Дорогой читатель, если тебе не интересны сантименты и вступления, трагические фортели именитых гостей города-курорта Пятигорск и не менее именитых его обитателей, переходи сразу ко второй части.
Часть 1
Увлекательные приключения города Пятигорска
Относительно недавно, в период жестокого карантина по поводу коронавирусной инфекции, сопровождающейся еженедельными посланиями президента и других высокопоставленных лиц, довелось мне в сопровождении одного приятеля совершить двухтысячекилометровое путешествие на автомобиле «Лада Калина» преклонного и достойного уважения десятилетнего возраста. Не подумайте, что это был какой-то экстравагантный поступок, вовсе нет. Вышло так, что до введения ограничительных мероприятий выпала мне надобность посетить всем известный курортный городок Пятигорск, прославившийся в основном за счет гибели у подножия горы Машук второго по величине поэта Михаила Юрьевича Лермонтова. Известно, что был между Михаилом Юрьевичем и Николаем Соломоновичем Мартыновым некий рамс, который длился, надо сказать, достаточно долго, но именно в Пятигорске, то ли благодаря климату, то ли действию на мозг дворянского сословия местных нарзанов, вылился в нашумевшую дуэль. Интересно и то, что после смерти как первого, так и второго дуэлянта телам их не суждено было успокоится сразу. Лермонтова, похороненного на Пятигорском кладбище рядом с какой-то осетинской княжной (отмечу, что осетинская общественность к личности Михаила Юрьевича относилась неоднозначно, так как устами персонажа романа «Герои нашего времени» штабс- капитана Максим Максимыча они выводились как последние пьяницы и сущие дураки), через непродолжительное время эксгумировали и перенесли прах в родовое имение.
Мартынову повезло еще меньше: в 1924 году ученики Алексеевской школы-колонии в порыве мести за смерть великого поэта разорили фамильный склеп, а останки Николая Соломоновича утопили в пруду. Такие трагические события настолько прославили городок, что уже в начале 20-го века не менее известный писательский дуэт отобразил его в юмористическом произведении «12 стульев», в котором особо был выделен парк Цветник и место входа в пещеру к озеру Провал. В честь этого дела и на благо города курорта и в том, и в другом месте относительно недавно были установлены памятники из бронзы главным персонажам романа Остапу Бендеру, понятное дело со стулом у входа в Провал, и Кисе Воробьянинову, понятное дело, просящему милостыню у входа в Цветник. Безусловно, такая слава не могла не привлечь к местечку и официальных лиц. И вот в здание из кирпича и камня с изящными коваными ограждениями балконов, резными застекленными дверями и гранитной парадной лестницей, у которой просил милостыню Киса, переехало полпредство президента по северокавказскому федеральному округу; такое соседство, думаю, было не случайным и во многом повлияло как на историю административного управления города, так и на его стиль.
Предположу, что мое описание городка было бы не полным, если бы я не упомянул телевизионную вышку, которую водрузили на вершине горы Машук в 1959 году. В совокупности с высотой горы высота вышки составляет 1069 метров, что по настоящее время дает этому сооружению возможность быть самым высоким в Европе среди всех своих коллег, данный факт является предметом особой гордости пятигорчан. В 2007 году вышку подсветили, а среди горожан стали называть ее «торшер Травнева» в честь устроившего эту иллюминацию главы города. Лев Николаевич Травнев, на момент этих записей уже бывший мэр Пятигорска, человек безусловно харизматичный, что подтверждается прозвищем монумента, а тем более самый высокий торшер – это уже не совсем телебашня, а даже наоборот; в общем, по мне, такое сооружение может претендовать на мировой рекорд высоты среди торшеров, что вне всяких сомнений усугубляет гипотезу харизматичности главы города-курорта.
Поговаривали, правда, что в 90-е Лев был фигурой неоднозначной, а злые языки даже приписывали бывшему главе такие злодейства, в которые и поверить здравомыслящему и патриотично настроенному человеку было совсем уж сложно. Несмотря на все эти кривотолки и домыслы, Лев Николаевич руководил городом-курортом 11 лет с 2006 года и, вероятно, как крепкий хозяйственник и уважаемый пятигорчанин, делал бы это и по настоящее время, но, к несчастью многих, случился в его окружении, опять же по слухам, неприятный конфуз и конфликт с полпредством президента по делу, в сущности, пустяковому, но несмотря на второсортность причины, финалом стало разбирательство о якобы поддельном дипломе градоначальника. Результатом всех этих передряг стало смещение главы города-курорта с занимаемой должности.
В 2020 же году, на фоне пандемии, звезда Льва Николаевича взошла было вновь, ведь город Пятигорск оказался единственным в стране городом, где карантин ввели по- настоящему – с запретом въезда любого транзитного транспорта, блокпостами, бетонными плитами и другими причудами силовых структур. Возглавил это мероприятие на несколько счастливых часов, конечно же, Лев Николаевич. Но федеральные власти быстро спохватились, и опальным главой заинтересовались уже не на шутку; фигурировало что-то о хищениях и прочей мерзости, дошло до того, что даже посадили градоначальника в следственный изолятор, карантин же решили все-таки не отменять, дабы не смущать уважаемую курортную общественность.
Часть 2
Север
Итогом всех этих исторических артефактов стала необходимость автомобильного путешествия не в самое сентиментальное для путешественников время, так как учитывая обстановку, прилет в аэропорт Минеральные Воды, как и приезд на поезде, повлек бы за собой двухнедельный карантин, который участники пробега себе позволить не могли.
Таким образом, к полудню 9-го мая мы собрались отправиться в путь.
Товарищ любезно согласился заехать за мной, я вышел из подъезда и увидел его довольную физиономию, украшающую переднюю дверь автомобиля. Машина оказалась почти того же цвета, что и та, на которой несколькими годами ранее устраивал автопробег наш президент, я невольно вспомнил про стерхов и погружение в пучину океана, но воспоминания мои прервал вид крыльев автомобиля, они были подгнившие на стыках с пузырящейся от коррозии краской. Была, знаете, в этом факте некоторая аллегоричность. На заднем сиденье располагался комплект зимней резины в целлофановых пакетах цвета бордо и кое-какие вещи. Увидев мое замешательство, приятель заверил, что автомобиль осматривался на внушающей доверие станции техобслуживания в течение трех дней, и никаких неприятностей возникнуть не должно. Единственное, что его смущало, это тот факт, что двигатель немного подъедал масла, но на этот случай была куплена целая канистра «Кастрола». Для самоуспокоения и демонстрации стабильности ситуации он открыл капот, вытащил щуп, проверил уровень масла и удовлетворенно продемонстрировал его мне. Я подумал, что из этого вышел бы неплохой ритуал для снижения уровня тревоги, и даже придумал слоган: «В любой непонятной ситуации проверь уровень масла».
День был солнечным, мы выехали на платную автомагистраль Санкт-Петербург – Москва и, оплатив проезд с помощью транспондера, помчались в сторону Твери.
К моему удивлению, машина оказалась достаточно бойкой и даже с нагрузкой развивала скорость 160 километров в час, приятель был заядлым автолюбителем, родившимся к тому же в Тбилиси, и езду на больших скоростях можно было отнести к особенностям его темперамента. В общем, ехали мы бодро и даже прогнозировали добраться до места раньше положенного; чтобы скоротать время, я стал интересоваться у приятеля, откуда такая тяга к отечественному автопрому, которую раньше никто за ним не замечал.
Выяснилось, что автомобиль он купил по случаю и вез его в подарок отцу, вернее сказать, ехал к отцу на подарке, отец жил в пригороде Владикавказа, и какой-никакой автомобиль был для этих мест необходимостью. Я узнал, что его отец был профессиональным музыкантом, он закончил консерваторию в Тбилиси, отделение аккордеона, даже играл некоторое время в ансамбле «Голубые гитары» сессионщиком, затем для заработка выучился сварке, но первую специальность не бросил, за что его очень уважали соседи и всякий раз приглашали во двор поиграть и выпить стаканчик-другой чачи. Отец очень хотел, чтобы сын стал известным музыкантом, насильно отправил товарища в музыкальную школу, тоже на класс аккордеона, но аккордеон был большой, а приятель маленький, специальность ему давалась отлично, но из-за частых прогулов он по сольфеджио получил тройку, и отец, не вынеся такого позора, а в музыкальной школе его знали все, запретил сыну посещать учебное заведение с диагнозом «невеликий музыкант».
Шла середина 80-х, мальчишки во дворах, играя в футбол, делились на команды по принципу грузины против русских, за русских в основном играли греки, армяне, осетины, азербайджанцы и другие, в школьных классах деление было таким же. Однажды вечером в дом товарища стали ломиться люди из Мхедриони, они кричали «Выходи, осетинская сволочь, мы тебя убивать пришли!». Отец достал револьвер, он собирался открыть дверь, мать и жена висели у него на руках и не давали. Тогда соседи прогнали бандитов, но стало очевидным, что придется переезжать поближе к родственникам во Владикавказ. Жилье на тот момент в Тбилиси стоило достаточно дорого, почти как в Москве, но во Владикавказе предприимчивые земляки, узнав о тенденциях и большом количестве спроса, так взвинтили цены, что денег за проданную квартиру хватило только на домик в пригороде.
На этом месте рассказа мы переехали на следующий участок платной автомагистрали в районе Твери. Вдруг сразу за шлагбаумом в машине раздался какой-то стук, и она завибрировала. Началось, подумал я. Мы съехали на обочину, оказалось, что спустило заднее правое колесо. Было солнечно и тепло, неподалеку стояли два КАМАЗа на жесткой сцепке и рядом с ними джип. Больше машин не было. Товарищ достал домкрат и набор ключей, резины у нас было хоть отбавляй. Осмотрев запаску, а она была практически лысой (бывший хозяин автомобиля, видимо, оставил приличную резину себе), мы решили ставить вместо спущенного колеса зимнее.
– Нам повезло, что мы сломались у самого выезда, а не где-то в середине прогона, где никто не останавливается, – сказал я.
– Да, – сказал товарищ, – его звали Тамаз, Тамаз Львович, очень необычное сочетание.
Он был в спортивных штанах, тапочках на манер кроксов и футболке Iron Maiden, носил длинные волосы и бейсболку козырьком назад. Чертами лица он был грозен и походил на вождя индейского племени Команчи, несмотря на осетинские корни и наличие автомобиля Лада Калина, и если бы вместо бейсболки на голове его красовался роуч (индейский мужской головной убор по типу русского кокошника, только из перьев хищных птиц), образ был бы совсем завершенным. Так что в целом он имел вид индейского вождя, только что вышедшего из квартиры в районе Купчино выбрасывать мусор, после промаха Смолова на Чемпионате мира по футболу. Он закурил, потом установил домкрат. Я пошел искать трубу для рычага, но обочина была чиста и подстрижена, справа и слева от дороги стоял забор, видимо от зверей, а за ним лес, до Твери оставалось около шестидесяти километров, трубы нигде не оказалось, времени было около 18:00. Открутив колесо, мы выяснили, что из-за длительной езды на большой скорости нагрелись подшипники ступицы, вся смазка растаяла и вытекла, забрызгав внутреннюю поверхность пластикового колпака. Поездка могла бы завершиться совсем, если бы ступицу заклинило, но нам повезло, и все, что требовалось – это где-то на перегоне автомагистрали найти новую ступицу и как-то ее заменить.
Товарищ тоскливо оглядел багажник, слева в углу валялась какая-то коробка синего цвета с надписями, он взял ее в руки и вслух прочитал – «ступица колеса». Он открыл коробку и удивленно посмотрел на деталь. Оказалось, что по случайности бывший хозяин машины бросил в багажник старую ступицу, подшипники которой, видимо, стали шуметь, и он решил не доводить дело до поломки, поменял ее, а снятую деталь бросил в багажник.
– Чудеса, – сказал вождь.
В новом радостном расположении духа мы попытались открутить болт оси ступицы, но он не поддавался, нужна была труба. У меня вышел каламбур: «труба, как нужна труба, без трубы труба». Потом пошел Розенбаум: «Только шашка казаку в степи труба».
Рядом с КАМАЗами, которые стояли поблизости, курили двое, из обрывков их фраз было понятно, что это владельцы машин. Один перегонял сломавшийся грузовик, второй сопровождал на джипе, они были москвичи. Товарищ подошел к ним и спросил трубу.
– Конечно есть, – ответил мужик и полез в кузов КАМАЗа.
– О, ребята, да это …, – сказал второй весело и даже как-то с энтузиазмом. – Чтобы снять ступицу нужен съемник, просто так ее не снимешь. Это вам надо на станцию ехать, а ехать вы не сможете. Может заклинить колесо и тогда будет совсем жопа, поэтому это …
Подошел товарищ с трубой:
– О, Серега, а давай мы ступицу тросом зацепим и сдернем!
– Ты предлагаешь джип подогнать? – спросил Серега.
– Нет, зачем, ты трос будешь ломом натягивать, как рычагом, а я буду по оси кувалдой бить.
Опять полезли в кузов за ломом и кувалдой, притащили еще пару железяк, и началось.
От ударов с днища машины осыпалась вся налипшая за десять лет существования грязь, я подумал, что для этого автомобиля, как для «Антилопы Гну», поездка будет последней.
Ступица не поддавалась.
– Вот сука, – сказал первый.
– Давай ее арматурой подцепим.
Подцепили, стали стягивать. Через час энергичных действий ступица подалась, подшипники развалились. Шарики высыпались на асфальт, ступица слетела с верхними кольцами подшипников, внутренние кольца остались на оси. Они прикипели к ней и не собирались сдаваться. Мы вчетвером смотрели на ось, дело казалось проигранным. Я прикидывал, где мы будем ночевать и как вызвать эвакуатор: связи не было. Серега сказал:
– Нужна «болгарка». Спилим кольца и дело с концом.
Я подумал: ну да, всего лишь «болгарка» и удлинитель на 60 километров.
– Подгоняй джип, сказал второй: – Он повернулся ко мне: – Он мне говорил, – мотнул головой в сторону товарища, – зачем нам генератор на 7 квт и болгарка, давай их оставим, а вот пригодилось.
Они подогнали джип. Весь багажник занимал огромных размеров генератор, в углу багажника лежала «болгарка». Вытащили генератор и залили в него масло, которое так же по случайности они взяли с собой, завели, включили «болгарку», стали пилить. Горящая стружка летела в сторону, мы стояли сзади и смотрели, как на трассе в 60 километрах от съезда в Тверь два москвича и, как оказалось, владельцы целого грузового автопарка, по случайности взявшие с собой генератор на 7 киловатт и «болгарку», устанавливали случайно завалявшуюся в багажнике «Калины» запасную ступицу, был девятый час, мужики ковырялись с нашей машиной уже два часа.
– Как считаете, далеко мы на этой ступице доедем? – спросил Тамаз.
– А куда вам надо?
– В Пятигорск.
– В Пятигорск? Вы на этой машине хотите доехать до Пятигорска?
Они на нас смотрели со смесью изумления и жалости.
Тут я снова вспомнил Лермонтова: «– Жалкие люди! – сказал я штабс-капитану, указывая на наших грязных хозяев, которые молча на нас смотрели в каком-то остолбенении. – Преглупый народ! – отвечал он. – Поверите ли? ничего не умеют, не способны ни к какому образованию! Уж по крайней мере наши кабардинцы или чеченцы хотя разбойники, голыши, зато отчаянные башки, а у этих и к оружию никакой охоты нет: порядочного кинжала ни на одном не увидишь. Уж подлинно осетины!»
– Вам надо забить подшипник литолом, заехать в Тверь и там поставить новый. До Пятигорска машина как не знаю, а подшипник точно не доедет.
Мы переглянулись.
– Где же нам взять литол? У дальнобойщиков, что ли, спросить?
– У дальнобойщиков? Да они ни черта вам не дадут. Они вам скажут, что у вас в поездке должен быть свой литол и инструменты, включая «болгарку». – Серега, открути кожух колеса подшипника у КАМАЗа, выгреби оттуда литол и забей ступицу.
Когда я рассказывал эту историю одному верующему приятелю, тот сказал, что это были ангелы.
– Мужики, – сказал вождь, – я диджеем работаю. Если будете в Питере, позвоните, с меня поляна. Я обязан вас выгулять по полной программе.
Я говорю: ну да, или по медицинской части…
Серега спросил:
– А ты что врач?
– Ну да говорю, есть такое дело.
– А я думал, что врачи на мерседесах ездят, – и засмеялся. А потом говорит: – вот скажи, доктор, а правда есть коронавирус или нет его?
– Не знаю, – говорю, – мне кажется, он как суслик, ты его не видишь, и я его не вижу, а он есть.
В 21.30 мы въезжали в город Тверь. Машин было мало. «Калина» как желтый полосатик скользила по серой глади подмосковного асфальта. Нам продолжало везти и, несмотря на все введенные в связи с пандемией ограничения, удалось попасть в магазин автозапчастей за 15 минут до его закрытия. Также неподалеку оказался гараж, где двое растаманского вида ребят за тысячу двести рублей заменили ступицу на новую.
Миновав Тверскую область, вклинились в Московскую. Дело шло к ночи, начался дождь, и стали появляться вражеские патрули. Путь наш лежал в сторону Волоколамска. На въезде в город мы миновали один кордон: сотрудники ДПС были заняты встречным автомобилем, и нам удалось проскочить незамеченными. Было темно, правый дворник работал с ленцой и оставлял после себя две узкие полоски, в которые виднелась унылая ночная обочина подмосковной губернии. На выезде нас все же остановили. Сотрудников было семеро, трое из ГИБДД, два человека из Росгвардии и два из Роспотребнадзора. Все были в масках, за которыми виднелись очертания серьезных и упитанных лиц. Из-под козырьков на нас смотрели семь пар внимательных и бдительных глаз сотрудников силовых структур.
Итак, карантин, 10 мая, три часа ночи, дождь, пост под Волоколамском, пустая дорога, желтая «Лада Калина» с номерами региона «Ленинградская область», за рулем вождь племени Команчи в футболке Iron Maiden, спортивных штанах и тапочках, никогда не меняющий грозного выражения лица, на заднем сиденье зимняя резина в пакетах цвета бордо, на пассажирском сиденье врач-психотерапевт, выражение лица соответствующее, в сумке врачебная печать, пачка рецептов.
Полицейский:
– Пропуск.
Вождь:
– Какой пропуск?
Полицейский в недоумении:
– Электронный.
Вождь:
– Какой электронный?
Полицейский:
– Электронный пропуск на проезд через Московскую область.
Вождь:
– Электронный пропуск на проезд через Московскую область?
Полицейский:
– Да!
Шестеро сотрудников ГИБДД, Росгвардии и Роспотребнадзора смотрят серьезно, но безучастно.
Психотерапевт:
– А как это?
Полицейский:
– В смысле?
Психотерапевт:
– Электронный пропуск, как это?
Полицейский:
– Не знаю, но он нужен.
Вождь:
– А у нас нету.
Полицейский:
– Тогда разворачивайтесь и езжайте назад.
Вождь:
– Куда?
Полицейский:
– А откуда вы приехали.
Вождь:
– У нас же пропуска нет, нас не пустят.
Полицейский:
– А куда вас не пустят?
Вождь:
– Туда, откуда мы приехали.
Полицейский:
– А откуда вы приехали?
Вождь:
– Из Санкт-Петербурга.
Полицейский:
– Из Санкт-Петербурга?!
Поворачивается к остальным:
– Из Санкт-Петербурга!
Остальные удивленно смотрят на полицейского, потом на нас.
Полицейский:
– На этой машине?!
Вождь:
– Да, а что?
Полицейский:
– И вас ни разу никто не остановил?
Вождь:
– Нет!
Полицейский:
– И не спросил пропуск?
Вождь:
– Нет!
Психотерапевт:
– Какой пропуск?
Полицейский:
– Электронный!
Психотерапевт:
– А как это?
Полицейский:
– Подождите, то есть вы на этой машине вот так проехали из Санкт-Петербурга и вас никто не остановил?
Вождь:
– А кто нас должен был остановить?
Психотерапевт:
– А как это?
Полицейский:
– У вас что в Санкт-Петербурге, нет электронных пропусков?
Психотерапевт:
– У меня есть бумажный пропуск на работу, но он не электронный.
Полицейский своим:
– Ну что с ними делать?
Полицейский нам:
– А куда вы едете?
Вождь:
– В Пятигорск.
Полицейский:
– Вот на этой машине в Пятигорск? Без электронного пропуска? Вы нормальные вообще?!
Психотерапевт:
– А как это?
Полицейский своим:
– Ну что с ними делать?
Полицейский нам:
– А что это у вас на заднем сиденье?
Вождь:
– Зимняя резина.
Полицейский показывает на меня:
– А это кто?
Вождь:
– Психотерапевт.
Полицейский:
– … какой-то! Ну вы понимаете, что вас дальше все равно завернут!
Вождь:
– Понимаем.
Полицейский смотрит на своих:
– Ну что с ними делать? Да проезжайте!
Атмосфера была гнетущей, возникало ощущение, что мы пробиваемся к своим через линию фронта, фары выхватывали из темноты скупую на события обочину, за каждым кустом стал мерещиться блокпост и полицаи с собаками. За рулем Mercedes МВ-230 1938 года сидел Штирлиц. Он был в форме штандартенфюрера СС, но на голове вместо фуражки со свастикой красовался роуч. Лицо было в боевом индейском раскрасе, с тихоновским прищуром он всматривался в ночь и напевал: «Ты полети к родному дому… , потом повернулся к попутчику и сказал: «мы под Серпуховом, заправиться надо». Я проснулся. По- прежнему шел дождь, впереди была граница с Тульской областью.
Заправка была пуста, оператор, девушка в комбинезоне и с запахом коньяка, приветливо огорчила нас тем, что в Тульскую область въезд без пропусков не то что запрещен, но и более того – каждому нарушителю выписывался штраф в пять тысяч рублей. Надо было оформлять электронный пропуск на транзитный проезд через область, выходило так, что если оформлять пропуск Санкт-Петербург – Пятигорск, то по приезду нас бы ждал неминуемый карантин, поэтому мы ввели данные, что работаем в Туле, а проживаем в Пятигорске, и что нам надо выехать из дома по семейной надобности за продуктами или еще какой жизненной необходимостью. Систему вполне устроило то обстоятельство, что мы каждый день ездим на работу за полторы тысячи верст. Без проволочек и волокиты получив QR-код, который вполне устроил и тульского полицейского. Наше предприятие продолжилось. Дальше все пошло веселее, в Липецкой области на блокпостах к желтой «Калине» и ее содержимому вопросов не было никаких. В Воронежской области сотрудники были бдительнее и останавливали везде, проверяли паспорта, документы на машину, выясняли цель поездки. На каждом блокпосту, а в каждой области по пути нашего следования их было минимум четыре, то есть в общей сложности порядка двадцати, нас встречали два сотрудника ГИБДД, два сотрудника Росгвардии и два Роспотребнадзора. Все они были в разной и красивой форме с надписями, масках и очень бдительны. Каждый из них имел две пары глаз, в чем я абсолютно уверен, иначе их бы не допустил к службе офтальмолог военно-врачебной комиссии, а в общей сложности это 240 штук; каждый из них имел контракт с дополнительным отпуском, льготной выслугой лет год за полтора, пенсией, а если правильно приноровиться, и сертификатом на квартиру, ну а если совсем уж быть человеком дальновидным и прозорливым, то и заболеванием, полученным в период военной службы, а это, я вам скажу, бонус при увольнении в восемьсот тысяч рублей. В общем, встречали мы на своем пути только счастливых, уверенных в своем будущем и не сентиментальных людей, ведь стабильность – она как фундамент у дома: чем больше бетона и арматуры, тем спокойнее.
Часть 3
Юг
В Ростовской области я сел за руль. Постов ДПС становилось все больше, а лица сотрудников делались все более жизнерадостными и заинтересованными; вообще надо сказать, что сотрудники полиции Ростова и Краснодара всегда отличались особой обходительностью и выделялись южным колоритом среди унылого серого ландшафта полицейских Северо-Западного и Центрально-Черноземного районов. Стал чувствоваться юг, коктейль из донского казачества, армян и евреев. Юг придавал глазам, располагавшимся между козырьком и маской сотрудников силовых структур, хитрецу жителей ростовской Говнярки, района, сгоревшего при странных обстоятельствах в 2017 году.
Проезжая по Ростовской области, я знал, что в целом ее пересечение обойдется мне в районе пяти тысяч рублей, в основном эти траты возникали из-за моей невнимательности; такие нарушения всегда исправно фиксировались на камеру, а в автомобиле сотрудника уже была заготовлена брошюра с правилами, где оранжевым маркером заботливо выделен пункт с подобными нарушениями, обычно там всегда фигурировало что-то про КОАП и лишение водительского удостоверения на полгода. В подробности я не вдавался и не спорил. Номера у меня были питерские, а прописка ставропольская, отношение к Ростову я имел только тем, что знал о существовании синагоги на улице Газетная, 18. Поэтому обычно я сетовал на судьбу, инспектор мне сочувствовал, выдавал какой-нибудь «секрет» о дорожной ситуации, например, что «лучше всегда ехать по правой полосе, потому как все камеры у нас настроены на левую полосу», в общем, расставание протекало мирно и по-дружески, просто стоимость моих акций на рынке автотрассы Дон снижалась на пять пунктов.
В этот раз мы старались ехать внимательно и не гнать, и были уже практически на выезде из Ростова, когда стали спорить, как ехать дальше. Вождь хотел ехать через Краснодарский край, – так было ближе и трасса была лучше. По моим же данным в Краснодарском крае свирепствовал жесткий карантин, всех проезжающих даже транзитом останавливали на двухнедельную изоляцию, а так как местные полицейские в принципе обладают особо крутым нравом, соваться на Кубань мне совсем не хотелось. Я обогнал какую-то медленно тащившуюся по объездной фуру, уже было собирался уходить на скромную и сильно второстепенную дорогу в сторону станицы Егорлыкской, как вдруг перед нами организовался пост и молодой сержант с палкой. Он остановил нас и сказал достаточно безразлично, что я что-то там нарушил, сам он не знает что, и попросил меня проследовать с ним в помещение. Я взял документы и вышел из машины. Пост из себя представлял большой металлический короб бежевого цвета с тонированными окнами и глухой дверью на кнопке, вокруг киоска бродило еще трое сотрудников. Они задумчиво разглядывали проезжающий транспорт и лениво переговаривались. Само помещение оказалось достаточно просторным, вдоль стены стояла скамья, на которой расположились семь или восемь человек в форме, все сидели в масках и молчали, натружено глядя в тонированное окно. Сотрудник сказал, что я должен пройти к начальнику и махнул рукой. В углу помещения оказалась металлическая дверь типа Форпост; такие двери обычно устанавливают в новых домах эконом-класса.
Видно было, что приладили ее кое-как к небольшой гипсокартонной перегородке. В помещении за столом сидел человек в штатском, он водил мышкой по столу и что-то разглядывал в ноутбуке. Я сел на стул.
– Куда едете? – спросил мужчина.
– В Пятигорск, – говорю, – едем.
– А откуда?
– Из Санкт-Петербурга, – говорю.
– Как же, – говорит инспектор, – вы умудрились так правила нарушить? Обогнали грузовик на дороге с временной желтой разметкой.
– Не знаю, – говорю, – засмотрелся на красоты города Донской славы.
– Устали, наверное, в пути, – участливо заметил инспектор. Менялись бы с товарищем за рулем.
– Не подумал, – говорю, – виноват, мол. А сам думаю: «низкий тебе поклон, думаю, Тамаз, не побоюсь этого слова, Львович, сейчас инспектор попросит полис, которого нет, или договор купли-продажи, в котором я тоже не фигурирую, потом вспомнит что-нибудь про изоляцию, КОАП, и пошло-поехало».
– Ну ничего страшного, – говорит инспектор. – Выпишу вам временное удостоверение, через три месяца приедете в Ростов на суд, а через полгода по-быстрому сдадите на права и получите новое удостоверение.
Я даже обрадовался такому обороту, сразу стало понятно, что ростовские сотрудники четко придерживаются своих традиций.
– Товарищ майор, – говорю, – может можно этот вопрос решить как-то по-другому?
Выражение «решить вопрос» я услышал у одного знакомого, который, занимаясь бизнесом, очень часто сотрудничал с госструктурами. По возрасту и замашкам мой оппонент предположительно являлся капитаном, поэтому называть его полковником было нельзя, так как могло восприниматься как издевательство. Это как говорить женщине, выходящей из стоматологического кабинета после удаления зуба мудрости, что она обворожительна, а вот майор вполне себе комплимент.
– Кем вы работаете? – спросил капитан.
– Доктором, – отвечаю.
Капитан потупил глаза, нахмурил брови и солидно произнес:
– К докторам с уважением, – поводил мышкой по столу. – И потом, понимаете, это очень серьезное правонарушение, минимум, – и шепотом, – тридцать.
Я говорю:
– Понимаете, я врач, мы едем в Пятигорск, там родственники все очень тяжело болеют.
У одного предстоит тяжелая операция, и самое главное – дети. Дальше решил не углубляться в сочинительство и говорю, у меня есть только пять, капитан поднес указательный палец к губам: «тссс» и шепотом: «Это оочень мало, идите возьмите еще у вашего товарища и возвращайтесь».
Я вышел. Тамаз курил у нашей ласточки и закипал, у него была идея идти в бой за правду и справедливость. Но потом мы порассуждали про карантин, документы, пропуска на проезд, и я, порепетировав скорбное выражение лица, вернулся в кибитку.
– Вы знаете, – сказал я трагическим голосом, – у нас больше ничего нет, – и положил в раскрытую папку мятый оранжевый фантик.
Капитан посмотрел в папку разочарованным взглядом и, опустив голову, как раненый лебедь, выдохнув, ответил:
– Ладно, идите, – к докторам с уважением.
Из него бы вышел отличный актер, уровня Хабенского, подумал я.
Мы двинулись дальше в сторону станицы Егорлыкской и почти расслабились, когда пересекли границу Ставропольского края. Попутчик мой оказался человеком тревожным и уснуть во время моего вождения абсолютно не мог, поэтому вновь решил сесть за руль.
Ближе к Ставрополю у машины отвалился глушитель, он болтался под брюхом и чиркал на кочках об асфальт, а задняя часть автомобиля стала выписывать в пространстве ровно такую же фигуру, какую выписывает женская попа при энергичной ходьбе в облегающем и на каблуках. Только в нашем случае мы как бы смотрели на эту фигуру изнутри, то есть в зеркало заднего вида, при увеличении скорости до 80 км в час наша барышня вихляла попой так, что в зеркало смотреть становилось абсолютно невозможно из-за подступавшей тошноты. Созвонившись со ставропольскими товарищами, которых у меня водится в достаточном количестве, удалось записаться на приличный сервис, работавший в выходной день. Мы попали в него под самое закрытие, мастер уже было пошел переодеваться, но услышав, откуда мы едем, и увидев на чем, поднял брови и взялся поднимать машину на подъемник. Удача сопутствовала нам, и через дорогу организовался магазин автозапчастей, в котором так же под закрытие удалось приобрести прохудившееся крепление глушителя, но везение наше на этом не ограничилось, оказалось, что причиной женственного поведения задней части автомобиля были две гигантские шишки на обеих задних колесах, которые могли разрешиться в любую минуту езды как одновременно, так и по очередности. И еще выяснилось, что передняя подвеска в процессе езды потеряла какой-то важный болт и тоже держалась из последних сил. Вновь поменяв резину и рассчитавшись, мы двинулись дальше.
Смеркалось, дорога от Ставрополя до Пятигорска была безлюдна, лишь время от времени в ту и другую сторону ездили полицейские автомобили с мигалками, а вождь, который на фоне недосыпа и энергетиков стал тревожно-параноидным, каждый раз, когда полицейские приближались к нам, пытался съехать в кювет. У въезда в Пятигорск мы были чуть за полночь, я вышел из машины за двести метров до блокпоста и пошел в сторону шлагбаума и плит, отделяющих «зараженный» город. У меня была легенда, что иду я пешком из Железноводска, в который попал на велосипеде, и что велосипед сломался, а я вот иду. У шлагбаума стояло человек шесть, все в масках и разных видах военных форм, двое были с автоматами наперевес и в касках, вид у них был грозный и воинственный, на бетонной плите лежал ручной мегафон-матюгальник, все это подсвечивалось проблесковым маячком автомобиля ДПС, вдали, как меч джедая, горел на вершине горы Машук «торшер Травнева».
Картинка напоминала что-то из Стругацких. Все машины на въезд военные разворачивали, поэтому люди, приезжавшие на работу в Пятигорск, к примеру, из Ессентуков, подъезжали к шлагбауму на такси, переходили границу пешком и вызывали такси, которые занимались извозом внутри Пятигорска. Я подошел к шлагбауму и поздоровался. У меня ничего не спросили, и я практически как диверсант проник в оккупированный городок.
Вождь продолжил свой путь дальше в сторону Владикавказа, надо было проехать двести километров и пересечь Кабарду; к двум часам ночи под Нальчиком бледнолицему стало казаться, что за ним организована погоня, гнались разбойники. От погони он уходил не по самым лучшим дорогам на максимальной скорости, которую могла развить его пожилая лошадка. К трем часам он подъехал к воротам, машина была в пыли, фары мутно осветили выкрашенный белой краской на зеленом орнамент металлической калитки. Вождя встречал отец, отец поздоровался, медленно обошел автомобиль и, скупо выронив: «не умеешь ты машины выбирать», – ушел в дом.
