РАССКАЗ
Черт, сидящий на моем левом плече, приуныл. Третий день жена в отъезде, а я жил, как пенсионер. Вместо запланированных возлияний, наркотиков и любви падших женщин я ходил на работу, протирал пыль, кормил кота и читал перед сном. Спать ложился не позднее часа ночи. Каждый из этих трех дней я лелеял мысль о том, что уж сегодня вечером я надену белые льняные брюки, легкомысленную рубашку, спрысну запястья парфюмом и ударюсь в загул по ночной Москве. Но каждый раз что-то отвлекало. То пропылесосить надо, то в Ашане задержусь, выбирая йогурты по акции, то случайно на встречу с префектом района попаду, и вместо прогулок с дамочками буду с бабушками проклинать власть.
Когда я все же выделил в своем напряженном графике окошко для греха, оказалось, что белые льняные брюки в корзине для грязного белья, а без них какой загул? Автоматическая стиральная машина стала новым вызовом для моего размеренного быта. До этого я не особо интересовался всеми ее многочисленными режимами и возможностями. Отдавал жене грязную одежду и через какое-то время получал назад чистую. В редкие моменты отсутствия жены я оборонялся от стирки до последней пары чистых носков и трусов. Сейчас же с азартом ученого, впервые столкнувшегося с инопланетным разумом, я бросил все силы на изучение возможностей автоматической стирки. В сети скачал инструкцию к машинке, и шаг за шагом, до грамма отмеряя количество порошка, с трепетом нажимая на кнопки, загрузил свою первую партию грязного белья. Наблюдая в иллюминатор, как крутятся в пене мои белые льняные брюки, я испытывал настоящую гордость человека, силой разума подчинившего своей железной воле прогресс. Так прошла пятница.
В субботу глубина моего морального падения достигла рекордной отметки. Я проснулся в девять часов, выспавшийся и отдохнувший. Никакой головной боли, сухости во рту и частичной амнезии. Стандартный алгоритм субботы был нарушен, какое-то время я тупо пялился в потолок, гадая, как дошел до такой жизни, потом встал и начал утреннюю зарядку.
«Докатился!» – думал я приседая.
«Что дальше?» – на выдохе шипел я отжимаясь.
«Социальная карта москвича и тележка» – прогнозировал я, качая пресс.
Обычно суббота у меня начиналась в районе трех пополудни, потом долгие реабилитационные процедуры, и к вечеру я был свеж и готов к новым подвигам саморазрушения. Поэтому в десять утра, бодрый после зарядки и свежий после душа, я совершенно не представлял, что делать с прорвой времени, образовавшейся в результате мутации образа жизни. Мелькнула мысль поехать на работу, но такого я бы себе не простил. Стены квартиры давили на меня. Применить свою энергию было решительно некуда. Все постирано, пыль протерта, кровать заправлена, а в мойке даже ложки грязной не завалялось. Думал позавтракать дома, но взглянул на чистую мойку и решил не множить сущее без необходимости. Оделся и пошел в чайхану на районе.
Лето в этом году выдалось дождливое и холодное, но сегодня погода не подкачала. Чуть за двадцать градусов тепла, легкий ветерок приятно обдувает мою бритую голову. На детской площадке гомон малышни. Москва пустынна и свежа. Я постоял у подъезда, щурясь на солнце. Жизнь, оказывается, прекрасна и удивительна. Так и трезвенником можно стать.
В чайхане я заказал омлет с помидорами и сыром, пару тостов, стакан яблочного сока, блинчики с джемом и большую чашку капучино. Завтракал на летней веранде с видом на церковь. Вкусно поел, закинул за верхнюю губу пакетик с жевательным табаком, и потягивал кофе. Никотин слегка кружил голову, телефон лежал на столе экраном вниз, и все было хорошо и правильно.
Бывают такие периоды в жизни, когда телефон будто успокаивается. За последние три дня я несколько раз позвонил матери, по вечерам созванивался с женой, и днем пару-тройку рабочих бесед. В остальное время я жил без гаджета. Общественная жизнь фейсбука, вакханалии вконтакте, спортивные новости и фотографии в инстаграме прекрасно обходились без моего деятельного участия. Мне не звонили занять денег или напомнить о деньгах, которые занял я. Не приглашали на дни рождения и не оповещали о похоронах. Я читал Стейнбека, а за живое общение отвечала моя кошка, все это напоминало затишье перед бурей. И телефон зазвонил.
Не люблю незнакомые номера. С них звонят либо бесполезные, либо бессовестные абоненты. Можно было не поднимать трубку, но за три дня я свыкся с ролью хорошего человека.
– Алло.
– Герман! Здорово! Это Рома!
Рома – мой троюродный брат. Старше меня лет на десять. Вполне себе бесполезный и бессовестный персонаж.
– Добрый день, Рома. – В отличие от брата я не выказывал голосом и интонацией огромной радости по поводу нашего разговора. Потому что если Рома звонит, значит ему что-нибудь нужно, скорее всего, деньги.
– Ты в Москве? Надо увидеться.
– В Москве, что-то случилось?
– Не телефонный разговор, помощь твоя нужна.
Лучше всего было бы что-нибудь придумать и отказаться от встречи, но как бы ни было тяжело бремя хорошего человека, раз взвалил – тащи. В моменты, когда я злился на родственников, отец утешал меня историей, как президенту США Рузвельту пожало-вались на диктатора Никарагуа Сомосу, который в буквальном смысле ел оппозицию, на что Франклин Делано отвечал: «Он сукин сын, но он наш сукин сын».
Я сказал Роме где нахожусь, заказал еще кофе и залез в телефон, а как хорошо все начиналось.
Пока я ждал брата, успел допить кофе, поучаствовать в двух сварах на фейсбуке и в одном сраче на спортивном ресурсе. Захотелось пива.
– Братишка! – раскинув руки в приветственном экстазе, Рома, в компании двух крепких парней, шел ко мне.
Он маленького роста, худой, угловатый и темный, с жесткой щетиной на лице, растущей почти до глаз. В детстве, когда разница в десять лет была ощутимой, он казался мне невероятно крутым. Уехал в Германию на заработки, пригнал оттуда шикарную БМВ, потом осел в Питере, был шумным и деятельным. Позже выяснилось, что в Германии он жил альфонсом со старой немкой, БМВ оказалась краденой, а в Питере он умудрился просадить в казино свою квартиру, которую старая немка купила ему взамен на любовь.
Долги, проблемы с наркотиками, религия, его мотало из стороны в сторону. Как-то он огорошил семью решением принять ислам, через какое-то время писал из Тибета, просил выслать денег на обратную дорогу. В данный момент он жил в режиме отказа от мяса, и в перерывах между просьбами помочь материально, рассказывал, как благотворно отказ от «мертвечины» влияет на организм в частности и жизнь в целом. Мы давно не виделись, и сейчас передо мной стоял мужик средних лет, седой и довольно потасканный.
– Знакомься, Герман, это Тима и Мага, – крепыши были похожи, как братья, коротко стриженые, с поломанными ушами и мощными челюстями.
Гости расселись за столом, Рома сразу стал агитировать подошедшего официанта отказаться от мяса, его спутники, нахмурив брови, изучали меню.
Вопросы о семье, здоровье, о работе – привычный обмен любезностями, я спрашивал и отвечал на автомате, гадая, с чем пожаловал брат. Сначала мне казалось, что они банально на ночлег попросятся, но в ходе беседы было выяснено, что в Москве они сняли посуточно квартиру. Банально не получится, а жаль.
– Может, по пиву? – предложил Рома. Надо отметить, что отказ от мяса никак не влиял на отношение моего брата к алкоголю и легким наркотикам. Главное, чтобы без мяса.
– Можно и водки, – предложил Тима или Мага, я сразу начал их путать.
– Не, водку пить рано, у нас дело серьезное, дело сделаем – выпьем, – произнес Рома и сделал заказ:
– 12 кружек пива.
– Я не буду, Ром.
– Это дело добровольное, а анаши нет?
– Я завязал.
– Давно?
– Почти год.
– Красавчик Гера, а навести можешь?
С момента появления Ромы прошло минут двадцать, до этого мы виделись около трех лет назад, но я уже от него устал. Авансом.
– Я не навожу, отошел от этих дел.
– Сегодня особенный день, по такому поводу можно и исключение сделать.
– Кстати о поводе, что-то случилось?
– Женюсь я.
Принесли пиво. Солнце наполняет запотевшие кружки магическим сиянием. Легкий дымок поднимается над столом. В такие моменты мне вспоминается «Благостный четверг» Стейнбека. Главный герой Док вывел отличную формулу употребления пива. Первым глотком надо осушать половину кружки, вторым – половину оставшейся половины, и так далее. Мне аж челюсти свело, как пива захотелось, но раз сказал, что не буду, значит, не буду. Честно говоря – совсем даже не значит, но не при Роме. Вместо пива я допил остатки холодного, горького, невкусного кофе и сказал:
– Поздравляю, брат, искренне рад за тебя.
Парни чокнулись пивом, я поддержал пустой тарой из-под кофе.
– Рано, Гера, надо еще дело сделать,- сказал Рома.
– Дело?
– Украсть ее надо.
– В смысле?
– Совсем ты обрусел, братик, украсть, древний обычай, чтим память предков.
Для моей жизни свойственна некая двойственность, одним из ее ярчайших проявлений является отношение людей к моей скромной персоне. В Москве я еще не свой, дома уже чужой. И там, и тут мне об этом периодически напоминают. Иногда специально, иногда, как Рома, по глупости, неизменным остается одно – меня это раздражает.
– Братик, наши предки за такие фируля объявляли кровную месть. И по возможности вырезали всю семью обидчика, так что не надо меня лечить.
– В натуре? – оторвавшись от кружки, спросил один из близнецов.
– Отвечаю, никогда у нас воровство невесты не считалось за доблесть, это позор и говножуйство.
– Вот ты еще неандертальцев вспомни! Времена меняются, надо идти в ногу с прогрессом. – Рома пил по методу Дока, даже с опережением. Одну кружку он уже приговорил и заканчивал вторую. В ход пошла пьяная дипломатия, когда не важно, что ты говоришь, а важно как ты это говоришь. Я смирился.
– Дело твое, чем я могу помочь?
– Участием, в таком деле обязательно кто-то из родственников должен быть, а у меня кроме тебя в Москве никого нет.
Последнее предложение было произнесено чуть дрожащим голосом. Сиротинушка великовозрастная.
– Лады, но я никогда в подобном не участвовал.
– Это ерунда, Тима с Магой половину Владика украли.
Только сейчас я заметил, что крепыши как-то недобро на меня смотрят, наверное, обиделись, что я их профессиональную гордость «говножуйством» назвал. Пока молчат, но сломанные уши, как индикаторы гнева, наливаются кровью, параллельно тому, как их обладатели наполняются пивом.
– В общем, мне надо просто присутствовать?
– И бурку найти – обижено сказал Тима или Мага.
– Что?!
– Бурку, БУРКУ, – вступил Мага или Тима, и руками стал совершать движения, будто, что-то накидывает на плечи.
– Я знаю, что такое бурка, где я вам ее найду?
– Ну, может, связи какие-то есть? – Рома совершенно окосел, прикурил сигарету со стороны фильтра.
– Связи по буркам? Свои люди в кинжальном бизнесе? Увязки по газырям?
– Блин, не можешь помочь, так и скажи – Тима или Мага не выдержал и начал обострять.
– Блин, а если вы такие опытные, почему свою бурку, в которой полвладика украли с собой не привезли? – близнецы даже по отдельности мне наваляли бы, а уж вместе – как пить дать, но я был готов подраться, зря, что ли, с утра зарядку делал?
– Спокойно, пацаны, не надо искрить, давайте подумаем что делать, без бурки не вариант. – Рома сполз почти под стол и оттуда призывал перековать мечи на орала.
– А почему в Москве? Нельзя ее дома украсть?
– Во-первых – это круто, так никто не делал, во-вторых, дома нельзя, у нее братья мастера спорта, а один вообще – международник.
– По борьбе?
– Нет, по художественной гимнастике! – ого, а близнецам, оказывается, знаком сарказм.
– Ладно, – согласился я, – сейчас что-нибудь придумаем.
На запрос «Бурки в Москве» поисковик выдал миллион ссылок, оказывается, это совсем не проблема. Сравнивать цены и читать отзывы я не хотел, поэтому перешел по первой же ссылке.
– В общем, взрослая бурка – семь тысяч, детская – четыре. Белая или черная на выбор, доставка бесплатно.
– А напрокат не дают? – спросил Рома из-под стола.
– Напрокат, к сожалению, не дают.
– С деньгами просто туго, а без бурки не вариант.
Сейчас меня начнут мягко подводить к спонсированию мероприятия. Видимо, денежную часть действа возложили на мои хрупкие финансовые плечи. Но преподнесли красиво, кровь – не водица.
Ради чистоты эксперимента я попросил счет. Рома с близнецами начали ритуальный танец. Лазили по карманам, умоляли друг друга позволить оплатить счет, Рома даже кричал, что он старший и именно он должен ответить за стол. Так увлеклись, что не заметили, как я расплатился.
Солнце нагревало планету, и мои спутники совсем размякли. Мы прогулялись до парка и приземлились на лавочку в тени деревьев. Внутренне я смирился с покупкой бурки, но этим крадунам об этом знать не обязательно. Черт на левом плече очнулся и потирал руки в ожидании веселья.
– Рома, я что подумал, около моего дома рубероид лежит, нельзя из него бурку сделать?
– В смысле?
– В прямом, возьмем кусок почище, завернем в него твою принцессу и вперед в семейную жизнь!
Компаньоны задумались. Я тем временем сделал заказ на сайте, бурку должны были привезти через пару часов. Черную, как мои мысли.
– Да не по-кайфу как-то в рубероид…
– Тогда можно купить коврик для йоги, они мягкие на ощупь и дешевле гораздо. Правда, цвет будет салатовый или розовый, но мы же не неандертальцы, зачем нам черная или белая?
– Это на крайний случай, девчонка просто строго по поводу бурки сказала.
– Чтит традиции…
Парни закурили, я закинулся табачком.
– Это что у тебя? – спросил Тима или Мага.
– Снюс.
– Как нацвай?
– Как нацвай для хипстеров.
– Дай попробовать.
Поломанные уши недвусмысленно говорили о борцовском прошлом близнецов, а пиво и сигареты указывали, что это именно прошлое. Неудавшиеся борцы обожают нацвай, поэтому каждый из близнецов взял у меня парочку пакетиков снюса.
– Не вставляет, нацвай бодрее, – через какое-то время вынес вердикт Мага или Тима.
– Зато без куриного помета, – парировал я.
– Ты в смысле самый умный? – Тима с Магой набычились конкретно. Второй раз за день я назвал дерьмом что-то важное для них.
Четыре кружки пива на брата, реакция и координация нарушены, мои шансы в предстоящей драке повышались минимум в два раза… и теперь составляли сто к двум.
– В нашей компании – точно. – Я чуть отступил, если начнется замес, то будут проходить в ноги, при правильном отношении успею пробить коленом в голову.
– Оу, успокойтесь! – Рома кривоватым голубем мира встал между нами.
– А че он выеживается? – пробурчал Мага или Тима.
– Все, пацаны, давайте хабар сделаем и разойдемся, – сказал я.
Пожмите руки! – патетически воскликнул мой брат. Пьяный осетин обожает две вещи. Устраивать разборки и мирить разбирающихся. Хорошо хоть обниматься не заставляет.
После примирения приверженцы традиций отошли в кусты отлить. Время перевалило за полдень. В парке гуляли красивые девушки в летних платьях, бегали смешные собаки, а где-то в кустах журчал ручей. Ну не ручей, но журчал же.
Несмотря на физическое облегчение, чело моего брата несло отпечаток тяжких моральных терзаний. Рома курил одну сигарету за другой и метался вокруг скамейки. Близнецы рассматривали красивых девушек, а я наслаждался погодой.
В парке сочно пахло скошенной травой и мягко пылью, откуда-то из кафе ветерок доносил запах жареного мяса. Если закрыть глаза, можно представить, что сидишь где-нибудь в горах, дома, но я не закрывал, я сидел там, где хотел.
– Гера, наверное, придется рубероид брать… нам к трем на месте надо быть.
– Не переживай, братец, вынесу ведро теплой воды, «Фейри», у меня и степлер строительный с ремонта остался, такую бурку сделаем, еще сын твой ее носить будет!
Вдохновенно получилось, абреки, взбодренные моими обещаниями, заулыбались, засуетились, вспыхнули огнем свершений. В приподнятом настроении мы прогулялись до дома. В одном из переулков Тима или Мага заметил припаркованную «Феррари», стеснительно к ней подошел, наклонился, и, сложив ладони козырь-ком заглянул в окно, после чего с восхищением объявил:
– Триста двадцать на спидометре.
Этот жест из детства растопил мое циничное сердце. Как давно это было, заглядывать иномаркам в окно, чтобы разглядеть спидо-метр. Сразу куча воспоминаний, мой старый двор, ели напротив подъезда, футбольное поле с гравиевым покрытием, бесконечные летние дни, фотопленка памяти в цвете сепия. Одним легким движением Тима или Мага изменил мое отношение к обоим.
Пока товарищи присматривались к рубероиду, я отлучился встретить курьера. Странно, обычно даже пиццу везут дольше, а тут целая бурка, и за два часа управились. По удивленным глазам курьера было понятно, что он торопился посмотреть на чудака, который сделал онлайн заказ на бурку.
Настоящая бурка была встречена с восторгом. Ее сразу распаковали, ощупали, понюхали, Тима или Мага даже примерил. Осматривали долго, с профессиональным рвением. В итоге вынесли вердикт, что бурка, конечно, неплоха, но уж точно не чета домашней, на что я вновь предложил использовать рубероид, и критика поутихла.
Дело оставалось за малым – украсть девушку. По словам Ромы, невеста с подругами будет ждать нас к трем часам. Все нарядные и готовые к отпору.
То, что когда-то было крайней мерой, влекущей за собой полный разрыв с семьей, отказ от дома и родственников, и грозило смертью всем участникам, превратилось в театрализованное действие.
И ладно бы я в этом театре хотя бы «Кушать подано» объявлял, так нет, на скромной должности реквизитора. Еще недавно я категорически не хотел принимать участия в этом балагане, а сейчас честолюбиво ревную Тиму и Магу за их главные роли.
Кафе находилось на Третьяковской, я предложил дойти пешком. Со временем Москва открывалась мне, я с восторгом понимал, что легко ориентируюсь в пространстве города без навигаторов. Знаю где срезать, маршруты общественного транспорта, даже дорогу могу подсказать, жаль только у меня ее редко спрашивают. Поэтому я сам иногда навязываю свои услуги.
По улице Школьной мы дошли до Николоямской. Спустились до Устьинского моста, и трамвайные пути вывели нас к станции метро Новокузнецкая.
Погожий летний день, выходной, даже бесконечная стройка в центре не портила настроения. Тима с Магой обсуждали нюансы переноса женского тела в войлочных изделиях. В наш век интернета надо внимательно и осторожно подходить к таким щепетильным вопросам, чтобы не стать героем очередного вирусного видео. Много раз я сам смотрел, как не совладавшие с молодецкой удалью парни роняли девушек в процессе воровства, падения бывали эпичные, многие могли попасть в нарезку лучших моментов американского футбола. Презрев законы гравитации, девушки в бурках взмывали над землей и крутились в воздухе. В секунду один из важнейших моментов в жизни превращался в эпизод из «Маски –шоу» Тудери тумба!
Рома участия в разговоре не принимал, видимо, предстартовое волнение, а я задался практическим вопросом.
– Парни, ну хорошо, вынесли вы ее из кафе, дальше что? В метро ее повезем, как шаурму, завернутую? Или пешком понесете? – я представил всю гамму эмоций московского мента, навстречу которому будет двигаться наша процессия.
– Прикинь! – встрепенулся Рома, – об этом я не подумал.
– Ладно, ты влюбленный, а вы что скажете? – спросил я бурконосцев.
– Ля, Герман, мы тоже че-то не доперли, – смутились братья Гавс.
На часах начало третьего. Решения надо было принимать быстро, а мои компаньоны попрятались от ответственности, кто за любовью, а кто за буркой.
– В общем, сделаем так, ты, Рома, поедешь к вам на квартиру, а мы с пацанами на такси доедем, только надо с таксистом добазариться.
Отправив брата на метро, я стал вызывать такси через приложение. Предвкушая объяснения с бомбилой, я сразу отменял заказы с именами «Игорь», «Сергей», «Александр», пока, наконец, не нашелся Талантбек.
Улыбчивый азиат плохо понимал, что я ему говорю, но насчет тысячи рублей сверху счетчика схватил на лету. Воистину, талантливый человек талантлив во всем.
Кафе с летней террасой, из колонок играет что-то летнее и расслабленное. Три девушки сидят у самого выхода. Стратегически грамотный ход, точно не Рома придумал.
Мы подъехали, я вдруг понял, что реально волнуюсь. Ладони вспотели, сердце зачастило, последний раз я участвовал в краже лет двадцать назад. Воровали компакт-диски, а тут целый человек.
Тима или Мага спросил у водителя:
– Братка, а есть музон кавказский?
Водитель кивнул.
– Как мы из машины выйдем, ты вруби его на полную громкость.
– А без этого никак? – мне идея с саундтреком не понравилась.
– Да это на три секунды, не осложняй! Врубай! – скомандовал Мага или Тима, и парни выскочили из машины.
«Во мне пол-литра водки в доле с марихуаной! Да не, я в норме, я не болен, вали из ванной! Танцуй сама!» вместо кавказских мотивов загремел Скриптонит. Следующие несколько секунд я будто бы смотрел фильм в замедленной съемке.
Тима с Магой двигались слаженно и уверенно, чувствовалось, что давно работают в паре и понимают друг друга без слов. Коршунами влетели на террасу, один оттеснил девушку от подружек, второй накинул на нее бурку, и забросил на плечо, как волк овечку. В кафе началась суета, посетители и официанты опешили, кто-то уронил бокал. Я видел, что подружки исполнительно, как того требуют традиции, визжат; видел, как разлетаются бокалы, но слышал только Скриптонита.
«Смотри, я в хлам, смотри в глаза, смотри – я в ноль. Танцуй сама!»
От кафе до такси было буквально пять шагов. Я почти уверовал, что у нас получилось, когда перед Тимой и Магой выросли какие-то парни. «Братья», подумал я, но парни не были похожи на мастеров спорта по борьбе. Татуировки, длинные волосы, скейты. Завязалась потасовка, я превратился в соляной столб, а Скриптонит спрашивал из колонок:
«А как ты живешь-то здесь? А как ты живешь вот так?»
Не знаю, Скрипи, сам удивляюсь.
Драка, тем временем, приобретала размах и масштабность. К скейтерам подтягивалось подкрепление, Тима с Магой включили режим берсерков. Девушку все-таки уронили. Она, извернувшись, как кошка, приземлилась на все четыре конечности, вскочила, двинула одного из нападавших в пах и, придерживая бурку на плечах, в два огромных прыжка оказалась в такси. Боковым зрением я видел проблесковые маячки полицейских машин.
– Трогай, сука, трогай!!! – гаркнула она, и мы поехали.
Я выключил музыку, с заднего сиденья доносилось тяжелое дыхание девушки. Она отдышалась и зло отчеканила:
– Джентльмены хреновы, рыцари, блин, кто их просил лезть?! Праздник мне испортили.
Щелчок зажигалки, она закурила.
Таксист возмутился:
– Нет, нет! Курить нет!
– Поговори мне тут, рули давай!
Я решил вмешаться, обернулся к ней и снова остолбенел.
– Герман?
– Адиля… – черт на левом плече махнул на меня рукой и ушел играть в карты с ангелом.
Закутанная в бурку, с сигаретой в тонких пальцах, в машине сидела моя бывшая девушка.
Адиля была старше меня на три года, и когда я только поступил в университет, она уже была на четвертом курсе. Высокая, худая, с длинными ногами и красивым злым лицом. Не знаю, чем я ей приглянулся, но она охомутала меня в два свидания. В те годы любая девушка, согласная лечь со мной в постель, казалась мне избранной, посланницей судьбы, в общем, я влюбился без памяти.
Она играла со мной, как со щенком. Сначала приближала к себе, потом прогоняла. Топила в нежности и замораживала отчуждением. Не особо скрываясь, флиртовала с другими. Могла отпросить меня с пары, затащить в пустую аудиторию и буквально изнасиловать, а могла неделями не брать на меня трубку. Я сходил с ума, всерьез подумывал или убить ее, или жениться. Несколько раз дрался за нее и ни разу не победил. Дошло до того, что я начал писать стихи. Потом она окончила ВУЗ и исчезла. Будто смерч, который разрушает дом фермера и уходит так же внезапно, как и появился.
В топе постыдных воспоминаний из прошлого она делит первую строчку с азартными играми.
Когда я вспоминал о ней, а я вспоминал, мне хотелось, чтобы, как в дешевых романах, мы встретились через много лет, она опустилась, а я разбогател и прославился, и смог бы унизить ее своим великодушием.
Она совсем не выглядела опустившейся. Подкачала губы, что-то сделала со скулами. Набрала вес в нужных местах, превратилась в шикарную женщину.
– Здравствуй, родной, я рада тебя видеть, – она моментально переключилась из режима «хабалка» в режим «femme fatal».
– Привет, Адиля, – где-то в глубине меня зарождалась истерика. Щекотала под диафрагмой, покалывала в кончиках пальцев.
– Что ты здесь делаешь?
– Невесту брату краду.
– Рома той брат?!
– По мне более удивительно, что он твой муж.
– На то есть свои причины…
– Не сомневаюсь, – ответил я и стал смеяться.
Ох, как я хохотал. До икоты, до боли мышцах. Затихал, потом вновь вспоминал своего брата, который до сорока с лишним лет утверждал, что женится только на девственнице; свою бывшую, которая считала мужчин инструментом для достижения своих целей, потом их вместе, и снова заходился в хохоте. Вспоминал себя на первом курсе, я плакал, как маленькая девочка, когда она бросила меня, и слезы от смеха текли по щекам.
– Ты закончил? – холодно спросила она.
– Почти, – ответил я. Вытер слезы и открыл окно, чтобы немного остудиться.
Остаток пути мы проехали в молчании. Только Скриптонит из колонок бубнил про то, как пахнет любовь.
В подъезде, когда мы остались наедине, Адиля повернулась ко мне и спросила:
– А помнишь мой подъезд? – любая женщина владеет этим приемом, но некоторые достигают поистине выдающегося мастерства. Даже на грани женитьбы она играет с тобой, туманно намекает и пронзительно смотрит в глаза. Манит и обещает блаженство и погибель.
– Помню.
– А меня помнишь?
– И тебя помню.
– Хочешь меня? Прямо здесь, как тогда…
– Неа.
– А чего ты хочешь?
– Бурку верни.
– Ты свободен, первокурсник.
Тиму и Магу я нашел под ночь, в отделении. Заплатил штраф за хулиганку, отправил парней на такси и обнаружил, что деньги закончились, и метро закрыто.
До дома было полтора часа пешком, а ночь была теплая и удивительно тихая. Я присел на скамейку, завернулся в бурку и уснул.
