МАРТ
Куда-то сгинул, чьи порывы злы,
кто накануне вел себя настырно…
Не шелохнутся стройные стволы:
все как один стоят по стойке смирно.
Такая тишь, что слышен стук сердец
неутомимо шествующих мимо.
Весны внештатный, видимо, певец
уже о чем-то возвестил незримо.
Какой восторг! – на стыке двух времен
застыть невольно посреди смолистых
прямых стволов, невозмутимых крон,
когда ни ветерка, ни голосистых.
* * *
Как одному согреться без другого?
Двоим теплей: они полны заботы.
Одной трудяге не наполнить соты.
С другими в связке тяжелеет слово.
Судьба ведет и доброго, и злого.
И от себя уйдешь недалеко ты…
Нам дорого обходятся красоты –
А греет то, что стоит дорогого.
Вдвойне ценней утратившее цену.
Жаль, не оценим, покидая сцену,
Грядущих пьес; не разглядим из праха,
Кому еще, пришедшему на смену,
Придется впору шапка Мономаха…
Умолкнет птица. Защебечет птаха.
СКАЗКА
Разбрызгивает лужи грузовик,
Вовсю пренебрегая тормозами.
Столицу подметающий таджик
Уже несет метлу свою, как знамя.
Дела зовут на Чистые пруды,
Но сердцем я – в кафе на Патриарших:
Тебя смешил с азартом молодым,
А шутки были бармена постарше…
Я вновь во власти бесшабашных дней,
Безбашенных… Продлить бы эту сказку! –
Пока несхожесть хоженых путей
Ускорить не замедлила развязку.
ПОЛЬСКИЕ ЯБЛОКИ
Теперь ты с гаджетом,
а раньше был с копьем.
Все остальное мало изменилось:
сначала рыбку выловишь, потом
расскажешь миру, как она ловилась.
И может, кто-то «лайкнет» от души,
перепостит сей подвиг многотрудный.
Люд оживится в сетевой глуши,
на пересуды, как и встарь, не скудный.
И, как и встарь, неся добычу в дом
и помышляя о добыче большей,
румяным залюбуешься плодом,
кружным путем доставленным из Польши.
УТРО
Среди туземцев будто бы живу
И вовлекаюсь в их обычай жуткий.
Во сне все это или наяву? –
Не понимал в бессонном промежутке…
И хлынул день во весь просвет окна.
Ночная жуть исчезла, как луна.
Докончив ланч, ворона подмигнула
(Ей снилось, видно, что она цветна).
И чем-то предначертанным пахнуло.
ВРЕМЯ
О время спикеров и фейковых фигур!
О тройка русская, куда же ты примчалась?
Мы прошлое читаем без купюр
И видим то, что от него осталось.
Светило солнце. Шли дожди. Вожди
Менялись на трибуне Мавзолея.
И время говорило: «Подожди».
И разрешало делаться смелее…
Америка напоминает Рим.
Европа вязнет в однополых браках.
А наши мысли заняты другим:
Когда мы перестанем рыться в баках?..
И солнце светит. И дожди идут.
И говорятся правильные речи.
И Гитлеру давно уже капут.
А мы друг друга все еще калечим.
Ходить не по грибы, а по гробы –
Обычный путь для пушечного мяса…
И вновь меняет линию судьбы
Слепая воля братского фугаса.
АПОФЕОЗ
Система ценностей одна.
Система ценностей другая.
Война и мир. Потом война
и Брестский мир. Вновь мировая…
Взрывная не страшит волна
ткачей вселенского раздрая:
такие ткутся времена,
что мир вот-вот дойдет до края…
За память горькую – до дна
не выпьем в день девятый мая.
И гром не потревожит сна,
как бы резвяся и играя.
В полете будет не видна
игрушка гиперзвуковая…
И раскалится дочерна
ад обезлюдевшего рая.
ТАЛАНТ
Был общительным и одиноким.
Стал музеем прижизненный дом.
Я вчитался в протяжные строки,
от которых пахнуло дождем
бесконечным; продрогшая муза,
как могла, избегала нытья;
и дамокловой масти обуза
не затмила красот бытия…
Волком выл в окружении милом.
Между пряником жил и кнутом…
И подумалось в парке унылом,
что всю жизнь говорю не о том.
УЛЫБКА
Что с первых дней
незамутненным было,
вдруг замутилось,
как в пруду вода.
И то, что – сблизив –
близости лишило,
не до конца
сердца опустошило.
И только уток –
тех, что ты кормила –
ничто не отлучило
от пруда.
Читать небыстро
время наступило
прочтенное, считай,
наискосок.
Жизнь, видимо,
добрее стать решила
и улыбнулась –
словно согрешила…
И то, что с нами
так недолго было,
Что было веселее
этих строк, –
зачем-то схлынув,
не ушло в песок.
