БИЛЕТ
— Уважаемые пассажиры, ваш полугодичный полет завершен. Наш космолет, совершающий рейс номер четырнадцать двадцать восемь по маршруту Земля — Farout, через тридцать минут совершит посадку в космопорте планеты Farout VG18. В соответствии с местными правилами все без исключения пассажиры проходят досмотр на таможне. Зеленого коридора не существует. Просим покинуть борт космолета, начиная с последних комнат, и пройти на таможню. Багаж вам доставят к автобусу после таможенного досмотра.
1
— Инспектор таможенной службы андроид три дробь четыре. Готов досмотреть ваши вещи и документы. Ручную кладь поставьте, пожалуйста, перед экраном. Будьте любезны снять куртку, часы и достать туристический паспорт. Все положите непосредственно передо мною. Искренне вам признателен. Вы сделали все отлично. Большое спасибо.
Андроид-таможенник был отменно любезен и аккуратен. Через пару минут все было дотошно проверено, в паспорт Галибина поставлена виза и выдан талон на получение багажа.
— Инспектор претензий к вам не имеет. Вы можете забрать свои вещи и следовать дальше. Но, прежде чем куда-то отправиться, вам, согласно существующим правилам, необходимо приобрести билет на обратный рейс. Вы обязаны улететь пунктуально, в соответствии с выданной визой и датой в билете. Никакие внешние обстоятельства не могут и не должны помешать вам воспользоваться купленным в кассе космопорта билетом. Электронный билет, который вы приобретете, нельзя потерять, уничтожить, передать другому лицу, обменять на другое число. Злостное нарушение правил считается преступлением и наказуется уголовно. Кассы находятся перед выходом из космопорта. Без штемпеля о покупке билета вас не выпустят за территорию космопорта и не посадят в автобус. Приятного вам посещения планеты Farout VG18.
2
— Здравствуйте, уважаемый пассажир Галибин, прибывший с Земли рейсом номер четырнадцать двадцать восемь. Андроид-кассир приветствует вас на территории кассы. Мы будем рады вас обслужить и продать билет на обратный рейс в соответствии с вашей визой. Сегодня четверг — день плановых скидок и предложений. Будет прекрасно, если каким-то из наших рекламных сервисов вы решите воспользоваться. Например, только по четвергам билет «туда и обратно» стоит дешевле билета «только туда» на тридцать процентов. С нетерпением и удовольствием ожидаем вашу заявку в письменной форме. Мы выполним с радостью любое ваше желание.
— Отлично! Вы приняли замечательное решение и сберегли себе время и деньги. Ваш космолет по заявке «туда и обратно» вылетает на Землю двадцать второго по вашему календарю, ровно через семь дней, на семь часов раньше обычного одностороннего космолета и прибывает в вашу земную столицу в пять часов после полудня — чудесное и удобное время. Односторонний прибудет после полуночи, что связано для пассажира с трудностями дальнейшего передвижения к дому. Приятного вам полета и возвращения.
3
Звонок в квартире Галибина раздался в четыре тридцать утра. На пороге, к его крайнему удивлению, стоял андроид в форме работника космопорта планеты Farout VG18.
— Скажите, пожалуйста, вы пассажир Галибин, прилетевший на Землю месяц назад, двадцать шестого числа рейсом пятнадцать тринадцать?
— Да. А в чем дело? Я что-то забыл в космолете?
— Исключено. Все перед выходом проверяется самым тщательным образом. Дело в другом. Месяц назад вы купили билет на обратный рейс четырнадцать двадцать восемь до планеты Farout VG18. Вы обязаны им воспользоваться. У вас есть три с половиной часа на сборы. Жду вас внизу, такси уже возле подъезда.
— Постойте! Но мне совершенно не нужно лететь обратно. Мне предложили очень приличную скидку, и я согласился. Поймите, я просто решил сэкономить. Никуда лететь мне не нужно.
— Исключено. Вы добровольно купили в кассе билет на обратный рейс, чему есть письменное подтверждение. Все формальности по оформлению документов соблюдены. Место зарезервировано. Вы использовали экономический и трудовой ресурсы нашей планеты. Поэтому вы обязаны собрать сейчас вещи и отправиться вместе со мной в космопорт. В случае неподчинения вас ждет принудительная депортация и уголовное разбирательство по законам планеты Farout VG18. Времени у вас не так много. Собирайтесь немедленно.
4
— Уважаемые пассажиры, ваш полугодичный полет завершен. Наш космолет, совершающий рейс номер четырнадцать двадцать восемь по маршруту Земля — Farout, через тридцать минут совершит посадку в космопорте планеты Farout VG18.
— Прежде чем куда-то отправиться, вам, согласно существующим правилам, необходимо приобрести билет на обратный рейс. Вы обязаны улететь пунктуально, в соответствии с выданной визой. Никакие внешние обстоятельства не могут и не должны помешать вам воспользоваться купленным в кассе космопорта билетом. Электронный билет, который вы приобретете, нельзя потерять, уничтожить, передать другому лицу, обменять на другое число. Злостное нарушение правил считается преступлением и наказуется уголовно. Кассы находятся перед выходом из космопорта. Без штемпеля о покупке билета вас не выпустят за территорию космопорта и не посадят в автобус. Приятного вам посещения планеты Farout VG18.
СТРАЖ
1
Давно у нас дело к разводу шло, но в тот вечер стрелка к красной черте подпрыгнула: мы с бывшей моей снова здорово погрызлись, но уже так, что чуть не до мордобоя; я с вешалки куртку рванул — аж петлю оборвал, да, за окно не глядя, свалил к чертям из дому. А на дворе — темень промозглая, с неба мерзкое что-то сыплется, ветер залпами по мордасам хлещет… Полный, в общем, атас. Я от такой катавасии остудился немного да прикидывать стал, куда б мне теперь податься. Ну не оглобли же поворачивать! Когда смотрю, под навесом на детской площадке наш чудила-дворник сидит. Ладно, думаю, чем в такой час по слякоти шастать или в темном подъезде столбом стоять, лучше с подметалой пересидеть. Идти-то все равно некуда. Ну и подсел.
Чудной, честное слово, был у нас дворник. Как звать-величать — вряд ли кто знал, потому как он сроду двух слов ни с кем не сказал. Слепоглухонемые и то пообщительней будут. Зато образ жизни здоровый вел — не пил, не курил. Оттого, наверно, по-серьезному выглядел — крепкий такой, здоровенный; ему б не метлой, а кувалдой махать, но это, как говорится, не чужого ума дело, каждый сам выбирает. Главное, чтобы на совесть вкалывал. А чего еще?
А этот к тому же не только метлой махать был горазд. Если попросит кто, мог во дворе что угодно наладить да отремонтировать. Но это если попросят. Только цветы на клумбе всегда по собственному почину высаживал, хоть это к его делам совершенно не относилось. А к остальному чему — сам бы ни-ни, даже и не прикоснулся, обязательно попросить надо было. Нет, не унижаться там или выпрашивать, но непременно подойти и сказать: «Пожалуйста, сделай то-то и то-то». Тогда делал сразу же, без разговоров; и если уж делал, то не придерешься — золотые руки были у мужика, да и башка тоже, видно, варила, потому что не лишь бы что, а с полезными всякими выкрутасами мастерил.
Его иногда домой зазывать пытались, но только все знали — напрасное это дело, по пальцам пересчитать можно, когда согласился…
А еще имелась у чудика нашего заморочка: вечером на лавку усядется или посреди двора встанет, руки поднимет, голову задерет, в небо уставится и часами сидит или стоит — будто окаменел ненароком, и так в любую погоду. Нет, когда звезды на небе, луна и другая всякая красота — тогда ясное дело, а когда как в тот вечер — хоть глаз выколи, да к тому же льет — тогда с какой стати и радости? В общем, с придурью подметала был, но только, как во дворе балабонили, с придурью в плюс, а не в минус, так что и не заикался никто.
2
Ладно, дальше поехали. Ну, сидим мы так и, понятное дело, молчим. Сколько сидели — не знаю. Время в такой обстановке иначе движется, да и злой я был, взбудораженный — тоже учитывать надо. Думаю, точно с час просидели, когда дворник неожиданно ожил, ни с того ни с сего поднялся, еще сильней башку к небесам запрокинул и пробасил-прогудел так, что шкура у меня мурашками вся пошла:
— Смерть летит. Здесь скоро будет. В этот раз могу и не остановить.
Ну, думаю, хоть и вел образ жизни здоровый, а все одно — приплыл-таки мужичок. Звать, что ли, скорую для душевнобольных?
А он, рук не опуская, как струна прямо натянулся весь да жутким басом как заревет:
— Держу-у-у-у!
А потом медленно стал оседать возле лавки; и последнее, что сказать успел, когда я к нему наклонился:
— Удержал. Пролетит. Кто после меня…
С этим и отошел. До скорой еще.
А через несколько месяцев читаю в центральной газете:
«29 января … года двухсотпятидесятиметровый астероид 200724, по счастью, на этот раз пролетел мимо Земли. По расчетам астрономов, до нового сближения с ПОО (потенциально опасным объектом) в … году остается всего пятнадцать крошечных лет. Столкновение считается маловероятным, но чем на самом деле закончится новое сближение — ученым пока неизвестно. Известно только, что расстояние между Землей и, на этот раз двухсотсемидесятиметровым, астероидом будет даже несколько меньше, чем в этом — благополучном — году».
Я, почему неизвестно, сразу про дворника нашего покойного вспомнил. И мне отчего-то так ясно сделалось, что между ним и этим «благополучием» — сто процентов — какая-то связь имеется. Что это он тогда астероид чудовищный отвернул. А вот метет ли сейчас где-то двор новый чудак какой-нибудь, который через пятнадцать лет снова на себя беду примет — вопрос.
КОНТАКТЕР
Городок у нас хоть и маленький, провинциальный, но все-таки город! Даже общественный транспорт имеется. Да! Целых четыре маршрута автобусов с раннего утра и до позднего вечера ходят. Но провинция — это провинция, не мегаполис, где народищу… прямо как блох на дворняжке. И если у нас что необычайное вдруг происходит, то, разумеется, безо всяких там СМИ всем и каждому моментально известно становится.
Так что, когда диковинный бородатый «факир» в городке у нас объявился, посмотреть на то, что он вытворяет, толпа целая весь день на остановках стояла. Прямо как на балаганное представление собиралась!
Старик, как я уже и сказал, появился внезапно. Однажды утром возник будто из воздуха на остановке второго автобуса. В своих живописных левантийских одеждах — голубом, золотом расшитом халате, белоснежной чалме и джутти — он выглядел экзотично, загадочно, даже несколько инопланетно. И, разумеется, не запомнить его, один раз увидев, было просто невозможно.
Обычно поутру он появлялся на остановке незадолго до прихода первого в этот день автобуса, садился на тротуаре на квадратный маленький коврик так, чтобы оказаться у водителя прямо под носом, но так, чтобы и пассажиры тоже могли его видеть. В правой руке он неизменно держал многоконечную голубую звезду, а в левой — яркий плакатик с надписью: «Я уже здесь». И сидел неподвижно до тех самых пор, пока автобус не трогался с места.
После этого происходило нечто совершенно невероятное и необъяснимое. Старик начинал вдруг вибрировать всем телом — все сильнее, сильнее, сильнее… Пока неожиданно не отрывался от земли вместе с ковриком, не набирал в доли секунды безумную скорость… и, превратившись в вибрационное облако, не скрывался из виду. И когда автобус подъезжал к следующей остановке, старик, возникнув из ниоткуда, как ни в чем не бывало сидел на коврике, держал перед собою звезду и плакатик и невозмутимо разглядывал водителя и пассажиров.
Первое время все, кто эту проделку видел, даже пугались, когда старик возникал на очередной остановке. Потом понемногу привыкли, успокоились, даже спорили, успеет ли восточный дед добраться до места, если скорость, к примеру, немного прибавить. Успевал, разумеется.
А через неделю большинство горожан уже относились к этой истории почти равнодушно. Но находились и те, кого эта проделка отчего-то раздражала, злила, вызывала непонятную ненависть. Мало того, на него жаловались в полицию, но поскольку старик не нарушал ничего совершенно, то никто даже и не пытался что-то с ним сделать.
Так недели две или даже три продолжалось. Но однажды какой-то псих засел где-то с винтовкой и, как только старик появился на остановке, выстрелил и попал ему в ногу. Старик страшно вскрикнул, отшвырнул от себя плакатик, завибрировал с поразительной скоростью и исчез — безвозвратно.
Его потом долго искали. Думали, что он где-то рану свою залечивает. Где-то отлеживается. Но так и не отыскали. Никаких следов даже не было. Оказалось, что он за все это время нигде в городе не останавливался. Ни в одно заведение общепита никогда не заглядывал. В гостиницах не ночевал. Даже одежды свои удивительные нигде не снимал и не чистил. А они у него ежедневно находились в безукоризненном виде, будто только что из магазина или химчистки. Так по сей день тайной его посещение и остается.
Теперь снова все, как и раньше, безо всяких загадок. Наверное, кто-то очень доволен — без шарад оно как-то спокойнее. Кому-то, должно быть, до лампочки — ну нету и нету. А мне очень жаль! Потому, что чудо редкостное в нашем городе происходило и больше его не будет. Понимаете, никогда больше не будет! Все будет по-старому, вяло и монотонно — провинциально.
Ведь никто так и не попытался с ним контактировать. Близко не подошел. А может, он именно этого ждал. Ведь недаром на плакатике странном было написано: «Я уже здесь». Может, он нас о чем-то оповещал таким образом. Передать, может, что-то хотел… Теперь, впрочем, догадки можно до бесконечности строить. Что это было — уже все равно не узнать.
А больше всего мне досадно, что я точно такой же, как все, оказался. Ведь и мысли не было подойти! Даже не возникало!
ПРИГЛАШЕНИЕ НА ФОМАЛЬГАУТ
1
Однажды Каха Ардзинба сидел вечером дома и пил в одиночестве чай с баранками. То ли дверь у него была не заперта, то ли еще каким образом, но только внезапно перед его глазами предстал тощий желчный субъект, одетый довольно странно и даже диковинно — непонятно с каких таких дел, по моде викторианской эпохи. Мало того, и фрак с длинными фалдами, и атласный жилет, и чулки, и брюки, и галстук — все было ярко-зеленым, даже длинноносые туфли с пряжками; впрочем, цилиндр на субъекте был красный, с черной муаровой лентой.
Несмотря на веселенькое облачение, всем своим безнадежным обликом незнакомец напоминал снулую рыбу, отчего Каха сперва абсолютно нелогично подумал, что тот (в зелененьком!) агент какой-то похоронной компании и намерен его уговаривать совершить какую-нибудь идиотскую сделку. Поэтому он, не раздумывая ни секунды, заревел страшным голосом:
— Во-о-он по-шел! — и стал в бешенстве выбираться из-за стола, проливая из чашки чай и рассыпая из стеклянной вазы баранки.
Незнакомца такая встреча нисколько не обескуражила и не напугала; и пока нерадушный хозяин до него пытался добраться, чтобы вышвырнуть к чертовой матери, он торжественным, громким и раскатистым голосом записного глашатая возвестил:
— Вы хотели связаться с экзопланетой Фомальгаут b!
Каха Ардзинба, не успев даже выкарабкаться на свободу, так и застыл (даже рот не захлопнул) в неестественной позе, совершенно ошеломленный услышанным.
Да, правильно, третьего дня снился Кахе странный-престранный сон. Будто стоит он в унылой комнате перед огромным столом какого-то важного чинодрала и повторяет, как заведенный, одну и ту же идиотскую фразу:
— Прошу-с выдать мне визу для посещения экзопланеты Фомальгаут b.
— Прошу-с выдать мне визу для посещения экзопланеты Фомальгаут b.
— Прошу-с выдать мне визу…
И так до бесконечности. И почему-то непрерывно униженно кланяясь. Будто он, спаси и помилуй, холуй какой-нибудь.
Бедный Каха проснулся тем утром усталый, совершенно разбитый. Только к вечеру наконец отошел и бредовый сон из памяти выпал. А теперь перед ним стоял какой-то зеленый шут гороховый и орал во все горло про эту самую экзопланету Фомальгаут b. Это уже вообще… выходило за всякие рамки.
Неизвестно из-за чего, мгновенно и бесповоротно сникнув, Каха буквально рухнул обратно на стул и в полном недоумении на зеленого субъекта уставился; а тот как ни в чем не бывало продолжал возглашать зычным голосом:
— В соответствии с тридцать четвертым параграфом уложения о мигрантах и визах, а также параграфа восемнадцать пункта семнадцать прим точка шесть о целенаправленных видениях и кошмарах, вам надлежит не позднее двадцати четырех часов явиться на центральный таможенный пункт экзопланеты Фомальгаут b.
Для получения дозволения на перемещение и прохождение таможенного контроля вам до́лжно посетить отделения четырех земных филиалов фомальгаутской таможенной службы, а именно: перемещений, виз, охраны здоровья и занятости. Адреса и порядок работы земных филиалов прилагаются.
В соответствии с действующим законодательством все услуги, равно как и перемещение на экзопланету Фомальгаут b, предоставляются заявителю безвозмездно.
В случае несвоевременного исполнения предписания или неявки без уважительных причин на центральный таможенный пункт Фомальгаута b вы подпадаете под ответственность о ложных межгалактических ходатайствах; и в соответствии с параграфом триста тринадцать пункт два точка десять уложения о наказаниях подлежите двухчасовой общественно-показательной экзекуции. Точка.
Дата: ноль пятое ноль седьмое года две тысячи двенадцатого.
Подпись: П.Т.Ж.Ю.К. А-Ц.
Засим персона в зеленом положила на стол бирюзовый бювар с роскошно оформленной фомальгаутской официальной бумагой, церемонно откланялась и торжественно удалилась. А Каха Ардзинба остался неподвижно сидеть за столом в полном недоумении и прострации.
2
Отчего-то, несмотря на всю ирреальность и сомнительность происходящего, Каха Ардзинба перетрусил невероятно. До того струхнул, что на нервной почве начались кишечные колики. Ночью не спал вовсе, все вертелся, крутился и, чуть рассвело, кинулся искать первый адрес, указанный в документе. Нашел черт знает где, на другом краю города, в престарой одноэтажной щитовой развалюхе, на двери которой висел огромный зеленый плакат, славянскою вязью написанный: «СЛУЖБА ПЕРЕМЕЩЕНИЙ».
А перед развалюхой впечатляющая очередь выстроилась — от двери до дороги, метров тридцать, не меньше. Ну, деваться-то Кахе некуда было, так что пристроился он в самый конец хвоста и стал, на часы поглядывая, продвигаться к заветной двери.
Но вот и для Ардзинба загорелась над обшарпанным входом зеленая надпись: «СЛЕДУЮЩИЙ». Каха бодро вошел и очутился в какой-то приемной; вот только в комнате почему-то никого не оказалось. Тогда от нечего делать стал Каха осматриваться: зеленый вертящийся стул, двухтумбовый письменный стол с анахроничной печатной машинкой, на стоячей рожковой вешалке — макинтош допотопный, под вешалкой — старомодные женские боты на красной подкладке, на правой стене — портрет какого-то тощего мрачного бородача в зеленых тонах, возле письменного стола — дверь с табличкой «РУКОВОДИТЕЛЬ»… И воздух в комнате затхлый такой, тяжелый, нежилым отдающий сильно…
Пока Каха осматривался, так никто в комнате и не появился. Зато наконец-то над начальственной дверью загорелось: «ВХОДИТЕ». Каха поспешно к двери приблизился, рывком ее на себя потянул, заскочил, дверь за спиной его тут же с жестким лязгом захлопнулась… и он попал в сумрачный, длинный, ведущий неизвестно куда коридор. Каха сначала опешил и стал рваться назад, в приемную, но только ручки с его стороны никакой не оказалось. Тогда он вдруг ужас до чего разъярился и стал бешено колотить в окаянную дверь ногами и кулаками, но только на грохот, понятно, никто не реагировал: ведь не было там никого! Куда было деваться? Утих Каха, смирился и отправился в путешествие по коридору. Долго довольно-таки скитался, минут, наверное, двадцать, когда вдруг услышал шум улицы, ветерком потянуло, и забрезжил отчетливо вдали солнечный свет… Каха прямо бегом устремился к этому свету. Выскочил, весь взбудораженный, возбужденный, и внезапно уткнулся в спину дородного дядьки, за которым в проклятой очереди перед этим чуть не два часа выстоял. Бред!
Но не успел еще Каха как следует изумиться, как подскочил к нему мужичонка вертлявенький в робе зеленой (дворник? грузчик?) и стал в ухо жаркой скороговоркой нашептывать:
— Двести всего. Подумаешь, всего двести. А я справочку тут же отдам, прямо тут же. Вы только имя свое в нее впишете — и готово, сдавать можно. Всего двести, делов-то. Ну что, отойдем маленько? А? Отойдем?
Ну что было делать? Вздохнул Каха печально, отошел с вертлявым в какую-то подворотню, отдал деньги, получил свою зеленую справку и бегом к стоянке такси направился, потому что время ощутимо уже поджимать начинало.
3
«Служба виз» отыскалась на такой же окраине, в таком же захолустном районе, в получасе езды от «Службы перемещений». Помещалась она в современном шикарном дворце из стекла и бетона, и баннер зеленый с названием службы за версту углядеть можно было. А вокруг дворца трущобы стояли такие — куда там фавелам! Ну ладно.
Зато очереди — никакой совершенно! Но охранник стоял — здоровенный детина, который бедного Каху чуть не догола раздеться заставил, во все мыслимые отверстия позаглядывал и на разных приборах просветил вплоть до внутренностей.
Ну впустил все-таки. Вошел Каха в приемную-ультра, а там сидит в кресле роскошном секретарша в прикиде оливковом, с волосами русалочьими и будто не работает за компьютером, а музицирует; а рядом тумбочки подкатные, лотки офисные, на стене телевизор плазменный… И аромат духов в комнате — мать моя ро́дная! И цветы повсюду в вазах шикарных, и картины в тонах малахитовых все стены увешали… Обалдел Каха от этого зрелища, слова молвить не в силах. Тут русалка компьютерная, улыбаясь, машет нежною ручкой с ноготками коралловыми, на дверь матового стекла показывает: заходите, мол, заходите.
Вошел обалдевший, оробевший Каха бочком в кабинет начальственный и видит: сидит перед ним чиновник вальяжный, барственный, одетый (к этому он уже начинал привыкать) во все зелененькое с иголочки, с манерами безукоризненными… и из трубки дым ароматный пускает.
— Присаживайтесь, господин Ардзинба, — говорит чиновник приветливо. — Присаживайтесь, пожалуйста. Ждем вас, ждем. Чай? Кофе? Виски?
Поздоровался Каха, сел в широкое низкое кресло, руки на коленях сложил, ожидает, что дальше будет: раз чиновник и так его знает, так уж тем более известно ему, зачем он явился. А должностное лицо и вправду продолжило:
— Трудности у нас, понимаете ли, господин Ардзинба, серьезные сложности. Никак мы из этих трудностей-сложностей, никак, знаете ли, не выберемся. Скандал скоро будет крупный — такие сложности. Двести.
И голову, по последней моде остриженную, набок склонил и сладчайшей из всех мыслимых улыбкой осклабился…
Взыграла тут в Ардзинба кровь кавказская, взвился он в ярости из шикарного кресла чуть не до потолка, но только лицо должностное нисколько такой реакцией не обескуражилось (видно, не в первый раз такое и, даст бог, не в последний) и выйти из-под контроля ситуации не разрешило:
— Ну что вы, честное слово, любезнейший, ну честное слово! Ведь совсем пустяковая сумма, ведь совсем пустяковая. Ну честное слово. И не надо, пожалуйста, смотреть на меня таким тоном. Ну не надо, пожалуйста, — закончил чиновник ласково и в упор, не стерев улыбку, на Каху уставился.
Молчит Каха, кулаки сжимает и разжимает, желваки так и ходят — вот-вот не стерпит, взорвется. Тут же понял чиновник стреляный, что дело может плохо закончиться, и немедленно гордость кавказскую Кахину и охладил:
— Ну не буду я с вами спорить, любезнейший. Ну не буду. Не хотите — не надо. Заходите, милейший, завтра. Часиков в десять. Как раз к этому времени — безвозмездно, как по закону — все и оформим. Инструкция позволяет, приятнейший, позволяет. Охрану позвать? Но на всякий случай, дорогой вы наш, последний раз вам предлагаю: двести!
Вынул тоскливо ошельмованный Каха две бумажки по сто, расплатился, получил свою справку болотную и подался, скукожившись, в службу «Охраны здоровья».
4
Служба «Охраны здоровья» находилась в барачном поселке бывшей текстильной фабрики. Фабрика лет пять уж как разорилась, а поселок остался, и в нем народ обездоленный горе мыкал. Вот в одном из таких двухэтажных бараков и пеклись о здоровье фомальгаутских путешественников. А перед входной дверью в службу стояла толпа и о чем-то промеж собою скандалила. Может, толпе совсем и не в эту дверь надобилось, может, она просто случайно именно здесь собралась, но физиономии у бузящей публики были такие, что Каха и узнавать ничего не стал, даже приблизиться не решился, а отыскал наметанным уже глазом дядьку в балахоне зеленом и шарфике алом и прямиком к нему устремился.
— Сколько? — потребовал с ходу Каха, не вдаваясь в подробности.
— Двести, — ничуть не удивившись, сказал рыжий дядька и хитренько ухмыльнулся.
— Много. Давай слегка скинем. Поиздержался.
— Нормально. По таксе. Ну ладно, последнее слово: сто девяносто.
— Черт с тобой,— согласился решительно Каха и смачно сплюнул под ноги. — Подавитесь вы все, подлюки!
На том и расстались.
5
А время к закату пошло и уже поджимало так сильно, что Каха, весь мокрый от пота, запинаясь, назвал удачно подвернувшемуся «бомбиле» последний адрес, а тот, до чего приятные люди бывают, сказал, что улица эта всего в двух минутах езды отсюда находится, и даже подбросил бесплатно.
Но только не улица это совсем оказалась, а пустырь обыкновенный. Дом, куда Каха Ардзинба попасть намеревался, недавно снесли до фундамента, но зеленый плакат между двух деревянных столбов висел, как и положено. А на плакате чуть не аршинными буквами было написано: «В связи с неустранимыми техническими неполадками коридор Земля — Фомальгаут закрывается на период до тридцать первого октября две тысячи двести пятьдесят третьего года. При повторном открытии коридора вам надлежит немедленно возобновить оформление соответствующих документов».
И дата стояла недельной давности: двадцать шестое ноль шестое года две тысячи двенадцатого.
И знакомая подпись имелась: П.Т.Ж.Ю.К. А-Ц.
С тех пор Кахе Ардзинба никакие вещие сны больше не снились. И новые гости в зеленом тоже не появлялись.
