КАК СОЗДАВАЛСЯ ЯДЕРНЫЙ ЩИТ СССР
29 августа 1949 г. в Советском Союзе была успешно испытана первая атомная бомба. Это важнейшее политическое и научно-техническое событие столетия, сыгравшее решающую роль в послевоенном устройстве мира, стало возможным в результате героических усилий многих тысяч советских людей. В их числе был и Е.П. Славский – один из руководителей атомной промышленности СССР.
В 1940 г. заместитель начальника научно-технической разведки НКВД Л. Квасников обратил внимание на то, что в зарубежных научных журналах не стало публикаций по урановой проблеме. После этого с санкции начальника внешней разведки П. Фитина в резидентуры Англии, Германии и Франции (в США на тот момент резидента не было) им были разосланы шифровки-задания по выявлению научных центров, ведущих работы по урану и тематики их исследований.
25 сентября 1941 г. резидент нашей разведки в Лондоне Л. Горский со ссылкой на агента Листа (Джон Кернкросс, член знаменитой впоследствии «кембриджской пятерки» – наш агент – П.Г.) сообщил в Москву, что 16 сентября состоялось совещание Уранового комитета, на котором обсуждались возможные сроки создания атомной бомбы и было принято решение о немедленном начале строительства завода по ее изготовлению (позднее из-за опасности немецких бомбардировок от строительства атомных предприятий в Великобритании до окончания войны отказались, а весь научно-технический потенциал был задействован в совместном с США проекте). Копия многостраничного секретного доклада комитета была доставлена в Москву в середине ноября. При этом доклад оказался на столе Горского раньше, чем с ним ознакомился премьер-министр У. Черчилль.
Ранее, 11 августа 1941 г., в разведуправлении Генштаба Красной Армии была получена шифротелеграмма с сообщением о том, что помощник военного атташе в Лондоне С. Кремер установил контакт с К. Фуксом – немецким физиком, который после эмиграции из фашистской Германии был привлечен к работе над теоретической частью создания урановой бомбы. Именно К. Фукс передал нашим разведчикам в Англии, а затем в США, где с ним работала уже внешняя разведка НКВД, бесценные материалы.
Для советских ученых исследования по овладению атомной энергией в тридцатые годы были в числе приоритетных и велись на мировом уровне. В конце сентября 1933 г. состоялась первая Всесоюзная конференция по ядерной физике с приглашением иностранных ученых. В 1938 г. для координации работ в области ядерной физики при президенте Академии наук СССР была образована комиссия по атомному ядру. В 1939 г. физики Ю. Харитон, Я. Френкель, А. Лейпунский обосновали возможность протекания в уране цепной ядерной реакции деления. Физиками Я. Зельдовичем и Ю. Харитоном был выполнен расчет критической массы уранового заряда, а харьковские ученые В. Маслов и В. Шпинель в октябре 1941 г. получили свидетельство на изобретение «Об использовании урана в качестве взрывчатого или токсичного вещества». Однако после начала войны работы по урановой проблеме были приостановлены, а ученых привлекли к решению более насущных задач.
Определенный интерес представляла и взятая из машины убитого в феврале 1942 г. под Таганрогом немецкого офицера инженерных войск Вандервельде (он был физиком) тетрадь с формулами, диаграммами и описаниями, касавшимися технологических вопросов урановой проблемы. Она была передана С. Кафтанову – уполномоченному Государственного комитета обороны СССР по науке, который после изучения ее содержимого, обстоятельств и места изъятия предположил, что военного инженера привел на нашу оккупированную территорию поиск урана. Физик А. Лейпунский (ему передали документ для оценки) написал, что «в нем нет ничего такого, чего бы не знали советские физики…».
Из Швейцарии о работе над созданием атомного оружия в гитлеровской Германии сообщил Ш. Радо – руководитель нелегальной резидентуры разведуправления Красной Армии.
В многочисленных публикациях последних лет не приводятся документальные свидетельства того, что нарком внутренних дел Л. Берия до марта 1942 г. докладывал И.В. Сталину о полученных из-за рубежа донесениях о работе над сверхоружием в Великобритании, США и Германии. Однако он вряд ли бы стал скрывать от председателя ГКО такую важную информацию, а первые доклады были скорее всего устными. По утверждению историка В. Лота, в конце февраля – начале марта 1942 г. Кафтанов докладывал И.В. Сталину о работе над сверхоружием в Германии и предлагал начать в нашей стране подобные исследования.
Все это, очевидно, послужило причиной того, что Сталин дал указание Берии подготовить для членов ГКО доклад о ведущихся за рубежом работах по урановой проблеме.
Из числа наших ученых с настоятельными предложениями начать работы по созданию атомного оружия и не допустить опасного отставания СССР с ноября 1941 г. обращался к коллеге, профессору Курчатову, к Кафтанову в ГКО, в Академию наук и к Сталину ученый-физик, слушатель военной академии Г. Флеров, который так же, как и Квасников, но осенью 1941 г., обратил внимание на отсутствие публикаций по урановой проблеме в зарубежных физических журналах. Важно отметить, что Англию и США подтолкнули к началу работ по созданию сверхоружия предвоенные успехи немецких физиков, которым еще в декабре 1938 г. удалось осуществить расщепление атома урана. В США с предложением ускорить работы по созданию атомной бомбы к президенту Рузвельту 2 августа 1939 г. обратился в специальном послании А. Эйнштейн.
Собранная до марта 1942 г. информация была подготовлена для председателя ГКО И.В. Сталина в виде подробного доклада, который завершился двумя предложениями: создать специальный орган, координирующий работы всех ученых и организаций, занятых в работе «…над проблемой атомной энергии урана…», а также передавать ученым с соблюдением режима строжайшей секретности собранные разведкой материалы для оценки и использования в работе. Первый документ, относившийся к советскому атомному проекту – распоряжение ГКО № 2352 СС «Об организации работ по урану», был датирован 28 сентября 1942 г. В конце года в ГКО состоялось специальное заседание (с его протокола еще не снят гриф секретности), на котором решался один вопрос – о начале исследований по созданию в СССР атомного оружия. Были приглашены ученые А. Иоффе, Н. Семенов, В. Хлопин, П. Капица, И. Курчатов. Выступивший первым академик Иоффе отметил, что, несмотря на большие сложности, проблема создания атомной бомбы разрешима, однако нехватка достаточного числа крупных специалистов в этой области и научных центров в отличие от Запада (спустя годы стало известно, что в США к этой работе в числе других ученых было привлечено двенадцать нобелевских лауреатов), а также слабость научно-лабораторной и промышленной базы не позволят разрешить ее ранее чем через 10-15 лет.
В своем, вопреки правилу, пространном выступлении Сталин сказал, что создание атомного оружия потребует усилий всей страны и больших материальных затрат, однако необходимость сохранения послевоенного мира обязывает пойти на это, несмотря на тяжелые условия военного времени. А достичь цели в первую очередь помогут государственная система, позволяющая мобилизовать все резервы и уровень исследований отечественной физики в области атомного ядра. Необходимо срочно наладить производство научной и экспериментальной аппаратуры, развивать нужные для создания атомного оружия отрасли промышленности. При этом привлечение высококвалифицированных специалистов и эффективное использование их труда должно позволить достичь цели в приемлемые сроки (конкретно они не ставились) с посильными для страны затратами. Сталин также дал понять, что НКВД будет обеспечивать ученых необходимой научно-технической информацией, что тоже позволит ускорить работу.
На должность научного руководителя работ по атомной проблеме Сталиным была предложена кандидатура А. Иоффе. Но он, сославшись на возраст, предложил И. Курчатова, в лаборатории которого было открыто явление распада атомов урана. Кафтанов назвал кандидатуру П. Капицы. При обсуждении Иоффе настоял на своем предложении, и Сталин согласился с назначением И. Курчатова, которого до заседания не знал, порекомендовав избрать его академиком, что позднее было сделано. Куратором работ ГКО Сталин назначил В. Молотова. В 1945 г., не без пользы для дела, его сменил Л. Берия, чьи организаторские способности и возможности отмечали в своих воспоминаниях все известные участники атомного проекта.
11 февраля 1948 г. ГКО утвердил программу работ в рамках АН СССР. И.В. Курчатов в числе первых привлек к проекту Ю. Харитона, Я. Зельдовича, А. Алиханова, А. Александрова, Л. Арцимовича, И. Кикоина, И. Панасюка, Г. Флерова, В. Хлопина, А. Лейпунского, большинство из которых были такими же молодыми, как и он сам, создал научные лаборатории в Ленинграде, Харькове, Москве (ныне Институт атомной энергии им. Курчатова), начал сбор научного оборудования, эвакуированного в разные города. В процессе работы Курчатов получил практически неограниченные полномочия, что помогало ускорить решение множества научно-технических и организационных задач. Такие же полномочия, разумеется, имел и Л. Берия, возглавлявший созданный 20 августа 1945 г. Спецкомитет ГКО по урану.
В США, где объединенными в 1943 г. с Великобританией усилиями решение проблемы создания сверхоружия приблизилось к практической реализации, советская внешняя разведка создавала агентурную сеть, призванную добывать научно-техническую информацию из атомного центра Лос-Аламос, о мерах секретности в котором резидент В.Зарубин сообщил в Центр еще в июле 1942 г. С этой задачей наша разведка справилась блестяще. Кроме К.Фукса и Б. Понтекорво (итальянского физика) в Лос-Аламосе работали и другие наши агенты. В их числе был и «Млад» (его имя – Теодор Холл – стало известно спустя десятилетия, поскольку он не был раскрыт), который сообщил в Москву о дате испытания первой американской атомной бомбы – 16 июля 1945 года. И.В. Сталин узнал об этом за три дня до того, как на Потсдамской конференции союзных держав-победительниц президент Трумэн сказал ему о создании в США «оружия огромной разрушительной силы». 6 и 9 августа американские атомные бомбы были сброшены на японские города Хиросиму и Нагасаки. Жертвами варварских бомбардировок стали сотни тысяч мирных жителей. Это была не только месть за Перл-Харбор, но и в первую очередь заявка на господство в послевоенное время.
Фашистская Германия в 1942 г. отказалась от создания ядерного оружия, что стало следствием общего мнения ученых, военных, промышленников и руководителей «третьего рейха» о невозможности достижения этой цели до окончания войны. Необходимо отметить, что это было объективным решением – США смогли выделить на атомный проект в несколько сот раз больше сил и средств, чем Германия. Курчатов знал, что заряд бомбы может быть не только урановым, но и плутониевым, при прочих равных условиях более мощным. Плутоний же, не встречающийся в природе, является продуктом «сгорания» урана в атомном реакторе. Для его работы, кроме «топлива», в качестве замедлителя нейтронов были необходимы сотни тонн чистейшего графита. Его производство поручили Московскому электродному заводу Наркомата цветной металлургии, который курировал заместитель наркома Е.П. Славский. Получение графита с минимальным количеством примесей являлось достаточно сложной научной и технологической задачей, которая была решена в течение полугода (в США, как стало известно позже, на это ушло более двух лет, а качество графита было на порядок ниже).
Видимо, это послужило основанием для того, чтобы Курчатов, несмотря на энергичные возражения наркома П.Ф. Ломако, через Сталина добился перевода Славского на должность заместителя начальника Первого главного управления при Совете Народных Комиссаров СССР, образованного постановлением ГКО № 9887 от 20 августа 1941 г. для непосредственного руководства всеми работами «…по использованию внутриатомной энергии урана и производству атомных бомб…». 9 апреля 1946 г. Е.П. Славский представился начальнику ПТУ Б.Л. Ванникову, недавнему наркому боеприпасов. До этого «…об атомной энергии я, “цветная металлургия”, честно говоря, не имел никакого понятия» – признавался в своих мемуарах Е.П. Славский. Но высочайшая общая эрудиция и богатый инженерный опыт помогли ему быстро вникнуть в суть сложнейших проблем проекта. Строительство атомного реактора, который заложили рядом с курчатовской «Лабораторией № 2» на окраине Москвы, было закончено в кратчайшие сроки — всего за четыре месяца, и 25 декабря 1946 г. он был запущен. Уран для него, взятый в качестве трофея в советской зоне оккупации, доставил из Германии командированный туда Ю. Харитон. В том же году, 8 апреля, было создано КБ-11, задачей которого являлась разработка конструкции и изготовление атомной бомбы. Местом расположения КБ было выбрано село Сарово Горьковской области. Начальником сверхсекретного бюро был назначен генерал П. Зернов, научным руководителем и главным конструктором Ю.Б. Хари-тон, который и подготовил первое тактико-техническое задание на разработку бомбы. Позднее новый атомный центр получил название «Арзамас-16» (ныне это Федеральный ядерный центр). Для строительства атомных предприятий, научно-исследовательских центров и других специальных объектов было создано Главное управление (Главпромстрой) под руководством генерала А. Комаровского. В городе Кыштым Челябинской области началось строительство первого атомного комбината с промышленным реактором и радиохимическим заводом «Маяк» (впоследствии комбинат получил название «Челябинск-40»).
Объект был сдан в эксплуатацию в 1948 г. 22 июня реактор вывели на проектную мощность, и он начал производить оружейный плутоний. Директором комбината был назначен Е.П. Славский. В то время как на территории страны велись работы по поиску и разведке урановых месторождений, сырье для экспериментального реактора доставлялось с горнодобывающих предприятий Чехословакии – Яхимовские рудники и Восточной Германии – советское акционерное общество «Висмут» (позднее оно стало совместным). Первый отечественный уран стал поступать в 1947 г. из Таджикистана. Его добывали на построенном в рекордные сроки Ленинабадском горно-химическом комбинате. Часть урана поступала с колымского месторождения Бутугычаг.
В 1945 г. в системе ПГУ работало около 380 тысяч человек (в 1950 г. более 700 тысяч), в том числе заключенные и воины военно-строительных частей НКВД (с марта 1946 г. – МВД). К концу 1946 г. строилось одиннадцать ядерных объектов. В том числе завод «Электросталь» в подмосковном Ногинске (его реконструировали), где получали чистый уран, а также комбинаты «Свердловск-44», «Свердловск-45». Заказы ПГУ и смежных министерств по изготовлению оборудования, поставкам стройматериалов и др. должны были выполняться вне очереди и оплачиваться Госбанком по фактической стоимости – без составления смет и расчетов, что означало неограниченное финансирование. Для испытаний атомного оружия в 1947–1949 гг. в Семипалатинской области был создан полигон, который подчинили специальному отделу, позднее управления Генштаба, а затем Министерства обороны.
16 апреля 1949 г. была готова первая партия плутония, и Ю.Б. Харитон со своим заместителем К. Щелкиным доложили председателю Спецкомитета (ему было подчинено ПТУ) Л. Берии о готовности первой советской атомной бомбы. В августе И.В. Курчатов, Ю.Б. Харитон, Е.П. Славский и др. подписали акты о пригодности плутониевого заряда к испытаниям. 29 августа 1949 г. в 4 утра по местному времени вспышка «ярче тысячи солнц» и громовые раскаты взрыва огромной мощности известили об успешном завершении работ по созданию первой советской атомной бомбы. Опаснейшее отставание от США, где в ноябре 1948 г. президент Трумэн утвердил план Комитета начальников штабов вооруженных сил по ведению ядерной войны против СССР, предусматривавший удар по 50 городам Советского Союза, было преодолено.
За этим величайшим подвигом советских людей – офицеров разведки (и их добровольных помощников в США, Великобритании и Канаде), ученых, организаторов промышленности, конструк-торов, проектировщиков, инженеров, рабочих, офицеров и солдат стояла политическая воля руководства страны, и в первую очередь И.В. Сталина, верно оценившего поступившую от разведки и наших ученых информацию, что позволило принять единственно правильное решение – несмотря на техническую сложность и огромные затраты, атомное оружие необходимо создавать.
Первые шаги были сделаны, когда у стен Сталинграда в величайшей битве решалась судьба нашей Родины. После Великой Победы, стоившей Советскому Союзу более 20 миллионов жизней наших соотечественников и потери трети национальных богатств, за четыре года своими силами было восстановлено разрушенное войной хозяйство и одновременно создано ядерное оружие, обеспечившее безопасность страны, которой 5 марта 1946 г. в американском городе Фултон устами вчерашнего союзника У. Чер-чилля была объявлена «холодная война».
Отличившиеся при создании атомной бомбы ученые, строители, работники промышленности и военные были отмечены самыми высокими наградами СССР. В списках представленных к наградам значилось 840 фамилий. Звания Героя Социалистического Труда удостоились 33 человека. Среди них ученые Курчатов, Харитон, Зельдович, Флеров, Хлопин, Бочвар, конструкторы Доллежаль, Духов, другие ученые и конструкторы, руководители отрасли Ванников, Завенягин, Первухин, Славский, начальник КБ-11 Зернов, генералы МВД – руководители строительства крупных атомных объектов и руководители двух горнодобывающих предприятий. Всем Героям Соцтруда были присуждены и Сталинские премии. Особо отличившиеся получили, кроме высоких государственных наград, в подарок от правительства дачи в Подмосковье, автомобили «Победа», а Курчатов – представительский «ЗиС-110». Наград были удостоены и некоторые немецкие ученые, привлеченные к работам по урановой проблеме после окончания войны. Профессор Н.Риль стал Героем Социалистического Труда. Это единственный известный случай присвоения высшей степени трудового отличия СССР иностранцу.
Орденом Ленина были награждены 260 человек, орденом Трудового Красного Знамени – 496, орденом «Знак Почета» – 52 человека.
При обсуждении списка представленных к наградам офицеров внешней разведки И.В. Курчатов обратил внимание на отсутствие в нем фамилии Квасникова. После звонка Берии, авторитет академика позволял это, список уже насчитывал шесть фамилий. Горский, Квасников и Феклисов были награждены орденами Ленина. Барковский, Семенов, Яцков – орденами Трудового Красного Знамени. После обсуждения списка, на котором присутствовали Курчатов, Квасников, генерал МВД Завенягин и др., академик очень высоко оценил вклад разведки в создание сверхоружия, назвав цифру «шестьдесят процентов». Однако ему возразил Завенягин. После чего все присутствующие сошлись на том, что вклад ученых и разведки равный. Все награжденные офицеры внешней разведки непосредственно работали с нашими агентами на территории Великобритании и США, проявив высочайшее профессиональное мастерство и личное мужество. Долгие годы о роли нашей разведки в создании советского атомного оружия знали немногие (к ее донесениям, кроме Курчатова, имели доступ лишь несколько ученых). Только в 90-е годы, когда с части документов внешней разведки был снят гриф секретности, стали известны имена ее сотрудников и некоторых агентов, которые своим героическим трудом на годы сократили создание атомной бомбы, сэкономив стране огромные средства. За этот подвиг в середине 90-х годов звания Героя России были удостоены А. Феклисов, В. Барковский, Л. Квасников (посмертно), А. Яцков (посмертно). Этим же званием были посмертно отмечены граждане США, супруги Моррис и Леонтина Коэны – связники нашей агентурной сети. Клаус Фукс в 1950 г. за передачу СССР секретных сведений был осужден британским судом к 14 годам заключения. После досрочного освобождения жил в ГДР, работал в Академии наук. Бруно Понтекорво, опасаясь ареста, в 1950 г. бежал в СССР вместе с семьей. Работал в Институте ядерных проблем, стал академиком, лауреатом Сталинской и Ленинской премий. Большинство других наших агентов не были раскрыты спецслужбами США и Англии, а имена многих из них до сих пор хранят архивы внешней разведки. Когда трижды Герой Социалистического Труда, генеральный конструктор атомного оружия академик Ю.Б. Харитон посетил ее музей, где в качестве гидов выступили ветераны службы В. Барковский и А. Яцков, многое для него стало открытием.
Второе испытание атомной бомбы, уже урановой, было проведено 24 сентября 1951 г.. Как и первая, она была взорвана на башне. Третья 18 октября была сброшена с самолета. Характеристики всех взрывов были близки к расчетным. В 1953 г. руководство всеми работами по атомному оружию было передано вновь образованному Министерству среднего машиностроения, куда Е.П. Славский был назначен заместителем министра. В том же году, 12 августа, в Советском Союзе была успешно испытана водородная бомба. В числе ее создателей, nrlewemm{u высокими наградами Родины, значилось и имя Е.П. Славского. Его наградили второй медалью «Серп и Молот» Героя Социалистического Труда. Наряду с совершенствованием и накоплением ядерных боеприпасов в СССР интенсивно велись работы по созданию средств их доставки. Первым носителем атомного оружия стал бомбардировщик Ту-4 с дальностью полета 5100 км, которая могла быть увеличена за счет дозаправки в воздухе. Аэродромы, на которых они базировались, были максимально приближены к территории США, в том числе и за счет сооружения их на дрейфующих ледяных полях Арктики. В 1955-1956 гг. в части дальней авиации стали поступать стратегические бомбардировщики М-4 и Ту-95 (его модификация Ту-95 МС с крылатыми ракетами состоит на вооружении и сегодня) с дальностью полета до 13 000 км. 12 августа 1957 г. была испытана первая советская межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 с дальностью стрельбы 8000 км. В 1959 г. создан новый вид Вооруженных сил – Ракетные войска стратегического назначения, на которые была возложена задача нанесения ответного ядерного удара по агрессору с поражением целей в любой точке земного шара. Огромным достижением атомной отрасли стало и создание корабельных ядерных энергетических установок. В 1958 г. на флот начали поступать атомные подводные лодки, которые могли выполнять боевые задачи, не всплывая в течение 50 суток и более, а арсенал вооружений включал торпеды с ядерными зарядами. В 1963 г. в состав ВМФ СССР вошли первые атомные подводные ракетоносцы. Была создана триада стратегических ядерных сил, а позднее достигнут паритет с США в наступательных вооружениях.
В те же годы успешно решались задачи мирного использования атомной энергии – в 1954 г. в Обнинске была сдана в эксплуатацию первая атомная электростанция, а в 1959 г. вошел в строй первый в мире атомный ледокол «Ленин». Дальнейшее развитие получили сырьевая и промышленная базы атомной отрасли. На вновь разведанных месторождениях строились и начали давать урановую руду и концентрат горно-обогатительные предприятия в Днепропетровской области (г. Желтые Воды), Казахстане (г. Шевченко), Узбекистане (г. Зарафшан), Ставропольском крае (г. Лермонтов). На последнем автору удалось побывать в конце восьмидесятых. В сравнении со многими другими рудниками страны, на которых я бывал, рудник в Лермонтове, кроме новой технологии – уран там добывался с помощью специальных растворов, поразил высокой культурой производства – в подземных горных выработках были даже предусмотрены урны для мусора. Вслед за первой началось строительство второй очереди атомных предприятий, неуязвимых для атомных ударов вероятного противника. Все они находились уже в Сибири. Среди них «Томск-7», «Красноярск-45», «Красноярск-26». Последний должен был обеспечить все стадии производства оружия – от обогащения урановой руды до изготовления ядерных боеприпасов – бомб, боеголовок, торпед и др. В 80 км севернее Красноярска в скале на берегу Енисея под 400-метровой толщей пород было построено уникальное горнотехническое сооружение, объем проходческих работ в котором превысил масштабы Московского метрополитена и где разместились несколько реакторов, радио-химический завод и другие производства.
Вся эта важнейшая для страны работа выполнялась при непосредственном участии и под руководством Е.П. Славского – в 1955 г. он был назначен первым заместителем министра, а в 1957 г. – министром среднего машиностроения СССР. За заслуги в создании атомной энергетики, и в том числе ядерных реакторов для кораблей Военно-морского флота, в 1962 г. Е.П. Славский был награжден третьей медалью «Серп и Молот» Героя Социалистического Труда.
Ефим Павлович Славский отдал атомной отрасли сорок лет жизни, стоял у истоков ее создания, а затем без малого тридцать лет возглавлял промышленную империю под названием «Средмаш», включавшую десятки и сотни городов и поселков, горнодобывающих предприятий и обогатительных фабрик, реакторов, различных заводов, атомных электростанций, научных центров, исследовательских и проектных институтов, конструкторских бюро, учебных заведений, полигонов и воинских частей. Он и тысячи его соратников – руководителей отрасли, ученых, инженеров и рабочих, солдат и офицеров – создали надежный ядерный щит Родины, достойный великой державы, обеспечили рост производства электроэнергии за счет строительства атомных электростанций, сделали возможным значительное продление сроков навигации на важнейшем для страны Северном морском пути с помощью судов атомного морского ледокольного флота. А 17 августа 1977 г. ледокол «Арктика» под командованием Ю.С. Кучиева впервые в мире в активном плавании достиг Северного полюса, что стало осуществлением мечты многих поколений мореплавателей и одним из самых значительных событий XX века.
За выдающиеся заслуги перед Советским государством Е.П. Славский был трижды удостоен звания Героя Социалистического Труда, награжден десятью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Отечественной войны и медалями, ему были присуждены Ленинская, Сталинская (дважды) и Государственная премии СССР.
В течение четверти века, будучи депутатом Верховного Совета СССР и членом ЦК КПСС, Е.П. Славский принимал самое активное участие в решении всех важнейших вопросов жизни нашего государства. В своих воспоминаниях Е.П. Славский написал: «…у нас имелся надежный ядерный щит. И я горжусь, что внес посильный вклад в его создание, счастлив, что верно служил Отечеству».
