Денис БУГУЛОВ
Здравствуй, «Дарьял»!
Поздравляю со своеобразным издательским юбилеем. Желаю читающих читателей и ясной памяти! Памяти – чтобы помнить все и не давать забывать другим.
С 1998 печатаюсь в журнале, с 2002 по 2006 работал ответственным секретарем, в 2007 я уехал из России. Потому у меня есть читательский и писательский опыт журнала снаружи, изнутри и со стороны. Сразу скажу: не было, нет и не будет ничего подобного. «Дарьял» – это уникальный культурный феномен Республики, аккумулирующий в себе время в мучительный период безвременья. Если бы я был историком Владикавказа и хотел сердцем понять суть и пульс последних десятилетий, а не просто хронологизировать события, я бы читал «Дарьял» – номер за номером. Если бы я был мэром столицы Осетии, я поставил бы памятник Руслану Тотрову. Если бы…
«Дарьял» – это журнал того культурного Владикавказа, что из моей молодости; города, как Атлантида, ушедшего в небытие, но оставшегося на устах и в тоске, в тоске по чему-то лучшему и безвозвратному. Именно журнал «Дарьял» – единственный хранитель подлинного владикавказского мироощущения и самоотношения.
Когда я думаю о журнале, я вижу Руслана Тотрова: мы говорим обо всем, пьем бесконечный чай. Его фразы горьки, точны и ироничны. Движения изящны… Когда я думаю о журнале, мне широко и по-отечески улыбается Георгий. Широким взмахом приглашает войти в кабинет. А потом он умер, и я сажусь в его кресло, а оно – живое… Когда я думаю о журнале, чувствую твердую руку Руслана Гибизова у себя на плече, он хитро щурится и говорит мне при этом простые вещи. О таких людях говорят – соль земли.
Мой поклон всем «Дарьяльцам». Помните, чье дело продолжаете. Вы – нужны.
29.12.18
Ирлан ХУГАЕВ
ДАРЫ «ДАРЬЯЛА»
* * *
В самом деле, чем еще может выражаться возраст журнала, если не количеством томов?.. Его тома – его лета, и каждый том есть веха и событие. Сто пятьдесят выпусков «Дарьяла»: целая эпоха… Книга – это обычная звезда: однажды вспыхнув, она остается объективно неизменной и светит на духовном и идейном небосклоне ровным – или ровно угасающим – светом, а журнал – пульсар. Журнал пульсирует, и именно эта пульсация задает темп литературному процессу. Когда редактор торопит автора, это значит, что автор отстает от процесса.
* * *
«Дарьял» – это архетип осетинского общественного сознания. И не только исторического, но уже и литературного. В сумрачные 90-е годы, когда сфера культуры быстро и неуклонно деградировала, «Дарьял» стал оплотом осетинской культурной жизни, нашим, владикавказским знаменем литературной эпохи, центром невидимой khrep`rspmni артели, сотворчества людей разных поколений и национальностей, художественных принципов и мировоззрений. «Дарьял» подтвердил свое звучное историческое имя: для многих он стал вратами в новое тысячелетие. Трудным, но верным перевалом в большую, взрослую жизнь.
* * *
Цифровой текст породил либеральное отношение к публичному слову и обрушил ценность литературного дебюта. Прежде, в эпоху чернил и бумаги – дебют был равноценен в сюжетном плане утрате девственности; это именно означало попасть в переплет, попасть в историю; а теперь дебютант попадает в сеть. И болтается в ней, как мушка… Номер «Дарьяла» с моей первой подборкой стихов (о, с каким ужасом и тщанием они подбирались!) я принес приятелю показать; а он (вероятно, увидев мое злорадство) взял ручку и расписался на титуле, подлец. Я сперва сильно вознегодовал; но потом все понял и простил ему тот контрабандный способ, которым он хотел проникнуть в литературные анналы. Тот номер и до сих пор у меня хранится. Как реликвия. И подпись на месте. И она мне тоже стала мила. Вот что такое был дебют.
* * *
Номер «Дарьяла», в котором я дебютировал, я прочитал от корки до корки, повинуясь какому-то безотчетному внутреннему велению. Мне казалось, что я обязан почтить прочтением всех авторов, в ряду которых мне было позволено встать. Там были Камал Ходов, Дзахо Гатуев, Музафер Дзасохов, Вилен Уарзиати, Юрий Гаглойти… Пожалуй, именно через общение с «Дарьялом» я осознал, что всякое хорошее дело – это общая заслуга, даже если ты делал его, закрывшись в своем кабинете. Что литература сжинает в тугие снопы энергию, рассеянную в мире, чтобы она вернее служила добру. Что каждое высказанное слово навсегда меняет лик этого мира и живет и действует в мире до скончания времен и что поэтому писатель и филолог – это человек, отвечающий за свои слова. Теперь это символ моей филологической веры. Вне этой веры нет смысла в литературе и филологии.
* * *
В литературном процессе Осетии, в ряду таких известных изданий, как «Мах дуг», «Ираф» и «Фидиуаг», «Дарьял» занимает особое место, обусловленное его русскоязычием (в этом отношении «Дарьял» принял эстафету у старого советского альманаха «Литературная Осетия»). Данное обстоятельство, наверное, не позволяет сказать о «Дарьяле», что он представляет смысловое ядро осетинской национальной культуры. И тем не менее. Место «Дарьяла» не только особенно, но и законно. «Двуязычие, – писал Васо Абаев, – это не нечто навязываемое нам извне, а наша внутренняя, осознанная необходимость, наше естественное состояние, наша судьба». Обратите внимание: «осознанная необходимость». Но ведь мы знаем, что это такое!.. По сути, Абаев сказал: «Двуязычие – наша свобода». Закон причины безусловно царит только в материальном мире, а человеку дан закон свободы… «Дарьял» открывал для Осетии сочинения Муссы Кундухова, Афанасия Гассиева, Ахмеда Цаликова, Дзахо Гатуева, Хаджи-Мурата Мугуева, Рустема Валаева, Гайто Газданова, Григория Токати… Благодаря «Дарьялу» и лично Руслану Тотрову, бессменно возглавлявшему журнал на протяжении двадцати шести лет, читатель ongm`jnlhkq и с целой плеядой современных русскоязычных писателей и поэтов Осетии, Кабардино-Балкарии, Чечни, Дагестана, Армении и т.д., которые интересны и дороги нам не тем, что они пишут на русском языке, а тем, что остаются, при своем русскоязычии, законными представителями своих народов и республик.
* * *
На форзаце книги Руслана Тотрова «Дикая груша», подаренной им моему отцу, стоит автограф: «Сергею Хугаеву с большим уважением и легким упреком в связи с неважным изданием. Р. Тотров. 23 января 1986 г.». Качество издания, и правда, оставляло желать лучшего, хотя и не по вине отца; он был всего лишь сотрудником издательства «Ир», он даже не редактировал эту книгу. И все же я, несколько лет спустя знакомясь с Русланом Хадзыбатыровичем в его кабинете в редакции «Дарьяла», чувствовал что-то вроде вины и раскаяния… Потом я боялся его как человека, о котором точно знал, что он внимательно, с пристрастием и карандашом, читает то, что я пишу. Меня беспокоило, что из моих писаний он узнает обо мне что-нибудь такое, чего я сам о себе еще не знаю. Возможно, так оно и было… Потом на страницах «Дарьяла» я впервые прочитал прозу отца на русском языке, в переводе Руслана Тотрова. Это были два небольших рассказа, которые мне очень понравились и удивили меня заботливым и внимательным отношением к тем деталям, которые гарантировали аутентичность текста. Читая этот русский текст, я все-таки слышал голос отца. С тех пор я, помимо прочего, испытывал к Руслану Хадзыбатыровичу почти родственные чувства… Характерно, хоть и непостижимо, что Руслан Тотров, став главредом «Дарьяла», практически перестал писать сам. Все силы сердца он положил на то, чтобы писали другие – на организацию творческого пространства, шагнувшего далеко за пределы Осетии, на формирование системы идейных и стилистических приоритетов, на изучение чужих текстов. Чтобы слаженно действовала команда и плыл корабль… Руслан Тотров и Артюр Рембо – две неразрешимые литературные загадки.
* * *
В команду «Дарьяла» всегда входили добрые и красивые люди. Георгий Тедеев, автор «Черной жемчужины», Таймураз Саламов, блестящий переводчик Сека Гадиева и Оскара Гибизова, Ольга Тотрова, Аслан Галазов, Ирина Разоря… Дары «Дарьяла» – их заслуга. Они и есть «Дарьял». Это они поддержали – в эпоху морального упадка и духовного разброда – высокий уровень культуры и искусства… Сегодня, очевидно, наступает новая эра общественной и литературной истории, и я надеюсь, что пульс «Дарьяла» не упадет. Алан Цхурбаев, недавно возглавивший журнал, вправе ожидать от нас полного доверия и поддержки, и от лица своих друзей и коллег по Владикавказскому научному центру РАН я желаю ему преуспеть. Да не иссякнут дары «Дарьяла».
Ирина ГУРЖИБЕКОВА
СЫН ОСЕТИИ
150… Но был же – первый…
А ну считайте – сколько лет
Таланту, страсти, мыслям, нервам,
Что нам дарили «Литбукет».
Там распускались розы прозы,
Ромашки лирики цвели…
Ни лета зной, ни злость морозов
Их уничтожить не могли.
…А имя-то твое священно:
Ты смог сполна в себя вобрать
Золотосиний свет ущелий,
Гор удивительную стать…
Не зря Георгию с Русланом
Свои страницы доверял:
Ширь мирового океана
Твой маленький ручей вмещал.
150… И тыща будет!
Без фальши, лжи и словоблудья.
Ты стольким юным крылья дал…
Лети ж в грядущее с надеждой…
Какие б ни были одежды,
Ты – сын Осетии, «Дарьял»!
Алексей ЧИБИРОВ
Публиковаться в «Дарьяле»? Почему бы и нет? – подумал я, получив соответствующее предложение от главного редактора журнала +D`p|k; замечательной Ольги Эрнестовны Тотровой. Мне было приятно? Конечно! Это была честь. Я не являюсь профессиональным писателем. Я, скорее, дилетант с претензией на писательство, которое сродни для меня некоей форме эмоциональной терапии, и если это может нравиться еще кому то кроме меня, что ж я могу быть этому только рад. Мне приходилось издавать у вас свои исторические упражнения, но небольшой рассказ «Двое в городе» – на мой дилетантский взгляд – лучшее из того, что я напечатал в журнале. Он мне нравится. Он очень личный. Пережитый. И поэтому опубликовать его в «Дарьяле», журнале с авторитетом и очень широкой аудиторией – это, конечно же, круто. «Дарьял» стал неотъемлемой частью культурной жизни Осетии и людей, которые любят Осетию вне зависимости от географии. Вы даете шанс, и у вас удивительное чутье на таланты. Сто пятидесятый том – это общественное признание, и даже больше, чем признание. Сто пятьдесят – это уже традиция. С юбилейным томом, Дарьял!
Хасан ЧШИЕВ
Выход в 1991 г. журнала «Дарьял» без преувеличения был знаковым событием и для читающей аудитории Осетии и для многих наших земляков, живших и живущих за ее пределами. С самого начала журнал заслуженно позиционировал себя как издание с высоко поднятой литературно-художественной, общественно-политической «планкой». Собственно, учитывая масштабность личности главного редактора и замечательный редакционный совет, по-другому, думаю, и быть не могло. И тогда, в 90-е и сегодня, «Дарьял» публикует не только прозу, поэзию, что соответствует его профилю, но и знакомит читателя с более широкой интересной тематикой – живопись, графика, скульптура, публицистика, история, философия, археология, искусствоведение, и др. В каждом номере журнала, как правило, представлены и новинки и старая добрая классика всех перечисленных жанров искусства и научных дисциплин.
В 90-е журнал печатал много новых, ранее недоступных для издания материалов. Причем место на его страницах находилось и для патриотов, и для «демократов» и для «почвенников». Не могу не отметить, что, на мой взгляд, как нельзя все сказания о Нартах читать детям, так нельзя публиковать в популярных изданиях некоторые материалы, предоставив их профессиональным историкам, политологам и т.д. В 90-е у журнала встречались подобные огрехи. Повторюсь, что это мое субъективное мнение. Отмечу, что в то время, это было характерно для всей нашей периодики, и не только. «Обретшие свободу» столичные журналы, «Новый мир», «Знамя», «Дружба народов» и многие другие, наперегонки проводили политику по скорейшему «открытию глаз зашоренному народу». В случае с нашим «Дарьялом», главное, думаю то, что он был искренен. А также, то, что и сегодня и тогда, он не оставляет читателя равнодушным. Многие его хвалят, некоторые критикуют. Это свидетельство того, что издание живое.
Одна из главных заслуг «Дарьяла» состоит в том, что он стал, в 90-е годы, когда шел массовый отток за рубеж или в центральные мегаполисы России многих и многих наших соотечественников, тонкой, но животворной связующей нитью между ними и малой Родиной. Эту же важную миссию журнал успешно выполняет и сегодня.
Еще одна плодотворная работа, которую выполняет журнал – это связь поколений, крайне важная в наш век «глобализации» и +l`jdnm`khg`vhh; молодежи. «Дарьял» показывает, что были и есть другие приоритеты и ценности, кроме «булочки с кунжутом».
Среди огромного замечательного массива публикаций, над которым потрудился коллектив журнала и его авторы, начиная с 1991 года можно назвать несколько сотен наименований. Разумеется, здесь это невозможно. Назову имена, оказавшиеся наиболее близки моему «уму и сердцу». В первую очередь это произведения наших осетинских классиков, их можно перечитывать бесконечно – Коста Хетагуров, Инал Кануков, Сека Гадиев, Иуане Ялгузидзе, Темырболат Мамсуров, Александр Кубалов, Георгий Цаголов, Дзахо Гатуев, Алихан Токаев, авторов нового и новейшего времени, среди них, кроме тонких, проникновенных произведений Р. Х. Тотрова, запомнились публикации Нафи Джусойты, Шамиля Джикаева, Музафера Дзасохова, Зинаиды Хостикоевой, Дениса Бугулова, Аланки Уртаты, Георгия Тедеева (уверен, что его «Зимние Кузнечики», не оставили равнодушным ни одно «владикавказское», и не только, сердце), Сафара Хаблиева, Руслана Бекурова, Джонни Рамонова, Чермена Дудаева, Елены Коваленко, Зинаиды Купеевой, и многих других, которых я, за давностью лет уже не могу вспомнить поименно.
Что бы хотелось видеть в будущих выпусках «Дарьяла»? На мой взгляд, не хватает русской классики, пусть даже в небольших объемах. Полагаю, что не надо бояться давать и классическую советскую литературу – А. Фадеев, М. Шолохов и многие другие. Это писали настоящие люди и о настоящих людях и событиях. Современная молодежь не пойдет в библиотеку за их произведениями, а более доступный «Дарьял» мог бы открыть ей эти миры. Еще, полагаю, что к внушительной титулатуре журнала вполне уместно уже сегодня добавить еще и определение «научно-образовательный».
С главным редактором, Р.Х. Тотровым я познакомился в 2002 году, когда принес статью о Махарбеке Туганове. Материал Руслану Хадзыбатыровичу понравился. Будем печатать, сказал, – только принесите Вашу фотографию, у нас такое правило, при первой публикации, мы даем фото автора на первую страницу. Я ответил, что, полагаю, на первой странице должна быть фотография Махарбека, а не моя. Он внимательно посмотрел на меня, потом произнес – Надо же, не успел прийти, а уже свои правила устанавливает! Потом добавил – И что, все археологи такие нахальные? Я стал его убеждать, что фото Махарбека будет здесь более уместно, достал фотографию Туганова, где он, уже незадолго до смерти позирует у своей картины «Пир нартов». Руслан Хадзыбатырович посмотрел на фото, и к моей большой радости, согласился заменить меня Махарбеком Тугановым. К моему большому сожалению, потом общались всего несколько раз, моя цейнтнотная жизнь не позволила мне большего. Он уже не говорил мне «Вы» и, в основном расспрашивал о моих раскопках в Зарамаге.
Не могу не сказать о том, что после его Ухода, возглавившая журнал Ольга Эрнестовна Тотрова, ничуть не опустила изначально высоко заданную планку уровня журнала, несмотря на сложности пертурбаций недавнего времени, которые он пережил, и к большому удовлетворению его читателей. Надеюсь, «Дарьял» всегда будет оставаться интересным собеседником для своих читателей, учителем и другом для одаренной творческой молодежи.
Заур АБАЕВ
Когда речь заходит о журнале «Дарьял» – всегда искренне сожалею, что мне так и не посчастливилось лично познакомиться с его основателем и первым главным редактором – Русланом Тотровым. Наш jnpnrjhi с ним телефонный разговор, в котором я преимущественно молчал, его еще более короткое замечание «Молодец! Пиши дальше…» – конечно же, слабое утешение в этих мыслях.
Но, тем более, для меня ценным и ярким получается его портрет, чем больше я общаюсь в продолжателями его дела, друзьями и семьей. Я будто сам сидел в этой знаменитой прокуренной комнате главного редактора, полной разного рода людей, бурно дискутирующих, либо мирно беседующих друг с другом и слушал их рассказы, воспоминания, их яркую острую критику, всю глубину и беспристрастность которой мне, к счастью моему, показал замечательный Таймураз Саламов.
Не было ни разу в моей жизни, чтобы после посещения редакции, сколь угодно короткого и поспешного, я не выходил бы оттуда с улыбкой и удовольствием, с пониманием того что мне рады. Чего только стоит встретить Ольгу Эрнестовну Тотрову, которая также, как и 150 (это же целая эпоха!) номеров назад участвует в жизни журнала и его авторов. Как отрадно для меня посидеть в кабинете Таймураза Саламова и слушать бесконечное количество историй, одна другой интересней и красочней. Нельзя не отметить и всех остальных сотрудников журнала, одинаково приветливых и профессиональных!
Если теперь уйти от субъективных моих впечатлений и восторгов, то останется лишь подчеркнуть, что журнал «Дарьял» был и остается мерилом качества и литературного вкуса, и каждая публикация в нем важная веха в жизни любого автора, именно благодаря его высоким стандартам. Быть, даже в самой малой мере, частью этого удивительного и высокопрофессионального мира – истинная радость для меня и большая честь.
Надеюсь, что как можно больше людей откроют для себя «Дарьял» и как читатели, и как авторы, а те, кто уже успел с ним познакомиться, будут получать такое же удовольствие еще не одно десятилетие.
