СКИТАНИЕ
К И.П.
I.) О, как багровый ластится рассвет,
Желая поглотить ночные всхлипы;
Устами на брегу умершей рыбы
Ветра дают морям святой обет
О том, что будут вечно гнать суда
И белые полотна рвать в лоскутья
Застывших мореходов на распутье,
Постигших, что таит в себе вода!
II.) Она цвела, как юный дерзкий Нот,
Крылами обвивала и шумела;
В ней было все: мятежный дух и тело,
Точеное из льда седых высот,
Не знавших никогда низин удела!
И странники, свершая дальний путь,
Пучиною терзаемые бледной,
Могли узреть ее лишь взор победный,
Да вздохами вздымавшуюся грудь!
Тонуть в мечтах – вот сладостный конец,
Дарованный счастливцам и несчастным,
Лишь волны своим воем ежечасным
Сведут с брегов построенный дворец!
III.) Я сушей жил, боясь глубин морей,
Их радостных лобзаний и объятий,
Их белых серебреных в битве прядей,
Что гонит на брега шальной Борей.
Но вот вдали узрел желанный стан,
Застывший над водой, из пены Кипра,
И каждая внутри рванулась фибра,
Как выпивший от жажды яд Тристан.
Я прыгнул на корабль и мечтал
Поймать ее, достичь, поднять ресницы,
Жемчужины для призрачной царицы
Ловил, нырнув под гладь морских зеркал.
Но шторм грядет, и власть его полна,
И судно мое мечется в припадке
Да с молнией играть стремится в прятки,
Забыв, увы, беспечно, что волна,
В забавах не нашедшая подруг
И гордым одиночеством сурова,
Дает покой лишь дна до слез сырого
Над хладностью сведенных в вечность рук.
Я вижу как раскрыта бездны пасть,
Как ветер век кончает свой на рее,
Клониться мне не дав мелькнувшей фее,
Сгубив в безумной тяге к смерти страсть!
* * *
Нас тысячи – погасших глаз знамен,
Цветущих на соленой мгле лазури,
Познавших гневный штиль и ласку бури,
Чей лоб тавром позора проклеймен!
О, как мы бились с ветром! На флагшток
Влекли вершин и говоры, и рвенья,
Мы в сини принимали откровенья
И весть несли, как судеб страшный рок,
Грядущий в города со всех дорог!
Мы были пиком мачт и сном миров,
Цветными переливами покоя,
Вдыхавших время истинно лихое,
И принявших небес святой покров!
* * *
К И.П.
Есть сотни звезд, сияющих в ночи
Холодным и далеким лживым светом,
Но лишь Одною будешь ты согретым,
Поймав ее небесные лучи,
Что медленно спадают шелком ниц
В надежде, освещая злые тени,
И тьма уже клонит свои колени
Пред Равною прекраснейших цариц!
Поэтому свети над мглой дорог
И странников храни в ночи, как прежде,
В тебе узревших путь к благой надежде,
В тебе нашедших путь на свой порог!
* * *
В сетях я чую близость горных троп,
Мерцание лучей и водной глади.
Зачем тогда? Чего ж, скажи мне, ради
Мы пулею пробить стремимся лоб?
Как выстрел – вспышкой кроется мой смех,
И злобною улыбкой – падать в омут,
В котором только смертные не тонут,
Лишая гласа каждого и всех!
* * *
Я, как Саул, тебя терзаю вновь:
«Открой мне свет и дай ответ лазури!
Неужто нам вкусить придется бури
И выпить залпом проклятую кровь?
Зови его, ушедшего во блеск,
Я зреть хочу величие сражений
В твоих глазах, как прежде, страх лишений –
Сползающий с небес громовый треск!»
Но ты мне шепчешь: «Трепетный Саул,
Он явится, и правды горечь в чаше,
Падут снега чернее темной сажи,
Прогнав с часов бессмертный караул!»
МУНКАР
Изведав каждой фиброй крови вкус,
И жажду утоляя криком диким,
Оставшись позабытым и безликим,
Бесстрашием кичиться станет трус.
И в черные, как уголь, точки глаз
Вперив свой взор, восставший против плети,
В лоскутьях рваных шкур шагают дети,
Смеясь над гулким эхом лживых фраз.
Угодливо спадает тусклый свет,
И тянутся лучи с вершин к подножью,
Где правды смерть мы поминаем ложью,
Безвременье сменив на горстку лет!
ПАСКВИНО
Подножие Пасквино вновь в цвету
Блистающих огней и слов бездомных,
Небес великих, к славе благосклонных,
Которых синь я вскоре украду!
И вкус моих погасших бренных грез
Терзается при виде ласки света,
Оставшийся без правды и завета,
Оставшийся без смеха и без слез!
* * *
В этом есть шарм, в этом есть лоск,
В этом есть много чего другого,
Снова в крови Иероним Босх
Жаждет сказать с неба павшее слово.
Снова в огне передушенных лиц
Пляска идет до безумия в жилах,
Снова блестящие жалобы спиц
Сдерживать сильный до рвоты не в силах.
Так и падет оптенцованный пух,
Рвать поспешив битых крыльев ветрила,
Лишь бы укравшая нас Птица Рух
Вниз из когтей своих не отпустила!
ОТ НЕБЕС
Как мало нам досталось от небес:
Лишь синь с ее раскатом птичьей трели,
Да ветер, что повесой из повес,
Несет нас всех к могиле с колыбели!
Мне вдосталь тех минут, что ты хранишь
На сердце, красным бархатом обвитом,
Где гомон градских стогн впивает тишь,
Окутавшись тумана бледным видом!
Восстав из мглы, и розам дав цвести
На тропах, мною пройденных доныне,
Ведущих от земли к блаженной сини,
Нам только свет возможно обрести!
ДОРОГИ
Истоптанных дорог земная нить
В багрянец свой окутала мне вежды,
И с трепетом крупиц святой надежды
Я вечность жажду каплею испить!
В покое и страданье томных лун,
К которым тянет мрак сухие губы,
Архангелы уже задули в трубы,
И гром небес сменил истому струн.
Но в пепле я храню твой нежный взгляд,
Как ныне, фонарем во тьме горящий,
И мир, свой краткий век доселе длящий,
Свершает судеб двух святой обряд.
