* * *
«не знаю отчего, я так мечтал на поезде поехать,
вот с поезда сошел и некуда идти»
и. токубоку
были способы проще сказать «я тебя больше не»,
но я продолжала впихивать всю свою грязь в куплет.
«это и есть рецепт от любой эфемерной боли»,
– мантрой мне вторил мой кочевой близнец.
антиподы ко мне добры, но пусты как бонги,
всегда норовят отвлечь, оторвать куски,
чтобы потом жалеть, прижимать к груди,
говорить о боге.
а двойники то заняты, то далеки.
вот и перебивайся кем-то на стыке:
теми, кто подле, кто лих, оторви да выкинь.
а теперь и от них воротит.
————————————
беспомощная вежливость,
бесполезное просветительство.
«не хватило когда-то качества,
раз теперь добираешь количеством».
только их похвала больше не превращает в воск,
лесть не отдает добротой в живот,
и их лица больше не хочется целовать.
перестать писать о демонах, что внутри, о клинках в спине эти темы – нарциссам и тем, кому рано взрослеть.
но в слова облечь и сберечь то, чего не уберечь,
как руки отцов стерегут своих дочерей:
что мне нравится, что они продолжают меня бояться,
не нравится, что считаю кого-то хуже,
что молчу, чтобы не извиняться за правду,
что мне совсем не смешно и все чаще шумно.
что голос бога – все тот же голос народа
но только тогда, когда нужно кого-то унизить.
что не вижу закона создания персонажей:
свихнулся/возвысился/изменился.
что природа не торжествует, но всем нам мстит,
что моя писанина – это фразы, но не стихи,
что мне трудно хаять замшелый уклад, быт,
поносить всех, кто солгал или навредил,
когда тотемом весь род на плечах – плата за то,
что рожден в горах –
жестокий, всевидящий симд.
что есть только случай и нет никакой судьбы,
потому продолжает везти, как селаку фране1,
и потому я пытаю удачу в другой стране,
пока дети соседей ни дня не живут без борьбы.
дети, которых не отличить от своих,
к чужим, но любимым бегут из родной семьи,
где чистая кровь ценнее любой из валют…
но многих из них вернут.
что мой эгоизм огромен, ему нужен отдельный дом.
если пьяная исповедь – мое первое в списке имен.
что любят не то, из чего состою, а любят всю целиком,
я же – всегда по частям, постоянно ищу подвох.
и что на, казалось, простой вопрос
мне нужен простой ответ.
за поцелованность и талант
———————
ты должен или тебе?
* * *
вижу в метро, на Красной,
на Старом и Новом Арбате,
в ларьках и универмагах,
на пробах во ВГИКе и МХАТе.
вижу в пробках, гробах и портах,
на победы и гей парадах.
в угаре, в агонии, всмятку,
потерянных, сонных, мятых.
в тех, кто приложит прикладом,
в тех, кто приладит укладку
в прокатных свадебных платьях,
в потертых концертных фраках,
в расшитых камнями костюмах,
в софитах, слепящих нарядах.
во всех, кто согреет словом,
во всех, кто забрызжет ядом,
кому задержали зарплату,
кому передали в конверте,
кому будут должны посмертно.
в общагах и в съемных хатах,
в больничных и царских палатах.
в узнавших о «Ксанаксе» детях.
в каждом пунцовом нефтянике
и многодетной матери,
не знающих слова «хватит».
в речи, что полна спеси,
в речи приезжих и местных,
в судьях не больно честных.
в семьях дружных,
в семьях поспешных.
в каждом, кто предавал,
на кого доносили.
в каждом, кто жизнь отдавал
и чью жизнь спасали.
в каждом «вспомни за этим окном впервые»,
в каждом «позабылись родимые дали»,
каждый раз «мимо Мекки и Рима»,
в каждой выбоине и святыне,
в каждом бессмертном гении,
в каждой тупой разине,
____________________
вижу Россию.
«ТЕБЕ ВЫБИРАТЬ»
тебе выбирать между
«довольно, устал я»
и пьедесталом по праву.
между квартирой и домом,
самокруткой, сигарой.
у обрыва ловить детей
или самому с него полететь
выбирать тебе.
я за тебя не стану.
хочешь в мекке живи,
хочешь – в иерусалиме.
на харлее лети,
почивай в лимузине,
убивай людей делом-словом
или лечи их.
шуршать ли доспехами,
греметь ли сутаной.
быть королю другом-наемником
или султану,
только тебе решать,
я за тебя не стану.
прославься кровавыми войнами
или плие-батманами,
до итаки улиссом плыви
или сражайся гераклом,
хочешь по рунам гадай,
хочешь колдуй пентаграммами
только тебе выбирать,
я за тебя не стану
по трупам в афганистане
или runway-ям милана
одинокая старость
или с водой стаканы,
хочешь ганджуру отдай всю душу,
хочешь – корану,
только тебе решать,
я за тебя не стану
тело, как из слоновой кости
или глаза-сапфиры,
хочешь электрогитару бери,
хочешь щипай кифару,
то ли весенний зефир тебя унесет,
то ли катрина,
тебе выбирать,
я за тебя не стану.
клуб 27
или благородство седин,
хочешь в теорию взрыва верь,
хочешь в «наш бог един»,
танки веди на врага
или танцуй с катаной.
мудрость одну на века
или ересь строчи томами
пеплом с восточным ветром
или лежать в земле –
выбирать тебе.
я за тебя не стану.
в луаре хлестать вино,
ползти на килиманджаро,
в лувре оставить свой след
или красить шелка в бутане,
хочешь в титанов верь,
хочешь бойся шайтанов.
________________
мое дело тебя любить,
выбирать за тебя не стану.
* * *
ногу закинуть
тебе на бедро,
языком молоть,
исповедаться,
забыть о псевдо.
включить трек Даруда,
смеяться над техно
до хрипа в легких.
укусить подбородок,
обнять до хруста,
до слез восторга,
страх быта и люда
свести к абсурду,
как страх измены.
тактика психодела
не оторваться,
но жмуриться –
журить за это.
я тут не к месту
и ты не к месту –
кобра и будда,
чума и юмор.
уставший отелло,
кричать «надоело»,
__________________
через пять минут
передумать.
* * *
нет смысла сражаться, народ не желает спасенья – признаю бессилье, чертыхаюсь, кладу ружье.
мой синий город, ты от пиков и терека синий или я все те же наивность, глупость и дурачье?
ты нерадивая мама, что постоянно довлеет, косячит, с которой стыдно, с которой совсем не смешно.
я нерадивый ребенок, что убегает из дома и лечит обиды раны, а вернись – ненадолго рады – ненадолго все хорошо.
говорят, над селом дзауга взойдет когда-нибудь солнце, а мне под ним то ли нет места, то ли время пока не пришло.
* * *
мне семнадцать, и я не люблю людей – стадо тупых голов. волосы – в кислоту и зелень, чтобы позлить врагов. мне нужен друг и не нужен кров, я презираю деньги, я научу давать пять праотцов в годы хендрикса и кобейна. да, и я вроде познал любовь, хоть этого не хотел.
мне двадцать семь – возлюбил любовь, но скучаю по анархизму. мне двадцать семь, я бы больше смог, но родился не в той отчизне. не хочу умирать, мне пока нельзя, не хочу стареть – это низко. мне двадцать семь, мне нужна семья – не уютом – единой мыслью.
мне тридцать три, я, как и он, предан был и любим, мне тридцать три для меня живой – не бес и не херувим. для меня больше нет черно-белых фраз, на них табу и запрет, я ни в чем не уверен, лишь помню вчера мне было семнадцать лет.
мне сорок три и, возможно, я – конченый эгоист. я не хочу гордиться детьми, а хочу чтобы мной они. мне сорок три, наших жизней я – криворукий фиораванти и, кроме предательств, делаю все, чтобы как-то это исправить. мне сорок три, я сказочно рад, что очень и очень скоро дряблость кожи и мыслей лет принесут мне покой и свободу.
в пятьдесят шесть я живой пример кармы и бумеранга. и родных я повторно читаю взахлеб, но сам для себя – загадка. и сакральная тайна коснулась меня, тайна бессмертных материй, когда внука, по-волчьи жадно держа, садал на свои колени.
мне семьдесят лет, и я горд и прям, как никто, чувствуя жизнь, внутри повторяю «любил лишь тебя» и внутри я храню наш мир. сын, те кто трещат: «вернись я назад, я б ничего не менял», – так бессовестно лгут – смотри им в глаза – я бы так не сказал.
мне немыслимо много и много лет, я вывел рецепт свобод. мне много буйных и долгих лет: отрешен, милосерден, не горд. изучив всех богов, я выбрал всех – синтезировав в одного. я спокоен, схоронивши друзей и врагов, как с маком в руке морфей, я увидел свет, я любил людей, плевать, что я полумертв.
я нашел все, что когда-то искал, но для вас я обычный дед, что, закрывая глаза, сказал: «мне снова семнадцать лет».
1 Фране Селак – хорватский учитель музыки. Известен своим заявлением, что избежал смерти в результате несчастных случаев семь раз и впоследствии выиграл в лотерею, за что был прозван журналистами «самым везучим человеком в мире».
