К 200-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ
ПЕРЕВОД С АНГЛИЙСКОГО АРКАДИЯ ЗОЛОЕВА
ПРЕДИСЛОВИЕ АРКАДИЯ ЗОЛОЕВА
Уолт Уитмен родился в семье фермеров. Двенадцати лет от роду начал помогать семье, подрабатывая мальчишкой-посыльным.
Поменял множество профессий: работал учителем, журналистом. Был репортером и редактором, санитаром на Гражданской войне.
Его поэзия нерифмованная, лишенная строгой метрики, большей частью не имела успеха у читателей, за исключением критиков.
Уолт Уитмен, – поэт демократии, – главным образом писал для людей труда, прославляя их созидательную мощь. Сам себя он частенько называл «народным поэтом». Клеймил позором рабство. Был другом президента Авраама Линкольна («честного Эйба»). После убийства президента Линкольна посвятил ему пронзительные строки («о капитан мой, капитан…», «когда сирень цвела в последний раз в моем дворе»).
Надо признаться, Уолт Уитмен идеализировал Америку, и только в самом конце своих дней нашел в себе силы осудить «противоречивую силу капитализма».
В одном из своих писем Ромен Роллан писал: «…Господь простит Америку хотя бы за то, что она подарила миру Эдгара Аллана По и Уолта Уитмена…».
Американский гений, краса и гордость английской поэзии и Старого, и Нового Света.
Эдгар Майерс писал о его поэзии:
«Леса, луга, ручьи и реки, и люди
Не видят часто то, что нам дарует жизнь.
…Ронделлы, рондо, виланделлы,
Как зерна, падают из рук в сухую землю
Со звуком мерным – тук, тук, тук –
«Ямбишки» жалкие… (пер. А.З.)
А у Гомера и Уитмена в стихах
«мы слышим моря шум и песни ветра
В дюнах и прибрежных соснах».
В России первым стихи Уитмена начал переводить И.С. Тургенев. Он отзывался о нем как об удивительном поэте. Толстому же он сразу не понравился, он назвал его «диким англичанином», но впоследствии кардинально изменил свое отношение к его поэзии и стал относиться к ней гораздо внимательней. В Америке Уолта Уитмена называли «американским Толстым», настолько были схожи их идеалы и взгляды.
Уолт Уитмен оказал большое влияние на русский авангард, особенно на футуристов: В. Маяковского, В. Хлебникова.
…Приснился мне город, который нельзя одолеть,
Хотя бы напали на него все страны Вселенной,
Мне снилось, что это был город Друзей,
Какого еще никогда не бывало,
И превыше всего в этом граде
И крепче ценилась любовь. (пер. А.З.)
КОГДА СИРЕНЬ ЦВЕЛА В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ…
Отрывки из поэмы
Когда сирень цвела в последний раз в моем дворе,
Когда звезда великая скатилась с неба ночью,
Затосковал я – и с тех пор тоскую каждую весну…
О, весны, вы возвращаетесь и несете с собою Троицу,
И каждый год цветет сирень, и звезда плывет на Запад,
Я же вспоминаю того, кого любил…
Звезда великая, о, павшая звезда!
Ночные призраки, безрадостные ночи,
Пропавшая звезда, о, мрак, звезду укравший,
О, руки, поддержавшие в те дни бессильного меня!
Душа моя, лишенная надежды,
О, тучи серые, меня вы обступили, пленя мой дух!..
В моем дворе напротив старой фермы
Растет сирень, и куст уже большой,
с тревожною зеленою листвой,
Стоит мой куст пахучий, источая благородный аромат
Из тех, наверное, что я всегда любил…
И каждый лист его вмещает чудо,
И от куста со скромными цветами
Я отрываю веточку, услышав, как на топи
В укромном месте поет хорал невидимая птичка…
Я б полетел вперед, навстречу ночи,
Вниз, к берегу, или пошел бы к кедрам
Торжественно-печальным, или к тихим соснам.
Ведь замолчит певец, но песню сочинит
О том, кого любил я…
Шарм песни восхитил меня,
И хлопал я певцу и всем собратьям,
И вторил песне глас моей души.
ИЗ «ИНДИЙСКИХ ПАССАЖЕЙ»
(1)
Пусть в Индию отправится мой дух!
Слабо, мой дух, с тобою нам уехать?
Ведь если верить мифам, сказкам жалким,
Уехать я могу.
Не только я так полагаю, но и наука современная,
И факты, и мифы древности
Всех Азий и Африки,
А еще лучи стремительные духа,
И грезы, сны, скулящие в темницах,
Священные писания, легенды,
Сюжеты новые насмешливых поэтов,
Новые религии, а также вы, о, храмы,
Прекрасней лилий и величественней камня,
И солнца украшение – заря!
(2)
Я обожаю прошлое – его успехи и заслуги,
Я воспеваю его чудесных инженеров,
И старый свет, и лунный иже с ним.
Я обожаю канал Суэцкий, и Новый свет я тоже обожаю,
Его дороги и железные пути,
Его моря.
О, прошлое, прошедшее, прости!
О прошлое, ретроспектива дней!
Прозрачные и чистые, как воды осенью,
Вода забвения, зевающие тени,
О прошлое, ты благородный океан
Что настоящее? Все в прошлом.
А после что? Когда величие наше в нем
Все в прошлом – как в ретроспективе,
Неутомимо рвущейся к Черте!
* * *
О, капитан, мой капитан! Окончен наш славный поход,
И корабль наш цел, и победа за нами,
И приз у нас, и спешим под парами
Домой, и победный колокол бьет!
…Но сердце, сердце, сердце –
Стынет кровь на холодном ветру:
На палубу, где уснул мой капитан,
Смерть и холод пришли поутру!
О капитан, мой капитан! Слышишь, бриз
Ленты и флаги колышет, и медью оркестры дышат,
Просят люди сойти тебя вниз!
…Эй, здесь капитан, наш отец!
Ладонь под холодной щекой
Я держу, и все кажется сном:
Но на палубе, где спит мой капитан,
Смерть и холод сидят вдвоем.
…Капитан уже не отзовется,
Губы стиснуты, и пульса нет,
Саван смерти пошит.
Корабль цел, приз у нас,
Народ веселиться спешит!
Ликуют все на родном берегу,
Жизнь продолжит свою круговерть.
На палубе, где лежит мой капитан,
Гуляют холод и смерть.
* * *
Я воспеваю плоть, но я поэт и духа
(И небо радости со мной, и муки ада)
Я примеряю первое; второе
Я на язык чужой перевожу!
Я воспеваю женщин и мужчин.
Быть женщиной не менее почетно, чем мужчиной.
Я вам скажу: величественней нет,
Чем звание матери достойного мужчины.
Гимн изобилию пою я,
Мы сыты всем по горло, лишь рост один,
Лишь он имеет смысл…
Кто побеждал покой!
Не ты ли, мой президент!
Все пустяки, хотя любой пустяк
Значительней гораздо остальных.
А я – гуляка, мой товарищ – ночь,
Что поглощает мир, святая ночь,
Ночь насыщающая.
Ночь южных ураганов и исполинских звезд.
Эй, ночь зевающая, тише!
О, чувственно-прохладная земля!
Земля деревьев, грезящих о лете,
Земля закатов уходящих, гор, полей, туманов,
Земля холодных, как стекло, сегментов лунных,
Слегка окрашенных лазурью вместе с охрой,
Земля сияния и мрака, исписавших реки,
Земля булатных туч.
О, атакующая издали земля, богатая в цветении садов!
Скорее улыбнись, жених к тебе грядет!
Транжира он, ты мне дала любовь,
Ее я возвращаю – ту несказанно страстную любовь.
Любовь орлов
Прогуливаясь берегом реки,
Услышал я с небес далекий клекот,
Он был похож на волн прибрежных ропот:
Играли
В звенящей высоте орлы в любовь:
С наскоками безудержными в небе,
С когтями втянутыми, сцепленными вместе
В неистово – кружащем колесе.
Со свистом крыльев в буйной пляске плоти,
С кругами, петлями, падениями вниз,
Когда, почти коснувшись водной глади,
Взмывали ввысь они то парой, то раздельно.
И лишь потом в парении недвижном
Для них свой бег остановило время…
Все чаще взмахи сделались, и каждый
Полет продолжил, но уже
Она – одна,
И он уже один…
В МОРЯХ
Ультрамарином в море корабли, –
Каюты, мачты, – небо поливает
Под песни ветра, шум морской волны
И пляски дикие бездонных властных вод.
Отважный барк, совсем один, над бездной
Надежды смелой, чистой веры полон,
В туманах брызг среди узоров пены
Под солнцем и созвездиями ночи
Плывет с командой славной на борту
В гармонии, согласной с целым миром, –
Вот с нею вместе поплыву и я.
Я мысли странника возьму в моря с собою,
С надеждой дом родимый оставляя,
И нас накроет небо с головою,
А палубу под нами раскачает,
Как колыбель, проливов дальних дрожь.
Уже потом течения, прибои,
Мистерий неизведанные звуки,
Морской пучины смутные намеки
В слова сольются, в песенные строки,
А мерный скрип снастей с благоуханьем
В печальном ритме вместе с чистой далью
Начнут слагать поэму Океана.
Смелей, мой стих, навстречу славной доле,
Как белый барк, морскую ширь пронзая,
Не ведая зачем, куда, – и вскоре
Тебе наполнит душу верой море,
И станешь спутником надежным кораблям.
Плыви, мой стих, любовь мою неся
Безбрежную отважным мореходам:
Хочу прижать их к сердцу, и стихи
Спою для них. Расправьте паруса,
Ветрам наперекор вперед летите
И спойте песни волн, морской лазури,
Тенистых рощ прибрежных после бури, –
Всем мореходам, славным кораблям!
