвергался дисциплинарным взысканиям.

Для кадет как для будущих офицеров, высоко ценивших воинское достоинство, существовало немало запретов. На улице им не разрешалось есть, грызть семечки, сплевывать на тротуар. Идущим навстречу офицерам они должны были отдавать честь в шагу, а при встрече с высшими офицерскими чинами — останавливаться и, отдавая честь, замирать у края тротуара. Заходя в городе в ресторан или столовую, где находились офицеры, кадеты спрашивали у них разрешение сесть за стол.

А еще выглядели наши кадеты всегда безупречно (вот вам и хранители фасона Кавказа!). Даже пуговицы на мундирах отливали зеркальным блеском — для их чистки зубным порошком использовались специальные маленькие фанерные дощечки.

Конечно же, кадеты, как и все вообще мальчишки, шалили, дрались, нарушали дисциплину. А салазки, как вы уже поняли, загибать они умели. В 1915 году произошло прямо-таки ЧП, о котором писали в газетах. Кадеты подрались с гимназистами, с которыми у них была давняя вражда. Стычки между ними происходили и ранее. Но этот случай стал прямо-таки вопиющим и попал на газетные полосы. Причем газеты почему-то писали, что кадеты пришли драться с гимназистами в нижнем белье, хотя на самом деле они были одеты в свою обычную повседневную форму — белые брюки и рубашки. Пройдя строем под барабанную дробь по городу, кадеты добрались до парка, где и произошла драка. Ее участники были впоследствии жестко наказаны руководством корпуса: на протяжении года им запрещалось выходить в город, были выставлены низшие оценки по поведению. Единицы были даже исключены из корпуса.

Однако в глазах товарищей драчуны выглядели героями. У владикавказских кадет было принято сочувствовать провинившимся. Им, находившимся под арестом, отдавали свои обеды и ужины. Во владикавказской «кадетке» вообще не было принято выдавать товарища, доносить на него. В результате за провинность одного или двух наказывали всех. Но кадеты не роптали. Это называлось у них товарищеской спайкой.

Особыми качествами обладали и преподаватели корпуса. И к педагогам, и к офицерам-воспитателям предъявлялись самые высокие требования. При поступлении на службу во Владикавказский кадетский корпус они давали присягу добросовестно относиться к своим обязанностям, не завышать отметок, не делать никому из учеников поблажек, в том числе и своим собственным детям, часто воспитывавшимся здесь же.

Знания кадетам давались качественные. Так, преподаватель математики генерал-лейтенант в отставке Николай Мартос, например, для каждого из своих учеников выдумывал свой, индивидуальный текст контрольной задачи. За обычный урок он успевал опросить весь класс. Потому результаты экзаменов по математике всегда были блестящими.

Особенно любили кадеты уроки географии, которые вел Всеволод Ермаков, известный путешественник и картограф, по картам которого учился весь СССР до 1940-х годов. Всеволод Васильевич много знал, интересно рассказывал и всегда охотно отвечал на вопросы.

Офицером-воспитателем в корпусе был еще один интересный человек. Это известный историк-кавказовед, этнограф полковник Дмитрий Ракович — автор первой истории Владикавказа (его книга «Прошлое Владикавказа» была издана в 1911 году). Дмитрия Васильевича все любили за веселый и легкий нрав…

Что еще помогало владикавказским кадетам быть крепкими и целеустремленными, так это занятия спортом. Начиная с третьего класса, они стреляли в тире из трехлинейной боевой винтовки, любили играть в футбол, фехтовали, участвовали в велосипедных гонках.

ПЕРВЫЙ В РОССИИ МАТЧ ПО РЕГБИ ПРОШЕЛ

ВО ВЛАДИКАВКАЗЕ

Да, да, первый в России регбийный матч состоялся 26 июня 1916 года у нас, во Владикавказе. И не где-нибудь, а в кадетском корпусе, все воспитанники которого, как вы уже поняли, были спортсменами. Правда, на плацу корпуса в регби между собой играли две команды англичан-союзников, гостивших во владикавказской «кадетке».

Местная пресса, писавшая об этом событии, неслучайно называла англичан союзниками. Шла Первая мировая война, и Великобритания, равно как Россия, а также Франция, входила в военно-политический блок Антанта. Другой вопрос: каким попутным или вовсе не попутным ветром занесло союзников во Владикавказ?

Об этом рассказывает в своей книге «Встречи со старым Владикавказом» известный осетинский краевед и исследователь Генрий Кусов, а с ним информацией поделился один из старожилов. Так вот, некая английская часть, направлявшаяся по железной дороге во Владивосток, перепутала названия городов и прибыла… во Владикавказ. Благо заблудившимся было куда обратиться: до революции в нашем городе, кроме персидского консульства, функционировало еще и консульство английское. Оно располагалось на улице Лорис-Меликовской (ныне улица Ленина, здание бывшего английского консульства сохранилось до наших дней).

Вот туда-то и направились прибывшие во Владикавказ англичане. Их сразу же определили в местный кадетский корпус, воспитанники которого, что немаловажно, мастерски играли в футбол. Поэтому нет ничего удивительного в том, что на поле перед кадетским корпусом состоялся первый во Владикавказе международный футбольный матч, где англичане имели возможность показать, как гоняют мяч на родине футбола.

Позже они продемонстрировали, что умеючи играют не только в футбол, но и в регби. В чем в чем, а в этом им и впрямь не было равных. Ведь российские спортсмены овальный мяч считали той еще диковинкой. Поэтому две команды англичан играли в регби между собой, а ошарашенные владикавказские болельщики, затаив дыхание, наблюдали за тем, что происходит на плацу.

Как ни странно, взволновавшее спортивную общественность города событие не стало катализатором развития регби во Владикавказе. Город на Тереке сохранил верность футболу. Но остался в истории отечественного спорта как место, где был сыгран первый в России регбийный матч.

БИЛЕТЫ НА ПЕРВЫЙ КОНЦЕРТ ШАЛЯПИНА

ВО ВЛАДИКАВКАЗЕ НЕ БЫЛИ ПРОДАНЫ…

Казус приключился в городке на Тереке не только с англичанами, но и с не имевшим себе равных среди оперных певцов Федором Шаляпиным, когда тому минуло 19 лет. В сезон 1893–1894 годов «царь-бас» только начинал свое восхождение на творческий Олимп в труппе под руководством дирижера Иосифа Труффи. По воспоминаниям уже упоминавшегося выше Льва Сердаковского, матери которого довелось в Тифлисе учить молодого Шаляпина читать по нотам, Федор Иванович уже в ту пору был очень благодарным и серьезным человеком. Выехав в мае 1894 года по окончании оперного сезона в Тифлисском казенном театре, где на протяжении года он исполнял первые басовые партии, в Москву, Шаляпин впервые посетил Владикавказ. Здесь на пару с товарищем и попутчиком тенором Павлом Агнивцевым Шаляпин решил дать концерт. Уже был снят зал, напечатаны афиши и билеты. Однако они, увы, так и не были проданы. А посему концерт не состоялся. И все потому, что во Владикавказе, где проживало немало настоящих ценителей высокого искусства, в 1894 году еще никто не знал начинающего певца Федора Шаляпина.

Вообще же, Владикавказ был избалован приездами знаменитостей. Известные ученые, путешественники, артисты, писатели, поэты бывали тут. Недаром же Владимир Маяковский в своем стихотворении «Тамара и Демон» писал, что «от этого Терека в поэтах истерика».

Пробежавшись по печатным столбцам старых газет, я составила себе мнение, с кем из знаменитостей, побывавших во Владикавказе, мне бы хотелось соприкоснуться. Пожалуй, я бы с удовольствием посетила концерт-вечер нашего знаменитого земляка, родившегося в станице Ищёрской Терской области, известного музыкального деятеля, «лучшего русского дирижера», создателя «лучшего в России» симфонического оркестра, пианиста и педагога, профессора Московской консерватории Василия Сафонова, который 23 января 1916 года состоялся в городском театре. Сам Сафонов как пианист вместе с проживавшим во Владикавказе сыном, скрипачом Иваном Сафоновым, вступившим намедни в должность дирижера Терского казачьего оркестра, исполнял сонаты Бетховена. В том числе и знаменитую Крейцерову. Очень жаль, что имя Василия Сафонова в советский период искусно замалчивалось. А все потому, что его дочерью была художница и поэтесса Анна Тимирёва — любимая женщина одного из лидеров Белого движения адмирала Александра Колчака. Она оставила такие трогательные и пронзительные воспоминания о своем возлюбленном и их большой и красивой взаимной любви, что они легли в основу историко-художественного кинофильма Андрея Кравчука «Адмирал».

С неменьшим удовольствием и интересом посетила бы я, пожалуй, состоявшуюся опять-таки в городском театре в том же 1916 году, только в сентябре, лекцию «популярного писателя Александра Ивановича Куприна», который весьма эмоционально поведал собравшимся о судьбе русской литературы от Пушкина до Чехова и от Чехова «до наших дней» (их «наших дней», разумеется), а также прочитал свои рассказы и отрывки из известных повестей «Поединок» и «Яма».

Но вернемся, однако, к Шаляпину. Владикавказ, который не принял в свое время гениального гастролера, Федор Михайлович посещал еще трижды. Причем в 1915 году, когда знаменитый бас последний раз побывал в городе на Тереке, слава его была уже столь велика, что на заседании Владикавказской городской думы главным аргументом в пользу строительства в центре Терской области нового здания городского театра стал, как ни странно, Шаляпин. Для выступления артиста такого масштаба нужен был большой зал, который мог бы вместить всех желающих побывать на его концерте. Вот ведь как. Прошло-то всего каких-то 20 лет, и случилось то, о чем и подумать не мог 19-летний Федор Шаляпин.

И В ПРАЗДНИКИ, И В БУДНИ

Судя по тому, что жители дореволюционного Владикавказа не особо стремились познакомиться с творчеством мало кому известного певца Шаляпина, им было на кого посмотреть, кого послушать и куда пойти. Однако монотонный ритм жизни, впрочем, как и сейчас, нарушался обычно в праздничные дни. А главных праздников было два (у нас сегодня, согласитесь, гораздо больше), и оба религиозные. Это — Рождество с Новым годом и Пасха. Вопрос, куда пойти, остро не стоял. Не только городской театр, кинотеатры, но и многочисленные клубы, общества и собрания наперебой зазывали горожан на всевозможные увеселительные мероприятия. Газеты помещали на своих страницах «расписание развлечений», которые намечались, скажем, во Владикавказском общественном собрании, коммерческом клубе, войсковом собрании… Праздничные елки, маскарады, концерты, танцевальные костюмированные балы, семейно-музыкальные и симфонические вечера устраивались и в обществе чиновников и приказчиков, и в ремесленной управе, и в кадетском корпусе, и даже в полицейском управлении, и бог знает где еще.

Довольно живо описывался газетчиками костюмированный бал в залах Атаманского дома, проходивший на второй день праздника Рождества Христова в 1906 году. Репортеры сравнивали его с «фантастическим царством заоблачных империй». Еще бы! Ведь в костюмах пажей, бояр клоунов, китайцев, испанцев, черногорцев, ландышей и водяных лилий, турчанок, цыганок и гречанок, предвестниц счастья и Мефистофелей с Отелло кружились под звуки «милого и традиционного на аристократических балах “польского”» представители высшей власти Терской области и Владикавказа. Многие из них пришли на бал со своими семьями.

Правда, существовало одно «но», не касавшееся, однако, знатной публики. Бывали случаи, когда на балы-маскарады попадали люди случайные, жаждущие «при раздаче переменить старые калоши на новые». Для того чтобы такие субъекты не появлялись в собраниях благородных особ, понятное дело, принимались самые действенные меры. И все-таки, согласитесь, калоши — это не шубы. Вспомнился в тему одесский анекдот про то, как некая супружеская пара побывала в театре. И потом женщина, делясь впечатлениями с подругой, рассказывала, что больше всего ей понравился там гардероб, где в конце раздавали шубы и она взяла себе три.

Это я к тому, что в любой, даже самой неприятной ситуации можно разглядеть что-то забавное. Тут важен оптимистический настрой, как, скажем, у молодежи, которая во время праздников веселится, да и прежде веселилась, вовсю. Зимой с 22 декабря по 7 января прекращались занятия в учебных заведениях Владикавказа и начинались рождественские каникулы. Гимназисты и гимназистки, кадеты и реалисты (так именовались учащиеся реальных училищ) «при фантастическом электрическом и факельном освещении» под звуки музыки кружились на катке «Трека» (предварительно особая комиссия осматривала каток спортивного общества «Трек», и если находила, что лед прочный, то давала свое добро на открытие катка), веселились на танцевальных вечерах, елках и маскарадах, которые устраивались практически во всех учебных заведениях и не только там. Словом, им было из чего выбирать.

А народные гуляния? А погода с настоящим зимним морозцем, да таким, что вода в озерах на «Треке» замерзала естественным образом, превращаясь в лед, по которому можно было скользить на коньках? Тогда зимой во Владикавказе еще выпадало много снега, и горожане всем остальным развлечениям предпочитали катание на санях. Ну как тут им не позавидовать?

Народными гуляниями были отмечены и пасхальные дни. Весной город и его окрестности становились еще более многолюдными. Одним из любимейших мест отдыха горожан, впрочем, как и ныне, была так называемая Сапицкая будка. А знаете, откуда пошло это невероятное название? Газета «Терские ведомости» от 2 мая 1897 года дает ответ на этот вопрос. Сапицкой будкой это, в общем-то, живописное место стало называться «со времен насильственной смерти в будке лесничего Сапицкого». «В праздники, — сообщалось далее в газете, — сюда направляются вереницы самой разно­образной публики. Тут устраиваются всевозможные игры и бесплатные увеселения: национальные танцы, игра в мяч, грузинская борьба, семейные чаепития, а подчас и кутежи под игру зурначей или органов (даже не представляю, кто или что имелось в виду. — О. Р.), а выше с горы из глубины леса слышатся голоса любителей пения». Ну что, представили себе описанную картину? Любопытно было бы на это взглянуть, не правда ли?

Хотя Сапицкой будкой кого из нас сегодня удивишь? А вот праздничными полетами авиаторов, пожалуй, можно. Без них, по правде говоря, редко обходился какой праздник в начале прошлого века. Так, самым знаменательным событием пасхальной недели 1914 года стал полет авиатора Арутюнова, который продержался в воздухе 12 минут 45 секунд, доказав всем собравшимся, что рожденный ходить может и летать. А четырьмя годами раньше в день рождения вдовствующей государыни императрицы Марии Федоровны на скаковом ипподроме пилот-авиатор Габер-Влынский совершил сразу три полета, причем второй полет с пассажиром-добровольцем на борту. Им оказался учитель танцев кадетского корпуса Лесецкий, который, хотя и замерз в открытой кабине аэроплана, все же остался весьма доволен и собой, и полетом.

Следует добавить, что и рождественские, и пасхальные праздники частенько заполнялись благотворительной начинкой. Забота о бедных выходила в эти дни на первый план. Ежегодно во Владикавказе в канун праздников составлялись списки лиц, жертвовавших в пользу неимущих горожан взамен визитов. Суммы, надо сказать, собирались приличные. Кроме того, повсеместно устраивались утренники для детей из бедных семей и приютов. Они неизменно заканчивались раздачей подарков, в которые входили не только привычные нам сегодня лакомства, но и предметы первой необходимости, как то: сапоги, ремни, платки, отрезы ткани для пошива рубашек и платьев.

Любопытная информация попалась мне в № 1 «Терских ведомостей» за 1899 год. Газета сообщала, что рулон материи на рубахи в пользу бедных осетин в канун рождественских праздников пожертвовал владелец мануфактурного магазина Г. Д. (Григорий Давидович) Симонов — родной дядя известного советского актера, режиссера и театрального педагога, главного режиссера Театра им. Е. Б. Вахтангова, создателя и руководителя театра-студии, послужившей основой Ленкома, народного артиста СССР Рубена Симонова. И купец Г. М. Щербинин в тот же самый период к празднику Рождества Христова прислал священнику осетинской церкви отцу Алексию Гатуеву 11 пудов (180 с лишним килограммов) муки для раздачи беднейшим прихожанам…

Существенную помощь нуждавшимся оказывали благотворительные общества, которых в дореволюционном Владикавказе было немало. Это и Владикавказское благотворительное общество, и Общество попечения о сиротах и бедных детях г. Владикавказа, и Общество вспомоществования беднейшим учащимся города, и благотворительное общество «Чашка чая», и Владикавказское благотворительное мусульманское общество «Муруват», и Общество вспомоществования учащимся и учившим в народных училищах Терской области, и Общество попечения о душевнобольных Терской области, и Владикавказское местное отделение общества повсеместной помощи пострадавшим на войне солдатам и их семьям (оно появилось во время Первой мировой войны)…

Хочется более подробно остановиться на деятельности Общества по распространению образования и технических сведений среди горцев Терской области. Созданное в 1882 году во Владикавказе группой представителей интеллигенции, в которую входили поэт Коста Хетагуров, издатель Алмахсид Кануков, адвокат Джантемир Шанаев, меценат и педагог, первый директор Владикавказской общественной библиотеки Варвара Шредерс и другие, оно являлось и благотворительным, и просветительским одновременно. Общество оказывало материальную помощь «недостаточным из горцев учащимся в средних и высших учебных заведениях», открывало начальные школы среди горского населения Терской области, содействовало школьному образованию, распространяло полезные технические и ремесленные знания. Первым председателем Общества по распространению образования и технических сведений среди горцев Терской области был избран друг и единомышленник Коста Хетагурова Михаил Кипиани (свои скорбные чувства по поводу смерти Михаила Зааловича поэт выразил в стихотворениях «На смерть Кипиани» и «У гроба»), являвшийся инициатором открытия во Владикавказе грузинской школы. Позже Общество возглавил осетинский этнограф, собиратель Нартских сказаний, адвокат Джантемир Шанаев. Исполнял эту должность в свое время и последний городской голова Владикавказа Гаппо Баев.

Следует заметить, что люди высокого ранга охотно занимались благотворительностью, для них она была и потребностью, и одновременно своеобразной привилегией. Так, известный во Владикавказе предприниматель и благотворитель, крупный нефтепромышленник Александр Замковой (ходили слухи, что он разбогател благодаря тому, что купил на окраине Грозного участок земли, который оказался нефтеносным), проживавший в красивом и уютном доме по улице Ремесленной (ныне улица Баллаева), хорошо известном нам как здание Союза архитекторов и по совместительству место, где сочетаются узами Гименея, завещал даже после своей смерти (А. В. Замковой был убит в декабре 1916 года, причиной убийства стали деньги) 1000 рублей Обществу попечения о сиротах и бедных детях Владикавказа. Сумма эта была передана по назначению.

А вообще, каких только обществ не было в дореволюционном Владикавказе! И все они существовали не только на бумаге, а действительно работали. Иначе бы о них не писали в газетах и журналах. Деятельность одного только Общества восстановления православного христианства на Кавказе чего стоила! Это его адепты занимались миссионерской работой, налаживали тесные связи с местным населением, распространяли грамотность, строили и восстанавливали храмы, переводили богослужебные книги на языки народов Кавказа…

Существовали также общества, объединявшие людей по интересам: Общество любителей велосипедного спорта, например, или Владикавказское общество любителей охоты. Имелись даже Владикавказское общество взаимопомощи на случай смерти и весьма симпатичное, на мой взгляд, созданное с целью противодействия возрастающей дороговизне квартир Домостроительное общество для постройки домов с удобными, дешевыми квартирами для членов общества. В последнее я бы точно с удовольствием вступила.

Отдельно стоит, пожалуй, остановиться на обществах, объединявших людей по профессиональной принадлежности, как то: Общество владикавказских ремесленников, Общество чиновников, Общество приказчиков и лиц частного труда, Общество мещан города Владикавказа (мещанами в Российской империи с 1775 по 1917 год называли платившее подушную подать и несшее рекрутскую повинность сословие из бывших посадских людей — ремесленников, мелких торговцев, низших служащих, домовладельцев), Владикавказское попечительное общество трудовой помощи, занимавшееся «приисканием мест безработным» (причем с безработных обществом не бралось за хлопоты ни копейки, плата взималась с хозяев, желающих нанять работника; при обществе успешно функционировала профессиональная рукодельная четырехгодичная женская школа с общеобразовательным курсом для сирот и детей неимущих родителей, по окончании которой выпускнице выдавался аттестат на звание мастерицы), Терское общество сельского хозяйства и сельскохозяйственной промышленности (было образовано по почину кружка общественных деятелей и сельских хозяев, вело активную деятельность, открыв склад сельскохозяйственных машин, устраивая сельскохозяйственные выставки, оказывая авторитетное покровительство отдельным хозяйствам) и другие.

В результате деятельности многочисленных обществ какие только форумы не проводились в дореволюционном Владикавказе. Газеты того времени пестрели объявлениями о съездах овцеводов и коневодов, виноградарей и нефтепромышленников. Не обходилось, правда, и без казусов-курьезов. Так, газета «Кавказ» (издавалась в Тифлисе) от 23 сентября 1912 года сообщала, что на проводимый во Владикавказе съезд мелких землевладельцев явился… только один человек.

И профессиональные праздники тоже были традиционными во Владикавказе. Так, 6 декабря 1906 года в ремесленной управе состоялся праздник сапожного цеха, а несколькими днями ранее — выборы должностных лиц каретного цеха (представляете, был даже такой). 6 декабря, в день памяти святого Николая Чудотворца, справляли свой годовой праздник и Терская областная типография, и городская пожарная команда. 9 мая 1913 года местное охотничье общество праздновало свою первую годовщину, на которой было устроено традиционное состязание в стрельбе. 7 октября 1915 года отмечался 50-летний юбилей Общества владикавказских ремесленников.

Кстати, о юбилеях. Мне неоднократно попадалась информация о праздновании во Владикавказе самых разных юбилеев общероссийского масштаба: 26 мая (все по старому стилю) 1899 года 100-летия со дня рождения «нашего всего» Александра Пушкина (в честь юбилея поэта Городская дума постановила открыть в центре Терской области училище имени Пушкина и назвать именем поэта сквер напротив Старого войскового собора); 8 ноября 1911 года 300-летия со дня рождения русского ученого и поэта Михаила Ломоносова (в этот день во всех учебных заведениях Владикавказа проходили торжественные акты, и учащиеся по случаю праздника были освобождены от занятий); 25 августа 1912 года 100-летия Бородинской битвы (во всех церквях Владикавказа отслужили в этот день панихиды по героям, павшим в Отечественную войну, а в городском театре шла опера «Жизнь за царя», больше известная сегодня под названием «Иван Сусанин»); в феврале 1913 года 300-летия дома Романовых (21 февраля, в первый день празднования, в Атаманском доме состоялось торжественное заседание Общества любителей казачьей старины, на которое были приглашены все прибывшие во Владикавказ по этому случаю депутации от разных народов и сословий, проживавших в Терской области, а на следующий день состоялся бал Терского казачьего войска); 4 октября 1914 года 100-летия со дня рождения поэта Михаила Лермонтова, который одним из первых воспел Владикавказ в своем романе «Герой нашего времени» (в этот день в городском театре с огромным успехом прошел спектакль по драме Лермонтова «Маскарад»)…

С большим размахом праздновались в нашем городе и юбилеи местного значения. Так, 21 ноября 1899 года отмечался 25-летний юбилей Ольгинской женской гимназии, которая вела свое начало от бесплатной школы, устроенной в 1861 году кружком владикавказских благотворительниц по инициативе супруги батарейного командира госпожи Веревкиной и носившей имя великой княгини Ольги Федоровны, осчастливившей своим посещением женскую школу в 1865 году. За четверть века в гимназии состоялось 22 выпуска. Учебное заведение помещалось в собственном здании (ныне это учебный корпус физико-технического факультета Северо-Осетинского государственного университета на улице Маркуса), вмещавшем 17 больших классных комнат, церковь, два зала, физический кабинет, учительскую, канцелярию. Любопытный нюанс: в гимназии существовала добрая традиция ежегодно 20 ноября собирать в своих стенах бывших «питомцев и учащихся», которые в теплой дружеской обстановке посвящали вечер воспоминаниям. «Цель таких собраний, — отмечалось в газете «Терские ведомости» от 24 ноября 1915 года, — не прерывать отношений между школой и жизнью».

Еще один юбилей: 8 ноября 1917 года отмечал свое 25-летие приют Общества попечения о сиротах и бедных детях г. Владикавказа, председателем правления которого в ту пору был сам последний городской голова Гаппо Баев!

Говоря о народном образовании, невозможно не упомянуть Общество по устройству народных чтений в г. Владикавказе и Терской области, которое, занимаясь просвещением простого народа без различия национальностей и вероисповеданий, организовывало так называемые бесплатные чтения, то бишь лекции на самые разные темы, для проведения которых приглашало специалистов, устраивало концерты, собирало библиотеки, открыло во Владикавказе сельскохозяйственные курсы.

Любимыми праздниками у владикавказцев были также: ежегодно отмечавшийся в России в начале октября день Собственного Его Величества конвоя — особой команды, предназначенной для несения службы в Петербурге и состоявшей из двух Кубанских и двух Терских сотен; приходившийся на 25 августа и тоже ежегодно отмечавшийся, но уже в Терской области войсковой праздник Терского казачьего войска «Войсковой круг», призванный напоминать терским казакам о боевых заслугах предков, оживлять традиции, поддерживать тот дух товарищества, которым всегда отличалось Терское казачье войско, немногочисленное по составу, но сильное своей готовностью, «служа царю и вере вечно», постоять всем за каждого и каждому за всех. Примерно те же цели, связанные с изучением казачьей истории и традиций, преследовало и успешно действовавшее во Владикавказе Терское общество любителей казачьей старины. В день войскового праздника 25 августа в главном Михаило-Архангельском кафедральном соборе Владикавказа бывали отслужены литургии и благодарственные молебны, а по окончании службы по особым приглашениям устраивался торжественный завтрак для гостей.

С радостью принимались владикавказцами и появлявшиеся новые праздники. Так, в апреле 1900 года в жизнь жителей Терской области вошел новый замечательный праздник, который впоследствии стал ежегодным. Это — праздник древонасаждения, проводившийся поначалу во всех школах области. А первый во Владикавказе детский праздник древонасаждения состоялся 14 апреля 1900 года на «Треке». В нем приняли участие все городские учебные заведения. Всего, как отмечалось в одном из документов от 12 мая 1900 года, в результате этой акции было посажено 1200 деревьев и кустов. И все это под звуки музыки в атмосфере взаимопомощи и взаимовыручки (старшие помогали младшим, мальчики — девочкам).

В марте 1913 года ко всем прочим владикавказским праздникам прибавился еще один, на мой взгляд, весьма симпатичный — праздник трезвости. Он проводился по всей стране по инициативе Совета всероссийского трудового союза христиан-трезвенников. На празднике состоялся сбор пожертвований, проводилась распродажа значков и брошюр, в которых утверждалось, что трезвость должна стать нормой в российском обществе!

А двумя годами позже, 21 июня 1915 года, в парке спортивного общества «Трек» состоялся, судя по всему впервые, праздник гимнастического общества «Сокол». В нем приняли участие около 50 «соколов и соколих» («соколихи», признаюсь честно, меня особенно впечатлили), играл оркестр Терского казачьего войска, был зажжен фейерверк.

Широко отмечались во Владикавказе и храмовые праздники (храмовый, или престольный, праздник — это праздник в честь святого, которому посвящен тот или иной храм, праздник может быть посвящен и воспоминанию священного события, в честь которого освящен главный, или предельный, престол храма).

И еще об одном празднике хочется сказать особо. Связан он был с прибытием во Владикавказ «главной святыни осетинского народа» — чудотворной иконы Иверской Моздокской Божией Матери, которая ежегодно проносилась крестным ходом по всей Терской области.

ИКОНА, ПРЕД КОТОРОЙ МОЛИЛСЯ НИКОЛАЙ II

Начинался крестный ход после 15 августа и продолжался около трех месяцев. Чудотворную икону проносили по городам, станицам и селам области по установленному маршруту, заблаговременно публиковавшемуся в местных газетах. Во всех населенных пунктах верующие встречали и провожали ее, проходя по 12–15 верст пешком.

В сентябре икона Иверской Моздокской Божией Матери прибывала во Владикавказ. Встречать ее выходил сам епископ Владикавказский и Моздокский с духовенством и святынями всех городских церквей. По пути следования иконы от вокзала до Михаило-Архангельского кафедрального собора можно было видеть войска и большое скопление людей. Под колокольный перезвон и церковные песнопения икона переносилась в городской кафедральный собор, где и находилась какое-то время, дабы благочестивые владикавказцы могли прикоснуться к святыне и обратить свои молитвы к Богородице.

Надо сказать, что история иконы воистину удивительна и уходит своими корнями в седую старину. Моздокская икона Богородицы — это список чудотворной Иверской иконы Божией Матери. В конце ХII века грузинская царица Тамара, дочь грузинского царя Георгия III и аланской царевны Бурдухан, супруга аланского царевича Давида-Сослана, преподнесла список с чудотворной Иверской иконы в дар осетинскому храму Рождества Пресвятой Богородицы в селении Майрамыкау в Куртатинском ущелье, где икона и находилась до конца XVIII века. Немало чудесных знамений и исцелений, связанных с ней, сохранила народная память. Дважды за отшумевшие шесть столетий храм, где размещалась святыня, был разрушен до основания пожаром. И оба раза икону находили целой и невредимой неподалеку от сгоревшей церкви.

В 1793 году осетины, переселившиеся из Куртатинского ущелья в Моздок и его окрестности (в 1763 году правительство пригласило горцев-христиан и горцев, желающих принять христианство, селиться близ Моздока, который предполагалось сделать центром распространения христианства на Северном Кавказе), привезли с собой икону Иверской Божией Матери. И вновь икона ознаменовала чудесами и путь свой, и прибытие в православный город и даже чудесным образом указала на место, где должна быть воздвигнута церковь во имя Успения Божией Матери. В храме этом и находилась с тех пор чудотворная икона, которую «осетины признают своей собственностью», к которой «питают пламенную привязанность», которая «славна в горах». Известно, что кроме осетин икону Иверской Божией Матери почитали и другие горцы, даже те из них, кто исповедовал ислам. Пораженные чудесами, совершавшимися при святом лике Богородицы, они принимали христианство или начинали испытывать доверие к нему. На поклонение чудотворной иконе в Моздок шли тысячи верующих отовсюду: с берегов Дона, из Астраханской, Екатеринославской, Харьковской и других, более отдаленных губерний. Икона совершала множество исцелений.

Из истории известно, что пред иконою Иверской Моздокской Божией Матери коленопреклоненно молился последний российский император Николай II. Случилось это 4 декабря 1914 года, когда он на обратном пути с кавказско-турецкой границы (шла война, и монарх отправился в Закавказье, дабы своим личным присутствием ободрить кавказскую армию) посетил Владикавказ. Специально по этому случаю в Михаило-Архангельский кафедральный собор из Моздока доставили чудотворную икону, копия которой была подарена императору на память о его пребывании в центре Терской области. А еще епископ Антонин благословил августейшую особу иконою святого великомученика Георгия Победоносца и от лица осетинского духовенства сообщил Николаю II, что Моздокская икона Божией Матери по происхождению осетинская, что осетины приняли веру Христову на 200 лет раньше князя Владимира…

А вот еще одна удивительная история. Чуть менее года спустя после описанных выше событий икона Иверской Моздокской Божией Матери вновь явила чудо. 28 сентября 1915 года в кафедральном соборе Владикавказа вспыхнул пожар. До прибытия пожарных огонь, как писали газеты, «успел произвести некоторое опустошение в пономарке, прилегающей к левому клиросу». Пол и лестница, ведущая к малой боковой двери, сильно обуглились и местами прогорели. Сильно обуглилась и внутренняя сторона левого иконостаса, иконы попортились. Однако стоявшая тут же, у левого клироса, икона Иверской Моздокской Божией Матери осталась совершенно невредимой. Ну не чудо ли это? Тем более что выходила целой из пожара икона, получается, уже в третий раз. Да и пожар был нешуточный. Убытки от него составили в общей сложности 10 000 рублей. Слава богу, что на 8500 рублей кафедральный собор был застрахован. И слава богу, что от большего разрушения храм спасла бдительность городового Александра Гадиева, который, находясь недалеко от собора и увидев колеблющийся свет в его окне, немедленно бросился к церковной ограде, перелез через решетку и, убедившись, что это действительно пожар, поднял тревогу. Скажите после этого, что я была не права, утверждая, что городовые во Владикавказе исправно несли свою службу.

Что касается иконы Моздокской Божией Матери (именно так впоследствии ее называли), она не только творила чудеса исцеления, но и пробуждала в людях такое ценное качество, как веротерпимость, что само по себе тоже чудо, ибо, как было замечено еще древними, божественная мудрость выше всех человеческих разделений, а гордыня вероисповедания, что ни говори, является не меньшим грехом, нежели личная гордыня.

В том-то и дело, что икона Моздокской Божией Матери объединяла людей, и почиталась она далеко не только православными. Чтили ее и старообрядцы, коих было немало среди терских казаков (поселившись на Тереке задолго до религиозных нововведений и духовных потрясений, испытанных Московской Русью после Никоновских исправлений религиозных книг, они, несмотря на все ограничения и унижения, оставались верными вере своих предков). Почиталась чудотворная икона и армянами григорианского исповедания. И даже мусульманами, которые зажигали перед ней свечи, жертвовали на православные храмы и приносили в кувшинах воду для утоления жажды, которую испытывали участники крестного хода. «На пути в станицу Горячеисточненскую сопровождавшие святую икону были свидетелями весьма отрадного и трогательного факта, — писали «Владикавказские епархиальные ведомости» за октябрь 1901 года. — Люди под лучами палящего солнца изнемогали от жажды, и вот Аллах посылает своих лучших поклонников — жителей аула Старый Юрт, мимо которого несли святую икону, с кувшинами и чашками холодной воды, дабы утолить жажду трудящихся в честь Приснодевы, родившей Христа. И с каким усердием они исполняли это служение ближнему!»

А по большому счету, такими и должны, наверное, быть здоровые, уважительные отношения между людьми. Так проявляется истинное добрососедство! А икона Иверской Моздокской Божией Матери как раз и являлась фактором объединяющим. И не только владикавказцев, у которых соборность, похоже, была в крови, но и жителей, говоря современным языком, всех близлежащих регионов. Икона сводила на нет водораздел между представителями разных наций и вероисповеданий. Она будто являлась своеобразным постоянным напоминанием о том, что сущность религии, вечная и божественная, одинаково наполняет сердце человека везде, где только оно чувствует и бьется, что в глубине всех вер течет поток единой вечной истины, а сердцевина всех религий одна — любовь к ближнему.