Перевод Кудуховой Дианы и Елисеевой Юлии
Я люблю ее, эту девочку. Я хочу ее побаловать. Я хочу пригласить ее на обед. В какой-нибудь замечательный парижский ресторанчик с зеркалами и скатертями. Сидеть рядом с ней, разглядывать ее профиль, смотреть на людей вокруг и пусть все замрет вокруг. Я ее люблю.
– Согласна, – говорит она мне, – но мы идем в «Макдональдс».
Она не ждет, пока я начну возражать.
– Мы так давно там не были, – добавляет она, откладывая свою книгу в сторону, – так давно…
Она преувеличивает. Прошло менее двух месяцев, как мы были там, считать я умею. Умею, но я смиряюсь. Эта мадемуазель любит наггетсы с соусом барбекю, что я могу поделать?
Если мы останемся вместе подольше, я научу ее чему-то другому.
Например, я приучу ее к королевскому охотничьему соусу, к винам Помероль и блинчикам Сюзет. Если мы останемся вместе подольше, я расскажу ей, что официанты в настоящих парижских ресторанчиках не имеют права касаться наших салфеток и поэтому они кладут салфетки на стол, слегка придерживая их другой, демонстрационной салфеткой. Она очень удивится. Есть столько всего, что я хотел бы ей показать. Столько всего… Но я ничего не говорю и смотрю, как она застегивает свое красивое пальто.
Я знаю, каковы девушки по отношению к будущему: очень много обещают. Я предпочитаю водить ее в этот отвратительный фаст-фуд и делать ее счастливой изо дня в день. А блинчики Сюзет могут и подождать.
На улице я делаю комплимент ее ботинкам. Она шокирована:
– Не говори мне, что ты видишь их впервые, я ношу их с Рождества!
Я что-то мямлю, а она улыбается, тогда я делаю комплимент по поводу ее носков, а она говорит, что я глупый. Я это знаю.
Едва толкнув дверь, я чувствую тошноту. От раза к разу я забываю, почему ненавижу Макдональдс. Этот запах… Запах пригорелого сала, уродства, животной жестокости и вульгарности вперемешку. Почему официантки так себя уродуют? Зачем носить этот нелепый козырек? Почему люди так покорно стоят в очереди? К чему такая атмосферная музыка? Для какой атмосферы? Я переминаюсь с ноги на ногу. Клиенты, стоящие перед нами, плохо воспитаны. Девушки грубые, а у молодых людей пустые взгляды. У меня и так не лучшее отношение к людям, мне не следовало бы приходить в заведения такого рода.
Я стою прямо и смотрю в одну точку передо мной, самую дальнюю, насколько это возможно: цены на что-то под названием Maxi Best Of и на химическую смесь – десерт Very Parfait вывешены над стойкой. Maxi Best Of, в который входит сэндвич по выбору, картошка фри, Кока-Кола или апельсиновый сок и Very Parfait – мороженое с разными наполнителями. Как можно до такой степени издеваться над словами? Мне становится грустно. Она это чувствует, она чувствует подобные вещи. Она берет меня за руку и слегка сжимает. Она не смотрит на меня. Я чувствую себя лучше. Ее мизинец ласкает мою ладонь и моя линия удачи, наконец, встречается с линией моего сердца.
Она много раз меняет свой выбор. На десерт она колеблется между молочным коктейлем и пломбиром с карамелью. Она задирает свой милый маленький нос и накручивает на палец прядь своих волос. Официантка устала, а я взволнован. Я беру два наших подноса. Она оборачивается:
– Я думаю, ты хотел бы сесть в глубине?
Я пожимаю плечами.
– Да. Ты бы хотел. Я это точно знаю.
Она ведет меня за собой. Те, кто сидят у нее на пути, со скрипом отодвигают стулья. Ей оборачиваются вслед. Но она их не видит. Неуловимое презрение той, кто прекрасно знает о своей красоте. Она ищет небольшой альков, где нам было бы хорошо вдвоем. Она нашла, улыбнувшись мне снова, а я закрываю глаза в знак согласия. Я ставлю нашу еду на стол с брызгами кетчупа и следами жира. Она медленно разматывает свой шарф и трижды покачивает головой, прежде чем показать свою хрупкую шею. Я так и остался стоять, как болван.
– Чего ты ждешь? – спрашивает она меня.
– Я смотрю на тебя.
– Ты слишком долго на меня смотришь. Все остынет.
– Ты права.
– Я всегда права.
– Нет, любимая моя. Не всегда.
Она скорчила рожицу.
Я вытягиваю ноги в узкий проход. Я не знаю с чего начать. Я уже хочу поскорее уйти. Я не люблю ни одну из этих запакованных штуковин. К парню с пирсингом в носу присоединились еще два горлопана. Я убираю ноги, чтобы пропустить этих странных животных.
Я сомневаюсь всего мгновение. Что я здесь делаю? Со всей своей огромной любовью и в твидовом пиджаке? По идиотской привычке ищу нож и вилку.
Она забеспокоилась:
– Что-то не так?
– Нет, нет. Все в порядке.
– Тогда ешь!
Я повиновался. Она аккуратно открывает свою коробочку с наггетсами, словно открывает шкатулку с драгоценностями. Я смотрю на ее ногти. Синеватый лак. Как крылышки стрекозы. Я говорю так, хотя совсем не разбираюсь в цветах лака, но я замечаю, что у нее в волосах тоже две маленькие стрекозы. Маленькие заколки, которые едва придерживают несколько прядей светлых волос. Я взволнован. Я знаю, что повторяюсь, но не могу отказаться от мысли: «Не для меня ли, думая об этом обеде, она накрасила ногти сегодня утром?»
Я представляю ее, сидящей в ванной и уже мечтающей о карамельном мороженом. И заодно обо мне. Да. Обо мне. Это неизбежно.
Она обмакивает свои кусочки размороженной курицы в пластиковую коробочку с соусом.
Она лакомится.
– Тебе действительно это нравится?
– Обожаю.
– Но почему?
Триумфальная улыбка.
– Потому что это вкусно!
Она дает мне понять, что я старомодный и скучный. Я вижу это в ее глазах. Но по крайней мере она нежно выражает свои чувства.
Лишь бы эта нежность продолжалась. Лишь бы она продолжалась.
Я составляю ей компанию. Жую и глотаю в такт с ней. Она практически молчит все время. Я привык. Она никогда со мной не разговаривает, когда я веду ее обедать. Она слишком занята, разглядывая людей за соседними столиками. Люди ее зачаровывают. Даже тот дикарь за столиком, который вытирается салфеткой и в нее же сморкается, кажется ей симпатичнее, чем я.
Пока она наблюдает за всеми, я пользуюсь моментом и разглядываю ее лицо.
Что мне нравится в ней больше всего?
На первом месте ее брови. У нее очень красивые брови. Изящно прорисованы. Господь, наверное, был особо вдохновлен в тот день. На втором месте мочки. Они потрясающие. Ее уши не проколоты. Надеюсь, ей никогда не придет в голову эта нелепая мысль. Я буду против. На третьем месте что-то нечто неуловимое. Мне нравится ее нос, точнее, ее ноздри. Эти два маленьких изгиба с каждой стороны, нежные и дрожащие. И на четвертом… Но обаяние уже нарушилось, так как она заметила, что я за ней наблюдаю. Она гримасничает и покусывает соломинку. Я отворачиваюсь, ищу пачку сигарет в карманах.
– Ты положил их в мою куртку.
– Спасибо.
– Что бы ты без меня делал, а?
-Ничего.
Я улыбаюсь ей, доставая сигарету.
Ей все равно, что я только что сказал. Она атакует свое мороженое. Кончиком ложки она начинает подбирать все маленькие кусочки арахиса, а затем всю карамель. Затем она отталкивает мороженое на середину своего подноса.
– Ты не доедаешь?
-Нет. Вообще-то, я не люблю мороженое. То, что мне нравится, это кусочки арахиса и карамель, но от мороженого меня тошнит…
– Хочешь, я попрошу их еще положить тебе?
– Что?
– Ну арахис и карамель.
– Они никогда не согласятся.
– Почему?
– Потому что знаю. Они не хотят.
– Предоставь это мне…
Я встаю, беру у нее маленькую баночку с мороженым, и направляюсь к кассе. Я подмигиваю ей. Она смотрит на меня весело. Я подмечаю это. Я ее доблестный рыцарь, которому поручена невыполнимая миссия. Незаметно я прошу у дамы новое мороженое. Так проще. Так безопаснее. Я благородный рыцарь. Она снова начинает свою муравьиную работу. Мне нравится ее аппетит. Мне нравятся ее манеры.
Я думаю о том, что мы будем делать дальше. Куда я ее поведу? Что с ней делать? Подаст ли она мне свою руку, когда мы снова окажемся на улице? Продолжит ли она свою очаровательную болтовню с того же места, когда вошла? Кстати, где она остановилась? Кажется, она рассказывала мне о каникулах. Куда мы поедем в отпуск этим летом? Боже мой, дорогая, но я и сам не знаю… Ты делаешь меня счастливым день за днем, и я тоже стараюсь, но спрашивать меня, что мы будем делать через два месяца, это слишком… Так что, помимо того, куда мы пойдем, мне нужно найти новую тему для разговора.
Доблестный рыцарь, с опытом жизни и вдохновений.
Может быть, к букинистам? Она будет ворчать: «снова эти старые книги…» Нет, она не будет ворчать. Она тоже любит доставлять мне удовольствие. И потом, свою руку она мне даст, я это прекрасно знаю. Она всегда мне ее давала.
Она складывает салфетку пополам, прежде чем вытереть рот. Поднявшись, она разглаживает юбку и поправляет рукава жилета. Она берет свою сумочку и указывает мне взглядом на место, куда я должен поставить подносы.
Я придерживаю ей дверь. Холод застает нас врасплох. Она снова завязывает узел шарфа и уверенным жестом вытаскивает волосы из-под воротника пальто. Она поворачивается ко мне и благодарит:
– Это было восхитительно.
Это было восхитительно.
Мы идем вниз по улице Дофин, ветер дует, я хватаю ее за плечо и прижимаю к себе.
Я люблю эту девочку. Она моя дочь. Ее зовут Адель, и ей нет еще шести лет.
[1] Комплексный заказ еды для детей, используемый в сети
ресторанов быстрого питания Макдональдс.
