Осетины, переселившиеся в целинные моздокские степи в XVIII–XIX веках, могут быть условно разделены на три группы: первые – цайтæ, вторые – дигорцы, третьи – иронцы. Если о дигорцах и иронцах известно много, то о цайтæ сведений очень мало. Этот термин, закрепившийся в качестве самоназвания, а через него и названия первых осетин-переселенцев, рассредоточившихся в безводных моздокских степях, произошел от осетинского слова «цъайтæ» – «колодцы», которые осетины-переселенцы копали на месте своих будущих поселений – хуторов.
Как известно, в течение XVIII–XX вв. осетины-горцы Алагирского, Дигорского, Закинского, Куртатинского, Нарского ущелий и отдельных сел Южной Осетии в поисках лучшей доли переселялись в моздокские и ставропольские степи. Кто уходил от вековой нужды и бедности, царившей в теснинах гор, а кто бежал от кровной мести. К началу XX века в этих благодатных степях появились десятки сел и хуторов, именуемые «цъайтæ», откуда тянулись вереницы арб с зерном, которого так не хватало в горах. Эти поселения образно назвали Малой Осетией. На сегодняшний день большинство из них безвозвратно утеряны, они исчезли с карт Моздокского района Северной Осетии и Курского района Ставропольского края.
Воспоминаниями о том периоде, когда эти поселения еще существовали, со мной делились мои бабушки Евдокия Медведева и Дарья Карцаева, мама Лидия Карцаева, старожилы города Моздок и хуторов Антонина Семеновна и Иван Дмитриевич Бугуловы, Илья Ефимович Туганов, Александр Николаевич Качаев, Вера Петровна Орлова (Цалоева) и многие другие.
Новая земля принимала переселенцев неласково. Приходилось пользоваться затхлой водой из колодцев, донимали многочисленные малярийные комары, тяжел был быт в землянках. Конечно, мучили переселенцев и болезни, что неудивительно. Ведь рытье колодцев было сопряжено с большими трудностями, так как вода находилась на глубине 20-30 метров. Нередко случалось и так, что вода в колодце, вырытом на большую глубину, оказывалась непригодной для употребления. К слову, выкопавший колодец считался основателем хутора, его именем хутор и назывался…
Первые осетины появились в Моздоке еще в 1764 году. Это были представители шести фамилий, вышедшие из разных мест Осетии, – Бугуловы, Битаровы, Томаевы, Качаевы, Алкацевы, Караевы. В 1785 году в Моздоке проживало уже 88 осетинских семей. Семьи эти были малочисленными. Среди переселенцев, по-видимому, было немало осетин, которые уехали в Моздок, спасаясь от кровной мести. Сначала они селились в самом Моздоке у своих родственников и знакомых, а затем постепенно обосновывались на хуторах и занимались исключительно сельским хозяйством: обрабатывали землю, разводили крупный и мелкий рогатый скот. Занимались осетины и перевозкой купеческих товаров в города Северного Кавказа и в Грузию.
Хутора осетин, как и хутора кабардинцев, находились на казенной земле, которая значилась под литерой «141» – «спорный войсковой участок». Первоначально этот участок охватывал огромную территорию от Моздока до далеких песчаных степей (бурунов). Во второй половине XIX века после окончания Кавказской войны большая часть этой земли была захвачена отставными генералами и офицерами, помещиками, крупными купцами и богатыми казаками. Так, владельцами богатых поместий и мельниц являлись Дыдымовы, Ростовановы, Густомясовы, Жуковы, Золотаревы, Коломийцевы, Мельниковы, Черкасовы, Тамбиевы. Земельная управа Терской области едва успевала делить межи между хуторами и владельцами наделов.
Более старые осетинские хутора – Кациев, Медведев, Бугулов, Калантаров, Тумаров, Пиев – находились в 10-30 километрах от Моздока. Так, например, существующий и ныне хутор Бугулов был основан в 1766 году Панкратом Бугуловым, переселившимся из селения Бугултыкау Куртатинского ущелья со своими братьями Аврамом и Алексеем. По свидетельству наших старших, первыми на хуторе поселились семьи Алдатовых, Бугуловых, Бодзевых, Гагуновых, Габуевых, Локаевых, Талхановых, Токаевых, Томаевых, Таировых и Тугановых. Через год недалеко от хутора Бугулов возник хутор Кизилов. Почти одновременно с этими хуторами появились хутор Дзадзиев, основанный Василием Дзадзиевым, переселившимся из Моздока в 70-е годы XVIII века, и хутор Качаев, основанный также моздокским осетином Василием Качаевым.
Особенно много осетинских хуторов появилось в первой половине XIX века: Липилин (1822), Томазов (1837), Джикаев (1846)… На некоторых хуторах осетины селились совместно с кабардинцами. Так, на хуторе Липилин, входившем в состав Моздокского горского казачьего полка, вместе с кабардинцами жили осетины Габуловы, Сокаевы, Хатаговы, Яковлевы.
Хутор Ага-Батыр (один из самых крупных в прошлом) отличался многонациональным составом населения. Там жили армяне, кабардинцы и осетины. Этот хутор был основан в 60-х годах XVIII века армянином Степаном Агабатыровым.
В Моздок осетины переселялись и из разных уголков Южной Осетии. Так, из Рокского ущелья прибыли семьи Плиевых и Кулаевых, потомки которых жили на хуторе Комарово. Выходцами из Дагомского ущелья были Джигкаевы, основавшие в 1846 году свой хутор на участке № 141. Из ущелья Гиба переселилась в Моздок семья Абаевых, потомки которых жили на осетинских хуторах Пиев и Надежда. Только у осетин-цайтæ насчитывалось около 40 хуторов, разбросанных по всему Моздокскому уезду.
Прибывавших осетин держали под постоянным медицинским наблюдением, оказывая им тем самым помощь в борьбе с эпидемическими заболеваниями, свирепствовавшими тогда в ущельях Осетии. Переселение осетин на равнину, явившееся результатом присоединения Осетии к России, не только избавило их от вымирания, но на некоторое время и значительно улучшило экономическое положение как крестьян-переселенцев, так и оставшихся в нагорной Осетии.
Вот названия хуторов, где жили осетины-цайтæ: Ага-Батыр, Бугулов, Второй Бугулов, Джикаев, Дортуй, Дыдымкин, Большой Осетинский, Ефтеев, Конезавод им. Буденного, Каргов, Колиев, Кизилов, Нартон, Пиев, Сенкин, Сокаев, Тумаров, Ось-Богатырь (позже хутор Азаниев), Хатаев, Хестанов, Липилин («Балтрабочий»), Цециев.
С 1943 года осетины-цайтæ проживали в бывших немецких колониях – хуторах Мирополь и Надежда. За хутором Пиев находилось село Шнайдер (колхоз «Большевик»). Там в 30-х годах XX века в основном жили горские осетины: Джанаевы, Боциевы, Бигаевы, Бурнацевы, Губаевы, Калоевы, Саутиевы, Суановы, Цаллаговы.
На Конезаводе им. Буденного совместно с хуторскими осетинами проживали и «веселовские»: Гусовы, Дзебоевы, Дзодциевы.
В Нартоне жили Ахполовы, Дзгоевы, Гусовы, а в Ага-Батыре – Хадарцевы. Наиболее компактными осетинскими поселениями дигорцев стали станицы Черноярская и Новоосетинская. Жители этих поселений были казачьего сословия, многие имели высокие офицерские чины и составляли ядро белоказачьих формирований на Северном Кавказе. Проживали они также на хуторах Елбаев, Гокинаев, Аркалов, Тускаев, Савлаев.
Некоторые осетинские фамилии произошли от кабардинских. Так, например, были осетины Лукожевы, Мисетовы, Хохлачевы, Туркиновы. А у кабардинцев появились осетинские фамилии – Кокоевы, Дзобеловы, Хорановы, Созановы.
С переселением на равнину основным видом хозяйственной деятельности осетин стало земледелие, способствовавшее быстрому развитию производительных сил. Развитие их материальной и духовной культуры происходило под активным воздействием России, в частности, под влиянием русских поселенцев на Северном Кавказе. Осетины стали охотно воспринимать передовую культуру. Переселение осетин на равнинные земли создало также более благоприятные условия для развития дружественных отношений с соседями-кабардинцами. Сформированная еще в 1764 году исключительно из осетин и кабардинцев горская команда несла охранную службу.
У осетин-цайтæ праздник Реком, перенесённый выходцами из Алагирского ущелья, стал общим праздником указанной группы переселенцев. На прежнем месте хутора Бугулов находился огромный дуб, который считался «Рекомы кувандон» («Моление Рекома»). Сам праздник божества, отмечавшийся в конце мая или начале июня, назывался «Рекомы бæрæгбон» («праздник Рекома»). В день праздника туда съезжались со всех хуторов и из Моздока, приводя от каждого хутора жертвенное животное. В качестве гостей приглашали русских, кабардинцев, грузин, армян и других соседей хуторян-осетин. На празднике, сопровождавшемся песнями, танцами, увеселительными играми, присутствовали и мужчины, и женщины. Празднование Рекома прекратилось еще в 70-е годы XIX века в связи с изменением социально-экономического положения хуторян. Кроме Рекома некоторые фамилии осетин-цайтæ (Абаевы, Алкацевы, Гелиевы, Гугиевы, Дзапаровы, Карцаевы) почитали ежегодным празднеством Тбау-Уацилла, одного из популярных аграрных культов тагаурцев. Праздник, справлявшийся в августе, в период сельскохозяйственных работ, сопровождался жертвоприношением барана или индейки и устройством «кувдов» в каждом доме после проведения его в доме старшего фамилии.
Многие осетины-хуторяне принимали участие в сооружении церкви во имя Николая Чудотворца в станице Курской, где впоследствии был установлен каменный крест в память о казаках, погибших в русско-турецкую войну. На хуторе Пиев была построена в начале XX века маленькая деревянная церковь, но вскоре она сгорела от брошенного кем-то окурка. Единственный сохранившийся в Моздоке храм – это Успенско-Никольская церковь, построенная в свое время армянской христианской общиной. Церковь эта превратилась после войны в центр православной веры не только для жителей Моздокского района, но и для проживающих в близлежащих селах и хуторах Курского района Ставрополья.
Протоиереям Успенско-Никольской церкви большую помощь оказывали Григорий Кцоев (Гулиты Гриша), Владимир Габулов (Бытаты Ладем), Любовь Габуева и Тамара Карцаева.
Проникновение капиталистических отношений в хозяйственную жизнь осетин в конце XIX – начале XX вв., втягивавшее их в водоворот рынка, ускорило развитие сельского хозяйства. Земледелие принимало товарный характер. На хуторах стали появляться представители нового класса – кулаки. Через крестьянский банк кулаки и зажиточные крестьяне закупали бывшие помещичьи земли, прибирали к рукам основные средства производства.
В этот период в связи с ростом производства товарного хлеба (пшеницы, проса, кукурузы) извозный промысел получил более широкий размах. Главным предметом перевозок стало зерно, которое скупалось приезжими ростовщиками и купцами и перевозилось из хуторов на железнодорожную станцию Прохладная. Для богатых хозяев извоз, осуществлявшийся наемными работниками, служил средством дополнительного обогащения. Крупные скотоводы и табунщики (Колиевы, Хестановы, Бугуловы, Дзадзиевы, Таисиевы) содержали от 50 до 70 арб, запряжённых верблюдами и обслуживаемых батраками. Из крестьянских промыслов осетины-цайтæ сохранили в основном лишь суконное и войлочное производство, обработку кожи и молочных продуктов. Осетинское сукно считалось одним из лучших на Кавказе и пользовалось широким спросом на рынке. Сукно из верблюжьей шерсти было добротным, охотно покупалось казаками, которые, как и горцы, шили из него черкески и башлыки.
И все же в первом десятилетии XX века Моздокский уезд, как и многие другие районы Северного Кавказа, оставался отсталым в экономическом и политическом отношениях. Массовое распространение получило отходничество. Уход крестьян на неземледельческие заработки – прямое следствие капиталистического расслоения и обнищания народных масс. Многие уезжали во Владикавказ, который превратился в современный капиталистический город со сравнительно развитыми фабрично-заводской промышленностью и торговлей.
Когда весть об открытии Садонских месторождений цветных металлов дошла и до Моздока, она вызвала настоящий ажиотаж. Многие старались попасть туда на заработки.
Некоторые устроились на строительство ветки железной дороги от Прохладной до Моздока. Большая радость была у моздокчан, когда в 1913 году они встретили на станции Моздок первый пассажирский поезд. Кочегаром-машинистом паровоза был брат моей бабушки Л. К. Медведев, который впоследствии, в годы гражданской войны, работал заместителем начальника станции «Моздок». Появление железнодорожной ветки способствовало некоторому оживлению провинциального Моздока.
В тот период заметно возрос антагонизм между эксплуатируемыми и эксплуататорами. В среде простых тружеников возрастали революционные настроения.
В 1914 году началась Первая мировая война. Царское правительство мобилизовало на фронт огромные людские массы. Основная часть моздокчан сразу же почувствовала на себе всю тяжесть войны. Жизнь дорожала. Купцы произвольно поднимали цены на товары, у магазинов выстраивались огромные очереди. Практически все мужское население хуторов и Моздока, способное к воинской службе, было мобилизовано и отправлено на фронт. Немало героических подвигов совершили наши земляки в боях с кайзеровской Германией и на турецком фронте. Это Илья Алкацев, Вани Гелиев, Андрей (Ванчо) Качаев, Фёдор Медведев, Тимош Хестанов и другие. За мужество и героизм Андрей Савельевич Качаев был награжден Георгиевским крестом – высшей наградой для солдат и унтер-офицеров за боевые заслуги и храбрость, проявленную против неприятеля. Особой доблестью отличались Осетинский конный полк и Осетинская пешая бригада.
Истинные мужество и стойкость проявляли и те, кто по воле злого рока оказался в плену у неприятеля. Так, около 35 человек, участвовавших в тяжелых боях под Бердичевом на Украине, попали в плен. В тяжелейших условиях они около четырех лет томились в концлагере Шнайдемюль в Восточной Пруссии, сохраняя выдержку и твердость духа. К счастью, нашим землякам удалось бежать из плена и добраться до Моздока.
Активная деятельность большевиков в Моздоке началась сразу после Февральской революции. Был избран совет рабочих и солдатских депутатов под председательством И. Скоморохова. Авторитет Моздокского совдепа рос с каждым днём. Однако прибывший в Моздок в конце июня 1917 года атаман Терского казачьего войска М. А. Караулов призвал население не поддаваться большевистской агитации и бороться с теми, кто выступает против участия России в продолжавшейся мировой войне. Он призывал к разгрому совдепа, а Войсковой круг Терского казачьего войска постановил предоставить атаману чрезвычайные полномочия и обратился к Временному правительству с ходатайством о введении смертной казни «для вполне изобличённых судом изменников и предателей». Под изменниками и предателями подразумевались, конечно же, большевики, выступавшие против продолжавшейся войны.
Однако рабочие, солдаты, рядовое казачество стали понимать, что казачьи и горские верхи озабочены лишь сохранением своей власти и готовы ради этого на любые антинародные действия. Еще в августе на своём собрании казаки Горско-Моздокского полка заявили, что они не пойдут за теми, кто ведет казачество к «отделению от остального народа».
25 октября 1917 года (7 ноября по новому стилю) питерские рабочие, солдаты и матросы свергли буржуазное правительство Керенского. Победил пролетариат. В штурме Зимнего дворца принял участие и двоюродный брат моей бабушки Н. С. Медведев, активный участник и Великой Отечественной войны.
Многие события Гражданской войны на Северном Кавказе связаны с Моздокским уездом. В январе 1918 года в Моздоке, в помещении кинотеатра «Палас», проводился съезд трудовых народов Терека, на котором выступил С. М. Киров, призвавший к объединению всех сил, всех беднейших масс Терской области в борьбе с контрреволюцией, возглавлявшейся братьями Георгием и Лазарем Бичераховыми и другими белоказачьими офицерами.
Когда в начале 1918 года вооруженные полчища германского империализма двинулись на Северный Кавказ с Украины и из Крыма, то генерал Деникин в Сальских степях из разгромленных красногвардейцами корниловских частей стал с поспешностью возрождать Добровольческую армию. Уже в июле крупные соединения Деникина захватили Кубано-Черноморскую и Ставропольскую республики.
Бурно начали развиваться события и на Тереке. Терская область стала объектом настойчивых происков английских интервентов. Образование военных округов способствовало ускорению процесса формирования красноармейских частей, улучшению в них политической и боевой подготовки. Казачье-горская контрреволюция при поддержке Деникина и иностранных интервентов начала вооруженную борьбу против советов. Население казачьих станиц всячески провоцировалось реакционной верхушкой на антисоветские выступления. Станичники усиленно увещевались агитаторами из числа офицеров и зажиточных казаков. Агенты контрреволюции обрабатывали казаков, предлагали им идти на помощь соседним станицам, которым на самом деле никто не угрожал, призывали громить советы в городах и расправляться с большевиками, потому что они якобы стремились отобрать землю у казаков и уничтожить всё казачество. Использование таких «методов» позволило втянуть многих казаков в антисоветский поход. Вожаки мятежников дали приказ разрушать железнодорожное полотно, мосты. От Екатериноградской до Луковской в пяти местах пути были разобраны. Первого июля бичераховцы открыли артиллерийский огонь по Моздоку. Мятежники бросили многочисленную конницу к железнодорожной станции и в центр города. На улицах Моздока завязались бои. Большие потери, угроза полного окружения вынудили красноармейский отряд оставить город и прорываться на север через хутора.
Уже третьего июля Г. Бичерахов на отдельном съезде обосновывал идеи о необходимости организации власти казачества. Утверждалось, что Гражданскую войну начали не они, а большевики. Там же был избран казачье-крестьянский совет из 15 человек во главе с Г. Бичераховым. С этого момента начался белогвардейский террор на всём Северном Кавказе.
Но рабочие и трудовое казачество не дрогнули перед контрреволюцией, активность красных стала заметно нарастать. Разгром белогвардейского мятежа в августе 1918 года во Владикавказе был лишь первым шагом в борьбе с контрреволюцией.
Безумная авантюра, затеянная контрреволюционерами, закончилась их позорным бегством. Рядовые казаки, спаянные единством целей и стремлений с осетинской беднотой, принимали активное участие в борьбе против деникинских банд на Тереке. К концу 1918 года сопротивление внутренней контрреволюции было сломлено. 23 ноября Моздок заняли красные. Члены казачье-крестьянского совета во главе с Г. Бичераховым бежали в район Червлённой, а затем в Дагестан под защиту
Л. Бичерахова.
Деникинскому нашествию противостояла 90-тысячная XI армия, которая вначале называлась Северо-Кавказской. Немалый вред армии причинил Сорокин, командовавший одно время ею. Он перестал выполнять указания и распоряжения Военсовета Северного Кавказа и партийных органов, повёл злобную кампанию против краевого руководства. По его указанию был арестован командующий Пятигорским военным округом А. И. Беленкович, назначенный на эту должность председателем Совнаркома Терской советской республики Ноем Буачидзе.
После ликвидации сорокинщины главнокомандующим XI армии был назначен И. Ф. Федько. В рядах армии сражались сотни осетин. В одной только кавалерийской бригаде прославленного героя Гражданской войны Ивана Кочубея было около 180 всадников-осетин. Мой дед Григорий Константинович Карцаев был награжден приказом Реввоенсовета XI армии ценными часами как отличившийся в декабрьских сражениях с деникинцами.
Но с января 1919 года начались непоправимые неудачи XI армии. Тиф косил солдат, не хватало медикаментов. Истощенная, деморализованная армия отступала через хутора на Астрахань, преодолевая сопротивление армии Деникина, состоявшей из отборных, вооруженных до зубов офицерских и кубанских казачьих полков. Первый конный корпус Покровского пошёл на Моздок. Везде, где только появлялись деникинцы, начиналась дикая вакханалия. Снова наступил белый террор. Белогвардейцы расстреливали без суда и следствия тысячи невинных людей, убивали красноармейцев, больных тифом. Вновь завоеваниям революции грозила смертельная опасность. Белый террор охватил и Моздок. Обыски, аресты и казни стали обычным явлением в городе. Моя тётя Варика Медведева рассказывала мне, как на площади у собора установили виселицы и первыми повесили трех человек, вина одного из которых заключалась лишь в том, что он сказал: «Большевики нас не грабили, а вот вы обобрали».
В руки деникинцев попали начальник городской милиции Сумбат Иоаннисьян и ещё 46 его соратников. Когда их вывели из камер на казнь, они оказала упорное сопротивление палачам. Но что могли сделать безоружные, обессиленные пытками заключённые? Все 47 человек были расстреляны, и их тела долгое время лежали на осетинском кладбище. Родным и близким не разрешалось предать их земле.
Так же жестоко расправлялись деникинцы и с активными проводниками идей ленинской партии в станицах и хуторах Моздокского уезда. Многих хуторян насильно мобилизовали в Добровольческую армию, но многие из них, вооружившись винтовками и несколькими пулемётами, дезертировали и уходили в партизаны,. Деникинский режим нанес тяжелый удар по осетинам-цайтæ. Их хозяйства разорили карательные экспедиции и многочисленные поборы. Население было ограблено до нитки.
Северо-Кавказский краевой комитет РКП(б) обратился к коммунистам и сочувствующим с призывом усилить борьбу в тылу белогвардейских войск. В начале февраля 1920 года было создано Бюро по восстановлению советской власти на Северном Кавказе (председатель – Г. К. Орджоникидзе, заместитель – С. М. Киров). После занятия Ставрополя войсками ХI армии, вновь окрепшей и боеспособной, началась паника в Моздоке. В первой половине марта 1920 года белогвардейцы бежали из города, и их власть пала. Уже 18 марта передовые части XI армии вступили в Моздок. Город стал советским. Вскоре здесь был образован ревком во главе с С. И. Скомороховым.
В первой половине двадцатых годов возросло число обществ потребительской кооперации. Потребкооперация удовлетворяла нужды населения в товарах ширпотреба, занималась снабжением крестьянских хозяйств различными сельскохозяйственными орудиями. Еще до сплошной коллективизации на многих осетинских хуторах из бедняцких и частично середняцких масс были организованы товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы). Они снабжались государством семенами, плугами, молотилками и другим сельскохозяйственным инвентарем. В 1929 году основная масса осетин-переселенцев вступила в колхозы. В 1930 году на несуществующих ныне хуторах Дартуй и Пиев были организованы колхозы «Иристон» и «Сæрибар». Сейчас, по прошествии 70 лет со времени образования колхозов, хочется вспомнить тех, кто закладывал фундамент основного здания экономики, выдержавшей войну, залечившей раны и давшей новому поколению крепкую базу для дальнейшего строительства. В 1939 году правительство СССР высоко оценило труд колхозницы Марии Хестановой из колхоза «Красная Осетия», наградив ее орденом Трудового Красного Знамени. За достигнутые успехи в развитии сельского хозяйства многие передовики были награждены путевками в Москву на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку.
Нападение нацистской Германии на нашу Родину в 1941 году нарушило созидательный труд осетинского крестьянства. В годы Великой Отечественной войны деятельность осетинских колхозов сводилась к одной цели – оказанию максимальной помощи фронту хлебом, мясом и другими продуктами сельского хозяйства для скорейшей и окончательной победы над врагом.
Тяжелые испытания выпали на долю наших земляков в период оккупации с третьей декады августа 1942 года по первую декаду января 1943-го. Передовой линией обороны являлись хутора Ага-Батыр, Кизилов, Нартон, Дыдымкин (конезавод № 58), Томазов. В едином строю при обороне хуторов сражались русские, осетины, армяне, грузины, кабардинцы и представители других наций и народностей. Партизанские отряды, в которых воевали и моздокские осетины, самоотверженно боролись с оккупантами: повреждали проводную связь, транспорт, отбирали награбленные фашистами сельскохозяйственные продукты. Так, на хуторе Бугулов партизаны три раза перерезали телефонную связь оккупантов. Гитлеровцы напрасно пытались найти виновных. Разгневанные неудачей, они 30 ноября окружили хутор, согнали всех жителей в определенное место, погрузили в автомашины и повезли на станцию Невинномысскую. По дороге дважды пытались расправиться с хуторянами, выводя их в поле для расстрела, но оба раза им не давала это сделать наша авиация. Хутор Бугулов был разграблен. Поголовному истреблению подверглось еврейское население села Богдановка и хутора Менжинский. Там было расстреляно более 800 человек, преимущественно женщин, детей, стариков.
Во время своего недолгого пребывания в Моздокском районе немецко-фашистские варвары, как прожорливая саранча, бросались на колхозное добро. За четыре с половиной месяца хозяйничанья немцев в нашем районе они зарезали и угнали около 40 тысяч голов овец, около 5 тысяч голов крупного рогатого скота, свыше 2 тысяч голов лошадей, много свиней и птицы. Оккупанты полностью стерли с лица земли хутора Нартон, Ага-Батыр, Кизилов, Каргов, Пиев, Томазов, Митрофанов, Менжинский, Михайловский, колхоз им. Будённого. В партизанском отряде «Терек» вражеские пули под станицей Стодеревской сразили насмерть Григория Хестанова и Сашу Караева (Александр Степанович Караев приходился двоюродным братом Герою Советского Союза, лётчику Александру Акимовича Караеву).
Много осетин-цайтæ ушли на фронт защищать Родину. В историческую победу советского народа и они внесли свою значимую лепту. Многим воинам не суждено было дожить до Дня Победы. В 1995 году был издан второй том республиканской «Книги памяти», который посвящен воинам Советской армии, партизанам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. В данной «Книге памяти» представлен список уроженцев Моздокского района, не вернувшихся с полей сражений. В ней увековечены имена около 100 моздокских осетин, но еще больше имен не попало в этот список.
Мы не должны забывать, что при освобождении района сложили головы более восьми тысяч солдат и офицеров Красной армии. Наиболее крупные захоронения – это Дыдымское, Кизиловское, Мирненское, Полтавское, Терское. В январе и феврале 1943 года многие жители сел и хуторов находили останки погибших воинов и предавали их земле. Из карманов гимнастерок погибших извлекали партийные и комсомольские билеты, кандидатские карточки. Бывало, что среди погибших местные жители находили и своих. Работа эта была тяжелой и морально, и физически.
Непросто было возвращаться к прежней жизни жителям освобожденных разоренных неприятелем населенных пунктов Моздокского района. На основании решения исполкома крайсовета население села Пиева в феврале 1943 года было переселено в селение Надежда, а население конезавода имени Будённого – на хутор Мирополь.
Второго марта 1944 года газета «Правда» опубликовала указ Президиума Верховного Совета СССР о включении города Моздока с прилегающими к нему населёнными пунктами в состав Северо-Осетинской АССР. В состав Курского района Ставрополья вошли станицы Гамогаевская, Стодеревская и все хутора, расположенные вдоль канала имени Ленина («Невольки»). А это более двух десятков сел и хуторов от совхоза «Балтрабочий» до хутора Хохлачёва.
Несмотря на переживаемые материальные трудности, осетины-цайтæ продолжали по мере сил помогать фронту до самого конца войны. Рабочие места ушедших на фронт мужчин в колхозах заняли женщины, дети, старики. Многие из женщин освоили профессию тракториста. В их числе были Мария Каргинова, Соня Кельцаева, Вера Кодоева, Нина Баскаева, Елена Цалоева, Мария Таисиева…
Одним из первых учебных заведений в Моздоке, как известно, была духовная осетинская школа, открывшаяся сразу же после основания города. Она существовало на средства, отпускавшиеся из кизлярских и астраханских доходов. Обучавшиеся в ней русской грамоте и русскому языку осетины поступали в русские войска переводчиками и нередко дослуживались до больших офицерских чинов.
В 1820 году Моздокская осетинская школа была преобразована в трехклассное уездное мужское училище, просуществовавшее вплоть до Октябрьской революции. В 1874 году в Моздоке было открыто Александровское женское училище. В нем, как и в мужском, обучались и девочки из осетинских семей, в том числе приезжие с близлежащих хуторов. Осетины, жившие на хуторах, не имели школ. Только дети состоятельных осетин могли обучаться в Моздоке.
Перед Октябрьской революцией в Моздоке были открыты реальное училище, женская прогимназия и учительские курсы при городском трехклассном училище. Доступ в них был открыт в основном для детей состоятельных родителей. Дети же из бедных семей не могли туда поступить, поскольку требовалась плата за обучение. Абсолютное большинство этих осетин были неграмотными. Редко кто из них мог читать и писать. Просветительскую работу среди горожан проводили по своей инициативе народные учителя, особенно преподаватели учительских курсов, организованных перед Первой мировой войной. Они устраивали читки книг, выступали с докладами и лекциями перед горожанами и крестьянами на хуторах.
На развитие языковых процессов у цайтæ в прошлом первым обратил внимание первый советский профессор на Северном Кавказе, учёный-осетиновед, поэт, драматург, собиратель и исследователь осетинского фольклора Б. А. Алборов, работавший еще до революции преподавателем в Моздоке и непосредственно наблюдавший за этой группой осетин. Наибольшее внимание Алборов уделил в своей работе выявлению ногайских слов в осетинском языке моздокской группы цайтæ. Именно Алборову мы обязаны открытием и исследованием первой печатной осетинской книги «Начальное учение человеком, хотящим учится книг божественного писания», напечатанной в 1798 г. в Московской синодальной типографии.
Из моздокских осетин-цайтæ формировалась своя интеллигенция. Одним из ее представителей был собиратель устного народного творчества Бота Абаев с хутора Дортуй. Этот человек прошел интересный жизненный путь. В свое время с помощью богатых родственников он получил хорошее образование. По окончании начальной школы одновременно с Коста Хетагуровым учился в Ставропольской гимназии, а после ее окончания работал в акционерном обществе по заготовке соли. В Астрахани Абаев по заданию членов РСДРП распространял среди рабочих астраханских соляных промыслов газету «Искра». В 1903 году он вернулся на хутор Дортуй. У осетин-цайтæ записал немало нартских сказаний и другого фольклорного материала, подготовил специальную этнографическую работу по моздокским осетинам. Однако после смерти Абаева все, сделанное им, было сожжено его зятем-урядником по особому заданию царской охранки.
Из осетин-цайтæ особого внимания заслуживает Сослан (Иван) Гаврилович Темирханов с хутора Ага-Батыр. Осетин по национальности, он родился второго апреля 1881 года в семье Г. А. Темирханова и Е. А. Габуевой. Семья проживала в Моздоке в деревянном добротном доме с парадным входом, выходившим на улицу Алексеевскую (ныне ул. Кирова, дом № 50). Иван Гаврилович был кадровым военным, героем двух войн, писателем, этнографом, автором первой книги по осетинской истории на осетинском языке, представителем передовой интеллигенции, одним из тех, кто посвятил свою жизнь изучению народной культуры. В 1925 году по обвинению в буржуазном национализме был арестован. В 1989 году реабилитирован. В конце марта 1994 года на фасаде дома, где жил осетинский писатель и историк, появилась мемориальная доска в его честь.
Одним из основных завоеваний советской власти в области народного просвещения стало право на бесплатное образование, которое коснулось и моздокских осетин так же, как и других горцев Северного Кавказа. Всюду в больших хуторах стали открываться сначала начальные, затем неполные средние и средние школы.
Еще в начале 20-х годов учитель Екатерининского училища г. Моздока Н. А. Зоров в своих обращениях в органы власти, находившиеся во Владикавказе, писал о тяжелом положении школ Моздокского уезда. Он, в частности, отмечал: «Теперь, когда дана возможность самостоятельного развития, когда у народа пробудилась любовь к родному языку, мы, моздокские осетины Малой Осетии, имеем возможность изучить его».
В те времена в области народного образования имелись большие трудности. Не было бумаги, карандашей – писать приходилось углем на полу или палочкой на земле. Не было азбуки – вырезали буквы из старых газет. Все, что было под рукой, использовалось как материал для обучения неграмотных. Но, несмотря ни на какие трудности, число школ в сельской местности с каждым годом увеличивалось.
Нельзя не отметить, что из среды осетин-цайтæ грамотными в тот период были Игнат Ефимович Алдатов, окончивший еще до революции политехнический институт в Киеве, Кузьма Петрович Бабаев с хутора Пиев, окончивший юнкерское училище в Санкт-Петербурге. В 1925 году Бабаев эмигрировал во Францию. В годы Второй мировой войны он сражался в рядах французского Сопротивления, являлся членом компартии Франции. В последние годы жил в г. Орджоникидзе.
По окончании школ подавляющее большинство выпускников поступало в средние специальные и высшие учебные заведения республики и за ее пределами. Из осетин-цайтæ профессорами, докторами технических наук стали преподаватели Северо-Кавказского горнометаллургического института М. И. Алкацев и В. В. Медведев, доктором медицинских наук – врач Н. Габуев.
Талантливым поэтом по праву считают нашего земляка Г. А. Гуржибекова, автора популярного у моздокчан «Моздокского вальса», без которого в последние годы не обходится ни один концерт нашего хора ветеранов. Георгий Алексеевич родился на хуторе Пиев в 1922 году. По окончании школы ушел добровольцем на фронт, с боями прошел Сталинград, Курскую дугу, Украину, Польшу, Германию. За боевые заслуги Г. А. Гуржибеков был награжден многими боевыми орденами и медалями СССР, а также Польской Народной Республики…
О состоянии здравоохранения в бывшем Моздокском уезде можно судить по тому факту, что на всю округу были всего один врач и два фельдшера, обслуживавшие преимущественно богатых горожан. На хуторах цайтæ не знали медицинской помощи, вследствие чего смертность была выше рождаемости. Люди болели годами, потом умирали. Особенно много жизней уносили часто повторяющиеся эпидемии. Так, в 1900 году в Моздоке и на хуторах много людей погибло от холеры. Дети часто умирали от оспы. Был распространен на хуторах цайтæ туберкулез, от него погибали целые семьи. В случае перелома руки или ноги обращались к знахарям, среди которых было немало превосходных костоправов. Многим хуторянам оказывали помощь народные целители Андрей Медведев (х. Ага-Батыр), Мария Маркозова (х. Дортуй), Ксения Гоова (х. Бугулов). Сама Ксения Семеновна прожила на этом свете более 100 лет.
Моздокский уезд изначально играл важную роль в развитии русско-осетинских отношений и установлении близких контактов со многими народами Кавказа. На хуторах осетины проживали по соседству с русскими, украинцами (которые массово стали приезжать сюда во время голода начала 30-х годов), кабардинцами, армянами-эдиссейцами. И не было случаев национальной вражды. Все с уважением относились друг к другу.
Нельзя не указать на потерю у цайтæ в послереволюционный период осетинского свадебного костюма, замену его русским, что объясняется, видимо, более широким распространением у них межнациональных браков. Теперь цайтæ роднятся не только с грузинами и кабардинцами, но и с другими народами, особенно с русскими. К примеру, у сестры моего деда Веры Алкацевой было два сына и четыре дочери. Сыновья женились на русских казачках, а дочери вышли замуж за русских. Особенно это явление стало распространяться в послевоенный период.
В случае женитьбы осетина, например, на кабардинке в ее доме свадьба играется с соблюдением кабардинских обычаев, а в доме жениха придерживаются осетинских. Поэтому на хуторах проживали и смешанные семьи. В родстве с осетинами были кабардинцы Абаевы, Бжиковы, Дзобеловы, Гоовы, Герасимовы, Маркозовы, Наурузовы, Мисетовы, Дербитовы, Макеевы, Туковы, Тхишевы, Шекемовы, Факовы и другие; армяне Епифановы, Григоряны, Пипаловы, Жужуковы, Шахвердянцы, Джалодяны, Мкртычевы, Салибековы, Бабиянцы, Поповы.
Как известно, история района слагается из истории каждого хутора, села, станицы. Вот почему следует прежде всего изучать жизнь предшествующих поколений того или иного населенного пункта, свою родословную.
Моздокская и курская диаспоры и сегодня немалочисленные. Их представители стараются жить дружно, помогать друг другу в трудных ситуациях, как принято у осетин. Вместе они отмечают национальные праздники, приобщают к народным традициям детей и молодежь, дабы подрастающее поколение не утратило то, что свято хранили дедушки и бабушки, отцы и матери. Сегодня у людей масса проблем, что, конечно же, затрудняет общение, хотим мы того или нет. Но все же изыскиваются возможности видеть, слышать, не забывать друг друга.
Потомки наши должны знать тех, кто в первой половине ХХ века закладывал камни в здание нашего дома, дал путевку в жизнь теперешнему поколению. Да, многие лучшие ушли от нас навсегда, но они возвращаются во снах и в воспоминаниях. Они были общительными, обаятельными, остроумными. К их словам прислушивались, их мнение уважали. Если мы станем помнить об этих людях и оценивать их по достоинству, то сами будем становиться мудрее, честнее, лучше. Наши родители, учителя, воины, труженики, наставники – все они так или иначе закладывали фундамент дня сегодняшнего, закладывали своей верой, трудолюбием, мечтами и устремлениями. Война внесла важные ориентиры в народный характер: веру в победу и неотделимость собственной судьбы от судьбы своей Родины. Тогда, в 1940-е, каждый осетин знал, что Великая Отечественная – это его война и он лично отвечает за победу. Такие качества, как стойкость и терпеливость, добавились в народный характер в послевоенные годы. Даже голод в 1947 году не заставил ни одного человека взять чужое или общественное, совершать по ночам разбойные нападения.
Так давайте же сохраним наши нравственные ценности! Оглядитесь внимательно по сторонам: вместо созидания и честного труда мы видим повсеместно невежество и суеверия, пьянство и наркоманию. С конца 80-х годов ХХ века начался демографический кризис в Моздокском и Курском районах. Потихоньку уезжают и покидают свой любимый город, свои села и станицы наши коренные жители. Тяжелейшая ситуация сложилась и с осетинским языком. Значительная часть осетин уже не владеет им. Призываю вас, мои земляки, осмыслить то, что с нами сегодня происходит. Той ли дорогой мы идем? Ведет ли она к духовности? Мы стали свидетелями формирования уникальной общественной системы – «мафиозного абсолютизма», то есть тотального господства «новых русских», «новых осетин», «новых чеченцев» и т.д. над нашим обществом. Они отличаются тем, что не чувствуют в определенной системе нравственных координат своей ответственности перед обществом, законом. Для нас как нации, возможно, не столь опасны разворачивающиеся геополитические процессы с их изменчивым характером, сколь опасны и непредсказуемы своими последствиями бездуховность, невежество и суеверие, в которое мы сегодня так легкомысленно впадаем. И касается это, увы, всех групп осетин.
