Синопсис: Деннис и Арон, два совершенно разных человека, волею случая живущие в одном городе на Северо-Западе Америки. Деннис – простой работяга, оказавшийся, ввиду ряда обстоятельств, в рядах организации с жесткой супрематисткой иделогией. Арон, преподаватель в местном колледже, любящий спорт и литературу. Внезапно их судьбы оказываются переплетенными самым причудливым образом. Это дает импульс череде драматических событий, коренным образом меняющих мировоззрение Денниса. Какую роль сыграло в этом хроническое недосыпание нелегального мигранта, работающего на износ? Как оказалось так, что красивая русская девушка-студентка стала единственным звеном, связующим двух главных героев? И кто такой Якага, чья зловещая улыбка мерещится Деннису во время опасного противостояния с бывшими соратниками? Смерть, как гласит рекламный постер в кофейне, где бывает главный герой, иногда начало жизни.
Кайл надрывно захрипел и с кровью выплюнул выбитый зуб. Деннис потер свой кулак с окровавленными костяшками пальцев и подул на него. Арчи с силой пнул Кайла под дых своим ботинком с металлическим носком. Кайл согнулся и опять захрипел. Кто-то из толпы толкнул его, и он, как обточенное резцами бобра дерево, рухнул в грязь у старой кирпичной стены, продолжая хрипеть.
– Хватит.
Арчи закурил сигарету и сделал долгую затяжку. Начал накрапывать мелкий дождик. Остальные пятеро молча стояли, смотря на стонущего и корчащегося от боли Кайла, переводя иногда взгляд на Арчи.
– Чтобы я твою рожу больше не видел, – сказал Арчи сквозь зубы и швырнул в Кайла недокуренную сигарету.
Сигарета, попав Кайлу на рукав кожаной куртки, отскочила и откатилась в грязь, где почти сразу потухла. Арчи плюнул на него и сказал, обращаясь к остальным:
– Все. Идем.
Все пятеро молча последовали за ним.
Внутри паба «Старая баржа» было тепло и уютно. Кто-то играл в дартс; другие смотрели бейсбол на экране большого телевизора, вмонтированного в стену. Пахло пивом и солеными орешками. Из угла послышались одобрительные восклицания – кому-то удался удар на бильярде. Деннис и Арчи сели за стол в дальнем конце; остальные разместились за стойкой бара. Арчи показал жестом официантке, что им нужно два пива. Та кивнула и через минуту принесла им «Карлсберг». Арчи опять закурил и сказал.
– А ты крепким стал, ничего так ему врезал. Тренируешься?
– Когда время есть – качаюсь.
Они сделали по глотку. В воздухе повисла неловкая пауза. Деннис ждал, когда Арчи внесет ясность в произошедшее, и Арчи знал, что тот ждет от него именно этого. Он глубоко затянулся и выпустил клубы сизого дыма на бокал с пивом, сделав надпись «Карлсберг» еще более серебристой, чем та была на самом деле. Деннис потер костяшки на слегка распухшей руке. Парни за барной стойкой оживленно обсуждали что-то. «Вряд ли бейсбол», подумал Деннис, ожидая, когда Арчи прервет молчание.
– Ты ведь знаешь Джессику? – сказал он наконец.
Деннис знал Джессику Ньюман, невысокую скромную девушку, вполне способную разбить сердце любому с их улицы своими черными глазами, точь-в-точь как у Ким Кардашьян. Он ходил с ней в один класс в школе до того как ее семья переехала в Калифорнию. Год назад он опять увидел ее в их районе; оказалось, она закончила колледж и вернулась в город детства, где нашла работу в страховой компании в даунтауне. Это ему рассказал Кайл, который тоже ходил с ними когда-то в одну школу и еще тогда, давно, проявлял к Джессике неподдельный интерес. То, что Кайл и Джессика стали с некоторых пор поддерживать близкие отношения, не казалось ему странным вплоть до сегодняшнего вечера. До того самого момента, как Арчи сказал им, что Кайлу больше не по пути с «Волками Одина», но тот этого не понимает и не хочет расстаться с движением по-хорошему. Деннис был в подчинении у Арчи, а дисциплина в движении была не пустым звуком. И поэтому там, у кирпичной стены, двинул он Кайлу как следует, так, как и сказал ему Арчи. Но непонимание все равно свербило в голове, словно муха, пытающаяся вылететь наружу, но постоянно бьющаяся об оконное стекло.
– Ему три раза сказали, чтобы он с ней расстался, – сказал Арчи, стряхивая пепел на картонную подставку под пивной бокал.
Деннис продолжал смотреть на него, стараясь вникнуть, куда тот клонит. Он чувствовал, что дело в Джессике, но не мог толком понять, в чем конкретно. Может, Арчи положил на нее глаз? Он этому бы совсем не удивился, но при чем тут движение?
Арчи отпил из бокала и серьезно посмотрел на Денниса.
– Джессика еврейка, – сказал он и снова затянулся.
II
Он поправил каску и посмотрел на океан. Туда, откуда раздался этот громкий гудок. Огромный круизный лайнер величественно и неторопливо скользил по спокойной водной глади куда-то на север. «Роттердам», читалась надпись ярко-синим на его боку поверх множества крошечных окон-иллюминаторов. Сезон круизов на Аляску только начинался.
Поглядев вослед уплывающему лайнеру еще несколько секунд, он вытер пыльной от возни с ковровым покрытием рукой пот на лбу и вернулся к работе. Шестнадцатый этаж этого нового офисного небоскреба в даунтауне предлагал великолепный вид на океанский залив, но был при этом необъятным по своей площади. Деннис угрюмо посмотрел на еще непокрашенные стены и бетонный пол, почти не почувствовавший на сегодня его усилий по укладке коврового покрытия. Он поправил ремешок с инструментами на поясе и вновь принялся вымерять угол у этого окна высотой в человеческий рост.
Деннис Миддлгейт укладывал ковровое покрытие на этом проекте, но мог делать многие другие вещи на стройках, как тут, или же на больших индустриальных складах. Некоторое время он был и тракером-дальнобойщиком, возил лес на юг, в Сан Диего. Работы он не боялся и был парнем ответственным. С заработком у него никогда не было проблем, и на вэлфере Деннис ни разу не сидел. Везде, где надо было делать что-нибудь руками, был он как рыба в воде. Сразу после школы он начал помогать матери с оплатой аренды их крошечной квартиры, что было кстати, поскольку мать, постепенно уступая неумолимому натиску артрита, не могла уже работать так много, как раньше.
В связи с тем, что с работой у Денниса особых проблем никогда не было, он не совсем четко понимал, почему Арчи и другие парни с их улицы, те, кто не встал на чисто криминальную тропу окончательно (наркотой многие приторговывали время от времени), так жаловались на засилье нелегальных иммигрантов, «крадущих» у них работу. Сам он частенько трудился бок о бок с мексиканцами, особенно на стройках, но при этом рабочих рук почти всегда не хватало, и супервайзоры частенько просили приводить на собеседования друзей или знакомых с хотя бы минимальной квалификацией работы на строительстве. Тех, кто искал работу и, подчеркивалось, не злоупотреблял «нелегальными веществами». Сам он веществами этими тоже не злоупотреблял. Вместо этого Деннис ходил в спортзал по вечерам. Качался и боксировал, поглядывая краем глаза, как бы ненароком, на часто атлетичных и привлекательных дам в обтягивающей спортивной одежде.
Не понимая до конца, почему Арчи оказался отодвинутым иммигрантами от заработка, он в конце концов смирился с тем, что, может быть, ему, в отличие от Арчи, просто везет. Ну, а если не везет, то нужно находить единомышленников и вместе преодолевать трудности. Так ему однажды сказала его тетка, мать сестры, довольно долго посещавшая собрания «Анонимных Алкоголиков». Именно поэтому Арчи примкнул к «Волкам Одина». Путь же Денниса в эту организацию был несколько иным. В их ряды он попал после того самого случая, когда у него появился шрам, узкой неровной полосой растянувшийся от уха до ключицы.
Тогда, больше года назад, он шел домой из спортзала обычной дорогой, но из-за ремонтных работ одну из встречных улиц перекрыли, и ему пришлось сделать крюк через тот квартал, что примыкал к реке. Стоял ноябрь, и темнело рано. Он шел по узкой и плохо освещенной аллее. В спину дул сильный ветер, гоня перед ним сухие кленовые листья. Чернокожий подросток в ярких кроссовках, стоявший на обочине аллеи, бросил на него косой подозрительный взгляд, когда Деннис проходил мимо. Прошагав мимо него метров десять, он понял, что надо было разворачиваться и идти (а лучше бежать) обратно или же в боковой переулок, выводящий на крупную авеню, но было уже поздно. Двое крепко сбитых парней вышли из-за угла впереди. Еще двое выросли как из-под земли сзади. У одного в руках была бейсбольная бита. Все, как и подросток в ярких кроссовках, были чернокожими.
Деннис остановился и осмотрелся. Намерения этих рослых негров были вполне очевидны, и его слегка порадовало («это неправильное слово для той ситуации», рассказывал он потом Арчи), что в бумажнике были только деньги, а водительские права, он положил в карман, после заполнения какой-то формы в спортзале. Бросив сумку со спортивным барахлом на асфальт, он вначале даже и не думал сопротивляться. Тот, который держал в руках биту, выделялся комплекцией Шварценеггера и был на голову выше, чем он. Его способность расколоть этой битой черепную коробку кому угодно совершенно не вызывала сомнений.
Один из парней поднял сумку и стал рыться в ней, пока остальные молча смотрели на Денниса с решительным выражением лица.
– Бумажник! – грозно рявкнул один из них.
Деннис не торопясь вытащил бумажник из внутреннего кармана куртки и тоже бросил его на асфальт. Тот, что рылся в сумке, подобрал бумажник и быстро изучил его содержимое. Деннис заметил краем глаза, что в одном из окон на третьем этаже кто-то задернул занавеску.
– Всего тридцать долларов, мать твою!
Он посмотрел на этого парня. Короткая стрижка «плоская крыша», а-ля Коби Брайант. Прыщавые щеки. Яркие незашнурованные ботинки. Бегающие глаза. Когда он в последний раз принял дозу? Кто вообще этот придурок, чтобы так говорить о его матери? Деннис понял, что наливается неконтролируемой яростью, как бык на корриде.
– Ты еще вякни что-нибудь… – злобно, сквозь зубы произнес Деннис, понимая, что совершает ошибку и что одному против четверых шансов у него не было вообще никаких. Даже при всем его боксерском прошлом.
Гигант с битой угрожающе засмеялся. «Плоская крыша» нервно сплюнул, резким движением извлек откуда-то из за пазухи нож с широким лезвием и бросился на Денниса. Он отскочил, но гигант успел сильно ткнуть его в бок битой. Согнувшись от внезапной боли, он почувствовал, как нож скользнул сначала по уху вниз, разрезал поднятый ворот куртки и уперся в ключицу. Кровь брызнула на щеку. Тут же послышался узнаваемо пронзительный звук полицейской сирены. Все четверо бросились бежать вниз по аллее и через мгновение растворились в полумраке сумерек.
Полицейские, один из которых был тоже чернокожим, отвезли его в госпиталь. Порез оказался неглубоким; на правом боку был огромный синяк, но ребра выдержали и не треснули. «Повезло», только и думал он тогда, не особо печалясь о тридцати долларах и сумке со спортивным барахлом. Уже потом, рассказывая о произошедшем в полицейском участке, он узнал, что полицию вызвали жители высотки, стоящей на той аллее. Вполне возможно, что с третьего этажа. Там, где задернули занавеску.
Арчи смотрел на эту ситуацию по-другому. Они провели много времени, обсуждая произошедшее спустя пару дней. Было выпито немало пива, и Арчи при этом скурил целых три косяка с травой. К концу дня типичное для того неспокойного района у реки ограбление вдруг окрасилось для Денниса в новые, совершенно неожиданные тона, в которых социальная несправедливость и ущемление прав и свобод американцев европейского происхождения были просты и понятны. Он никогда не задумывался об этом раньше; мать и тетка рассуждали в основном о женских сериалах и артрите (тетка еще, бывало, упоминала о выпивке); на работе парней интересовали лишь спорт и женщины. После школы он сразу начал работать и никогда не учился в колледже, если не считать курсов для дальнобойщиков, где, кроме технических деталей, разговоры также сводились к спорту и женщинам. Арчи много рассказывал такого, чего он совсем не привык слышать. Он говорил о том, как белые американцы, такие как они с Деннисом, остаются без работы, потому что корпорации переводят производство в Китай. Как все их налоги, которые они платят исправно и безропотно, идут на социальные программы для чернокожих и иммигрантов всех мастей («в основном нелегальных», подчеркивал он). И что в сложившихся обстоятельствах у них, белых работяг, нормального будущего в Америке нет.
Деннис сначала не очень понимал и даже возразил однажды, сказав, что один из полицейских, как нельзя кстати прибывших на выручку, был черным. Арчи отмахнулся и сказал, что это не показатель. К тому времени как закончилась третья упаковка с «Будвайзером», Деннис, со всей его наивностью типичного парня из рабочего квартала, вдруг стал верить в то, что сказал ему Арчи. В то, что контролирующие экономику и прессу евреи, а также иммигранты и не хотящие работать чернокожие могут привести к краху Америку вообще и их с Арчи в частности. Хотя вот с евреями ему было не совсем понятно – все прорабы и начальники на стройках и супервайзоры диспетчеров в транспортных компаниях, где он когда-либо работал, были вроде бы такими же как и он, только обычно намного старше. Кто они вообще, эти евреи?
– Приходи сегодня вечером в «Старый Дублин». Рой расскажет подробнее, – сказал ему тогда Арчи, читая некоторое недопонимание на его лице, и с шипением открыл последнюю банку пива.
Деннис стал разворачивать новый рулон, когда вновь послышался гудок, но уже куда более далекий. «Роттердам» уже скрылся за лесистым мысом, отлично видимым из окна. Он посмотрел на часы и оставил рулон в покое. Ковровое покрытие могло подождать, было время ланча.
Вытащив свой сэндвич и бутылку с водой, он уселся прямо у окна на только что покрытый им и пахнущий пластиком пол. От этого вида с шестнадцатого этажа захватывало дыхание. Огромный океан до самого горизонта, офисные высотки по правую сторону и густо поросший хвойным лесом парк с левой стороны. Сейчас, спустя почти год, он уже был полноценным членом «Волков Одина», организации, как он потом узнал, охватывающей много крупных городов как на Западном побережье, так и на Восточном. Сегодня вечером их местное отделение вновь будет проводить заседание в том самом «Старом Дублине», и Арчи говорил, что выступать будет кто-то серьезный с того берега. Ходили слухи, что скоро будет крупная акция, но где и когда было пока неясно.
Но перед «Старым Дублином» он обязательно хотел заглянуть в «Старбакс» неподалеку и опять увидеть ту девчонку с темно-русыми волосами, всегда сидящую по вечерам у окна с открытым лаптопом и стопкой книг.
III
Он посмотрел на себя в стеклянной витрине прилегающей к «Старбаксу» кондитерской. Выпечка и пирожные, аккуратно выложенные на ней, смешно накладывались на его мускулистое даже сквозь куртку отображение. «На студента слабо похож», мелькнуло в мозгу. Удовлетворенный своим внешним видом, он зашел внутрь и как бы между прочим глянул на тот угол, где она обычно располагалась. Как всегда, она была там, за этим темно-коричневым, как шоколадная плитка, столом. Ее густые волосы цвета спелой пшеницы были заплетены в косу, кончик которой она теребила, глядя в раскрытую книгу. Лаптоп сверкал огоньками сбоку от нее. С другой стороны, как обычно, лежала стопка книг и тетрадей.
Деннис взял кофе и стал намешивать себе сливки с сахаром, пялясь в доску объявлений и незаметно косясь в ее сторону. Объявления были самого разного характера. Кто-то предлагал похудеть с помощью новой чудодейственной диеты; «Потеряй десять фунтов за десять дней!» заманчиво предлагала кричащая надпись крупным шрифтом. Некий странствующий евангелист давал гастроль в их районе; его жутковато выглядящий портрет в очках испепелял суровым взглядом; на фоне распятия название лекции для верующих также звучало настораживающе – «Социальные сети и Страшный Суд – грех в эпоху Интернета». Ярко-розовый листок, приколотый на самом верху, предлагал записаться на информационную сессию о том, как зарегистрироваться на программу донирования органов; «Когда смерть это начало жизни» загадочно темнел заголовок на этом розовом фоне.
Он сел за соседний с ней столик. Аромат свежего кофе клубился над его чашкой и приятно щекотал его уставшие от запаха коврового покрытия ноздри. Он опять посмотрел в ее сторону. Девушка была полностью погружена в чтение. Он слегка и как можно более незаметно нагнул шею, чтобы увидеть название на обложке. Имя автора разобрать было невозможно, но название книги было выведено куда более крупными буквами – «Белое безмолвие». Звучало как название тех обычно тонких брошюр, что можно было увидеть в руках у Арчи или на столах во время собраний «Волков Одина». Но эта книга выглядела довольно толстой. Озадаченный, он почесал затылок и отхлебнул из чашки.
Три пожилые женщины за столиком с другой стороны эмоционально обсуждали кротов, перекопавших, как он понял, вдоль и поперек бэкярд одной из них. «Газон будто бы в коричневых прыщах!», сказала одна из них, картинно вскидывая руки. Девушка перевернула страницу и стала теребить кончить косы чуть более энергично. «О чем она читает?» подумал Деннис, прикидывая как лучше завязать разговор.
– Прошу прощения, можно вашу ручку на минутку? – сказал он, наконец, и понял, что у него даже нет бумаги, чтобы просьба эта выглядела хоть сколько-нибудь оправданно.
Она оторвала взгляд от книги и немного испуганно посмотрела не него. Потом взяла ручку со стола, молча протянула ему и опять уткнулась в книгу.
Он взял ручку и стал бессмысленно вращать ее в ладонях, пытаясь понять, что можно с ней сделать. Попялившись в полустертую надпись STAPLES1, бегущую вдоль шестигранного черного пластика, он взял салфетку, на которой стояла его чашка с кофе, и сделал вид, что записал туда что-то важное.
– Спасибо, – протянул он ручку обратно.
Она вновь оторвалась от книги и посмотрела на него, но уже без прежней ошарашенности в глазах. Несколько мгновений они изучающе смотрели друг на друга. Деннису нравился этот взгляд больших карих глаз с длинными ресницами под слегка подведенными бровями.
– О чем эта книга? – спросил он наконец, нервно сжимая чашку с кофе.
– Это Джек Лондон. Рассказы о Юконе, – ответила она со странным легким акцентом, оценивающе окинула его взглядом и спросила в свою очередь – А ты тоже из класса Арона Сильберстайна?
Деннис сконфузился, но решил подыграть.
– Нет. Но думаю присоединиться.
– Мне очень нравится. Сейчас мы изучаем творчество Джека Лондона, его рассказы о севере. Аляска и Юкон.
– Аляска? Сейчас как раз сезон круизов на Аляску.
Она улыбнулась.
– Лондон писал об Аляске задолго до того, как туда стали ходить круизные суда.
Дверь в «Старбакс» распахнулась, и внутрь вошел высокий и худой мужчина в спортивной одежде. Пот на лбу и частое дыхание говорили о том, что, возможно, он долго бежал. В его ушах были наушники; айфон узнаваемо выпирал сквозь куртку на пояснице. Он снял наушники и взял с холодильной витрины один из тех органических соков, что всегда немного отпугивали Денниса своими ядовито-яркими цветами. Расплатившись, мужчина почти мгновенно опустошил всю бутылку. Девушка помахала ему. Он сразу же помахал в ответ. Допив сок, он бросил бутылку в урну для пластика и вышел на улицу. Вставив наушники, он довольно резво побежал в сторону даунтауна. Деннис проводил его настороженным взглядом. Начался дождь, и фигура этого бегуна сквозь стекло «Старбакса» исказилась от струек стекающей воды.
– Не узнал? – спросила его девушка.
– Нет, – ответил он.
– Это же Арон!
– А-а…
В воздухе повисла неловкая пауза. Деннис лихорадочно силился сказать что-нибудь, но в голову не приходило ничего путного. Девушка опять улыбнулась и протянула ему руку.
– Марина, – представилась она.
– Деннис, – сконфуженно буркнул он в ответ и пожал ее сухощавую теплую ладонь.
IV
Арон на бегу посмотрел на часы и слегка прибавил в темпе. Бежать было легко – после дождя дышится всегда легче. Промчавшись последние двести метров что есть силы, он плавно перешел на шаг и стал размахивать руками, стараясь успокоить учащенное сердцебиение. Подготовка к соревнованиям IRON MAN, этому изматывающему троеборью на выносливость, было делом достаточно серьезным.
Арон Сильберстайн преподавал современную английскую литературу в Стерлинг Колледже, кампус которого располагался неподалеку от даунтауна. Троеборье было его хобби, которому он, человек не обремененный семейными обязательствами, отдавался с едва ли не большим энтузиазмом, чем учительской карьере и работе над книгой о Вильяме Блэйке, английском поэте рубежа восем-надцатого и девятнадцатого веков. Работа эта была неторопливой и нерегулярной, чего нельзя было сказать о тренировках. Книга могла оказаться законченной когда угодно, а вот старт IRON MAN имел вполне конкретную дату. Помогало и то, что Арон Сильберстайн был абсолютно здоровым человеком. Даже когда половина его класса в осенне-зимний сезон выбивалась из колеи гриппом и простудами, у него не бывало даже насморка. Его доктор при регулярных годовых осмотрах всегда немного изумлялся его анализам. Арон в свои тридцать три был подлинным образцом если не предельного атлетизма, то уж точно феноменального здоровья.
Он сделал еще один круг шагом вокруг жилого дома, где снимал квартиру на пятом этаже. Дыхание и сердцебиение пришли в норму. Он резво поднялся на свой этаж, несмотря на то, что в доме был лифт. Он всегда спускался и поднимался исключительно пешком. Войдя в квартиру, Арон вновь взглянул на часы. До визита адвоката и медсестры оставалось еще двадцать минут.
Окно на кухне было приоткрыто, и когда он вышел из душа, снизу раздавался пронзительный рев пожарной сирены. Он посмотрел в окно. Небольшой трак столкнулся с новенькой «Ауди» и задел три припаркованные машины у обочины. Кроме пожарных на месте аварии была также полиция и «Скорая Помощь». В белоснежный вэн с красными крестами на боках двое санитаров везли раскладные носилки с кем-то, прикрытым простыней. На тротуаре уже скопилась приличная толпа глазеющих зевак. Авария выглядела серьезной. Санитары погрузили носилки в вэн и захлопнули двери. «Бедняга!», подумал Арон.
В дверь позвонили. Он запахнул халат и направился ко входу в квартиру. Обернув полотенце вокруг шеи, он открыл дверь. На пороге были с иголочки одетый адвокат и медсестра в зеленоватой униформе.
– Мистер Сильберстайн? – спросил адвокат.
– Он самый, – ответил Арон.
– Пол Камински, Линда Эдвардс – адвокат показал сначала на себя, потом на медсестру в униформе.
– Заходите, – Арон распахнул дверь перед ними.
Он предложил им кофе, от которого они оба отказались. Камински минут пятнадцать объяснял ему суть контракта, поясняя параграфы мелким шрифтом, которыми изобиловали эти, казалось, бесконечные листы белой бумаги в папке с логотипом их организации. Медсестра с немного скучающим видом смотрела на них обоих; было очевидно, что она не в первый раз слушает эту речь. Арон внимательно вникал, иногда переспрашивая, если какой-нибудь юридический термин или параграф в контракте были не особо понятными. После всех разъяснений и обсуждений он подписал его в двух местах, там, где показал Камински.
Настало время анализов. Линда взяла у него кровь из вены в три колбочки. Глядя на бордовую, почти черную, кровь, стекающую по стенкам пластика с нанесенными делениями, Арон почувствовал странную уверенность в том, что поступает абсолютно правильно. Медсестра измерила ему давление, а потом они вместе заполнили длинный опросник относительно его здоровья. Все процедуры заняли не больше двадцати минут.
Камински собрал все документы в свой модный кожаный портфель и протянул руку Арону.
– Я у всех это спрашиваю, но не потому что это предусмотрено в списке обязательных вопросов, а чисто для себя. Скажите, Арон, почему вы это делаете?
Арон почесал небритый подбородок и посмотрел на колбочки со своей кровью, все еще стоящие на столе.
– Я, знаете ли, не религиозен. В синагоге в последний раз был лет двадцать назад. При этом всю жизнь жил как у Христа за пазухой…
Камински улыбнулся.
– Странное выражение для еврея, не так ли? – он тоже улыбнулся, – В любом случае, если уж что случится, так пусть это кому-нибудь поможет.
Камински понимающе кивнул, и они обменялись рукопожатием.
Он проводил их до входной двери и вернулся на кухню. Налив себе кофе, он посмотрел в окно. Аварии как будто и не было вовсе, если не считать тех трех помятых машин, припаркованных у обочины. Камински и Линда вышли из подъезда и сели в «Мерседес» немного легкомысленного для адвоката нежно-кофейного цвета. Он проводил их взглядом, пока «Мерседес» не свернул на ближайшем перекрестке, и включил лаптоп. Домашние задания студентов нуждались в его всецелом внимании.
V
Этот гость с Восточного побережья был на удивление невысок и совсем не производил впечатления «белокурой бестии», будучи худосочным брюнетом с волосами до плеч. В отличие от Роя, одет он был неброско. Его имя резко контрастировало с тем, что можно было бы предположить в качестве такового для авторитета в идеологии «Волков Одина» – Сиявуш. Рой его так и представил, мистер Сиявуш. Без фамилии. А, может, это была фамилия – Деннис не смог бы сказать наверняка.
Деннис и Арчи сидели за одним столом. Скромную внешность и загадочное имя этого парня с Востока с лихвой компенсировала совершенно безудержная харизма. Деннис, повернувшись, чтобы взять бутылку с водой, увидел, что Арчи слушал в буквальном смысле раскрыв рот. Мистер Сиявуш умел держать внимание аудитории в фокусе. Он со страстью говорил о том, что, в принципе, Деннис уже слышал много раз, но говорил он это весьма завораживающе. Было в его речи и кое-что новое. Мистер Сиявуш озвучил приоритеты программы «Волков Одина» после того, как они придут к власти в стране. Неожиданным пунктом ее было то, что он предлагал депортировать всех тех иммигрантов-мусульман, которые уже получили гражданство или вид на него. Деннис вспомнил про соседей-ливанцев, недавно праздновавших получение грин-карты и угощавших их с матерью совершенно восхитительной ближневосточной стряпней по этому поводу. Ливанцы эти были людьми добрыми и спокойными, и до того как Деннис стал нормально работать, мать часто занимала у них двадцатку-другую до зарплаты. Предложение Сиявуша не укладывалось в голове, и он подумал, что, может, все еще чего-то недопонимает.
После выступления был короткий перерыв и менее формальная сессия вопросов и ответов. Кто-то спросил, что нужно будет делать с гражданами еврейской национальности, многие из которых иммигранты уже в пятом-шестом поколении.
– Я гуманист, – ответил Сиявуш, – и не разделяю тех методов, что практиковались для решения еврейского вопроса в гитлеровской Германии. Но цель у нас должна быть такой же. Наше общество должно быть расово чистым, и евреям тут не место. Особенно, если принять во внимание то влияние, которое они на данный момент в состоянии оказывать на всех нас через масс-медиа и экономические рычаги. У евреев есть своя страна. Туда они все и отправятся.
– А что делать, если сами не поедут?
Сиявуш отпил воды и прокашлялся. Потом ответил.
– Если не поедут сами, мы их убедительно попросим. Очень убедительно. Они не смогут отказаться.
Раздался громкий смех. Рой звучно добавил.
– Да, просить будем убедительно!
В зале раздался одобрительный гул. Рой вышел в центр и встал рядом с Сиявушем. Пошептавшись с ним немного, он взял у него микрофон и сказал:
– Теперь немного о той акции, которую мы уже давно планировали. Акция будет в Виргинии, в городе Шарлотсвилл. Наше отделение должно делегировать двадцать представителей. Парни должны быть крепкими. Как Миддлгейт.
Рой показал на Денниса и весь зал, скрипя стульями, повернулся, чтобы посмотреть на него. Сиявуш с удовлетворением кивнул, бросив взгляд в его сторону. Арчи с одобрительной ухмылкой похлопал его по спине. Деннис сконфузился и втянул голову в плечи.
Рой еще долго говорил про то, что планируется в Шарлотсвилле, к чему надо быть готовым и что детали каждый делегат получит ближе к делу. После этого заседание было объявлено закрытым, но мистер Сиявуш продолжал разговаривать с членами их отделения, отвечая на вопросы и по-прежнему блистая харизмой и эрудицией. Деннис дождался, когда поток вопросов к нему иссяк, и задал свой.
– Мои соседи-ливанцы получили недавно грин-карту. Они хорошие люди и часто помогали нам с матерью. Может быть, все-таки не всех мусульман стоит депортировать?
Сиявуш серьезно посмотрел на него и ответил.
– Нужно быть последовательным и педантичным в реализации программы. Этому у нас есть чему поучиться у нацисткой Германии, хотя методы у нас должны быть другими. Мы не можем делать исключений для нашего нового, чистого в расовом и религиозном отношении, общества. Ложка дегтя портит бочку меда. Даже если она выглядит как мед.
Вновь раздался одобрительный гул. Сиявуш отпил воды из бутылки и продолжил.
– Последовательность в реализации намеченного – это очень важно. Через сотню лет на купюрах в Европе, а может быть, и тут, в Америке, Гитлер будет изображен наряду с Наполеоном или Александром Македонским. И все потому, что все они умели придерживаться намеченного плана, не делая сиюминутных исключений.
Он посмотрел на него еще несколько секунд и перевел взгляд на следующего спрашивающего. Деннис с озадаченным видом все еще переваривал сказанное Сиявушем, наморщив лоб и почесывая затылок. Сказанное не укладывалось в голове. Может быть, он опять чего-то не понимает?
– Не грузись слишком сильно, – сказал ему Арчи, когда они вышли из паба и направились в сторону дома, – со временем разберешься.
Уже почти стемнело. Августовский вечер мягко окутывал приятным теплым бризом с океана. Вывеска супермаркета Safeway играла неоновым огнем, и Деннис вспомнил, что мать просила его купить по дороге домой стирального порошка.
– Но он прав, – вдруг серьезно добавил Арчи, – ложка дегтя портит бочку меда.
VI
Деннис стал заходить в этот «Старбакс» каждый вечер, а не только после спортзала, как он делал это раньше. Марина почти всегда была в это время все там же, у окна, с чашкой кофе и книгами; она, бывало, печатала в своем лаптопе, но чаще просто читала и записывала что-то в большие тетради с яркими обложками. Он брал кофе и садился за соседний с ней столик, делая вид, что листает текстовые сообщения на своем смартфоне. Когда она отрывалась от чтения и замечала его, они разговаривали. Это были короткие, скупые на слова диалоги едва знакомых людей; Деннис совершенно не имел опыта общения с прекрасным полом и искренне не понимал, как себя вести дальше. Знал он только одно – ему хотелось быть рядом с этой русоволосой девушкой со странным акцентом как можно чаще и как можно дольше.
В этот вечер он опять застал ее читающую. По стеклу «Старбакса», в котором можно было увидеть ее отражение, струились ручейки воды – шел сильный ливень. Он снова изловчился прочитать название на обложке; «Потерявший лицо», так называлась эта книга. Как и раньше, Марина теребила косу, погрузившись с головой в чтение. Деннис молча пил кофе, глазея по сторонам, с нетерпением ожидая той паузы в ее чтении, когда она оторвет голову от книги и, возможно, посмотрит на него.
Кто-то с шумом уронил купленный пакет с кофе на пол, рассыпав часть зерен по полу, на мгновение приковав внимание всей кофейни к себе. Она, как и все вокруг, повернула голову в ту сторону; раздосадованная покупательница, уронившая пакет, уже что-то обсуждала со старбаксовскими работницами недовольным голосом. Посмотрев, Марина повернулась в его сторону и, узнав, приветливо улыбнулась. Он тоже улыбнулся и кивнул ей. Какие-то тинэйждеры громкой толпой настежь открыли дверь и зашли в кофейню, наполнив ее на мгновение шумом дождя.
– Ну и погода сегодня, – сказал Деннис и нервно сжал свою чашку с кофе.
– Не говори! Такой сильный дождь, – ответила она, журча своим странным акцентом, и, закинув косу за спину, посмотрела в окно.
Деннис лихорадочно думал, что еще можно сказать, чтобы поддержать этот все еще хрупкий диалог. Ничего путного в голову не приходило. Мысль о том, что, может быть, он недостаточно качественно побрился сегодня утром добавляла стресса. Быстро скосив глаза в окно, он взглянул на свое отражение. «Покраснел, наверное», подумал он и, нервно сглотнув, сказал:
– О чем эта книга? Тоже о Юконе?
Она повернулась к нему и поправила очки. Ее глаза вспыхнули энтузиазмом. Деннис понял, что не промахнулся.
– Да, это тоже Джек Лондон. Арон дал нам задание прочитать рассказ из этой книги и написать эссе на тему прочитанного.
– О чем рассказ? – осторожно спросил он, надеясь на продолжение разговора.
– Он называется так же, как и книга, «Потерявший лицо». Это история о тех временах, когда Аляска была русской.
Деннис почесал в затылке. Про Аляску он знал только то, что та являлась американским штатом и что туда ходят круизы.
– Разве Аляска была когда-то русской? – немного недоверчиво спросил он.
– Да, была. Она была продана Америке в середине девятнадцатого века.
Марина открыла книгу и показала ему страницы на развороте. На одной стороне был текст, непривычно мелким шрифтом. На другой иллюстрация – здоровенный индеец с топором в руках, человек европейской внешности, со спутанными волосами и длинной бородой, положивший голову на бревно на фоне снега и леса вокруг. За индейцем, будто бы прячась за его массивным торсом, была еще одна фигура, помельче; с кривой ухмылкой она смотрела на бородача у бревна. Деннис с интересом смотрел на эту картинку, от которой веяло не вполне понятной тревогой.
– Кто это? – показал он на человека с головой на бревне.
– Это главный герой этой истории. Он бежал из Польши на Камчатку и потом с казаками отправился на Аляску за мехами. Но все сложилось совсем не так, как он планировал.
– Что произошло?
Марина стала рассказывать, и через пару минут Деннис забыл о том, как он нервничал еще совсем недавно. Его завораживал этот голос с приятным его слуху акцентом. Она рассказывала ему о жестоких охотниках за пушниной, которых и охотниками-то называть было нельзя; все что они делали – это брали в заложники жен и детей местных индейцев и требовали выкупа мехами. И что потом предводитель казаков решил построить форт в устье Юкона и заставил индейцев работать на его строительстве в нечеловеческих условиях. Это привело к бунту, быстрому и кровавому, и человек с головой на бревне – это единственный оставшийся в живых из казачьего отряда.
– И что же теперь? – нетерпеливо спросил Деннис и посмотрел на нее.
Марина отпила кофе из чашки и опять поправила очки.
– Он хочет избежать долгой и мучительной смерти и поэтому сочинил легенду для суеверного и доверчивого вождя индейцев, что он колдун и может изготовить некое специальное зелье. Если им намазать шею, томагавк не сможет отсечь голову от тела, потому что оно сделает шею неуязвимой даже для самого мощного удара.
Деннис еще раз посмотрел на иллюстрацию. Вождь казался очень большим и атлетичным по сравнению с этим мехоторговцем, чья шея выглядела зеленоватой от, вероятно, нанесенного на нее зелья.
– А это кто? – показал он на зловеще ухмыляющуюся фигуру за спиной вождя.
– Это индеец по имени Якага. У него свои счеты с этим казаком.
На зловеще ухмыляющемся лице Якаги сиял шрам от виска до челюсти.
– Это след от удара кнутом, – сказала она, показав на шрам.
– Якага… Странное имя.
– Он индеец этого племени.
Она перелистнула пару страниц назад и стала что-то искать в тексте, теребя косу.
– Нулато! – сказала она, найдя то, что искала, – Так называется это племя, обитавшее в низовьях Юкона. Но, возможно, это вымысел.
Она вновь перелистнула туда, где была иллюстрация, и они вместе несколько мгновений молча смотрели на нее. Было ясно, что через несколько секунд вождь на ней изо всех сил саданет топором по измазанной зельем шее бородача, и снег вокруг бревна перестанет быть белым, а бородач живым. После этого вождя изгонят из племени как «потерявшего лицо» – давшего себя обмануть на глазах у всех.
– А как зовут этого, приготовившего зелье? – Деннис показал на бородача.
– В тексте его называют Субьенков, это фамилия.
– Тоже странное имя.
– Больше русское, чем польское, на мой взгляд.
Деннис удивленно посмотрел на нее.
– Откуда ты знаешь?
Она улыбнулась и опять закинула косу за спину.
– У меня русские родители.
Деннис кивнул. Теперь понятно, откуда у нее такой обворожительный акцент. Кроме симпатии, он теперь испытывал и что-то вроде уважения к этой девушке, знающей так много. Он опять почесал в затылке и осторожно спросил.
– А откуда имя Сиявуш?
– Это иранское имя, – ответила она.
Деннис озадаченно посмотрел на нее. Она вновь совершенно обезоруживающе улыбнулась.
– Я до двенадцати лет жила в Самарканде, – пояснила она.
Деннис покивал, сделав умное лицо. Он понятия не имел, где находится этот Самарканд, при чем тут иранское имя и как могло оказаться, что русская девушка жила там в детстве. Но сегодня он понял куда более важную вещь – ему было по-настоящему интересно с Мариной несмотря на то, что они были ягодками с совершенно разных полей.
Сегодня он впервые проводил ее до автобусной остановки.
VII
– Еще шесть миллионов! Еще шесть миллионов!
Рой шел впереди в окружении крепких бритоголовых парней с бутафорскими средневековыми щитами, на которых были изображены рунические кресты разного калибра. Кто-то нес флаг Конфедерации Юга времен Гражданской войны такого огромного формата, что, бывало, полотно его, развевающееся на ветру, полностью заслоняло вид Деннису и Арчи, шагающим сзади. Трое парней справа от них были облачены в жутковатого вида балахоны Ку-Клукс-Клана, что делало их похожими на привидение Каспера из известного детского мультика.
– Еще шесть миллионов!
Голос роя утонул в вое полицейской сирены. «Что за шесть миллионов?», озадаченно подумал Деннис, с тревогой наблюдая за растущей толпой сразу позади полицейского кордона. Мимо рысью промчались, цокая подковами по асфальту, двое полицейских на ухоженных и лоснящихся лошадях. Вой сирены нарастал.
Толпа за оцеплением из полицейских в касках с дубинками была крайне разношерстной, чего нельзя было сказать о колонне, ведомой Роем. Несколько атлетичного вида чернокожих парней напирали на полицейских и что-то озлобленно орали. Деннис не мог разобрать что из-за воя сирены и всеобщего гвалта.
– Мать вашу, долбаные ниггеры! – вдруг заорал Арчи в их сторону и швырнул в толпу недопитую пивную банку.
Крики стали более отчетливыми с угасанием полицейской сирены, и Деннис уже мог кое-что разобрать. Улица делала изгиб, у которого толпа была особенно многочисленной. Старый дуб у этого поворота свешивал ветви прямо над головами марширующих в процессии, и он заметил, что на одной из веток сидел парень и снимал происходящее на видеокамеру. Арчи, заметив его, показал ему оттопыренный средний палец и что-то злобно прошипел сквозь зубы. Деннис посмотрел вокруг. Справа по-прежнему молча чеканили шаг ку-клукс-клановцы. Слева был голый до пояса мускулистый браток с палкой в руках, чей череп был настолько гладко выбрит, что кожа на нем сияла под лучами солнца. Его обнаженный торс опоясывала странная татуировка, сюжет которой Деннис не мог разобрать. То ли камни, то ли разрушенная крепостная стена. Парень, уловив озадаченный взгляд Денниса, сказал, не прекращая жевать жвачку:
– Это Стоунхендж. Мои предки были друидами.
Деннис кивнул, сделав вид, что понимает. Он понятия не имел, что такое Стоунхендж и кто такие друиды.
– У меня дома во всю стену картина Стоунхенджа. Я даже надувной смог найти на Ebay …
Парень не успел договорить и внезапно со стоном упал на Денниса, забрызгав его кровью с рассеченной кожи на своем бритом черепе. Кто-то из толпы за полицейским кордоном швырнул в них бутылку, которая попала потомку друидов в голову. Рев толпы стал настолько громким и однородным, что казалось – они просто погрузились в него, как в воду. Еще через мгновение бутылки, камни и что попало стали лететь с обеих сторон, поставив полицейских в оцеплении под перекрестный огонь. А спустя еще полминуты толпа прорвала кордон, оттеснила полицию и ринулась на них; Деннис почувствовал, как ладони его покрываются потом, почти так же, как за несколько секунд перед боксерским матчем на ринге. Высокий чернокожий парень, прорвавшись к ним, сорвал белый балахон с одного из ку-клукс-клановцев и повалил его на асфальт. Двое других напирали на Арчи. «Ну вот, вляпались», подумал Деннис и мощно врезал одному из них в челюсть. Вновь послышался цокот копыт. Двое полицейских на лоснящихся конях въехали прямо в гущу потасовки, разогнав всех сцепившихся в схватке. Деннис получил по спине резиновой дубинкой и, схватив Арчи, потащил его в сторону от всадников. Через полминуты все прекратилось, за исключением рева толпы, воя сирен и изредка летящих в них бутылок и камней.
Они семенили за Роем почти бегом, пока не оставили позади все еще размахивающих дубинками полицейских и горланящую толпу. Бритоголового с татуировкой Стоунхенджа на теле увела полиция, как и чернокожего, набросившегося на парней в балахонах. Арчи не переставая потирал изрядно помятую шею. Деннис совершенно не чувствовал боли, хотя костяшки пальцев на правой руке были ободраны и кровоточили.
– Еще шесть миллионов!
Рой вновь начал выкрикивать этот непонятный Деннису лозунг, но уже заметно охрипшим голосом. Спустя минут двадцать все закончилось, и они с Арчи пешком отправились в гостиницу.
Деннис долго стоял под едва теплой струей в душе, пытаясь хотя бы очертить для себя смысл произошедшего сегодня на демонстрации. Он несколько раз посмотрел на ноющую руку с разодранной кожей на костяшках пальцев и вспомнил, какой внезапный страх едва не парализовал его, когда резко пахнущая лошадь полицейского почти что столкнулась с ним во время драки. Самое главное – зачем он вообще был там – оставалось до конца неясным.
Он аккуратно вытерся, стараясь не измазать полотенце все еще слегка кровоточащими царапинами на руке. Посмотрев на себя в зеркало перед умывальником, он почувствовал дискомфорт где-то внизу спины. Повернувшись, он увидел, что длинный и узкий след от удара полицейской дубинкой растянулся лиловым синяком от лопатки до копчика. Дотрагиваться до него было довольно больно, но вот боль на нижнем конце этой полосы была немного другой – ноющей и внутренней, а не наружной.
Деннис оделся. Выйдя из ванны, он увидел Арчи, лежащего на кровати в обуви с открытой банкой пива в руке. Включенный телевизор показывал новости.
– По всем каналам одно и то же, – сказал Арчи и шумно отхлебнул из банки, – один из наших, парень из Огайо, сбил тетку.
– Как сбил? – переспросил Деннис.
– Насмерть, – ответил Арчи и сделал громче.
Голос за кадром был взволнованным и напряженным. Сами кадры повторялись каждые несколько секунд – большой серый седан на огромной скорости врезается в толпу людей, после чего начинается хаос, и голос за кадром начинал тонуть в воплях разношерстной массы, мечущейся вокруг этой, уже покореженной от столкновения, машины. В углу экрана постоянно висела фотография погибшей женщины2; лет тридцати, белая, с веснушками на лице и простодушным выражением лица, она чем-то очень отдаленно напомнила ему Марину из «Старбакса». Белый парень убил белую девушку на демонстрации в защиту белой расы. Без каких– либо видимых причин. Вся сцена казалась абсурдом.
Арчи шумно отхлебнул пива из банки. Деннис сел на край дивана и почти сразу резко выпрямился. Боль в нижней части спины не проходила и, казалось, даже слегка усилилась. Они молча смотрели новости до наступления темноты, не разговаривая и думая каждый о своем.
VIII
Арон забил номер своего Мастеркарда на веб-странице и добавил все необходимые детали. Прочитав еще раз условия соглашения, он нажал клавишу ввода. Для завершения транзакции потребовалось несколько секунд. А еще через полминуты он получил электронное письмо, подтверждающее его регистрацию на участие в соревновании IRON MAN через три месяца в Гонолулу. «Рубикон перейден», буркнул он себе под нос и удовлетворенно почесал колючий подбородок. За три месяца ему надо будет подтянуть технику плавания и купить новый велосипед, который надо будет взять с собой на Гавайи (он понятия не имел, как транспортируются велосипеды на пассажирских самолетах). За ту часть соревнования, что состояла из марафонской дистанции, он беспокоился меньше всего – бегать на большие расстояния он умел всегда.
Он открыл свой виртуальный календарь, пролистал вперед три месяца, и пометил эти дни в нем как занятые. Предстояло еще уведомить руководство колледжа, но Арон был уверен, что взять несколько дней отгула в это время не будет сложно. Неожиданно в открытом календаре выскочило окошко с уведомлением, что к завтрашнему дню он должен был проверить все работы своих студентов по курсу творчества Джека Лондона. Арон кликнул на крестик в углу окошка и закрыл его, после чего залогинился на сайт колледжа и проверил, все ли студенты уже прислали ему свои работы. «Молодцы», отметил он про себя, увидев, что тянувших с этим эссе не было. Он кликнул на первый линк с эссе, которое собирался прочитать и промаркировать.
«Тема мести в рассказе Джека Лондона ‘Потерявший Лицо’. Марина Бобровская» – читалось на титульном листе вордовского документа; выбор шрифта Comic Sans выглядел немного несерьезным для анализа столь драматического произведения классика американской литературы. Арон улыбнулся. Он хорошо помнил эту студентку с трогательным русским акцентом. Кажется, он даже видел ее как-то раз в Старбаксе. Прочитав первые две страницы, он уже знал, сколько он поставит этой девушке с пышной русой косой. Марина Бобровская отлично понимала, о чем писала и, судя по всему, этот рассказ Лондона перечитывала не раз.
Чайник на кухне загудел практически одновременно с жужжанием наручных часов на его запястье. Часы информировали, что подошло время пробежки. Чай мог подождать, равно как и студенческие работы; он успеет проверить их все до вечера, с этим проблем не будет. Быть может, он даже успеет набросать пару страниц в своей рукописи до полуночи.
Он затянул шнурки покрепче на видавших виды кроссовках и закрыл за собой дверь. Спустившись по лестнице, вышел на улицу и тут же понял, что забыл нацепить кепку. Несмотря на сгущающиеся облака, дождя еще не было. Арон повращал лодыжками, разминая их, раскачиваясь одновременно из стороны в сторону. Разминка стала важным элементом в его тренировках с тех пор как однажды, практически на голом месте, он повредил колено при беге. «Успею», – подумал он, оценивающе бросив взгляд на серое небо. После чего припустился легкой трусцой вдоль улицы в сторону ближайшего парка.
Бежалось легко. На улице было немноголюдно. Арон без труда перепрыгивал через лужи, оставшиеся кое-где после вчерашнего ливня. Лужи в этом городе были весьма типичной частью урбанистического ландшафта практически круглый год. Дожди и серость, бывало, нагоняли на него легкую депрессию, но тренировки и работа почти всегда сводили ее на нет. Дожди лучше, чем снег. Это он отлично понимал еще с тех времен, когда был студентом в Монреале. Траффика на проезжей части было мало. Добежав до перекрестка, он остановился на красный свет. Раскатистый рык мотоцикла без маффлера заставил его посмотреть на дорогу.
Прямо рядом с ним на красный сигнал светофора остановился сверкающий серебром «Харлей Дэвидсон», на котором восседал бородатый мужик в черных джинсах и кожаной куртке. Мужик нетерпеливо газовал, недовольно посматривая вокруг. В какой-то момент его взгляд столкнулся со взглядом Арона. Мотоциклист оценивающе, с пренебрежением, пробежался по нему глазами и вновь посмотрел на светофор. Через мгновение сигнал сменился на зеленый, и мужик, с грохотом поддав газу, резво помчался в в сторону даунтауна. Арон успел заметить, что на кожаной куртке мужика аккуратными полукружиями по спине было выведено “Hell’s Angels – Oakland”, между которыми зловеще сиял пустыми глазницами череп с крылом. И почему все известные байкерские клубы так любят символы, так или иначе связанные со смертью? Ему стало слегка не по себе. Он тоже любил мотоциклы и в молодые годы лихо рассекал по ночному Монреалю на довольно стареньком Кавасаки, но ему никогда не приходило в голову пытаться стать членом какого-нибудь байкерского клуба. Однокурсник и приятель Арона, тоже энтузиаст мотоциклов, одно время поддался шарму монреальских «Ангелов Ада» и пытался выяснить, как становятся членами такого вот байкерского клуба; он довольно быстро узнал, что «Ангелы Ада» была вполне себе криминальной организацией, играющей едва ли не первую скрипку в теневой экономике Квебека. Узнал он также и то, что носить кожаную куртку с их эмблемой ему не суждено в принципе. Приятель Арона был родом с Тринидада3.
Он продолжал бежать вдоль проезжей части, огибая случайных прохожих. Впереди был последний перекресток перед парком. Едва Арон добежал до него, свет на светофоре вновь засверкал красным. Теперь параллельно ему, ожидая зеленого сигнала, фыркал стареньким мотором обшарпанный временем вэн. «Выпечка братьев Веларди. С 1951 года», гласила заметно выцветшая надпись во всю длину машины. Вэн включил поворотку направо. Арон посмотрел на водителя. Небритый смуглый парень лет тридцати пяти. Потрепанная кепка с логотипом тех же братьев Веларди, что с аж 1951 года снабжают гастрономы даунтауна свежим хлебом и кондитеркой. Водитель зевнул и сонно посмотрел куда-то вдаль. Светофор засиял зеленым…
Сначала Арон ничего не почувствовал. Даже боли. Или влаги на затылке от пропитавшей его густую шевелюру крови. Или даже капель начавшегося дождя, падающих прямо ему на лицо. Казалось, организм заботливо отключил нервную систему, оставив только, по неясной причине, слух. Арон слышал как кто-то истошно вопил “Dios mio! Dios mio!”4. Как кто-то другой быстро говорил, пересыпая речь едва знакомыми ему медицинскими терминами. Как где-то совсем невдалеке неразличимо гудела толпа. Как назойливо голосила сирена приближающейся то ли скорой помощи, то ли полиции (тут он был не уверен).
Краем глаза он увидел, как асфальт, на котором он, должно быть, лежал, опустился куда-то вниз. Возможно, его положили на носилки и понесли куда-то. Теперь его взору предстало серое капающее дождем небо (рыдающее, подумалось ему) и почти такой же серый фасад небоскреба со стороны. Одно из окон в этом доме было открыто, и он заметил, что кто-то пялился из него вниз. Последнее, что пришло ему в голову, было то, что, может быть, тот, кто сейчас смотрел на него сверху, с сожалением произнес «Бедняга!».
Арон Сильберстайн скончался до прибытия в госпиталь в 18.03 по Тихоокеанскому времени.
IX
Деннис начал чувствовать себя плохо примерно через сорок минут после того как самолет поднялся в воздух. Он не стал беспокоить Арчи, спящего на соседнем кресле; вместо этого он пытался поспать сам. Игнорировать странную, иногда жгучую, боль в нижней части спины становилось все труднее. Поведя в полудреме почти все время до посадки, он понял, что с ним что-то не так по-настоящему. Когда они вышли из аэропорта, он сказал Арчи, что ему надо немного посидеть на скамейке.
– Ты чего красный такой? – удивленно спросил тот, внимательно посмотрев на него.
Деннис уже было собрался ему ответить, но вместо этого, внезапно почувствовав слабость, вновь грузно опустился на скамейку.
– Погоди минутку, – сказал он Арчи.
Они молча посидели на скамейке еще некоторое время, после чего Деннис сказал, что ему надо в туалет. Они, не торопясь, отправились обратно в аэропорт. Справляя нужду, Деннис обратил внимание, что моча его была ярко-розового цвета, и решил, что лучше бы ему сразу ехать в госпиталь, а не домой. Он сказал об этом Арчи.
– Я доеду с тобой до госпиталя, – сказал тот.
Они дождались своего автобуса. Народу было немного, и Деннис смог усесться на сидение у окна. Боль в спине стала жгучей беспрерывно. Он смотрел на суетливых водителей такси, снующих вдоль дороги перед аэропортом, многие из которых имели окладистые бороды и разноцветные тюрбаны на головах. У одного из них ткань тюрбана была ярко-розовой; «Как цвет моей мочи», угрюмо подумал он. Его тревожила вся эта ситуация с его внезапным недомоганием. Он вспомнил, как их соседка с верхнего этажа тоже внезапно занемогла, будучи до этого визуально абсолютно здоровой теткой, и буквально через несколько дней ушла из жизни, оставив без присмотра пожилого пуделя. Пудель выл, как волк с Аляски, почти двое суток, пока его не забрали в SPCA5. «Рак легких», шепотом сказала ему тогда мать после пересудов с соседями. Тетка курила будь здоров, но стремительность, с которой все произошло была шокирующей для всех. Автобус на мгновение остановился, и Деннис с полминуты наблюдал, как этот таксист заботливо укладывал в багажник своего «Приуса» сумки щеголевато разодетой дамы с капризным лицом. Дама тоже курила. Деннис слегка вздрогнул от воспоминаний. Боль в спине не прекращалась.
Он с трудом, превозмогая боль и слабость, доковылял до входа в госпиталь и бессильно опустился на одно из пластиковых кресел, неровными рядами стоящих перед дежурным окошком. Пахло больницей, в резком запахе которой смешивались дезинфектанты и резина. Арчи привел дежурную медсестру и, помахав Деннису рукой, вышел из госпиталя. Деннис устало диктовал ей данные о себе, которые та записывала в анкету на планшете, и провожал взглядом Арчи, чья фигура постепенно уменьшалась в размерах сквозь стеклянные двери госпиталя. Когда тот скрылся за ближайшим поворотом, Деннис закрыл глаза и потерял сознание.
Он пришел в себя на больничной койке. Занавески на окне были задернуты; сквозь небольшую щель в них в комнату неровно падал солнечный луч, в яркой толще которого клубились пылинки. Голубые стены, все тот же больничный запах. Деннис попробовал повернуться и едва не вскрикнул от резкой боли в пояснице. Раздался легкий стук в дверь, после чего в палату вошла медсестра с двумя стаканами в руках; в одном была вода, в другом яркие по цвету пилюли разных форм. Она молча протянула оба стакана Деннису. Он, не спрашивая, закинул пилюли в рот, жадно запил их водой и посмотрел на нее. Глаза медсестры были несуразно гротескными, отличающиеся по размеру, как Земля и Марс на диаграмме масштаба планет, которую он почему-то не мог забыть со средней школы. Деннис вспомнил, что в аэропорту до отлета он видел портрет с такими же странными глазами на глянцевой обложке бизнес-журнала в лавке, торгующей прессой и сувенирами.
– Доктор Левинсон зайдет через несколько минут, – сказала ему медсестра и вышла из комнаты.
Деннис проводил ее взглядом. «Джефф Безос6», вспомнил он имя лысеющего магната сетевой торговли с того журнала; «Новые инвестиции волшебника Амазона» бежала по обложке кричащая надпись крупным шрифтом. Он смутно припоминал, что такие глаза разной величины встречаются на картинах одного известного художника, творчества которого он никогда не понимал. Тут, в больничном покое, картины на стенах были попроще. На одной стене было изображение корзины с фруктами на ярко синем фоне. На другой – красные цветы все того же ярко-розового цвета («Наверное, тюльпаны», подумал он) в полупрозрачной вазе.
В дверь вновь постучали. Пожилой мужчина с абсолютно седой головой вошел в комнату и приветливо, почти по отечески посмотрел на Денниса.
– Деннис? Я доктор Левинсон. Как ты себя чувствуешь?
Деннис осторожно, чтобы не вызвать боль, поерзал поясницей по кровати. Похоже, что лекарство, принесенное медсестрой начало действовать – боль ослабла и перестала быть жгучей.
– Вообще-то не очень. Но сейчас чуть лучше.
Доктор покивал головой и стал что-то записывать в большой журнал. Деннис с нарастающим волнением смотрел на него. Добрый взгляд доктора почему-то вселял тревогу. В пространстве палаты повисла напряженная пауза, разбавляемая легким скрежетом ручки.
Закончив записывать, он придвинул к кровати Денниса стул и уселся на него. Еще раз с добротой посмотрел на него, вызвав у Денниса новый приступ тревоги, суть которой он до конца не понимал.
– Нужно будет взять анализы. Но есть шанс, что нам надо будет делать операцию. Операция сложная, но стандартная. Однако возможна серьезная задержка по независимым от нас обстоятельствам. Как у тебя с медицинской страховкой?
Неожиданно в дверь раздался резкий стук. Доктор и Деннис повернулись к двери. Через мгновение в комнату вошла все та же медсестра с разными глазами, что приносила лекарства. Подойдя к доктору Левинсону, она нагнулась и что-то прошептала ему на ухо. Лицо доктора стало сначала очень серьезным, но потом по нему скользнуло некое подобие улыбки.
– Быть может, задержка будет не такой долгой, как мы предполагали, – сказал он Деннису и быстро вышел из палаты вместе с медсестрой.
Деннис молча проводил их взглядом. Рой мыслей об этой хирургической операции, «сложной, но стандартной», и невеселые мысли о медицинской страховке, той самой, что называли «Обама-кэар»7 и которую то ругали, то восхваляли по телевизору, заставили его на время забыть о боли в спине. В яркой толще солнечного луча по-прежнему бессмысленно кружились редкие пылинки. Он закрыл глаза. Ему вспомнилась Марина и ее пышная русая коса, будто бы впитавшая в себя все солнечные лучи, когда либо попадавшие в тот Старбакс, где они с ней познакомились.
X
Он зажмурился от яркого света и инстинктивно повернул голову в сторону. Вокруг было несколько людей в одинаковых светло-зеленых балахонах с масками такого же цвета на лицах. В одном из них он узнал ту самую медсестру, что приносила ему лекарства, а потом что-то шептала на ухо доктору – ее разноразмерные глаза ярко контрастировали друг с другом на покрытом маской лице. Тут он понял, что начинает засыпать. Веки отяжелели. Все вокруг, включая глаза медсестры, стало затягиваться дымкой, будто бы на его ресницах невидимый паук начал плести полупрозрачную паутину. Время от времени слышалось легкое металлическое лязганье. «Расслабься. Все будет хорошо», услышал он знакомый и по прежнему добрый голос доктора Левинсона и погрузился в забытье.
XI
Арчи громко открыл две банки пива и протянул одну из них Рою. Во дворе послышался раздраженный лай одного из ротвейлеров.
– Белка, скорее всего, – сказал Рой, метнув быстрый взгляд в окно с поднятыми жалюзи и сделал звук в телевизоре громче.
Они молча пили пиво и пялились в телевизор. После рекламы (дезодоранты, йогурт и «волшебные ставки по ипотеке») начался выпуск новостей местного телеканала. Рой раздраженно пощелкал кнопками на пульте, пытаясь найти футбол, но похоже, что для футбола было еще слишком рано. Он вернулся на новости и с досадой швырнул пульт на журнальный столик почти полностью уставленный пустыми банками из-под пива и тарелкой, наполненной окурками и нежно-серой массой пепла. Арчи с хлюпаньем допил свою банку и открыл новую.
Голос диктора бесстрастно освещал произошедшее в мире и стране за последнее время. Войне в Сирии не было конца; Северная Корея не переставала экспериментировать с баллистическими ракетами; демонстрация супрематистов в Виргинии вызвала широкий резонанс по всему миру. Услышав о демонстрации, Рой с Арчи переглянулись и почти одновременно усмехнулись. После очередного выпуска рекламы (новое средство от облысения, опять йогурт и «безупречные зимние шины») бесстрастного диктора сменила ярко накрашенная блондинка с немного неестественно выглядящими губами, ставшая рассказывать едва ли не фальцетом о локальных событиях. Компания Амазон планировала открыть новый бизнес-центр в даунтауне; число бездомных, питающихся в «Армии Спасения»8, вновь увеличилось; преподаватель одного из местных колледжей погиб в результате несчастного случая.
«…Арон Сильберстайн, профессор литературы в Стерлинг Колледже, трагически погиб во время утренней пробежки около Центрального Парка. По данным полиции, водитель вэна кондитерской братьев Веларди, Антонио Моралес, осуществлял утреннюю доставку в гастроном неподалеку от парка и, не обратив внимания на сигнал светофора, осуществил наезд на мистера Сильберстайна, который скончался до прибытия кареты скорой помощи. По предварительным сведениям, мистер Моралес является не задокументированным эмигрантом из Гондураса, нелегально работающим на компанию братьев Веларди. Это поднимает важные вопросы об ответственности местных бизнесменов, берущих на работу мигрантов без статуса и разрешения на работу ниже легального минимума оплаты труда и зачастую пренебрегающих условиями трудоустройства – как нам рассказала супруга мистера Моралеса, ее муж к моменту несчастного случая был за рулем более одиннадцати часов. Компания братьев Веларди отказалась от комментариев …»
В углу экрана, сразу над бегущей строкой, была фотография Арона Сильберстайна, взятая, как пояснила блондинка, с вебсайта колледжа. Рыдающую супругу водителя сменил полицейский чин, с каменным лицом сказавший в камеру, что компанию братьев Веларди ждут серьезные проверки, а судьба мистера Моралеса будет решаться в суде и что его адвокат уже работает со следствием, но, сухо добавил он, «не исключена депортация мистера Моралеса и его семьи в страну происхождения».
– Нормальный расклад, – вдруг сказал Рой.
Арчи оторвался от телевизора и вопросительно повернул к нему голову. Рой серьезно посмотрел на него и добавил:
– Нелегал лишил жизни еврея. Теперь еврея нет, а нелегала выкинут обратно в его долбаный Гондурас. Нормальный расклад.
Арчи не сразу понял о чем он, но через несколько мгновений лицо его озарило понимание и по губам скользнула улыбка. Он удовлетворенно кивнул, давая понять, что все теперь ему ясно, после чего открыл очередную банку пива. Рой с некоторым скепсисом продолжал смотреть на Арчи, не будучи уверенным, что того обрадовало больше – суть ситуации или ее неожиданное понимание после его, Роя, разъяснения. Иногда ему казалось, что во всей организации «Волков Одина» он был – не считая Сиявуша, конечно же – самым смышленым, и, хотя это ему в каком-то смысле льстило, смутные сомнения в долгосрочном успехе организации при таком положении вещей не переставали свербить где-то далеко на задворках сознания. Рой вздохнул. Блондинку сменила рекламная пауза (распродажа мебели в местной торговой сети, опять йогурт, но уже другой марки, и «фантастически эффективная» жидкость для мытья посуды). После рекламы портрет Арона вновь появился на экране, равно как и блондинка с фальцетом.
«…Но у этой, казалось бы, печальной истории, есть неожиданно счастливое продолжение. Мистер Сильберстайн, будучи молодым и здоровым человеком до своей трагической гибели, являлся зарегистрированным донором органов. И теперь, парадоксальным образом, благодаря его смерти, возможность жить получат пациенты, нуждающиеся в трансплантации сердца, печени и других жизненно важных органов. Более того, буквально через несколько часов после несчастного случая, унесшего жизнь преподавателя литературы, была проведена успешная операция по пересадке почки пациенту с раком этого органа, жизнь которого, по словам известного хирурга, доктора Левинсона, буквально висела на волоске…»
Рядом с портретом Арона Сильберстайна в углу экрана появился другой. Рой с Арчи вновь молча переглянулись. На втором портрете был изображен не кто иной как Деннис Миддлгейт.
– Нормальный расклад! – оживленно сказал Арчи, повторив фразу Роя, и показал на портрет Денниса, – Наш парень теперь будет в порядке!
Рой с нескрываемой злобой посмотрел на Арчи, нервно закурил и почти сразу, без особой надобности, но так же нервно, стряхнул пепел в переполненную тарелку на столике. За окном вновь раздался лай ротвейлера. Портреты, доктор Левинсон и блондинка на экране сменились картой прогноза погоды. Вкрадчивый женский голос за кадром уведомлял, что на выходных будет жарко.
XII
Деннис вошел в паб и посмотрел вокруг. Бармен, узнавший его, помахал ему рукой. Арчи еще не было. Пройдя внутрь, Деннис сел за столик у окна.
Вспомнив, что доктор Левинсон несколько раз предупредил его о том, что алкоголь после операции ему категорически запрещен, он заказал минеральную воду. Спустя минуту, отхлебнув глоток бурлящей минералки, он попробовал облокотиться на спинку деревянной скамьи и почти сразу же выпрямился, слегка сморщившись от боли; шов на спине после операции заживал не так быстро как хотелось бы. В сизом тумане от сигаретного дыма он видел знакомых парней, играющих в бильярд. В яркой неоновой вывеске “MARTINI”, растянувшейся во всю длину барной стойки, не работала буква “T”. Он усмехнулся, глядя на нее, и вспомнил о Марине, которую еще не видел после поездки в Виргинию и операции после нее. Арчи еще не было.
Он почти допил минералку, когда дверь распахнулась и в «Старую баржу» вошел Рой. Это было странно. Обычно Рой не появлялся в этом далеко не фешенебельном заведении для грузчиков из расположенного неподалеку порта и работяг типа Денниса. Рой окинул взглядом помещение и увидел его. Показав бармену и официантке, что ему пока ничего не нужно, он уверенно прошел к столику, где сидел Деннис. Сев прямо напротив него, Рой не стал закуривать, как он обычно это делал в разговорах в ним и Арчи. Вместо этого он серьезно смотрел не Денниса. Что-то было не так.
– Буду краток, – сразу к делу перешел Рой после напряженной паузы, – мы вынуждены исключить тебя из рядов «Волков Одина». Pexemhe уже принято и вступило в силу.
Деннис удивленно посмотрел на него и совершенно непонимающе спросил:
– Почему?
Рой вновь выдержал паузу и сказал таким же серьезным тоном.
– В свете последних событий, произошедших с тобой, мы не можем считать чистоту твоей крови достаточной для того, чтобы оставаться членом нашей организации. Но мы понимаем, что это случилось достаточно случайно для тебя и плюс до этого ты был у нас в организации на хорошем счету. Даже Сиявуш отмечал твою эффективность.
Рой вновь сделал паузу. Деннис изо всех сил пытался понять о чем речь.
– При этом мы решили, что мы разойдемся по-мирному. Никто из нас не будет тебя беспокоить ввиду твоих прошлых заслуг перед организацией. Даже Гитлер не посылал германских ветеранов-евреев Первой Мировой войны в концлагеря. Но только держи дистанцию между собой и «Волками Одина» начиная с этой минуты. В том числе, не посещай этот паб. И, конечно же, мы полагаем, что ты будешь держать язык за зубами. В противном случае все сказанное мною не будет более иметь никакой силы.
Сказав это, Рой неожиданно встал из-за стола и, не прощаясь, направился к выходу. Он вышел за дверь, слегка ею хлопнув. Деннис проводил его взглядом. Шок от сказанного заставил его забыть о ноющем шве. Он по-прежнему силился понять, что же все-таки произошло. Парни продолжали увлеченно играть в бильярд, стуча киями по потертым шарам. Буква «T» над барной стойкой немного зловеще темнела едва заметным силуэтом.
XIII
Несмотря на предупреждение Роя, Деннис пришел в этот паб в субботу вечером, поскольку знал, что Арчи будет здесь почти наверняка. Ему надо было с ним поговорить и выяснить до конца суть произошедшего между ним и организацией. Но Арчи не отвечал на его телефонные звонки и, казалось, его никогда не бывало дома, когда Деннис заходил к нему на неделе.
В «Старой барже» было оживленно. По огромному телевизору, вмонтированному в стену, шел футбол. Играли новоанглийские «Патриоты» и «Пантеры» из Северной Каролины. Как только Деннис вошел внутрь, «Пантеры» сделали тач-даун и сравняли счет9. Бар мгновенно наполнился мощным ревом. Деннис увидел Арчи, вопящего с бутылкой пива в руке прямо перед экраном. Несмотря на свою принадлежность к «Волкам Одина», он боготворил чернокожего квотер-бэка «Пантер» Кэма Ньютона и даже, бывало, щеголял в майке с его именем на спине.
– Арчи!
Деннис пробрался к нему сквозь толпу возбужденных болельщиков и похлопал его по плечу. Арчи обернулся и посмотрел на него.
– Тебе чего? – неприветливо спросил он Денниса.
– Арчи, я хотел с тобой поговорить.
Тот посмотрел на него с внезапно пропавшей оживленностью от игры.
– Окей. На улице через пять минут. Тут шумно.
Деннис вышел на улицу и поежился. Вечера становились прохладными. Стал накрапывать мелкий дождик. Через несколько минут дверь паба открылась, и из бара вышел Арчи. Вслед за ним вышло еще werbepn парней, в одном из которых Деннис узнал Кайла, того самого, что как и его теперь, «Волки Одина» изгнали из своих рядов.
– Пойдем, отойдем подальше, – сказал Арчи.
Они сделали несколько шагов и вдруг неожиданно один из парней схватил ничего не подозревающего Денниса за шею сзади, сдавливая ему горло. Деннис, задыхаясь, стал кричать «Арчи! Арчи!», схватившись двумя руками за сдавливающий железной хваткой локоть. Арчи повернулся к нему и со злобой в голосе сказал.
– Тебе сказали больше сюда не приходить? Тебе сказали, что ты теперь не с нами? Чего же ты приперся? Кайл, дай-ка ему как следует.
Кайл, не заставляя себя долго ждать, сильно врезал Деннису по носу. Из носа на локоть державшего его парня стала капать кровь. Кто-то еще пнул его под дых. Парень ослабил хватку, и Деннис согнулся и упал на мокрый асфальт.
– Кайл порвал с Джессикой, – сказал Арчи и закурил сигарету, – а что сделаешь ты, чтобы вернуться в наши ряды? Кайл, дай-ка ему по его еврейской почке.
Деннис поднял голову и посмотрел на Арчи, стоящего за ним и ухмыляющегося Кайла. Кайл не стал давать ему по почке. Вместо этого он пнул его в зубы. Деннис почувствовал резкую боль в нижней челюсти и понял, что у него откололся фрагмент одного из зубов. Он снова поднял голову и посмотрел на Кайла, который опять был за спиной у Арчи и опять ухмылялся. «Улыбка Якаги», вспомнилась ему иллюстрация из книги Джека Лондона. Арчи швырнул в него недокуренную сигарету и молча отправился обратно к «Старой барже». Парни последовали за ним. Кайл еще раз ухмыльнулся, посмотрев на лежащего Денниса, и посеменил за ними.
Деннис вытер рукавом куртки кровь, капающую из носа, и выплюнул обломанный кусок зуба. Боль в спине тоже давала о себе знать. Он не спеша сел на асфальте так, чтобы шов не напоминал о себе слишком сильно. Дождь усилился, равно как и сумерки. Над пабом включилась мигающими огнями вывеска с бурым силуэтом старой баржи. Ощущение полной ясности произошедшего с ним странным образом отодвинуло боль далеко на второй план.
XIV
Сентябрь выдался теплым и не особо дождливым. Деннис любил это время года, которое на этом континенте называли Индейским Летом10, когда листва на кленах, прежде чем осыпаться перед затяжными зимними дождями, начинала играть яркими оттенками от едва золотого до ярко-красного. После снятия швов он вернулся на работу в тот самый небоскреб, где все еще надо было укладывать ковровое покрытие на верхних этажах. Большие круизные корабли перестали ходить на Аляску до следующего сезона и океанская гавань, видимая с этих этажей, пестрела лишь танкерами и сухогрузами, идущими в тот самый порт, у которого была расположена «Старая баржа».
Он похудел и стал следить за своим питанием; доктор Левинсон предписал ему довольно строгую диету на первое время. Те небольшие сбережения, что он заботливо откладывал на всякий случай, оказались в одночасье потраченными на реставрацию сломанного зуба (Обама-кэар не покрывала расходов на дантиста). Мать заметно нервничала в то время, пока он восстанавливался после операции и лечил зубы; внезапно появившиеся царапины и синяки на лице после визита в паб и разговора с Арчи добавили ей седых волос.
Деннис ждал больше трех недель, прежде чем синяки и ссадины на лице окончательно зажили. Восстановленный зуб вернул ему уверенность в собственной улыбке. В самом конце сентября, когда зелень вокруг почти полностью сменилась буйством красок, он вновь пришел в тот «Старбакс», где Марина читала свои книги и писала в толстых тетрадях. Она, как и раньше, сидела за столиком у окна с чашкой кофе, глубоко погрузившись в чтение. Деннис взял кофе и смотрел на нее некоторое время, намешивая себе сливки и сахар. Она теребила кончик косы одной рукой, листая страницы другой. Эта пышная русая коса напомнила ему солнечные лучи из окна палаты в госпитале, что он увидел сразу, как пришел в себя тогда, на больничной койке.
Он выждал момент, когда она сделала паузу в чтении, и приблизился к ней. Чувствуя странную уверенность, он сел напротив и поздоровался. Подняв глаза, Марина, казалось, обрадовалась его появлению. Деннис увидел, что книга, которую она читала сегодня, была написана не Джеком Лондоном, а кем-то другим. Он вопросительно посмотрел на нее.
– Это Джон Стейнбек, – сказала она, – курс творчества Джека Лондона закончился. Причем неожиданно.
Они проговорили около получаса. Она рассказала ему о том, что их преподаватель погиб в результате несчастного случая и что теперь вместо него другой. О том, что об этом даже рассказывали по телевидению и в газетах. И что ее последняя работа по творчеству Лондона, посвященная рассказу «Потерявший лицо» так и осталась непроверенной. Деннис рассказал ей, как он ездил на Восточное побережье, опустив детали и причину поездки. О том, как попал в больницу и что теперь он на диете после операции и поэтому такой похудевший.
– Ты ведь знал Арона? – спросила она.
– Я не знал его лично. Но иногда мне кажется, что я его знаю. Причем с самой лучшей стороны, – ответил Деннис.
– Не говори, – простодушно сказала она, – лучшего преподавателя литературы я не встречала.
Стало смеркаться, и он предложил проводить ее до автобусной остановки. По дороге он рассказал ей про медсестру с разными глазами, похожими на те, что можно встретить на работах одного художника, имени которого он не знал; Марина со смехом рассказала ему о Пабло Пикассо. Она спросила, что это была за операция, и он, не вдаваясь в детали, сказал, что операция была связана с почками. Минут десять они сидели на металлической скамейке остановки с портретом местного риэлтора и болтали о пустяках. Налетел порыв зябкого осеннего ветра.
– Может, тебе попробовать пить кумыс? – вдруг сказала она и серьезно на него посмотрела.
– Что это? – спросил он.
– Это кобылье молоко. Оно полезно при многих болезнях. Может, при твоем недомогании оно тоже поможет. Я позвоню, спрошу у бабушки.
Деннис озадаченно посмотрел на нее и нахмурился.
– Моя бабушка казашка. Она до сих пор живет в Талды-Кургане.
Деннис продолжал молча смотреть на нее.
– Это город в Казахстане, – сказала Марина, уловив его замешательство, и с улыбкой добавила, – во мне перемешано много кровей.
Деннис вдруг почувствовал комок в горле; казалось, он потерял дар речи. Слезы сами навернулись на глаза, и он едва не заплакал, но вовремя взял себя в руки. На несколько томительных мгновений в воздухе повисло напряженное молчание. Ветер вновь налетел резким порывом, нацепив на нос риэлтора ярко-красный кленовый лист. Марина с искренним непониманием смотрела на него. Успокоившись, он тихо произнес:
– Ты будешь в «Старбаксе» завтра?
Она утвердительно кивнула.
Подъехал ее автобус. Марина вошла в него и помахала Деннису рукой из окна. Он дождался, пока автобус не скрылся за ближайшим поворотом, глядя вослед ярким фарам, сверкающим сквозь сгущающиеся сумерки. «Надо бы зайти к Хуссейну», подумал он, вспомнив, что мать говорила ему, что сосед-ливанец просил помочь с протекающим смесителем. Внезапно начался сильный ливень. Деннис накинул капюшон кофты и поднял воротник куртки. Индейское лето кончилось, и дождливая промозглая зима заявляла о своих правах. «Новый сезон. Новое время», сказал он себе вполголоса, затянул молнию до подбородка и пешком отправился домой.
Примечания и Disclaimer
Данная история является чистым вымыслом, любое совпадение имен, фамилий и названий населенных пунктов и организаций – абсолютная случайность. Супрематисткой организации «Волки Одина» не существует на Северо-Западе США, а если даже она существует, то автору об этом ничего неизвестно. Имя героя Сиявуша не случайно, но только в том смысле, что один из реальных идеологов супрематизма на востоке Америки имеет иранское имя и иранское происхождение.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 STAPLES (Скрепки, англ.) – сеть супермаркетов канцелярских товаров в Северной Америке.
2 Этот эпизод действительно имел место на демонстрации супрематистов в Шарлоттсвилле (Виргиния) 12 августа 2017 года. Супрематист из Огайо на полной скорости врезался в толпу, насмерть задавил девушку 32-х лет Хэзер Хейр и покалечил массу других.
3 Большинство выходцев из Тринидада – чернокожие. В байкерском клубе «Ангелы Ада» существует негласное правило, что в его ряды могут приниматься только мужчины европейского происхождения.
4 Dios mio! – Боже мой! (исп.)
5 SPCA (Society for the Prevention of Cruelty to Animals) – североамериканская благотворительная организация, заботящаяяся о домашних животных.
6 Джефф Безос – основатель и президент бизнес-конгломерата Amazon.com, один из самых влиятельных предпринимателей в Северной Америке.
7 Obama-care – система медицинского страхования, введенная в США во времена президенства Барака Обамы, вызывающая резкую критику консервативных кругов и Республиканской партии.
8 «Армия Спасения» (“Salvation Army”, англ.) – христианская организация, активно занимающаяся благотворительностью в Северной Америке.
9 Имеется ввиду американский футбол. Европейский футбол в Северной Америке называют соккером (soccer).
10 Индейское лето (Indian Summer, англ.) время теплой ранней осени в Северной Америке, эквивалент российского Бабьего Лета.
