ПЕРЕВОД С ФРАНЦУЗСКОГО МАДИНЫ БЕЛИКОВОЙ
Меня часто спрашивали, почему я чувствую себя такой близкой и солидарной с Осетией. И каждый раз я объясняла, что мой отец осетин, и у меня осетинская фамилия, и по крови я наполовину осетинка, но мне казалось, что все это не убеждает моих собеседников. Я должна была снова и снова объяснять, что можно быть рожденным во Франции французской матерью, жить все время во Франции и иметь французский родным языком и, в то же время, чувствовать в себе другие корни.
Наш отец только одним своим присутствием проявлял эти корни, от которых исходил зов предков, о чем так замечательно говорил Валерий Гергиев в беседах с журналистом Бертраном Дермонкуром (Встреча , издательство Акт Сюд 2018 г., стр. 13).
Наш отец Солтанбек или Солтан, записанный в официальных бумагах под именем Константин, прибыл во Францию в 1925 году после нескольких лет пребывания в Константинополе. Во время войны 1914 года он служил офицером в осетинском отряде кавалерии и был награжден орденом Святого Георгия.
Эмигранты из России выбирали города, где к этому времени уже существовали маленькие русские коммуны: Париж, Ницца, Биарриц на побережье басков. Биарриц прославился во времена Наполеона III. Многие состоятельные русские приезжали туда на отдых у моря. При поддержке царя Александра III там была построена русская церковь. И именно в Биаррице наш отец провел свои первые годы во Франции. В Париж он приехал только в начале 30-х годов. Эмигранты, которые служили в армии и которые пока еще не говорили по-французски, выбирали для выживания либо работу на заводах, либо работу шофером такси, либо открывали русские рестораны. Русско-цыганские рестораны входили в моду. Молодые кавказцы выступали в них с горскими танцами, до тех пор неизвестными парижской публике. Наш отец выбрал ресторацию.
Он перебрался в Париж в 30-е годы, где встретился с нашей матерью. Преподавая французский язык, она познакомилась с осетинами. Принимала участие в вечерах, которые организовывала созданная в то время Ольгой Абациевой из Нарпа первая осетинская ассоциация. (Журнал D’Ossйtie et d’alentour №18). Она была очарована костюмами, танцами, поведением участников.
В результате мои родители поженились в 1934 году. Я родилась в 1935 году, моя сестра Катерина в 1939 году, а брат Пьер в 1943 году.
Наша мать принадлежала к буржуазной католической провинциальной семье из региона Пуату, которая обосновалась в Париже в 1911 году. Все мы жили вместе: наш дедушка, бабушка, тетя Терез, которая не была замужем, мама, папа и я. Это напоминало отцу быт семейной жизни в Осетии, несмотря на то, что зятья в осетинских семьях не живут в семье невесты. Обстоятельства были другими! С 1937 года, мы me имели никаких сведений о семье отца.
В моей памяти сохранились самые счастливые воспоминания детства. Моя бабушка была учителем лирической дикции (diction lyrique) и пения, и с колыбели я слушала вокализы и звуки фортепиано. В это же время из находящейся поблизости казармы инвалидов доносились звуки трубы. Все это было традиционно французское, но… эхо предков всегда звучало рядом, когда я смотрела на портрет Коста над кроватью отца или когда он пел мне колыбельную: это была не та , что пела мне мать! Язык был тоже другой.
Семья мамы очень тепло приняла «Константина» и его земляков. Постепенно он стал центральной фигурой семьи. Один из моих двоюродных братьев позже сказал: «дом твоего отца, это Божий дом».
Вскоре после рождения моей сестры началась война. От веселья, которое меня окружало, не осталось практически ничего, все изменилось: начались бомбардировки, объявления комендантского часа, продуктовые карточки и жуткие желтые звезды на одежде некоторых соседей. На улицах раздавались звуки немецких кованых сапог, сопровождаемые военными маршами. Мама, будучи ревностной католичкой, заставляла нас каждый вечер молиться за семью нашего папы, которая всегда была в моем сердце и моей душе. Страна отца была далеко, закрыта; никто из нее не приезжал и никто туда не уезжал. Это создавало миф и неутолимое желание узнать ее.
В 1942 году, я очень хорошо помню этот день, это была зима и было пасмурно, мама узнала, что немцы подошли к Владикавказу. Этот день надолго остался у меня в памяти. Отец был молчалив. Вечером мама нас заставила молиться за семью и за страну отца. Далекая Осетия присутствовала здесь.
В 1943 году родился мой брат. При крещении ему дали имя Пьер в честь брата отца. Но наши осетинские друзья дали ему имя Урузмаг.
Война закончилось, и жизнь становилась нормальной. Мы с сестрой пошли в лицей Жюль Ферри. Мы выбрали изучение русского языка, чтобы, если повезет, познакомиться с нашей осетинской родней и понимать ее.
Пользуясь случаем, я хотела бы оказать честь нашему педагогу по русскому языку Терезе Годье, благодаря которой русский язык преподавали в лицее.
Однажды произошло то, что мы без особой надежды ожидали: мы получили одновременно два письма из Орджоникидзе. Я возвращалась с занятий, а моя сестра ждала меня у окна, чтобы сообщить новость. Это было большое счастье и было началом семейных отношений, которые с тех пор больше никогда не прерывались.
Эти годы знакомства со страной были трепетными для всех тех, кто, как и мы, не знали о семье. Начались поездки, запросы виз, которые иногда ожидались очень долго и которые не всегда удавалось получить. Перрон московского поезда на северном вокзале в Париже стал важным местом эмиграции бывшей Российской империи; здесь либо встречали приезжающих, либо провожали того, кто уезжал; перрон всегда был переполнен и там часто встречались знакомые. Для моего onjnkemh поезд из Москвы был связующим звеном, местом встреч, наполненных надеждами, иллюзиями и всеми несбывшимися мифами.
В 1959 году я вышла замуж за Тамаза Наскидашвили. Он родился во Франции, по происхождению грузин. Мы познакомились в Национальной школе живых восточных языков (ENLOV, ставшей впоследствии Институтом восточных языков и цивилизаций. INALCO). Нас объединял совместный интерес к Кавказу и общее желание узнать родственников оттуда.
В 1964 году он на месяц отправился в Грузию. Во время этого визита он посетил Осетию, чтобы познакомиться с моими родственниками. Он заверил их, что следующим летом я приеду к ним.
В 1960 году моя сестра в составе студенческой группы посетила СССР и встретилась с двумя нашими двоюродными сестрами, которые специально приехали в Ленинград, чтобы встретиться с ней.
В один сентябрьский вечер 1965 года я также отправилась на поезде в Москву. Это был визит, во время которого я открыла для себя Осетию.
Описание этого визита последует позже.
Осетинские ассоциации во Франции
С момента появления в 1925 году осетин во Франции, они организовали свою ассоциацию. Этот период хорошо описан в статье Ольги Абациевой из Нарпа, упомянутой выше. Основателем ассоциации был ее отец Мишель Абациев. Осетины желали познакомить французов со своей древней, совершенно неизвестной им цивилизацией. Они организовывали лекции, благотворительные вечера и устанавливали тесные связи с русскими и французскими интеллектуалами. В 1939 году с началом войны деятельность ассоциации была прервана.
В 1950х годах Александр Бурнацев и Дзамбулат Дзанти (двоюродный брат по отцовской линии) взяли на себя управление Институтом Осетологии, основанном в начале войны, и создали журнал Осс-Алан. Дзамбулат стал близким нашему дому, так как мама была вдохновлена этим проектом. Она редактировала многие статьи журнала. Сын ее старшей сестры оформлял обложку журнала. Я же опубликовала в одном из номеров призыв к молодежи Осетии, а вернее к осетино-французской молодежи, которая, надо заметить, была немногочисленной. Мы познакомились с некоторыми из них, которые часто приходили к нам. Но время для более активной деятельности для нашего поколения еще не наступила. Смерть нашей мамы в 1954 году и последовавшая за этим смерть Дзамбулата поставила окончательную и драматическую точку на судьбе журнала.
В 1981 году во Владикавказе произошли осетино-ингушские события. Французская пресса очень плохо комментировала их. Многие из нас по личной инициативе, отправляли статьи по этому поводу в газеты. Но мы не получали никакой реакции. Именно в этот период мы приняли решение о создании ассоциации. Настал момент для нашего поколения подхватить знамя.
Собрались потомки первых осетин, мы много дискутировали и, в конце концов, выработали статус, который, в соответствии с законом, мы предоставили префектуре полиции.
Ассоциация предполагалась вне политики, мы желали представить общественности Осетию, ее культуру, ее историю через организацию мероприятий, и мы желали установить контакты с осетинами где бы они ни находились. Нас было немного, но мы были настроены решительно на успех нашего дела. Создателями ассоциации были следующие личности: Ольга Абациева, Саша-Андре Пиллуа, Терез, Катерина и Пьер Битаровы, Елена и Катя Джанаевы, Тамаз Наскидашвили, Жан Розан и его сестра, потомки Дзугаевых, Фатима Салказанова и Изабелла Тотикова.
В руководящее бюро входили президент, вице президент, секретарь и бухгалтер. Меня избрали президентом.
Прежде всего мы обратились к профессору Жоржу Дюмезилю. Он нам рекомендовал своего ученика Георгия Шарашидзе, профессора кафедры грузинского языка в INALCO, с которым мы обсудили планы работы нашей ассоциации.
Первое заседание ассоциации состоялось в 1982 году в ресторане пятнадцатого округа недалеко от здания, в котором жил Гайто Газданов. На это собрание первым пришел Симон Джанаев-Хетагуров, который сказал, что офицер всегда должен приходить раньше своих подчиненных.
Было принято решение проводить конференции в известных помещениях Сорбонны, INALCO и католического института. Георгий Шарашидзе, присутствующий на собрании, согласился принять участие в первых конференциях.
Наш друг Хильда Ван Норден, известный голландский гравер, создала афиши, которые мы распространили в библиотеках, институтах, книжных магазинах.
В дальнейшем были организованы следующие наиболее значимые конференции: – «Скифы на Кавказе, история и культура осетинского народа» – доклад Г. Шарашидзе, 1983 год – в католическом институте.
– «Осетины, языческое христианство» – доклад Г. Шарашидзе, 1984 год – в католическом институте.
– «Осетинский, иранский язык Кавказа» – доклад профессора Жильбера Лазара, иранолога, 1985 год – Сорбонна.
– «Кавказские горы, традиции и современность» – доклады Жана Радвани, лектор института INALCO, Пьера Тореза, университет Гавра, 1986 год – INALCO.
– «Скифские имена и мир скифов» – доклад А. Кристоль, специалист осетинского языка, 1987 год – INALCO.
– «Кавказ грузинский, и Грузия кавказская, два противоречивых сюжета» – доклад Шарль Юржевич, лектор INALCO, 1988 год – INALCO.
– Доклад о традиционном кавказском оружии, Я. Лебединский, 1995 год.
В первые годы существования ассоциация в основном организовывала доклады. Но затем ситуация изменилась, мы стали более востребованными и стали действовать более активно в течение семи последующих лет.
Все мы были волонтерами, у каждого была своя профессиональная жизнь, и наши действия диктовались интересом, желанием и верностью обязанностям.
В этот период у нас не было никаких контактов с культурными организациями Северной и Южной Осетии.
Тогда же большую помощь ассоциации оказывал Владимир Беликов. Наше знакомство состоялось в 1983 году, когда он приступил к работе в Секретариате ЮНЕСКО. Контакты с Осетией в это время практически отсутствовали. Наше знакомство состоялось благодаря моему двоюродному брату Анатолию Битарову, с которым Владимир был хорошо знаком. По мере возможности, В. Беликов принимал участие в мероприятиях ассоциации. В этот период неоценима была его помощь в установлении контактов и привлечении к мероприятиям ассоциации деятелей культуры Осетии, художников, скульпторов. Важным событием было состоявшееся 17 ноября 1990 года вручение премии Коста Хетагурова профессору Жоржу Дюмезилю. Вручение проходило в большом зале INALCO в присутствии администратора Господина Де Лабриолле. Премию вручал Сергей Хетагуров, премьер министр республики Северной Осетии. В делегацию Осетии входили: Сослан Андиев, олимпийский чемпион, министр спорта; члены правительства Владимир Таболов и Цопан Бритаев. После приема в INALCO все по традиции были приглашены к нам домой.
В 1993 году ассоциация приняла участие в событии «Научная экспедиция Виа Аланика – по следам аланов на западе». Ассоциация организовывала встречи между участниками экспедиции и французскими специалистами.
