* * *
Жизнь и поэзия слишком уж разные,
Как Фудзияма и горы Алмазные,
Плебейка Кийя и Нефертити.
Жизнь прозаична, как ни крутите.
* * *
Жизнь, по сути, – игра, где сценарий известен,
Очевиден финал, предсказуем сюжет.
Но ведомы мы властью своих сумасшествий
И своих, пусть ничтожных, но личных побед.
ПОДРАЖАНИЕ МАРИНЕ ЦВЕТАЕВОЙ
Какой-нибудь предок мой был – скрипач,
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром!
Марина Цветаева
Мой прадед, наверное, шойхетом был.
И в день десятый Тишрея,
Когда Авраам обряд совершил,
Предписанный иудеям,
Не ел и не пил, лишь прощенья просил.
В День судный молились жарко.
В мольбах имя сына произносил,
Которого звали Марком.
Другой же мой дед был крестьянских кровей,
Из вольных степей тамбовских.
На свет произвел он двенадцать детей –
Смышленых и низкорослых.
Должно быть, непросто жилось ему.
И до германской, и засим.
Но дед мой не стал бы топить Му-му,
Хоть звали его Герасим.
Он бортником был, сеял хлеб, воевал.
Он не был хлыщом, повесой.
Каким предок мой этот мир создавал,
Я стала такой поэтессой.
* * *
Я с крайнего севера,
Я с крайнего юга.
Весна – мне соперница,
Поземка – подруга.
Я с берега Терека.
С залива Увинык,
Где снежная лирика
Чиста и невинна.
Омытая в сполохах
Зеленого цвета,
Я, кажется, долго так
Бродила по свету.
По свету по белому,
Да с севера к югу.
У речки два берега.
А дальше – по кругу.
ВЛАДИКАВКАЗ. УТРО
Испуганно поежились дома
У гор подножья. Утро наступает.
Здесь был когда-то Александр Дюма,
Бродили Лермонтов и декабрист Беляев.
Где дом для проезжающих стоял,
Там сквер теперь хранит воспоминанья
О днях минувших у подножья скал.
В нем Пушкин жил, скучал, писал посланья,
Скрывает тайну каждый поворот.
Забьется сердце гулко и тревожно,
Когда вдали лицо Коста мелькнет
И станет невозможное возможным.
Я мысленно по старой Терской вновь,
Где стайкою гуляли гимназисты,
Пройду. Внушавший барышням любовь
Навстречу мне Вахтангов юный быстро
Пройдет в театр. Булгаковская тень
За дверью этой ревностно застыла…
Встает заря, приходит новый день,
В пурпур дома окрашивая мило,
И отступают тени тех, кто жил
Когда-то в городке провинциальном,
Мечтал, грустил, смеялся и любил.
В витринах отражается зеркальных
Сияньем солнечным новорожденный день.
СТОЛОВАЯ ГОРА
Кто здесь не побывал ни разу,
Поверьте: светится с утра
Жемчужина Владикавказа –
Сама Столовая гора.
В снегу от пяток до макушки,
Сурова, сумрачна, горда,
Она взирает равнодушно
На град, описанный Коста.
Высокомерна. Величава.
Красу никто затмить не смог
Горы, что город наш венчает.
Поверьте, выше только Бог.
С проспекта Мира, с Молоканки –
С любого места видим мы
Ее присутствие в огранке
В права вступающей зимы.
* * *
Лето скоро растает вдали паутинкой.
Отольется дождями небесная твердь.
По протоптанной кем-то замшелой тропинке
Прошуршит золотистой листвы круговерть.
У поэтов особая к осени слабость.
От унылой красы обмирает душа.
И кукушка пророчит, как долго осталось
Красоту эту пить, жить, любить и дышать.
БАРХАТНЫЙ СЕЗОН
В Феодосии по-летнему тепло.
Здесь сентябрь и ласков, и приветлив.
Изумрудной глади полотно
Навевает помыслы о вечном.
И умытое зеркальною волной
Золото песка в истоме сладкой
Хочет поделиться не одной
Сокровенной тайной и загадкой.
Ну а ночью из-за туч луна
Ревностно разглядывает город.
И ласкает робкая волна
Богом данную – жемчужину Боспора.
Я – МИТРИДАТ
Я – Митридат. Я принял яд.
Но не забылся. Тяжкий сон
Мне снился сотни лет назад.
Я предан был и побежден.
Мой сын – моя родная кровь –
Переметнулся в стан врага.
Крепка отцовская любовь,
А вот сыновья недолга.
Но Битоита верный меч
Пронзил мою стальную плоть.
Я был могуч, широкоплеч –
Он смог меня перебороть.
Чтоб после щедрые дары
Фарнак Помпею преподнес.
Мой труп стал правилом игры,
Той, что затеял лживый пес.
С тех пор, ступая по земле,
Хулы я не страшусь и битв,
Лишь вероломства, что больней
Нас ранит самых острых бритв.
ОDNOKLASSNIKI.RU
Разочарована. И будто жизнь насмарку.
И будто догорела до огарка.
И будто не твое шептала имя
Бессонными ночами грозовыми.
А стоило ль искать тебя так рьяно,
Любимого мужчину без изъянов,
Стремиться к совершенству, чтоб ты понял:
Достойнейшая эта из достойных?
Ты стал другим. Все проще, приземленней.
Достойнейшая рядом из достойных
Обеды варит – вот предел мечтаний.
О, лучше бы ты пал на поле брани.
О, лучше бы меня стрела пронзила,
Когда с тобою я заговорила.
Я б умерла в оцепененье сладком,
А жизнь твоя осталась бы загадкой.
И сердце б не стучало: было, было!
О, боже мой, и это я любила?
