Стучавшая в висках тупая боль чуть поутихла, пока они с Серым ехали через низкие холмы, поросшие редкой желтой травой. В аптечке где-то был анальгин, но любое болеутоляющее сильно притупляло его рефлексы. Приходилось терпеть. Побриться он в итоге забыл.
– Так что случилось?
Андрей промолчал, отвернувшись в окно. Но им навстречу попадалось слишком много бегущих вдоль обочины собак, которые оглядывались на звук приближающейся машины, и Андрей повернулся обратно, чтобы не встречаться с ними взглядом.
– Появились непредвиденные расходы.
– Вот так взяли и появились? – Серый не отрывал глаз от дороги.
– Да. Взяли и появились.
– У тебя все в порядке? Выглядишь ужасно.
– Просто устал. Вся эта затея не дает мне покоя.
– Может, тебе и в самом деле нужно быть осторожнее. Эти дни ты сам не свой.
Андрей кинул взгляд на обочину. Ничего, кроме пыли и сухой травы.
– Сколько выходит на мою долю?
Серый посмотрел на него искоса, но назвал цифру. Андрей подумал о лежащем на постели спутниковом телефоне, от которого тянулся к розетке короткий шнур. Должно хватить. Главное не пропустить звонок.
Они приехали на старую университетскую подстанцию, выведенную из эксплуатации в прошлом году. Рабочие уже демонтировали оборудование и систему безопасности, и вывеска с предупреждением болталась на ограде вверх ногами, держась на единственном болте.
– Мы же здесь принимали несколько хронопортов в прошлом году?
Серый кивнул, проезжая распахнутые ворота.
– Участок должны рекультивировать, но университет сейчас забил на все, кроме проекта реактора. Идеальное место, чтобы всех собрать и обсудить детали.
– Всех? – Андрей смотрит на вторую машину, припаркованную у ограды. Вдруг он очень четко ощущает себя здесь и сейчас.
– Пойдем, я вас познакомлю.
Внутри молодые парень и девушка о чем-то оживленно спорят. Когда Серый открывает скрипучую ржавую дверь, они замолкают и поворачиваются.
– Вы бы хоть какой свет сюда притащили, – говорит Серый. – Темень, хоть глаз выколи.
– Не вопрос, будет сделано, – с готовностью говорит парень. Андрей узнает девушку – это лаборантка Сверхновой, имя которой он пытался вспомнить вчера в университете.
– Это Час и Минута, – представляет их Серый.
– А я кто? – Андрей не может сдержать смешок.
– Ты Андрей, дурень.
Андрей понимает, что это не позывные для предстоящей работы, а прозвища ребят.
– Шикарно, – говорит он. – Вы придумали это уже после того, как познакомились друг с другом?
– Чувак, в этом бизнесе без тематического прозвища никуда, – отвечает Час. – Сначала ты работаешь на имя, а потом имя работает на тебя, верно?
– Насчет имени, – Андрей смотрит на Минуту. – Это ведь утечка из каналов Сверхновой, да?
– Ну не по ее транзакциям, но да, – отвечает Минута, слегка замешкавшись.
Серый хмурится.
– Ты этого не упоминала.
– Не парься, я же говорю, это не ее транзакция. Сверхновая просто пересылает кое-какие данные через свои каналы.
– Переходить дорогу Сверхновой – плохая идея, – Серый смотрит на Андрея. Ирония ситуации того изрядно веселит, но он сдерживает ухмылку.
– Никому мы переходить дорогу не собираемся, – говорит Минута. – Каналы с минимальными уровнями защиты – она даже не прячет их в основном инфопотоке университета. Значит, и ответственности за них не несет.
– Кому-то дорогу мы точно перейдем, о да, детка, – Час делает вид, что выхватывает из воображаемой кобуры револьвер и крутит его на пальце.
– В конце концов, Сверхновая тут не единственная, кто занимается транзакциями, – говорит Минута.
– Пока нет, – парирует Серый. Минута игнорирует его фразу. Воспользовавшись паузой, Андрей говорит:
– Единственная просьба от меня: всю информацию отныне передаем друг другу записанной на бумаге, но при этом никогда – из рук в руки. И надо бы достать всем по рации с аппаратным скремблером.
– Будет сделано, шеф, – козыряет ему Час.
– Протокол транзакции известен, она никем не охраняется, и у нас будет целых полчаса на то, чтобы ее забрать, – говорит Минута Серому. – Плевое дело.
Андрей выходит наружу, пока спор не возобновляется, набирает полную грудь воздуха и забывает выдохнуть, видя по другую сторону ограды собаку, которая пристально смотрит прямо на него.
Пару секунд они смотрят друг другу в глаза, пока за спиной не раздается скрип двери. Андрей оборачивается к Серому в тот же момент, когда ощущение сиюминутности происходящего вдруг спадает. Краем глаза Андрей успел заметить, как собака развернулась и исчезла в пожелтевшей высокой траве за оградой.
Серый молчал, глядя на него. Андрей не удержался и подмигнул ему.
– Ну а чего ты ждал? Она же работает в ее офисе, ежу понятно, откуда она берет наводки.
– Ладно. Работа на самом деле не выглядит сложной. Но все равно будь осторожен с подстраховкой.
Андрей кивнул. Слова Сверхновой эхом звучали в голове. Тупая боль застучала в виски с новой силой.
Ты никогда не видишь полной картины, когда имеешь дело со временем.
Серый положил ему руку на плечо, и Андрей вздрогнул.
– Ты в порядке?
– Буду в порядке. Просто нужно поспать.
* * *
Поспать удалось плохо. Ему снился кошмар о смерти в темной затхлой комнате. Его нервная система вся кишела вирусами. Темнота приводила его в ужас, но он знал, что если поднять шторы, будет еще хуже – лучи солнечного света вонзятся в его сетчатку, как раскаленные ножи в масло. Его мучила жажда, но при одной мысли о воде тело содрогалось в болезненных конвульсиях. Он почти оглох от собственного непрекращающегося крика, и единственной его надеждой было, что мозг разрушится еще до паралича дыхательных мышц, и он наконец перестанет осознавать себя.
Тяжело дыша, Андрей сел в постели. С улицы доносился собачий лай. На часах было чуть больше двух ночи. Он взял в руку спутниковый телефон, погладил кнопки. Прошлепал в ванную, сначала пнув босой ногой пузырек с перекисью, а потом зацепившись другой ногой за большой осколок крышки туалетного бачка. Выругался вполголоса, но свет в ванной включать не стал. Умылся, закинул мокрые от пота майку и трусы в стиральную машину, стараясь не наступить на фаянсовые осколки, которыми был усыпан пол. Посмотрел в зеркало. Тусклый отраженный по нескольку раз уличный свет падал так, что казалось, будто вместо лица у него размытое пятно, лишенное любых человеческих черт.
Собачий лай за окном затих. Андрей выпил ледяной воды из-под крана, подошел к окну, сжимая стакан в руке. Пес стоял на другой стороне улицы, в тени деревьев, и вглядывался в его окно. На углу какие-то люди перетаскивали что-то из багажника одной машины в багажник другой. Он присмотрелся, пытаясь понять, те же это силуэты, что в прошлый раз, или нет, но память ничего ему не подсказывала. Машинально он поискал глазами третий силуэт поодаль от них, но в итоге снова наткнулся на пса, не отрывавшего взгляда от его окна, и вернулся в постель.
О том, чтобы попытаться заснуть, не было и речи. Андрей потянулся рукой под кровать за радиоприемником и вдруг вспомнил о новых бирюзово-черных символах на набережной, которые он переписывал на маленький квадрат бумаги, казалось, вечность назад. К счастью, листок быстро нашелся в заднем кармане потрепанных джинсов. Андрей использовал зеркало в ванной, чтобы наверняка считать цифры правильно.
Вскоре он уже приник к динамику радиоприемника. Передача номерной радиостанции нашлась точно на указанной в граффити частоте. Темную комнату наполнил шум статических помех. Мужской голос, искусственно замедленный до механических интонаций, зачитывал последовательность цифр и букв фонетического алфавита. Андрей пытался выделить в ней какие-то паттерны на слух, но циклы были слишком длинны. Он почувствовал, что вовремя спохватился о чем-то действительно важном.
Через несколько минут в студии уже ярко горел свет, Андрей нагишом скрючился на холодном полу перед радиоприемником, обложившись десятками отрывных листков, на которых записывал буквы и цифры, громко звучавшие тягучими искусственными интонациями в полной тишине комнаты. Цифры на часах приемника продолжали хаотично сменять друг друга, и еще до того, как они наконец показали правильное время в 5:22 утра, перед Андреем на полу выстроились четыре ряда белых квадратиков – пять пар листков с цифровыми комбинациями в первом, пять троек комбинаций во втором, семерка листков с десятизначными числами в третьем и три буквенных комбинации в последнем. Перепроверив последовательность сочетаний листков несколько раз, он выключил радиоприемник, и в комнате вновь стало тихо.
С третьим рядом было проще всего. Андрей включил трубку-фонарик, поочередно набрал все семь телефонных номеров. Семь раз послушал автоматическое сообщение «Набран несуществующий номер», вздохнул и переключил внимание на второй ряд. Закономерность в первых числах каждого сочетания выявилась быстро – ни одно из них не превышало двенадцати, а с середины ряда двузначные числа сменялись однозначными. Андрей включил приемник, чтобы еще раз удостовериться, что он записал числа этого ряда в правильном порядке. Часы, минуты и секунды в двенадцатичасовой системе. Он протянул руку, чтобы выключить радио, но что-то привлекло его внимание. Он еще раз внимательно переслушал числа из первого ряда, в этот раз заметив небольшие паузы после одной или двух первых цифр. Еще до того, как он закончил переписывать заново весь первый ряд, его осенило: географические координаты. Судя по всему, все пять в пределах города или его ближайших окрестностей.
Пять географических координат и пять временных позиций.
Он заставил себя немного унять охватившее его возбуждение. Постарался понять, что делать с последним рядом из девяти букв, но в голову ничего не приходило. Неровный утренний свет начинал заливать комнату. Андрей подошел к окну. С гор спустился густой туман, и он не видел за стеклом ничего, кроме клубящейся пелены, подсвеченной первыми серыми лучами далекого солнца.
– Пять географических координат и пять временных позиций, – сказал он вслух и посмотрел на наручные часы. Нет смысла звонить Серому сейчас – времени еще предостаточно.
А с чего он взял, что дата сегодняшняя? Он подавил мысли о том, что нашел номерную радиостанцию слишком поздно и нужный ему временной отрезок – это прошедшая ночь, а не наступающий день.
Больше у тебя все равно ничего нет, сказал он себе.
Андрей вернулся к четырем ровным рядам отрывных листков, еще раз окинул белые квадратики взглядом, наконец обратив внимание на синее лого в углу каждого: «Вэкэйшен Экспресс». Это все равно никак не отвечало на вопрос, почему этих листков вокруг такое немыслимое количество.
Андрей устало рухнул на кровать, поставил будильник на основном телефоне. Можно подремать еще часа полтора. Тревога, грызущая его из-за работы, которую предложил Серый, наконец затихла. Он надеялся, что нашел так необходимый ему паттерн подстраховки.
Сон мгновенно утянул его к девушке с черным каре, курившей тонкие «DOOM» с черным фильтром на подоконнике распахнутого окна в номере отеля. Но к моменту, когда он проснется от монотонного писка будильника, он будет захвачен мыслями исключительно о том, что сегодня предстоит сделать.
* * *
Серый ответил после первого гудка.
– Пришли мне кого-нибудь из ребят на машине, обязательно с GPS-навигатором. Не позже, чем через час.
– Якорь? – догадывается Серый. – Уверен, что тебе будет спокойно? Они оба не то чтобы сильно опытны. Хочешь, я сам с тобой съезжу?
– Вполне спокойно. Не парься, занимайся своими делами. Только проследи, чтобы на тачке обязательно был GPS.
– Считай, уже сделано. Как раз пришлю тебе твою рацию, ровно в пять выходим на связь, чтобы синхронизировать прогресс.
– Понял тебя.
К тому времени, как под его окнами загудел клаксон, Андрей уже выучил наизусть все последовательности чисел, сгреб листки из «Вэкэйшен Экспресс» в коробку из-под «конверсов» и закинул ее под кровать.
Утренний туман рассеялся без следа, и выглянуло обещанное погодной сводкой солнышко. Час в помятой белой футболке с принтом марвеловского Кейбла ждал его, сидя на капоте не менее помятой бежевой «семерки», и читал роман Такер Хардинг в мягкой обложке.
– Один доброволец прибыл в ваше распоряжение, сэр, – завидев Андрея, он спрыгнул на тротуар, расплывшись в улыбке.
– Привет, Час, – говорит Андрей со вздохом. – GPS?
Андрей по памяти вбивает координаты пяти точек в навигатор, пока Час продолжает самозабвенно болтать.
– Я вызвался сразу, как Серый сказал, что тебе нужен напарник для работы. Да и в лаборатории в полдень какие-то сверхважные тесты, а старший лаборант Минута забыла запомнить, что у нее есть дела помимо того, чтобы грабить межвременные караваны.
Первые две точки оказались в городской черте, первая в самом центре города. «Уже неплохо, – думает Андрей. – Есть шансы уложиться в заданные временные рамки».
– Они высчитывают мощность магнитных полей в будущем токамаке. Ты же слышал про реактор? Наверняка слышал, последний год это единственное, о чем говорят в университете.
Третья точка в пригороде. Так, возможны проколы в тайм-менеджменте.
– Здоровенный пончик, наполненный непостижимой ядерной хренью внутри. Можешь себе такое представить?
Четвертая точка практически на прямой линии по направлению к пятой, на въезде в город.
– Отлично, везде успеваем, – вслух говорит Андрей.
– А ты заранее этого не предвидел? – Час искренне изумляется.
– Из меня хреновый провидец, – говорит Андрей. – Я даже не предвидел, что из всей этой шайки за мной приедет единственный человек, который не затыкается ни на секунду.
– Да ладно тебе, чувак, – Час смеется. – Я сразу понял, что тебе нужен якорь. Это ведь так называется? А якорь, у которого еще и язык хорошо подвешен – это же прямо находка.
– Поехали, находка, – говорит Андрей. – У нас ровно восемнадцать минут, чтобы добраться до первой точки.
* * *
Когда они выруливают по направлению к центру города, Час закуривает тонкую черную сигарету. Андрей внимательно смотрит на пачку. «Морли», не «DOOM».
– Бери, у меня целый блок в багажнике, – предлагает Час, проскакивая перекресток за пару секунд до красного светофора.
– Я бросил, – качает головой Андрей.
– Ты не придумал себе прозвище?
– Нет, – Андрей следит, как на экранчике GPS-навигатора они стремительно приближаются к точке назначения. – Были другие дела.
– На самом деле, прозвище у меня еще со школы, – говорит Час и стряхивает пепел в полуоткрытое окно, но ветром все сразу же задувает обратно. – Я сильно любил часы с самого детства, но при этом не испытывал особой приязни к тем, которые показывают правильное время. Вот сколько себя помню – ни разу не испытывал. Однако же как устройство они меня очень заводили. Понял же? Часы, типа, заводили?
Они проезжают главный пешеходный проспект и сворачивают в лабиринт старого города. Уже совсем рядом.
– Короче, я быстро сообразил, как можно обманывать время – переставлять все часы в доме немножко вперед и немножко назад.
Они свернули на улочку, заполненную бутиками и маленькими кафе. Точка назначения была в самом ее конце.
– Но делал я это достаточно аккуратно, чтобы не привлекать внимания матери, и спалился я только единственный раз, когда внезапно отменили переход на зимнее время. Мать тогда впервые в жизни опоздала на работу и всыпала мне по первое число сразу, как вернулась домой, уж будь уверен. Приехали, шеф.
Он резко сворачивает на узкую парковку перед двухэтажным зданием «Телекома» и вырубает мотор.
– Или нужно было не глушить?
– Посиди здесь, – Андрей открывает пассажирскую дверцу и выходит.
– Эй, доктор Манхэттен, – кричит ему вслед Час. Андрей заглядывает через окошко и едва успевает поймать увесистую рацию, которую ему кинул Час. – Связь по восьмому каналу.
Разобравшись с настройками рации и засунув ее за пояс джинсов, Андрей медленно шагает по улице. Ничего, кроме здания «Телекома», маленького сквера напротив и фургончика с кофе навынос. Он поднимает к глазам руку с часами, следит, как цифры на электронном дисплее сменяются ровно на нужное ему время.
Ничего не происходит.
Он оборачивается к машине. Час за рулем пальцами одной руки показывает жест «я слежу за тобой», а другую выставляет в окно, оттопырив вверх большой палец.
Андрей снова смотрит на наручные часы, оглядывается по сторонам. В чем-то он ошибся.
Он переходит через дорогу и заказывает два латте в кофейном фургончике. Рядом за раскладным столиком пьют кофе и болтают две девушки, одетые в одинаковые черные футболки с одинаковыми принтами большой синей бабочки, расправившей крылья. Внезапно оживает рация на поясе, выкрученная на максимальную громкость. Треск помех и искаженный голос Часа раскалывают ленивую утреннюю тишину, пугая девушек за столиком и заставляя парня в фургончике уронить молочник.
– ФОКСТРОТ ЮНИФОРМ ЧАРЛИ КИЛО, ПРИЕМ, КАКОЙ-ТО ЛЫСЫЙ МУЖИК НА ДЕВЯТЬ ЧАСОВ, ВОЗМОЖНО, ВООРУЖЕН ДИЛДО, СПРЯТАННЫМ В ПОРТФЕЛЕ, ПРИЕМ.
Андрей чертыхается, выключает рацию и нервно улыбается парню в фургончике, который укоризненно протягивает ему два больших картонных стаканчика.
– Извините, – говорит Андрей, расплачивается и поспешно ретируется обратно к машине, чуть не столкнувшись с невысоким лысым мужчиной в синем деловом костюме и с кожаным портфелем под мышкой.
Пока они пьют кофе, Андрей слушает болтовню Часа вполуха и размышляет, что пошло не так. Мужчина с портфелем спорит о чем-то с парнем в кофейном фургончике.
– Короче, после того случая с мамой мне пришлось стать осторожнее, я позволял себе переставлять время только на пару лишних секунд на больших часах в коридоре.
Девушки собирают вещи и уходят, потому что спор у фургончика накаляется. Мужчина в костюме все сильнее размахивает своим портфелем, а парень в фургончике растерянно показывает на разлитое молоко и пожимает плечами.
– А в школе дела были так себе. Одноклассники поначалу меня задирали, но как-то у нас был такой, знаешь, суперважный блиц-экзамен, а я накануне умудрился переставить часы экзаменационного компьютера на час вперед. Весь класс сдал на отлично, потому что ответы легко запрашивались по школьной локалке – комп думал, что экзамен уже закончился. Эти придурки дали мне кличку Лишний Час и оставили наконец в покое.
– А, теперь я вспомнил, к чему была эта история, – говорит Андрей, оглядываясь на здание «Телекома» за спиной. Он решительно не понимает, что нужно сделать, но почему-то не чувствует характерной тревоги. Лысый мужчина гневно стукает портфелем по стеклу кофейного фургончика и уходит. Бариста вытирает разлитое молоко, покачивая головой.
– Да, обломали мужику весь день с утра, – вздыхает Час. – Собственно, у меня и сейчас наручные часы спешат на десять минут. Но теперь это всего лишь ностальгическая привычка. Я теперь работаю не с симптомами течения времени, а копаю к самой сути!
– Только надо ли оно тебе, – задумчиво говорит Андрей. – Поехали. Либо мы здесь закончили, либо все-таки не оттуда начали.
* * *
Пока они едут ко второй точке, Андрей думает. Он уже привык к болтовне Часа, и она ему не особо мешает. Может, третьи числа во втором ряду – это не секунды? А интервал времени, который им нужно провести в каждой точке?
– Уже на последнем курсе, лишь один раз, поддавшись внезапному порыву, я переставил часы в своем программистском первом корпусе на минуту вперед, и это знание грело меня непонятным теплом изнутри каждый раз, стоило пройти мимо этих часов.
– Ты это уже говорил.
– Разве? Я не помню.
Час ведет, аккуратно придерживаясь заданных Андреем временных рамок. Они приближаются к цели, не сбиваясь с дороги и не тратя время на объездные пути.
– Чувак, это ты сейчас только что увидел будущее? Откуда ты знал, что я это скажу?
– Я не вижу будущее, – отвечает Андрей. – Это работает не так.
– А как это работает? – Час поглядывает на него с искренним интересом.
– Доехали, – Андрей кивает на навигатор.
Это пустырь недалеко от центра, покрытый мусором и пожелтевшей травой. На другом его краю торчит одинокая вышка 5G, на верхотуре которой возятся двое рабочих в форменных жилетах «Телекома». Час паркуется позади их грязного белого фургона.
Андрей выходит, надеясь избежать этого разговора, но Час вылезает из машины следом за ним. Андрей сверяется с наручными часами. Еще несколько минут в запасе.
– Это называется ретрит-синдром. Обычно его не отличить от обсессивно-компульсивного расстройства, и многие так и не узнают, какой расклад им достался на самом деле.
Ты никогда не видишь полной картины.
– По сути, это очень сильная чувствительность к вещам, которые могли произойти и все еще могут случиться. Ты видишь множество вероятностей, но не можешь знать, какие именно соединятся в причинно-следственную цепочку.
– Капитан Провидец! – Час выкидывает одну руку вверх, но Андрей игнорирует его пятюню. Он направляется к центру пустыря, Час следует за ним по пятам.
– Допустим, я загадываю тебе однозначное число, – Андрей пытается сообразить, в ту ли сторону их уводит его числовая метафора.
– Так, – Час хмурится.
– А ты, отгадывая его, всегда знаешь, что ответом будет либо единица, либо двойка, либо тройка, либо четверка…
– Я понял! – восклицает Час.
– …либо пятерка, либо шестерка, либо семерка…
– Понял!
– …либо восьмерка, либо девятка, либо, в конце концов, ноль. Вот именно что нельзя вдруг взять и сказать: «Я понял». Ты понял, потому что знаешь весь ряд наперед, и знаешь, на какой цифре он закончится. А с вероятностями событий ты не знаешь, насколько они конечны. Если, блин, вообще конечны.
Он замолкает, сам чуть растерянный от того, насколько ему вдруг стало важно, чтобы Час понял. Тот хмурится сильнее и молчит, кажется, впервые так долго за все утро.
– И не забывай, что шесть и девять, например, чисто визуально одно и то же. Порой мне кажется, что это работает, как китайская комната, – говорит он уже спокойнее. – Я знаю алгоритм, но не уверен, что понимаю язык.
Андрей разворачивается и идет обратно. Ничего, кроме сорняков и мусора. Час задумчиво плетется следом, отмахиваясь от большой ярко-синей бабочки, вьющейся вокруг него и норовящей приземлиться прямо на кибернетический глаз Кейбла, сурово глядящего с футболки. Заметив бабочку, Андрей замирает, и Час от неожиданности наталкивается на него.
– Что случилось? – он слегка растерял свою залихватскую манеру разговора.
Бабочка вспархивает с футболки Часа и зигзагами летит к белому фургону «Телекома». Андрей решительно идет за ней следом, а Час замыкает их странноватую процессию. Бабочка садится на открытый кейс для инструментов, лежащий на траве около заднего колеса фургона. Андрей заглядывает внутрь. Поверх инструментов лежат два мотка провода, зеленый и красный. Андрей снова смотрит на мятую футболку Часа.
– Красный или зеленый? – Андрей оглядывается в сторону вышки, пока Час заглядывает в кейс. Рабочих почти не видно за панельными антеннами.
– Ты что, боевики не смотришь?
– Просто выбери.
– Конечно, красный.
Андрей хватает красный провод и прячет его в карман.
– Линяем, – нарочито громким шепотом говорит он Часу.
В машине Андрей с довольным вздохом откидывается на сиденье. Видит вопросительный взгляд Часа и смеется.
– Не спрашивай.
– А как вы сами себя называете? Ну ребята с синдромом?
– Никак. Просто говоришь, что ты работаешь на подстраховке.
– Почему? «Подстраховщик» звучит так себе, конечно, но можно же придумать что-то стильное, типа «бегущий по лезвию вероятности». Ну только покороче.
– Наверное, это такая негласная традиция, – задумчиво говорит Андрей. – Я, правда, никогда об этом не задумывался.
Он бросает взгляд на наручные часы.
– Поехали, нужно держать темп.
* * *
Третья точка их маршрута находится сразу за городской чертой, примерно в получасе езды. Андрей перестает поглядывать на часы и экранчик навигатора – Час безукоризненно следует графику. Настроение начинает улучшаться.
– Короче, тебе все время приходится жить со спойлерами, – говорит Час. – Полный отстой.
Андрей пожимает плечами.
– Иногда проблема как раз в том, чтобы не пропустить вероятности, а не выкинуть их из головы. Собственно, ты на это уже почти полдня смотришь.
– Но все равно, как ты умудряешься не сходить с ума, держа в голове столько всего?
Андрей опять пожимает плечами.
– Вот, к примеру, мой прошлый напарник, – оживляется Час. – Он постоянно сидел на нейролептиках, чтобы не начать мяукать в любой момент.
«Не лаять, и ладно», – думает Андрей.
– Занимался межвременным кодингом, и это настолько перегружало его мозги, что крыша начала потихоньку отъезжать. При этом чувак занимал большую должность в фирме, связанной с какими-то биржевыми махинациями во времени. Показывал мне кое-какие основы, как там у них все работает. Мол, на случай, если его вдруг перекроет и он опять начнет шкериться по углам и мяукать оттуда, чтоб я смог прикрыть его.
– Я всегда держусь подальше от всего, что связано с межвременными манипуляциями на бирже, – Андрей качает головой. – Слишком небезопасно.
– То есть – небезопасно? – Час проезжает черту города и вжимает педаль газа сильнее в пол.
– В цифровой среде слишком много неявных причинно-следственных цепочек. И мало кто умудряется долго жить и здравствовать в этом бизнесе. В лучшем случае начинают мяукать, как твой кент. На моей памяти только за этот год было два трупа. Одного брокера нашли мертвым в ванной. Зацепился ногой за полотенце, пока вытирался после душа, упал и разбил голову об унитаз.
– Да уж, дерьмовая смерть.
– Это ладно, это можно списать на глупую случайность, с кем не бывает. Но второго биржевого волка нашли в запертом изнутри офисе. Выходное отверстие от пули тридцать восьмого калибра на левом виске. Но ни входного отверстия на правом, ни пули в стене, а стена вся забрызгана кровью – бедный ублюдок стоял к ней буквально вплотную. Его вдова наняла частного детектива, а тот нанял меня, чтобы получить консультацию по результатам судмедэкспертизы.
– И как это так получилось? – Час выглядит озадаченным.
Андрей разводит руками.
– Не имею ни малейшего понятия. Я вернул аванс сразу же, как понял, что это очень мутная история, в причинно-следственные цепочки которой лучше не лезть.
Ты никогда не видишь полной картины.
Как бы ты ни был хорош.
– Время, – говорит Андрей. – Время всегда компенсирует сильные изменения. А эти биржевые ребята провоцируют очень сильные изменения, потому что обычно не отдают себе отчета, куда они лезут.
– Ты так говоришь, будто время разумно.
– Никто же не сомневается в отсутствии разума у вируса бешенства, но это не мешает инфекции специально вызывать в пораженном организме спазм глотательных мышц, чтобы вся слюна с заразой выходила наружу, к потенциальным новым носителям.
Асфальтовая дорога сменяется гравийной, и они въезжают в маленький пригородный поселок.
– Поэтому ты не юзаешь компьютер? Слишком много причинно-следственных связей?
Андрей думает о лежащем на неубранной постели спутниковом телефоне.
– Некоторые ребята на подстраховке пользуются компьютером. Но специально модифицированным. Твои возможности становятся практически безграничными. Но ты должен быть очень внимателен.
Час вдруг непонимающе смотрит на навигатор.
– Мы уже приехали? Еще же сотня метров минимум.
Андрей смотрит на экранчик прибора. Цифры в его памяти говорят ему, что Час прав, но точка на навигаторе сдвинулась на сто метров к югу от того места, где должна быть.
– Посиди в машине и не глуши мотор.
* * *
Окна почти всех одноэтажных домов на улице заколочены грязными досками. На углу высится обшарпанное трехэтажное здание какого-то завода, закрытого много лет назад. Все стекла выбиты, а на крыше виднеются тоненькие молодые деревца.
Андрей обходит машину по дуге, внимательно оглядывает улицу. Его беспокоит неестественная тишина и полное отсутствие движения. Лишь дверь одного дома иногда хлопает на ветру.
Это тоже его беспокоит, потому что никакого ветра на лице он не ощущает. Он смотрит на наручные часы и не может понять, сколько времени они показывают. То ли солнце отражается от дешевого китайского экранчика, то ли в конце концов села батарейка.
Андрей возвращается в машину, чувствуя, как беспокойство усиливается. Время тянется медленно. Андрей слушает болтовню Часа вполуха, отвечает вроде бы невпопад, но при этом у него вполне получается поддерживать разговор.
Метрах в двадцати от них у обочины остановится машина с тонированными стеклами. Андрей не сможет определить марку, как ни будет стараться. Из машины выйдет невысокая блондинка в темно-зеленом теплом, несмотря на погоду, пальто военного покроя, черном берете, кокетливо сдвинутом набок, и зеркальных «авиаторах». Пока она будет идти к дому через заросший палисадник перед крыльцом, ее плавные движения не позволят ни одной травинке коснуться ее одежды, допуская единственный контакт с окружающим миром только через подошвы тяжелых ботинок. Она подойдет к двери дома ровно в тот момент, когда та вновь распахнется от порыва несуществующего ветра, и исчезнет в темном проеме.
Андрей наконец прислушивается к болтовне Часа, и по его спине бежит холодок.
– Уже на последнем курсе лишь один раз, поддавшись внезапному порыву, я переставил часы в своем программистском первом корпусе на минуту вперед, и это знание грело меня непонятным теплом изнутри каждый раз, стоило пройти мимо этих часов.
– Ты это уже говорил.
– Разве? Я не помню.
Усилием воли Андрей нагибается к Часу, выкручивает руль одной рукой, кряхтя, дотягивается другой до педали газа и нажимает ее ладонью, понимает, что сначала нужно завести двигатель. Кое-как, дергаными рывками «семерка» выруливает с тихой улицы, поворачивает за угол здания завода, наблюдающего за ними пустыми глазницами разбитых окон. Наконец совладав с собой, Час перехватывает руль покрепче и вдавливает педаль газа в пол. Когда Андрей бросает взгляд в зеркало заднего вида, на долю секунды ему кажется, что все окрестности усыпаны какими-то белыми кругляшами. Вязкая цикличная беседа наконец прервалась, и в салоне воцаряется тишина.
– Вот для этого и нужен якорь, – говорит Андрей.
– Что там было? – спрашивает Час. Он непривычно немногословен, и Андрей просит его сбавить скорость, хоть они и едут по абсолютно пустынной пригородной дороге.
– Такое бывает, когда подходишь слишком близко к чему-то большому. Если в той точке было нечто для нас критически важное, что нужно было сделать, то, вероятно, мы только что пустили весь день насмарку. Но я не рискну лезть туда еще раз.
– А что мы вообще делаем? – хоть голос Часа и кажется непривычно тусклым, в его движения уже возвращаются характерные для него неуловимая скорость и отточенность каждого действия.
– Надеюсь, ничего важного, – отвечает Андрей, проверяя наручные часы. Работают прекрасно, и времени до следующей точки еще хоть отбавляй.
* * *
Судя по всему, четвертая точка не сулила им ничего, кроме как застрять на долгое время в неизвестно откуда взявшейся пробке. Даром что расположена была ровно посреди шоссе, ведущего обратно в город. Андрей чувствует, как к нему возвращается появившаяся после полудня веселость, и заставляет себя не думать о том, что случилось на тихой улице с заколоченными пустыми домами.
– Если тебе не нравится «Капитан Провидец»…
– Честно?
– Ну довольно отстойно, да. Назовись тогда, например, Аккретор.
– И что это должно значить?
– Ну ты, будто нейтронная звезда, притягиваешь своей ретрит-гравитацией все вероятности из окружающего пространства. Как тебе, а? Пшшт, Час вызывает Аккретора, прием. Ух, аж мурашки!
Андрей вспоминает про свою выключенную рацию, щелкает переключателем, смотрит на часы.
– Серый предупредил, что нам нужно будет обязательно выйти на связь ровно в пять.
– А чем Сергей сейчас занят?
– Кто? – не понимает Андрей.
– Ну Серый.
– А, – Андрей ухмыляется. – Он не Сергей. У него никнейм grey521 на SatinRoad. Вы же там на форуме и познакомились, нет?
– Я думал, у него ник из-за имени.
– Неа, – говорит Андрей. – Это прозвище как раз из-за никнейма.
– Так что он делает?
– Достает тачки на завтра.
– Кайф, – радуется Час, они наконец выруливают из внезапной адской пробки. – Надеюсь, мне достанется «шевималибу» 73-го года, как у Гослинга в «Драйве».
Андрей достает из кармана огрызок карандаша и протягивает Часу.
– Это зачем? – серьезно спрашивает Час. После пригорода он еще более внимательно ловит каждый жест Андрея.
– Губу закатать.
Они смеются. Андрей думает о том, что Час – это то, что ему нужно было сегодня. Черт с ним как с якорем, Андрей почти без проблем справился с залипанием сам. Но компания Часа определенно вносит изрядный вклад в его хорошее настроение.
* * *
У самой черты города они проезжают мимо нескольких высоких парней в салатовых робах, гуськом бредущих по обочине.
– Культисты. Их становится все больше, – говорит Час, поглядывая в зеркало заднего вида. – Проповедуют на каждом углу пространства, которых нет в этом времени и прочую дичь.
Они заезжают на парковку позади еще не открывшегося торгового центра, построенного в этом году на въезде в город. Это конечная точка их маршрута. Интервал – всего пять минут.
– Обойдем ее по расширяющейся спирали, против часовой стрелки, – Андрей пытается прикинуть на глаз размеры парковки. – Иногда я могу проговаривать некоторые действия, которые совершаю, вслух.
– Зачем?
– Слишком большое однообразное пространство. Можно не заметить, если где-то залипнешь.
– Ага, – Час явно слегка нервничает, вспоминая пригород.
– Не парься. Просто будь внимателен. Если вдруг я сказал, например, что я сделал шаг левой ногой, а ты видел, что я шагнул правой, то сразу же скажи мне об этом.
– Так точно, сэр, – он утирает испарину со лба и улыбается.
– Погнали, – говорит Андрей и выходит из машины.
Они обходят почти половину парковки, когда Андрей видит собаку, пристально глядящую на него из-под длинной шеренги тележек для покупок у закрытого входа торгового центра. Его разум в доли секунды заполняют мысли о вирусе, ползущем по нервам к его мозгу, и волна паники настолько сильна и неожиданна, что он сгибается пополам.
– Что? – Час подскакивает к нему, доводит до ступенек закрытого входа, усаживает на верхнюю, но Андрей сползает вниз, чтобы ступеньки оказались между ним и тележками. Он практически уверен, что именно к тележкам им и надо.
– Я в порядке, – хрипит он. – Все хорошо. Иди вот туда, проверь под тележками. Только будь аккуратен с собакой.
– Какой собакой? – хмурится Час.
Андрей качает головой, махая рукой в сторону тележек: иди, мол. Когда Час уходит, он упирается лбом в холодный бетон, пытаясь собраться с силами. Видит девять букв, выцарапанных чем-то острым в свежем бетоне ступенек. Буквы чуть колеблются, будто он смотрит на них через жаркое марево. Со стороны тележек доносится торжествующий возглас Часа.
– Смотри, – он протягивает Андрею два ключа на металлическом кольце. Ни бирок, ни пометок на самих ключах. – Лежали на бетоне прямо под тележками. Мы за ними сюда приехали?
– Наверно, – Андрей поднимается на ноги. Они еще чуть ватные, но держат его уверенно. – Не знаю. Пойдем в машину.
* * *
Стоит им захлопнуть двери машины, обе рации синхронно хрипят. Андрей выключает свою, и они приникают к рации Часа. Андрей кидает взгляд на наручные часы. Еще рано. Что-то случилось.
– Прием, – это Минута. – Протокол транзакции изменен. Новые координаты передаются через другой канал.
Ее голос звучит взволнованно, хоть и слышно, что ей приходится говорить тихо.
– Я смогла отследить его, но не могу добраться до данных. Канал зашифрован, требует межвременную аутентификацию. Прием.
Все молчат.
– Что нам делать? – снова Минута.
– Давай послушаем, что скажет подстраховка, – это Серый.
– Дай мне минуту, – говорит Андрей.
– Да, я на связи, – раздраженно говорит Минута.
– Так, помолчите все, – он пытается собраться с мыслями. Координаты, время, буквы. Телефонные номера. Внезапно он понимает.
– Скорее всего, успею решить вопрос вовремя, – говорит он. – Отбой.
– Придерживаемся плана, – снова Серый. – Выходим на связь раз в три часа, прием.
– В смысле придерживаемся плана? – Минута. – Нужно, блин, думать, как сломать шифр.
– Вот и займись этим. А он пусть делает свою работу, – говорит Серый. Андрей выключает рацию. Он чувствует в кончиках пальцев покалывание от чувства, что все происходит здесь и сейчас.
– Похоже, день далеко еще не закончился.
Час заводит мотор.
* * *
Было далеко за полночь, когда он наконец вернулся домой. Первым делом кинулся к спутниковому телефону, но тот безмолвствовал. Журнала вызовов у этой модели не было.
Андрей сделал последний по графику случайный звонок с синей трубки-фонарика, закинул в черный список пару входящих и отключил телефон. Затем последовательно выключил свой основной номер и рацию. Глаза слипались, но он заставил себя не думать о сне и сконцентрироваться на работе.
Он достал коробку из-под «конверсов», аккуратно разложил белые квадратики с телефонными номерами на полу перед собой. Затем расстегнул позаимствованный у Часа рюкзак и вытряхнул весь улов на постель. По скомканной простыне рассыпались пластиковые упаковки с сим-картами, дешевые телефоны-фонарики из одинакового серого пластика и большой черный маркер. Им пришлось проехаться по всем салонам сотовой связи в городе, перетряхнуть каждый отдел в каждом торговом центре.
Он аккуратно сортирует симки, раскладывая их рядом с белыми квадратиками. Две симки точь-в-точь совпадают с нацарапанными на листках номерами, остальные распределяются в зависимости от количества совпадающих цифр. Затем Андрей аккуратно вставляет симки в телефоны-фонарики, надписывая на каждом номер маркером. Когда все сделано, он по очереди нажимает кнопки включения на всех тринадцати телефонах.
Трубки-фонарики в унисон заливаются громким писком, и он по очереди проверяет поступившие сообщения. Ничего, кроме приветственных эсэмэсок от сотовых операторов, предложений кредитов и прочего спама.
Он забирается на кровать и устраивается поудобнее, закутавшись в одеяло. Андрей не отводит глаз от ряда одинаковых серых трубок. Изредка телефоны вразнобой пикают, но не приходит ничего, кроме спама.
Под утро он наконец заснул.
В этот раз в застывший образ внезапно возвращается движение. Пепел падает с сигареты, а девушка с черным каре вздрагивает и оборачивается к нему.
Громкий писк входящего сообщения будит его. Еще не открыв глаза, Андрей протягивает с кровати руку и безошибочно берет нужный телефон.
Это один из номеров, на которые он надеялся меньше всего. Одно новое сообщение от службы переадресации «Телекома».
Географические координаты и промежуток времени.
Десять минут между часом и двумя завтрашней ночи.
* * *
Андрей проспал практически весь день, вымотанный двумя бессонными ночами. Его разбудил Час, заехавший за ним вечером. Андрей наскоро собрался, взял ключи, найденные у торгового центра. Посидел некоторое время на постели, держа тяжелую трубку спутникового телефона в руках. Телефон молчал.
Подхватив рюкзак Часа, Андрей быстро сбежал по лестнице и уже на нижнем пролете вдруг ощутил стойкую уверенность, что он что-то забыл. Час снаружи снова посигналил. Андрей в нерешительности застыл, положив руку на перила, затем развернулся и побежал по лестнице обратно вверх.
Он открыл дверь за пару секунд до того, как спутниковый телефон зазвонил. Пробежав наискосок через всю квартиру, Андрей прыгнул на кровать и в прыжке схватил трубку, чуть не выдернув шнур из розетки.
– Да!
Хриплый голос назвал ему координаты, сумму, время и сразу же отключился. Андрей быстро прикинул в уме. Где-то за городом, чуть дальше, чем они заезжали с Часом вчера. Сумма даже меньше той, что он должен получить за работу. Время – почти четыре утра. Должен успеть.
– Буду на месте, – сказал он треску помех в трубке. Выдернул шнур спутникового телефона из розетки и помчался на улицу, где Час в машине пытался просигналить мелодию из фильма «Миссия невыполнима».
Пока они ехали к выезду из города, Час пересказал самое важное из того, что Андрей проспал. Серый оставил одну машину на подстанции, еще две собирался подогнать к точке перехвата. Минута собрала самопальный дешифратор, с помощью которого до сих пор пытается взломать закрытый канал. Премьеру второго сезона «Мух с большими головами» перенесли на следующий год.
Андрей кивал, глядя в окно. Небо затянули тучи, и за стеклом царила кромешная мгла, изредка разгоняемая светом редких желтых фонарей на обочине. Но он все равно не видел сейчас ничего, кроме оборачивающейся к нему девушки с черным каре.
Минута, мрачная, как грозовая туча, ждала их за оградой заброшенной подстанции.
– Один ноль в пользу протоколов шифрования? – спросил Час, вылезая из машины.
– Отвали, – беззлобно ответила Минута. – Будь у нас пара дней в запасе, я уверена, что без проблем бы сломала этот чертов шифр.
Внутри бетонной коробки здания подстанции теперь стояли два промышленных прожектора на треногах, один из которых периодически коротило. Мерцающий свет странно искажал контуры теней, которые свисающая с потолка проводка бросала на голые бетонные стены. На остове центрального пульта лежала груда распечаток и устройство, похожее на моток разноцветных проводов, из которого торчали электронный планшет и толстенький объектив, снятый с какого-то сложного прибора.
До открытия окна интервала оставалось меньше часа, когда ожила рация у Андрея на поясе.
– Подстраховка, прием.
– Да, Серый, прием.
– Есть несрочный вопрос, прием.
Андрей напрягся. Это был их старый шифр для непредвиденных обстоятельств. Андрей повернулся к Часу и Минуте.
– Выдвигаемся через десять минут.
Он вышел наружу, дошел до ограды, избегая участков с особенно высокой травой.
– Говори.
– Я подозреваю, что кто-то напел федералам про мою маленькую аферу с чаевыми, – говорит Серый. Андрей сдерживает рвущийся из груди стон. – Возможно, кто-то сидит у меня на хвосте. Возможно, нет.
Андрей закрывает глаза, прикидывая расклад.
– Без разницы. У нас есть протокол на этот случай.
– Через все контрольные точки? Это часа два!
– Да, Серый, я знаю. Но лучше так, чем тащить с собой жирнющий случайный фактор в операцию, которая и так у тебя висит на одной лишь подстраховке.
– Ты был прав насчет этого, – говорит Серый после недолгой паузы.
– Я почти всегда бываю прав насчет этого. Отбой.
Возвращаясь обратно, он гнал прочь мысли о внезапных факторах, которые он не учел.
Ты никогда не видишь полной картины.
– Меняем план, – сказал он с порога. – Мы с Часом едем на точку перехвата. Серый обеспечивает безопасность периметра.
– Безопасность от чего? – опешила Минута.
– От случайных факторов, – отрезал Андрей. – Как только откроется окно интервала, заходим, берем транзакцию и сваливаем. Вероятность, что мы приедем и уедем на одной и той же тачке, настолько мала, что именно так мы и сделаем.
Минута и Час смотрят на него, потеряв дар речи, и Андрей чувствует, как поднимается волна ощущения, что все происходит прямо здесь и прямо сейчас.
* * *
Тучи наконец расходятся, и невысокие холмы по обе стороны от шоссе заливает зыбкий лунный свет. До цели остается меньше десяти минут, и они оба молчат.
Массивная фура с грузовым немаркированным прицепом припаркована на обочине дороги. Мощный двигатель молчит, фары и габаритные огни не горят.
– Это наш клиент? – Час наклоняется вперед, глуша двигатель.
– Должен быть. Так, видишь маленькую дверцу сбоку? Ближе к фуре? – Час кивает, и Андрей продолжает. – Скорее всего, наши ключи от замков задних дверей, но мы обязаны ее проверить. Возьмешь это на себя. Я пойду внутрь через задние двери. Как только удостоверишься насчет боковой двери, подходишь к ним. Я передаю тебе транзакцию, и быстро уходим. Сверим часы.
Десять минут. Уйма времени.
Когда они подходят к фуре, темная металлическая стена прицепа вырастает над ними, закрывая звезды. Андрей кивает Часу, и тот обходит прицеп сбоку. Крепко сжимая в кулаке ключи, Андрей кладет руку на задвижку и застывает в недоумении. Двойные дверцы не заперты.
Андрей подтягивается на руках, не тратя время на возню с выдвижной лестницей, и обнаруживает, что весь проем затянут занавесом из черного материала, напоминающего на ощупь винил.
Внезапный сквозняк бьет Андрея по лицу, будто поток ледяной воды, а распахнувшийся от мощного дуновения занавес открывает ярко освещенное нутро прицепа. Паника скручивает Андрея, парализуя волю и тело, заставляет упасть на колени и в ужасе прижаться к стене прицепа.
– Андрей? – голос Часа доносится до него через громкий звон в ушах, но он может думать лишь о том, что вирус все-таки добрался до его мозга.
Изнутри прицеп пуст и залит ровным белым светом. Стены покрыты матовой толстой обшивкой. Лишь посередине под ярким светом светодиодных ламп на полу стоит потрепанная картонная коробка. Сквозняк из широко распахнутой боковой дверцы продолжает колыхать тяжелый занавес. Час стоит в проеме. Ему достаточно одного взгляда на скрючившегося Андрея, чтобы принять решение.
– Уходи! Я сам справлюсь, здесь всего одна коробка! – Он машет на него руками, пересекая половину прицепа за пару секунд.
Часа отделяет от коробки буквально полметра, когда с тихим звуком перепада давления срабатывает кумулятивный вакуумный патрон, скрывающийся где-то в матовом покрытии стен. Андрей видит на лбу Часа огромную вмятину. Из уголков его глаз сбегают струйки крови, прокладывая ярко-алые дорожки на бледных щеках. Он держится на ногах еще секунду, а затем очень медленно оседает на пол.
Спустя вечность Андрею удается доползти до коробки и потянуть ее на себя. Она поддается удивительно легко. Ключи выпадают из его скрюченных пальцев, когда он прижимает коробку к себе. Пользуясь свободной рукой и плохо слушающимися ногами, Андрей ползет назад. Он поднимает голову повыше, чтобы не обдирать лицо об пол, и наконец замечает висящие в воздухе автоматические триггеры, готовые среагировать на любое быстрое движение. Ослепительно белое нутро прицепа сужается для него в пару жалких метров, оставшихся до спасительного черного винила. Пот градом льется по лицу, жжет искусанные в кровь губы.
Ты никогда не видишь полной картины.
Перед тем, как перекатиться под занавес, Андрей оборачивается. Его взгляд упирается прямо в широко раскрытые мертвые глаза Часа, и Андрей падает из двери прицепа прямо в дорожную пыль, прижимая коробку к груди обеими руками.
* * *
Андрей следил, как пляшет в свете фар желтая линия разметки. Тяжелое беспокойство, мучившее его, ушло без следа и оставило вместо себя звенящую пустоту. Он не мог вспомнить, когда последний раз водил машину. Но руки будто бы делали все сами по себе, и он перестал об этом думать.
Сумке, лежащей рядом на пассажирском сиденье, было больше сорока лет. Последнюю цифру года на этикетке не разобрать из-за времени, которое она провела в земле. Серый настаивал, что наличные из доли Андрея тоже нужно отмыть на случай, если где-то в пачках затерялись банкноты, на которых указан еще не наступивший год, но Андрей сказал, что не может ждать столько времени. Они заземлили транзакцию в той же яме, из которой вытащили оплату за ее перехват. Когда о коробку ударились комья земли, ее край надорвался, и Андрею показалось, что она доверху заполнена желтыми резиновыми утятами для ванны.
Дилер Андромеды ждал его в машине на бетонной смотровой площадке, нависшей над глубоким ущельем. Андрей так и не вспомнил, где они могли видеться раньше, хотя дилер явно хорошо его знал.
Андрей провел рукой по обшарпанному системнику, снял боковую крышку. Тета-плата выглядела изрядно изношенной, но исправно зажужжала, когда дилер включил рабочую станцию. Андрей кивнул и пошел к своей машине за сумкой с наличкой, пока дилер настраивал дескриптор.
Зазвонил телефон. Андрей хотел сбросить вызов, но вместо этого нажал клавишу ответа.
– Привет, Богдан.
– Твоя просьба с самого начала показалась мне уж очень размытой, – сказал Богдан после приветствия.
– Забей. Это ерунда.
– Мне удалось покопаться в их закрытой базе клиентов, – продолжал Богдан. – И мое предположение подтвердилось. Ты оплачивал услуги московского филиала «Перки Пэт, Инк.» два года назад.
– Спасибо, что потратил на это время, Богдан, но я никогда даже не звонил в «Пэт».
– Андрей, ты мне можешь сказать, чем занимается эта фирма?
– Конечно. Они…
Он хотел продолжить, но понял, что не знает, что собирался сказать.
– Это контора по блокировке воспоминаний по запросу клиента, Андрей.
Он поставил сумку на бетон. Дилер возился с настройками дескриптора, дымя крепкой «DOOM» с красным фильтром.
– Андрей, послушай…
Он нажал кнопку отбоя.
– «Перки Пэт, Инкорпорейтед»? – спросил дилер. – Сейчас они регулярно портачат. Но лет пять назад станут умнее. Все готово. Потести его.
Проще всего проверить работу дескриптора было на одном из торрентов SatinRoad. Андрей открыл форму регистрации нового пользователя, на секунду задумался и набрал в поле логин «АККРЕТОР».
– Приятно с тобой работать, Андро, – сказал дилер и уехал, забрав с собой сумку.
Андрей закинул рабочую станцию на освободившееся сиденье и завел двигатель. Пока машина прогревалась, подошел к ограде смотровой площадки, глядя в густую тьму внизу.
Воспоминания возвращались кусками. Он никак не мог вспомнить ее имя, но все четче вспоминал ту ночь в «Вэкэйшен Экспресс» два года назад и то, как они стащили целую коробку фирменных отрывных листков с ресепшена, когда выезжали. Он поворачивается к машине, но понимает, что не знает, что собирается делать дальше. Он думает о том, что уже был когда-то по-настоящему счастлив.
А какая для человека на подстраховке разница между «был» и «будешь»?
Он не знал, что себе на это ответить. Пока не знал.
В свете фар он увидел, как шоссе перебежал большой пес и, не удостоив Андрея взглядом, исчез в ночи.
