Алексей ЧИБИРОВ Ю. Н. РЕРИХ: «ПОД ЗНАМЕНАМИ МОНГОЛЬСКИХ ХАНОВ…»

Юрий Николаевич Рерих (16.08.1902–21.05.1960). Доктор филологических наук, профессор, директор Института Гималайских исследований «Урусвати», член Королевского азиатского общества в Лондоне, Азиатского общества в Бенгалии, Парижского географического общества, Американского археологического и этнографического обществ, заведующий сектором философии и истории религии Института востоковедения АН СССР – вышеперечисленное является всего лишь малой толикой всех его регалий и званий.

Большую часть жизни Юрий Николаевич провел за пределами России. Так, с 1917 по 1919 гг. Ю. Н. Рерих проживал вместе с родителями в Финляндии. Затем, окончив петербургскую гимназию Карла Мая, в 1919-1920 гг., он становится слушателем курса лекций на индоиранском отделении в Школе восточных языков при Лондонском университете. В 1920 г. Юрий Николаевич перевелся в Гарвардский университет (США), который окончил в 1922 году со степенью бакалавра по отделению индийской филологии. После Гарварда была учеба в школе восточных языков при Парижском университете, где он работает на среднеазиатском и монголо-тибетском отделениях, и исследовательская работа в Индии, Сиккиме и Кашмире (1923 г.). В 1925-1928 гг. Ю. Н. Рерих принял участие в основном этапе Центральноазиатской экспедиции своего отца, Н. Рериха (Ладак, Синьцзян, Монголия, Китай и Тибет), где на него была возложена ответственность за охрану экспедиции. Кроме того, прекрасное владение тибетским и монгольскими языками, а также и рядом центрально-азиатских диалектов помогло ему помимо прочего исполнять функции переводчика.

В общем итоге Ю. Н. Рерих провел за границей более сорока лет, большая часть из которых пришлась на Индию. В 1957 г. по протекции Н. С. Хрущева Юрий Николаевич вернулся в СССР, начал работать в Институте востоковедения РАН, однако спустя три года ученый с мировым уровнем или, как его называли, странствующий «рыцарь культуры» скончался «при невыясненных обстоятельствах».

Его деятельность в СССР была далека от того представления о Родине, которое сложилось у него за время долгого отсутствия. В своей научной деятельности Юрий Николаевич так же, как и его коллеги М. И. Ростовцев и Г. В. Вернадский, которые после Октябрьской революции 1917 года были вынуждены покинуть Советскую Россию, не избежал клейма «буржуазного ученого», когда после выхода под его редакторством сборника изречений Будды в переводе академика В. Н. Топорова, так называемой «Дхаммапады», его начали «прорабатывать» на партсобраниях. Его имя практически не упоминалось в печати, а его научная деятельность оказалась под жестким партийным контролем, что, конечно же, сказалось на его внезапном уходе.

Библиография трудов Ю. Н. Рериха обширна. Помимо прочего, она насчитывает более двадцати основных работ, среди которых есть такие значимые для науки монографии, как «Тибетская живопись» (1925 г.), «Владения архатов» (1929 г.), «Современная тибетская фонетика» (1928 г.), «Каталог тибетской коллекции» (1930 г.), «Путешествие в сокровенную Азию» (1931 г.), «По тропам Срединной Азии» (1933 г.), и, конечно же, трехтомный труд «История Средней Азии». «Работа Юрия Николаевича Рериха о «зверином стиле» в Тибете, давно уже ставшая библиографической редкостью, цитируется всеми историками скифского и сарматского искусства как сочинение, сделавшее эпоху в науке» [Гумилёв, 2005: 668–674], – писал Л. Н. Гумилёв, характеризуя его фундаментальный труд «Звериный стиль у древних кочевников», изданный в Праге в 1930 г.

Тема номадов, или кочевников, как никогда была близка
Ю.Н. Рериху. Более того, он считается основателем номадистики как научного направления [Величко, 2014: 68]. И если ориенталистика как направление до изысканий Ю.Н. Рериха считалась замкнутой областью науки, то Юрий Николаевич максимально приоткрыл ее для большего взаимопонимания «между двумя великими очагами мировой цивилизации» [Рерих, 1999: 13]. Одним из направлений ориенталистики было изучение номадов, кочевничества, а также роли номадов и кочевых империй в истории Евразии. Очень ярко интерес Ю. Н. Рериха к этой проблеме проявляется в его письмах из Кембриджа. Так, 31 января 1921 года Ю. Н. Рерих писал: «Из лекции Ростовцева еще раз убедился, что Средняя Азия – это Египет будущего, в смысле археологических открытий. Меня очень заинтересовали татары и монголы, особенно их былины и песни кочевий» [Рерих, 2002: 31–32]. Апрель 1922 года: «Моя теория подтверждает теорию проф. Ростовцева о иранском происхождении княжеского рода скифов <…> на юге России. Постановка вопроса очень обширна и позволяет объяснить многое в скифском народном искусстве. Выясняется громадное значение Средней Азии в истории Юга России» [Рерих Ю. Н., 2002: 39]. Именно поэтому появление в его обширной библиографии небольшой по объему статьи, которая непосредственно касается аланов, истории их пребывания в рядах монгольской армии, нельзя назвать случайной.

Предыстория вопроса такова. В 1933 году Комитетом осетиноведения при Европейском центре Музея академика Н. К. Рериха в Париже начал издаваться журнал «Осетия», главным редактором которого выступил Дзамбулат Дзанти. Параллельное название писалось в журнале как «Osetiia». Активное участие в работе редколлегии принимали известные востоковеды отец и сын Н. К. Рерих и Ю. Н. Рерих. Извещая общественность о начале деятельности Комитета осетиноведения, председатель комитета Б. П. Цараев, писал: «… Осетины, проживающие в Париже, стремясь объединиться в культурной работе, решили основать комитет, задачей которого будет изучение языка в истории Осетии» [Осетия, 1933: 1]. В журнале публиковались материалы, написанные на трёх языках – осетинском, русском, французском.

«Они являются в наши дни величайшим и благороднейшим народом мира, прекраснейшими и храбрейшими людьми» [Рерих, 1933: 3]. С этих слов монаха-францисканца Джованни Мариньоли¹ об аланах начал свой небольшой, но емкий очерк «Аланские дружины в Монгольскую эпоху» Юрий Николаевич Рерих, опубликованный в журнале «Осетия», в работе которого Ю. Н. Рерих принимал самое активное участие. Статья носила больше просветительский характер. В ней после краткого экскурса в историю аланов автор вкратце описывает начальный этап монгольских завоеваний, связанный с преследованием военачальниками Чингисхана Джэбэ-нойоном и Субэдэй-багатуром султана Хорезма Ала ад-Дин Мухаммеда II и последующий за этим победоносный вояж преследователей через Северо-Восточный Иран и Закавказье с переходом через Дербент на Северный Кавказ. Именно здесь произошло первое скрещение боевого оружия монголов с наиболее многочисленным из народов Северного Кавказа – аланами. Внезапное появление монголов на Северном Кавказе было неожиданностью для всех. Автор пишет: «На фоне общей дезорганизации и почти повсеместного бегства источники особо отмечают упорное сопротивление, оказанное аланскими дружинами. Многовековая военная культура аланов столкнулась в кровавом бою с пришельцами с Востока. Монгольские полководцы, всегда гениально оценивавшие качества и особенности своих противников, особо отметили доблесть аланских дружин» [Рерих, 1933: 4]. При столкновениях на поле боя на начальном этапе их кампании на Северном Кавказе монголы были настолько впечатлены боевыми качествами аланов, что «поединок сделал из монголов и аланов соратников, и это тесное сотрудничество продолжалось до конца монгольской эпохи» [Рерих, 1933: 4]. Монголы использовали асов-аланов, прежде всего, как военную силу, Причину такого предпочтения Ю.Н. Рерих объясняет следующим образом: «Высшее монгольское командование, которое всегда лояльно признавало военные качества своих противников, по справедливости оценило большую доблесть аланов и мудрость их командиров. Потому оно было счастливо заключать с ними военный союз. С этого момента аланская кавалерия соединилась с монгольской армией, и приняла участие с ней во всех операциях» [Кузнецов, 1992: 360].

Судя по назначению статьи, автор не ставил перед собой задачу подробного описания истории служения аланов монголам, которое растянулось во времени на два столетия. Ю. Рерих и другие исследователи темы единодушны в одном: аланские конные отряды показали себя на востоке достойно, о чем свидетельствует последующий рост их численности. Так, если в начальный период количество алан в личной гвардии Великого Хана не превышало 1000 единиц, то уже около 1271 г. при Хубилай-хане (1264-1294), из них совместно с некоторым количеством кипчаков была сформирована гвардия Джасин (охрана аланов) из 3000 всадников. Аланская гвардия достигла своего пика во время правления Туг-Темура², когда их общее количество увеличилось до 30 000 человек. На нескольких примерах автор статьи иллюстрирует то, каким высоким авторитетом пользовались воины-аланы у руководства империи и ее армии. Речь идет об аланах не только как рядовых всадниках, но и о военачальниках, которые благодаря проявленному мужеству достигли высот в военной иерархии монгольской империи. Этот факт автор иллюстрирует на примере нескольких аланских семейств. Выдающимся офицером стал Фу-дин (Фодин), сын Во-ло-сы (Василий), который в 1311 г. стал начальником штаба правофлангового корпуса аланской гвардии, а затем, проявив себя с лучшей стороны, был переведен на должность Начальника Военного Ведомства (Цюй-ми-юань). Впоследствии во главе отряда в тысячи всадников он был послан охранять Цзянь-минь-чжень. Более того, в хрониках 1236 г. некий Фу-дин отмечен как «глава всех аланов» [Рерих, 1933: 5].

Со ссылкой на Юань-ши Ю. Н. Рерих упоминает и такие имена знатных аланов, как Кэ-ли-чжи-сы (Георгий), его сын Ди-ми-ди-эр (Дмитрий), Сянь-шань, Чжо-янь-бу-хуа, который был сыном Цаяо-хуа, и, соответственно, правнука аланского князя Николая, который в свое время поступил на службу к Великому хану Мунке. Согласно Юань-ши, Чжо-янь-бу-хуа был выдающимся офицером и в 1329 г. командовал отрядом в четыреста аланских всадников. «В 1336 г. он уже занимал высокий пост Начальника Военного Ведомства (Цюй-ми-юань), и командовал левофланговым корпусом аланской гвардии» [Рерих, 1933: 5].

Еще один интересный факт, который в качестве примера приводит Ю. Н. Рерих, говорит о посольстве, которое по просьбе местных христиан хан Узбек отправил к папе Бенедикту XII. Во главе посольства был некто Андрей, которого хроники называют франком. «При нем состоял алан Тогай и 13 спутников» [Рерих, 1933: 4]. Посольство было принято папой в Авиньоне 31 мая 1338 г., и помимо ханских грамот посольство передало письмо от асских военачальников, которое было датировано 11 июля 1336 г. «Этот любопытный документ … был подписан рядом аланских князей» [Рерих, 1933: 4]. Первым подписантом среди асов был тот самый Фодин, сын Во-ло-сы, младший правнук прежнего правителя страны асов, который возглавлял военное ведомство империи. В письме аланы сообщали о том, что христианский архиепископ Ханбалыка Джованни Монтекорвино, который долгие годы наставлял в вере аланскую паству, скончался, и аланы империи, оставшись на восемь лет без попечения архиепископа, просили Святой Престол прислать им нового пастыря.

По следам этого посольства папа Бенедикт XII направляет в Китай миссию из пятидесяти монахов во главе с папским легатом, путешественником и дипломатом Джованни де Мариньолли, которая прибыла в Ханбалык (Пекин) в 1342 г.

Аланы отметились в восточных хрониках, оставив при этом довольно значимый след в истории Китая. Более того, Ю. Н. Рерих отмечает, что «их потомки, видимо, продолжали играть известную роль и при следующей китайской династии Мин» [Рерих, 1933: 5]. Но вряд ли автор прав в этом, полагая, что потомки аланских воинов первой волны могли также достойно служить в рядах армии, пришедшей на смене Юань китайской династией Мин. С военной силой побежденных монголов китайцы не церемонились. Так, из 100-тысячного контингента (с семьями) немалая часть полегла на полях сражений, а остальные были обречены на ассимиляцию в местной среде, получив впоследствии название «асуды». Асуды как воинский клан компактно проживали в Южной Монголии. Кроме того, сомнение вызывает утверждение Ю. Н. Рериха будто при первой схватке с монголами (1222) наряду с половцами союзниками аланов выступили лезгины и черкесы, в то время как во всех известных источниках в качестве союзников аланов указываются лишь половцы. «Ко времени выхода монголов на Северный Кавказ они (аланы. – А. Ч.) заключили союз с кипчаками о совместной борьбе с завоевателями» – читаем мы в «Истории Северо-Осетинской АССР» [История …, 1987: 124]. Первое сражение произошло между «объединенными силами северокавказских аланов и кипчаков», – отмечает украинский ученый О. Б. Бубенок [Бубенок, 2004: 16]. Нуждается в корректировке мнение автора о том, что со времени вторжения Батыя аланская конница постоянно участвовала в монгольских походах. Безусловно, в этот период произошло значительное увеличение аланского контингента в монгольской армии, а набор и отправка аланов на военную службу в монгольской армии начались с первой половины века после походов, возглавляемых Субедеем и Мунке [Бубенок, 2004: 96].

И, тем не менее, как заявляет Ю. Н. Рерих, «под знаменами монгольских ханов аланский меч снова начертал славную страницу своей истории» [Рерих, 1933: 5].

Литература

1. Бубенок О. Б. Аланы-асы в Золотой Орде (XIII–XV вв.). «Истина», Киев, 2004. – 324 с.

2. Величко Н. Н. Юрий Рерих – основатель номадистики. Роль науки и культуры в духовном развитии России. Материалы Межрегиональной общественно-научной конференции 7–8 апреля 2012 года. г. Кемерово, 2014.

3. Гумилёв Л. Н. Ю. Н. Рерих как историк Центральной Азии // Творческое наследие семьи Рерих в диалоге культур: филос. аспекты осмысления: сб. науч. тр. / Белорус. гос. ун-т. Минск, 2005. – 719 с.

4. История Северо-Осетинской АССР в двух томах. Т. I. Орджоникидзе. 1987.

5. Кузнецов В. А. Очерки истории алан. 2-е изд. Владикавказ, 1992. – 390 с.

6. Рерих Ю. Н. Тибет и Центральная Азия: Статьи, лекции, переводы. Самара: Издательский дом «Агни», 1999. – 368 с.

7. Рерих Ю. Н. Аланские дружины в монгольскую эпоху. Журн. «Осетия»,
№ 4-6. Paris VII, 1933.