РАССКАЗ
Это я стою перед дикой, неласковой горой Мров. Это на мне военная форма, у меня автомат в руках. Солнце на макушке дерева, ветер в лицо. Вкус опасности, запах опасности. Он стал повседневным, он стал данностью. Как эта форма на мне, как вода вон в той реке, гора, у которой даже имя жесткое, странное, словно клекот дикой птицы. Это я все выдержу.
Я или ты, Тигран?
Видение исчезает так резко, будто выключили свет. Видение.
Два года Тигран защищал границу, проходящую посередине села Гюлестан. Ту границу, за существование которой больше 20 лет назад отдали жизни тысячи армян. Что знают те, кто говорят в новостях: «В Арцахе неспокойно»? Разве можно этими словами передать все? Каждые две недели Тигран спит лишь по несколько часов в сутки. Он стоит на посту. По ночам он видит свет огней в темном провале по ту сторону границы. Там тоже светят огни. Он живет в туманах и солнце дикой горы, он видит мир только на ее фоне. Еще много ночей будет сниться ему подъем по тревоге и страшные лучи света, брошенные на соседний пост, и взрыв возле его блиндажа, и Гуго. Тот Гуго, который обнимал его и повторял: «Брат, ты спас мне жизнь».
Он прильнул к окошку в укреплении и не услышал, что начался обстрел. Вспыхнули ветки дерева. Тигран успел схватить Гургена и отшвырнуть в сторону. Пуля просвистела над самым ухом Тиграна, стены окопа осветилась.
Тихая песня в горах. Тигран слышит ее. Иногда она, как солнечный лучик, прыгает по склонам холма. Она, как вода и, как травы в лесу. Каждый человек в мире знает, о чем эта песня. И здесь, где ощущаешь каждую минуту жизни, и она тверда и холодна, как стены древней церквушки возле их казармы, эта песня еще слышнее. Кто поет? Это горы поют.
И пусть неласковы эти горы, и они не такие, как в твоем городе, но ты нужен им, они твои, а они, эти горы, нужны тебе. Кто ты без них? Слишком много отнято, слишком многое за туманами. Слишком многое стало историей.
Взгляд вниз, с вершины Мров – головокружение. Так сказали бы многие, но только не Тигран. Привык ли он к таким утрам, как то, когда роту подняли по тревоге затемно, и он как сержант должен был снять с души беспокойство и вместе со своими солдатами идти на первую линию? Туда, где ты, словно капитан корабля на носу судна, стоишь на самом краю Арцаха, он раскинулся за твоей спиной, и нет у никого, кроме тебя. Неважно, как относится к тебе командир роты и вернешься ли ты когда-нибудь в Арцах после службы в армии, важно, что у Арцаха нет никого, кроме тебя. Он – твои крылья и заплечная ноша одновременно. Впереди земля, которая каждую минуту из зеленой каменистой пустоши, пахнущей опасностью, может превратиться в фонтан огня. Тогда вместо призраков удивительного прошлого, о котором слагают легенды, появится перед тобой противник – непостижимый в своей реальности. Тигран не задумывался о том, привык ли. Просто понял, что лучше выбросить из головы мысли, которые могут помешать выдержать.
Утро с несмелым солнцем над Мров, утро напряженного, meonmrmncn ожидания он запомнил отчетливо. Лишь спустя несколько дней командир роты сказал, что в то утро ожидали нападения врагов.
Иногда с той стороны границы летели крики чужих голосов: «Выходи, Вазген, мы хотим на тебя посмотреть! Не будь трусом, Вазген!» Всех армян они называли «Вазген», так враги кричат англичанам «Джонни», а французам «Жан». Солдаты знали: враги выманивают их под пули снайпера. И они кричали в ответ: «Это ты выходи, Мулла». Тигран молчал, только крепче сжимал автомат.
Однажды вечером, когда солдаты пели на плацу, вытянувшись в стройную линию, и эхо подхватило песню, умножив ее в сотни раз так, что все почувствовали – горы помогают, горы поддерживают и никогда не дадут этой песне смолкнуть – с другой стороны границы послышались выстрелы. Те, кто стреляли, хотели заставить солдат замолчать, прислушаться, оборвать свою песню, но никто, казалось, даже не обратил внимания на стрельбу. И все вокруг гремело и пело вместе с теми, кто сам себя призывал быть сильным, помнить.
Небо, солнце, снег. Глубокий снег. Не тот ласковый, из которого дома, в Дилижане, Тигран лепил снежные скульптуры. Этот снег коварный и враждебный, и даже неумолимое солнце, заставляющие его оживать искрами, не могло сделать снег другим. Тигран с товарищем несут на дальний пост хлеб. Внезапно поднимается сильный ветер, и Тигран зажмуривается — в лицо ему летят хлопья снега, попадают в глаза, бьют по щекам. Тигран идет, не разбирая дороги, идет на ощупь, стараясь угадывать ее. Внезапно он теряет искристую широкую ленту дороги и падает, небо и солнце зависают над ним. Тигран пытается подняться, но не может – автомат за плечами за что-то зацепился. И только небо и солнце смотрят ему в глаза, они близко, так близко от него. Товарищ возвращается и помогает Тиграну выбраться из снега. Они идут дальше, тихо переговариваясь – ребятам на дальнем посту нужен хлеб.
Тигран жадно присматривается ко всему вокруг. Когда осыпалась стена одного из окопов, он вызвался его укрепить – знал для чего это делает. Под землей Тигран обнаружил соединенные глиняные трубы – водопровод древних людей. В другой раз в месте осыпи Тигран увидел гигантские скелеты, огромные черепа и вспомнил легенды о том, что в древности Армению населяли великаны. Глиняные древние чашки, покрытые необычной глазурью, стены полуразрушенных крепостей, выступающих из-под земли, тандыр возле церквушки, на вид ему было неисчислимо много лет – на каждом шагу Тигран обнаруживал следы древней цивилизации. Громким голосом говорила здесь древняя Армения – Армения великанов, Армения чудес.
В лесу Тигран отдыхал. Этот лес напоминал ему другой, дилижанский. Тот, который он много лет видел из окна своей комнаты. Однажды, когда Тигран нес товарищам масло для ружей и прислушивался к каждому шороху, за деревьями мелькнуло что-то буро-серое. Тигран остановился, остановился и кто-то за деревьями. Еще минута – и Тигран увидел в нескольких метрах от себя волка. Зверь сел на задние лапы и, не отрываясь, смотрел на Тиграна. Волк и человек думали. Они никак не ожидали встретить друг друга и теперь не знали, что делать. Осторожно опустив на землю баночку с маслом, Тигран вскинул ружье. Волк сорвался с места, скрылся в лесу также неожиданно, как и появился.
Многое пережил Тигран за два года. Знаю, обо всем он мне никогда не расскажет.
Тигран, слышишь? Тихая песня. Кто поет? Это горы поют.
