* * *
говорить о тебе,
как о чем-то
вечном,
нет, как
о ком-то вечном,
о ком-то
важном,
несуразном,
о ком-то звездном.
когда для кого-то
поздно,
а для нас еще
рано.
раны
твои зиять
перестали,
из стали
тело твое,
ты говоришь с
латентным
ехидством:
«проигрывать – не мое».
и я улыбаюсь,
зная,
что сила твоя – внутри!
смотри,
глубже
в себя смотри,
не боясь
всматриваться,
заваливаться
в прерии манны.
дурманит
всякое слово твое,
как ты добр к своим,
груб к хамству,
ему отводишь
отдельную
суть, разбираешь
все взгляды,
канонадой запуская
свои.
как ты прикусываешь
язык
во время смеха,
ронином
стала
душа твоя,
треща иногда по
швам.
шрамы у тебя
то ли от скальпеля,
то ли человеческий
фактор
влиял.
говорить о тебе
то ли себе,
то ли с другими,
амфиболичность
вопроса
меня
загоняет в тупик.
велък человек,
знающий
каждую из
своих масок,
добавляя в жизнь
другого красок,
черных,
белых,
палитру Ван Гога
и музыку Баха.
если глупость
людей – опасность,
то ты – рожденный
в рубахе.
и сколько бы
раз
ты ни падал,
кого бы
ты ни поборол,
помни,
как дорог
покой твой,
и как
ты его
приобрел.
* * *
хоронил ли ты
человека,
зная, что
он не под землей?
возможно,
и он хоронил тебя,
потому что
ни ты его,
и он не твой?
верю, что сердце твое
льет через край
добро.
это, конечно же,
важно,
но
люди, идя по краю,
падают в
пропасть,
дно у которой
носит название
«наглость».
в тягость
быть тобой,
лицемерить, молча крича.
расскажи мне
все страхи,
душу свою теребя.
тебя
унесет в другие
страны, штаты,
столицы.
как увидишь, забудь
все новые, старые
лица.
корица.
честно, не выношу.
кофе пить – без сиропа.
дай мне двадцать
четыре часа
просто с тобой говорить.
обещаю, ты будешь вскопан,
выкопан,
вытащен,
снова живым.
пусть для кого-то другого,
пусть даже не моим.
* * *
время уносит
все твои синяки,
ссадины,
боль,
тремор уставших рук.
остановиться?
ставки так высоки.
если захочешь,
я тебе помогу.
я предпочла бы
просто
с тобой молчать.
хочешь, поедем
в горы
смотреть в тишину?
кто нам мешает
ночью с тобой мечтать?
после, наутро,
не предавать мечту?
можешь рассказывать,
как во дворе тебя
били,
как бил ты сам,
как «строили» дом.
как разбивалась
не раз
и не два
губа.
или как до ночи
все вы гоняли в футбол.
или как люди
топчут твои цветы,
как ты смеешься
громче,
чем твой оскал.
как бесконечно
начал
«прощать и любить»
по завещанию
/всем поколеньям/
Коста.
я сохраню твой дом
на декады лет.
Бог мне судья
/Бог – твой раскосый
взгляд/.
будь нерушимым
и излучай лишь
свет.
жду тебя дома,
вновь зажигая маяк.
