Давай поговорим. Хоть раз в декаду.
Я на двенадцать заведу луну…
Пять вкусов огорчений – то, что надо,
Чтоб в серых глаз прозрачность заглянуть.
Разбудим ночь, шатер ее откинув
И поцарапав небо до дождя.
Что помнишь ты: Стихи? Запястья? Спину?
Я помню все, что помнят, уходя…
Сквозь губ порог словами сыпать стану,
Переведя дыхание в пунктир.
На Библии души клянясь спонтанно,
Я расстегну английский кашемир
Пальто, признав, что сердце – лишь воронка
Печали. Чьей-то угнанной мечты…
Любовь моя толкается ребенком
В утробе бесконечной пустоты.
P.S. Подразумевается английская декада,
исчисляемая десятилетием.
33-й АД
Он за мною шел
В тридцать третий ад,
Где рассвет не желт,
Не разлит закат.
Где курю тоску
(ходовой товар),
Где стихи – иску…
-шенье? -пленье? Арт?
Где из всех углов
Подползает мрак,
Где душа – улов
ДворовЫх зевак.
Где свободен тот,
Кто утратил все.
…Шел на эшафот,
А читал Басе.
Он за мною шел
В тридцать третий ад…
* * *
Тьма толкается, бьет под дых…
Завяжи эмоции в узел.
Стань терпимее всех святых,
Чтобы рая радиус сузил
До тебя милосердный Бог.
В толчее равно рваных будней –
Одиночество и жест «Ok»…
Жар духовный начнется в грудне.
Получая кайф палача,
Словом-кровью чернильным брызжешь.
Только губы твои молчат –
Ты на стенах души мне пишешь…
ИМЯ ТВОЕ
Имя твое слетает
С губ моих шелухой,
Вырвавшись из гортани,
Звук издает глухой.
Имя твое пронзает,
Словно мачете – грудь.
Имя твое – завязь
Горя во рту – пусть!
Имя твое вскрывает
Правду похлеще вен –
Бритва плывет трамваем
В собственный Вифлеем.
Имя твое – штрих-кодом
В пропасть, сквозь чернь, жулье…
Стигмой – не эпизодом.
Имя твое – мое!
САТИ
Сентябрь врастает в осень,
Диск солнца карминно-ал.
Запомни: ты юность бросил
В эпоху кривых зеркал.
Я белой вороной в черных
Одеждах к тебе иду.
Тоска и печали штормы
Играют здесь в чехарду.
Индийской вдовою Сати
Вхожу в роковой костер,
Где смерть это лже-проклятье,
Которым мирянин горд.
Давай! Обыщи словами!
Пустынен сердечный холл.
Из листьев дожди – стихами –
Посыпались мне на стол…
* * *
Беззубые рты парадных
Кричали тебе вослед
Неистово и нескладно.
В то утро был тополь сед.
Душа-распашонка мерзла
В стеклянном гробу окна,
А ты все шагал нервозно…
Зима была голодна
На брошенность, невозвраты
И прочий моральный стыд.
Мне б крикнуть тебе: куда ты?!
Но дьяволом рот зашит.
* * *
Сегодня беснуются ангелы,
Сняв крылья тяжелые с плеч.
Мне б, Господи, начисто, набело
Судьбу на ладонях насечь.
Где утро не треснет презрением,
Смещая навек горизонт,
Где будни не вырваны рвением
Спасти новых душ гарнизон.
Где прошлое сквозь настоящее
Берилловый взгляд не затмит,
Где, солнца напившись палящего,
Развеется запах обид.
СУМЕРКИ
На деревьях повисли сумерки,
Словно крылья летучей мыши.
Звезды снова к рассвету умерли,
Новых – бисером – Бог не вышил.
Город кашляет. Город хмурится,
Выдыхая асфальтную пыль,
Распахнув настежь души-улицы…
В тучах месяца тлеет фитиль.
Ветер рыскает, словно гончая,
В закоулках дворов, на крышах…
Лето – камера одиночная,
Из которой никто не вышел
Невредимым. Сердца распороты
Безымянным врагом тишины.
Я простужена этим городом,
С ним синхронно болеем мы.
