* * *
Все мы заложники скудости, тупости,
Общей беспутности, собственной глупости.
Все мы острожники, все мы рабы,
Все мы заложники общей судьбы.
В списке возможных имен нарицательных,
Слово «заложник» найдя, обязательно
В первый ли самый, иль в тысячный раз,
Знайте, друзья мои, это про нас.
Это про нас с вами образно сказано,
Лично о каждом, всех вместе и сразу,
Тех, кто вращается в этой системе
И превращается в узника времени.
Так что по логике жизненной все мы
С вами заложники общей системы.
Будь даже знатного рода и племени
Все арестанты и узники времени.
* * *
Мы твердим все время: «Время!»
Время мчится и не ждет.
Время – деньги, (коль ты в теме).
Ну а деньги любят счет.
Время: годы, дни, минуты.
Время – целые века.
Время нравится кому-то,
Хоть не всем наверняка.
Время – стремя, время – бремя,
Время – лекарь и творец.
Время властно надо всеми.
Бац, и времени конец.
Твоему. А кто остался,
Знай вовсю себе живет,
Закружился в вихре вальса
И его не бережет.
Счастье, смех, любовь и песни,
Все ты, время, унесло.
Время долга, время чести,
Время подвигов прошло.
Грустно, больно и обидно,
Но приходится признать,
То что ныне, как-то стыдно
Даже временем назвать.
Все по нормам, все по гостам,
Ложь с утра и до утра.
Не безвременье, а просто
Беспросветная пора.
ПРИМЕТЫ ВРЕМЕНИ
Велосипедные дорожки,
Усадьбы, замки, витражи.
Избушки на куриных ножках
И озверевшие бомжи.
Неблагодарная работа,
Когда всем все «до фонаря».
Предновогодние заботы
Аж в середине ноября.
С Америкой большие терки:
Обама, Трамп, но все равно
Их стиль, слова, их поговорки,
Их современное кино.
По телевизору уродство,
Кривлянье, игры в «знатоков».
Мечты о мировом господстве
Пусть на последнем из витков.
Спектакли, шоу, спецэффекты,
И некий ореол вокруг
Искусственного интеллекта.
Уход без боли и без мук
В дальнейшем. А пока все то же,
Что было сотни лет подряд,
Кто раньше всех всех уничтожит
И сам себе поставит мат.
* * *
Мое глубокое почтенье!
Мое почтение всем вам,
Живущим в эко-поселеньях.
Мир вашим замкам и домам.
Поклон от тех, кто вновь унижен.
Кто прозябает не у дел.
От их лачуг, квартирок, хижин,
Трущоб, «шанхаев» и фавел.
В поселках, наглухо закрытых,
Вдали от посторонних глаз
Вся современная элита
Сегодня прячется от нас.
Под сенью девственной природы,
Скупив озера и леса,
А их токсичные заводы
Коптят нещадно небеса.
Пытаясь в свойственной манере
Им незаметно под шумок
У неделимой биосферы
Оттяпать лакомый кусок
В отдельном эко-поселенье,
Что несомненно говорит
О скудости воображенья
Так называемых элит.
* * *
Опять звучит команда свыше:
«Мотор!» И камера трещит.
Герой по лестнице все выше
Летит и на излете слышит:
«Ты ранен, Боря?» «Я убит».
И точно также, как и в первый,
И в сотый, и в двухсотый раз,
Вонзаясь в облачные перья,
Над ним закружатся деревья,
И тело вновь осядет в грязь.
Есть масса фильмов, но иные
Волнуют с каждым днем сильней.
И вечно юные живые
Герои шлют нам позывные
Из стаи белых журавлей.
ДЕТИ АРБАТА
Простые парни и девчата,
В свой класс спешившие гурьбой,
Вам, ДЕТИ старого АРБАТА
С нелегкой жизненной судьбой,
На шкуре собственной придется
Не на словах, а на делах
Понять, откуда вдруг берется
В короткой жизни нашей СТРАХ?
Как он рождается на свете,
Его природу и состав,
И превратиться в ПРАХ И ПЕПЕЛ,
Своею смертью смерть поправ.
АХМАТОВА В КОЛОМНЕ
Коломна. Лето. По Арбату,
(Чуть в стороне Москва-река),
Идет по улице Ахматова
И ищет домик Пильняка.
Идет ни медленно, ни быстро,
Идет, не ведая, что тут
Проложен будет для туристов
Ее, Ахматовский, маршрут.
Идет не в самый на поверку,
Как оказалось, страшный год.
Крестовоздвиженская церковь
Вдали у Пятницких ворот.
Вокруг июльская Коломна
Вся излучает благодать
И безмятежность духа, словно
Не созывать ей вскоре рать.
Не собирать сограждан снова
На битву грозную, когда,
Как в годы Дмитрия Донского,
Нахлынет страшная орда.
И вынув острый меч из ножен,
Сомкнутся все в один кулак.
…Все, кто еще не уничтожен
И не расстрелян, как Пильняк.
* * *
Печорины, как и Онегины,
И кто там еще им под стать?
Героями нашего времени
Вдруг стали невольно опять.
Боясь что-то в жизни попробовать,
Не ведая, будет ли прок?
Лежат на диванах Обломовы
И смотрят весь день в потолок.
Лаврецкие, Бельтовы, Рудины
Опять никому не нужны,
И снова все «лишние люди»
Уехать спешат из страны.
Базарова, как и Рахметова,
Берет ФСБ в оборот,
И власти перечить поэтому
Не станет ни тот и ни тот.
«И скучно и грустно» без прений,
Без споров, но ты не жалей,
Что в век, в коем жили Тургенев
И Гоголь, жилось веселей.
Живи себе тихо, не трогая
Лежащее всюду дерьмо,
И грустно и скучно, и Гоголю
Белинский не пишет письмо.
