Имя Васо Абаева мне знакомо с детства. Если мне не изменяет память, в какой-то книге я прочел, что Васо Абаев – профессор. Слово «профессор» и до этого внушало мне уважение, и я почувствовал себя причастным к его славе. К тому же Люба Дзасохова, сестра моего деда, была замужем за Максимом Абаевым из Алагира, и это позволило мне считать Васо чуть ли не родственником.
По мере взросления я все чаще и чаще слышал имя известного ученого. В годы, когда я начал учиться в пединституте, вышел его «Историко-этимо-логический словарь осетинского языка». Для студенческой молодежи это стало радостным событием, и хотя материальные возможности наши были довольно ограничены, мало кто не купил словарь.
Сорок пять лет прошло с того времени, когда в свет вышел первый том словаря, но и сегодня мой взор приковывает строка из двух слов на первой странице: «Посвящаю матери».
Сколько чувств в этих двух словах! Как много эмоций они вызывают у того, кто считает себя, а главное, кого народ называет настоящим человеком!
Не будет ошибкой, если скажу, что из множества работ Васо Абаева самой главной и значимой является «Словарь». Этот труд в пяти томах Абаев посвятил самому дорогому и любимому человеку – матери. Мне кажется, уже одно это характеризует Васо. Трудно сказать, что бы почерпнула неграмотная горянка из работ своего сына, но одно поняла бы несомненно: Васо свою вековую жизнь потратил на них, а основной научный труд посвятил ей, своей матери.
В народе говорят, что никому пока не удалось выполнить свой долг перед матерью – настолько он велик. И это верно. Но я бы заметил, что если когда-то кто-то был близок к выполнению этого долга, то одним из них является Васо Абаев.
Шли годы, но встретиться с Васо мне удалось намного позже, чем хотелось. А то, что Абаев услышит обо мне сам, и в мыслях никогда не допускал. Впрочем, каких только чудес на свете не бывает!
…В тот год Васо приехал из Москвы на родину. Как и в предыдущие приезды, были у него встречи с представителями интеллигенции. Ни на одну из них, к сожалению, я не попал. Последний раз я, кажется, отдыхал в доме творчества Союза писателей, хотя кто же там отдыхает!
Как бы там ни было, но во время одной из таких встреч разговор зашел о литературе. Бог весть к чему, но Васо заговорил о моем стихотворении «Тяжесть земли». И, говорят, процитировал несколько строк.
Об этом мне рассказал очевидец, хотя не могу вспомнить, кто именно. Спустя некоторое время после того, как я услышал об этом – а услышал я случайно и довольно поздно, Васо Малиев подтвердил, что Абаев цитировал мое стихотворение.
Признаться, я был немало удивлен: что же могло понравиться великому ученому в таком, на мой взгляд, обыкновенном стихотворении? Перечитал заново и пришел к выводу, что его сердце могли подкупить строки о труде: ведь ученый сам работал всю жизнь не зная устали:
От непокорных бодрящих звуков песни
Утихнет боль обиженного сердца.
Человека не заест работа,
Его погубит праздное безделье.
Из битв с победой будем возвращаться,
Не зная устали на пути к счастью.
Давайте ж не жалеть сил наших,
Не бояться, что они иссякнут.
(Перевод подстрочный)
Говорят, один раз и мулла ошибается. Так и я – цитирую собственные строки, поэтому прошу прощения. А рассказал я об этом потому, что есть люди, которые живут по принципу: «Мне грустно оттого, что весело тебе».
Как-то я встретил профессора, известного ученого Харума Таказова. Разговорившись, незаметно перешли к Васо Абаеву. Харум сказал, что вряд ли среди тех, кто занимался вопросами индо-иранского языкознания, найдется человек, который бы не использовал труды великого ученого, не ощутил бы его конкретную помощь. И одним из них является сам Харум Таказов. Они хорошо знали друг друга, можно сказать, дружили, а друзья встречаются не только в официальной обстановке. Видимо, во время очередной дружеской встречи и произошел разговор обо мне. Абаев сказал: «Музафер ведь производит впечатление хорошего парня. Почему же о нем так злословят?»
Удивило меня не то, что я кому-то не нравлюсь. Нет человека, который бы нравился всем. Ничего необычного не было и в том, что Васо (кстати, он, говорят, сказал так: «Я не знаю Музафера Дзасохова, но его стихотворение мне понравилось») цитировал мое стихотворение наизусть и это кому-то не понравилось: черная зависть пока не изжита. Поразило другое: человек, которому посчастливилось встретиться с ученым, чье имя известно во всем мире, не нашел ничего умнее, чем хулить меня, не воспользовался, несчастный, возможностью почерпнуть что-то полезное в этом живом кладезе знаний!
Впрочем, Бог по дороге, а черт стороной. Вернусь к Васо Абаеву. Когда я впервые увидел его, он показался мне непохожим на профессора. Никто из профессоров, читавших нам лекции в институте, не был таким тщедушным. Не напоминали мне знакомых ученых и его манеры, голос. Словом, я представлял другого Васо Абаева; какого, затрудняюсь сказать, но явно не такого. Однако безусловно одно: с момента, когда Абаев произнес первое слово и до конца встречи мое мнение о нем менялось, и образ ученого постоянно рос, и под конец четко вырисовался портрет человека, которому нет равных по знаниям, скромности и простоте.
Не могу сказать, что я встречался с Абаевым часто, но несколько раз встретиться довелось. Правдой является и то, что при каждой встрече я узнавал что-то новое. Не все услышанное, к сожалению, запомнил, но о двух встречах могу рассказать подробно, потому что беседы были записаны на магнитофонную ленту.
Очередной раз Абаев приехал в Осетию в 1981 году. Отдыхал, лечился в Урсдоне. В это время там отдыхал и младший брат моей матери Хачасса Хосаев. Я собрался навестить его и, если повезет, заодно встретиться с Васо. Сказал об этом Сафару Хаблиеву (царство ему небесное!). Он обрадовался возможности встретиться с ученым, и 27 августа мы поехали в Урсдон.
В гостях у Васо и его жены Ксении Цхурбаевой мы застали opeond`b`rek Горского сельскохозяйственного института, доктора философских наук профессора Анзора Хачирова. Сразу же почувствовали, что наш визит был им приятен. Завязалась дружеская беседа. Васо спросил меня:
– Из которых ты Дзасоховых? Дзасоховы живут и в Южной Осетии.
(Далее идет воспроизведенная с магнитофонной ленты беседа).
М у з а ф е р. Да, живут. Но мой отец родился в селении Бад.
В а с о. А-а, Алагирское ущелье. И вы южным Дзасоховым являетесь родственниками?
М. Да. Они говорят, что переселились из Бада.
В. Очевидно, так оно и было. Раньше переселялись с севера на юг, а теперь переселяются обратно, с юга на север.
С а ф а р. В Библии сказано, что все в жизни возвращается на круги своя.
В. Да, да.
М. А как ваше здоровье, Васо?
В. Хорошо. Как у оленя.
М. Ну, дай Бог. Вы Тузара Абаева из Алагира не знали?
В. Да, знал.
М. Жена его брата была сестрой моего деда по отцу… Люба.
В. У осетин есть хорошая черта: учитывать и дальнее родство. В юности я изъездил, исходил много сел Осетии. И не было такого селения, дома, где бы не нашлись родственники по какой-нибудь ветви. Сложные переплетения обычно приводили к родству. Родственные связи очень запоминались, потому что надо было рассчитывать на чье-то гостеприимство. Ну, а если есть родство, то гостеприимство особенное. Когда я попадал к закинским Абаевым, то они меня как родного принимали, хотя установить степень родства не удавалось, настолько оно было дальнее.
А н з о р. А родственниками вы все же были?
В. Да, но уже никто не мог определить корни этого родства. Впрочем, на это никто внимания не обращал. К любым Абаевым я приходил как в собственный дом. Хозяйки тут же начинали суетиться: принимались печь пироги. За короткое время стол бывал готов: пироги, другие яства, арака, хотя я, как и сейчас, спиртное не употреблял. Словом, всяких угощений бывало через край.
А. И барана резали?..
В. Это было в порядке вещей…
К с е н и я. Тогда он к мясу был более охоч. Теперь не ест его. Теперь только я ем мясное.
В. Да, это правда. Теперь? Пирог с фасолью – с удовольствием! И чашку сколотины.
С. Сколотина уже не годится. И чурек тоже. Газовая печь только сушит его.
К. Это не так. Я в Москве пользуюсь газовой плитой, и у меня получается неплохой чурек. Только не надо делать большие чуреки. Маленькие получаются лучше.
М. А где вы берете муку? Вам отсюда посылают?
К. Да, есть у нас поставщики.
В. Снабжают нас.
С. У нас из Абаевых был хороший зять. Захар. Высокообразованный. Работал инженером на БМК. Одного его сына зовут Эрик, другого – Алик. Сейчас живут в Шалхи.
В. Абаевы… В Цее, Заки, Коби, Сыбе…
М. У них не общие корни с дигорскими Абаевыми?
В. Кажется, нет. В дигорской фамилии Абаев ударением выделяется второй слог. Это две самостоятельные фамилии. А Дзасоховы в Алагирском ущелье и Южной Осетии… В каких селах Южной Осетии проживают они?
М. В Уанеле, Тли. В Лагодехском районе тоже живут, в Кахетии.
В. Был у них когда-нибудь?
М. В Кахетии был, но ни к кому из наших родственников не попал. Был в Чреба. Они осетинских обычаев придерживаются больше, к гостю более внимательны.
В. Да, да, язык свой, обычаи свои они не теряют. Мы этим летом были в Бакуриани. В окрестных селах живет там много осетин. Они тоже не забывают свой язык. (Позже я познакомился с одним из тамошних осетин Батразом Тибиловым. Он работал преподавателем и рассказал мне об одной из таких встреч. Встреча с Абаевым для жителей Гуджарета была как праздник. Были, конечно, накрыты и обильные столы, но все равно люди приходили с тремя пирогами, будто шли на пир. Васо, конечно же, посадили на почетное место. Поскольку встреча затянулась, ученому предложили отдохнуть. Но он не согласился, сказал, что ему приятно разговаривать с осетинами, живущими в Грузии, видеть, как они чтут обычаи своих предков, и радоваться этому.
Рассказывая о себе, поведал и о своей юности. В детстве был шустрым мальчиком. Услуживая старшим, слышал в знак благодарности: «Живи долго!» – «И я рад, что выполнил этот “наказ” старших, как видите, живу долго», – шутил Васо. Эти слова я и сам от него слышал – М. Дз.).
М. Я работаю на радио, и когда сюда приезжает кто-нибудь из осетин, живущих в Турции, мы записываем их выступления. Говорят уже не очень хорошо, но все равно стараются разговаривать на родном языке.
В. Мы были в Турции, только с осетинами не встретились. Видели абхазов и, как они рассказывали, всех, кто переселился с Северного Кавказа, там называют черкесами. Друг друга, говорят, поддерживают сильно. С турками не так дружны. Наши земляки способны к военной службе, любят ее. Много у них и генералов. Там открыли высшую кавалерийскую школу. Все начальники там, говорят, осетины, кабардинцы и другие северокавказцы. Закрепились так, что в эту школу принимают только выходцев с Северного Кавказа. Стараются и родниться только между собой.
С. Кажется, из турецких осетин последний раз здесь был некто Хосонов.
М. Азамат Албегов. Он приехал из Сирии. Жена у него арабка, но она с помощью мужа выучила осетинский язык, с нами разговаривала по-осетински.
В. В университете имени Патриса Лумумбы учились несколько осетин, но они тоже из Сирии.
М. Азамат тоже там учился. Он был у нас в Осетии со своим преподавателем Темырболатом Берозовым.
В. Да, да, учебу он закончил и приезжал в качестве туриста. Я его не видел, но он был в гостях у моего ученика Магомета Исаева. Как он (Исаев) рассказывал, Азамат знает осетинский язык. Здесь ему что-то не нравится, а что-то нравится.
М. Так вот, я разговаривал с этим Азаматом, спрашивал, почему он не переедет сюда, и он мне ответил: «Я осетин, но родился и вырос там, и не знаю, чем буду заниматься, если перееду сюда. Не знаю, как и чем буду жить, окажусь в подвешенном состоянии».
В. Они замечают, наверное, и недостатки в нашей жизни.
М. Я прошлой осенью был в Венгрии. Там на берегу озера Балатон есть город Шиофок, где родился знаменитый композитор Имре Кальман. А недалеко – международный Дом творчества журна-листов, где я отдыхал. Оттуда до столицы ясов Ясберени немногим более ста километров. Мне очень хотелось попасть туда, но не удалось. Город Сексард тоже расположен недалеко от Шиофока. Там живет удивительно добрый и скромный Гезе Сабо, с которым я два года учился в Москве в Высшей партийной школе при ЦК КПСС и очень подружился. Узнав, что я отдыхаю на Балатоне, он на второй же день явился ко мне и повез нас с женой к себе домой. Очень радушно нас встретили. Можно сказать, устроили пир в нашу честь. На второй день утром Гезе, хитро улыбаясь, сказал: «Вчера ресег были не я и ты, а Магда (его жена – М. Дз.) и Фатима (моя жена – М. Дз.).
В. Ресег – это значит пьяный. По-осетински – расыг.
М. В венгерском языке есть и другие осетинские слова: хид (мост), уæрм (погреб), авг (стекло), кард (меч), езюшт – æвзист (серебро)…
В. До сорока или сорока пяти их.
М. А хæдзар (дом) у них – «хадз», и мне показалось, что и это слово они позаимствовали у осетин. Возможно, это слово индо-европейское. Когда я, Васо, прочитал Вашу статью о венгерских ясах, у меня зародилась мысль написать поэму о Бунчу и Лехеле.
В. Это интересно. Анзор знает эту историю. Когда-то в Венгрии во время правления короля Сигизмунда жили два бандита, которые не подчинялись властям. Так называемые абреки. Впоследствии их арестовали и приговорили к смертной казни. Перед казнью спросили, у кого какое последнее желание. И один из них сказал – он был охотником – что протрубил бы последний раз в свой охотничий рог.
А император сидел тут же, на троне, и наблюдал за казнью. Когда Лехелу принесли рог, он внезапно ударил им императора по голове, да так, что тот скончался на месте. Этот рог и сейчас хранится в музее города Ясберень.
А. Словом, отправил его на тот свет, да?
М. Да, будь мне, дескать, слугой в стране мертвых.
В. Это очень интересный поворот: посвятил себе императора. При нанесении удара, он, мол, произнес такие слова: «Чтобы ты в стране мертвых служил мне лошадью!» Посвящение – чисто осетинский ритуал. О том, что легендарные Бунчу и Лехел были ясами, нигде не сказано, но судя по тому, что он посвятил себе императора, можно утверждать, что они были ясами… Они сами очень стремятся укрепить связи с нами. В городе Ясберене есть музей, и его директор Янош Тотт писал, что было бы хорошо организовать совместные этнографические и археологические экспедиции. Было бы интересно посмотреть, что сохранилось у ясов из их культуры, но наши почему-то не проявили энтузиазма. Я даже внес предложение установить такие дружественные связи, какие бывают между городами-побратимами… Владикавказ, кажется, имеет дружественные связи с болгарским городом Кыр-джали. Ясберень нам ближе Кырджали, жить в дружбе с ясами у нас больше оснований.
К. Когда Янош Тотт был у нас в гостях, Васо спросил его: «Вы венгр?» И тот ответил: «Нет, я яс».
В. Это был не Янош, а его брат Тибор, он антрополог.
К. Да, да, антрополог. Я спутала их.
А. Шандор что-либо означает?
В. Александр.
А. А у нас Сандр?
В. Да. В Ясберене есть еще один ученый, Сабо. Он написал несколько статей о венгерских ясах. К этим делам они внима-тельнее нас, больше чуткости проявляют.
М. Что я еще заметил: холодильники у них называются «Лехел».
В. «Лехел?» Очевидно, по имени того Лехела.
С. Васо, я удивился вот чему: англичанин Ивлин Во считается крупным писателем…
В. Как вы сказали?
С. Ивлин Во.
В. А-а. Понял вас.
С. И есть у него повесть «Незабвенная». Речь в ней идет об одном англичанине, который попал в Соединенные Штаты Америки. Он прожил одиноким, и когда умер, заботы о похоронах взял на себя его друг. Девушка – служащая бюро ритуальных услуг – спрашивает его: «Покойник не кавказец?» Тот ответил – нет и в свою очередь спросил: «Почему вам так кажется? Он настоящий англичанин». И девушка ответила: «Настоящие англичане все кавказцы».
В. Для такого утверждения никаких оснований нет.
С. Но почему тогда она не назвала их турками?
В. Напечатано так, как вы рассказали?
С. Да.
В. Это все пустое… Как и то, что Лондон назвали лæууæндон (стойбище, привал – М. Дз.).
С. Ивлин Во достаточно серьезный писатель и умер не так давно. По-моему, в 1963 году. Повесть опубликована в журнале «Иностранная литература». Потом вышла в серии «Мастера иностранной прозы».
В. Где бы она ни вышла, между Кавказом и Англией никогда никаких связей не было.
К. С твоим испанским корреспондентом у тебя приключилось точно такая же история.
В. Это было не совсем так, потому что аланы в Испании жили, а в Англии никогда не жили.
М. Баски к кому ближе? К грузинам?
В. Нет, к абхазам.
М. К нам совсем не имеют никакого отношения?
В. Никакого. С нами у них нет никакой связи.
С. А почему тогда у них муж свою жену не называет по имени?
В. Этот обычай существует у многих народов. У нас… на Памире тоже есть этот обычай. Это соответствует определенному уровню социального развития, с национальными особенностями не связано. Абхазов античные авторы называли абасками, абазгами. Знаете, что абхазы к каждому слову впереди прибавляют букву «а»?
С. Абукет.
В. (смеется). Амагазин и так далее. Даже слова «баск» и «абазг» свидетельствуют о том, что эти народы родственные. А кроме того много других признаков. Серьезные ученые этим занимаются. Вот во Франции профессор Лафон. Работает над проблемами родства басков с грузинами, т.е. с картвельской группой, и даже не с картвельской, а со всей кавказской. Абхазы, сваны, грузины, по его мнению, остатки одной так называемой средиземноморской расы.
А. Между грузинами и абхазами какое-либо родство есть?
В. Общекавказское родство.
М. Что за народ, который застали здесь наши предки?
В. Два термина – двал и царца говорят о том, что здесь обитало какое-то кавказское, местное племя. Об этом писал Гамрекели.
М. Васо, эта минеральная вода, лечебные ванны помогают Вам?
В. В прошлом году я принял несколько ванн и вроде немного помогло, поэтому приехал и в этом году. Говорят, поможет, если принимать ванны несколько лет подряд.
С. «Словарь» еще не готов, последний том, четвертый?
В. Если человек моего возраста скажет, что «Словарь» выйдет тогда-то, то это будет легкомысленно. Потихоньку работаю над ним. Буду жив – выйдет.
М. Храни вас Бог! Подарили бы Вам что-нибудь из своих книг, но не везти же вам отсюда груз. Лучше, когда в город приедете…
В. Скажу вам спасибо за подарок.
М. Я свою книгу назвал «На берегу Урсдона Барагун…» Я из Барагуна.
В. А-а. Барагун. Там родился?
М. Да. Там родился, там и вырос.
В. А из своих книг ты что-нибудь привез мне?
М. Да, вот.
В. Надписал ее?
М. Сейчас надпишу.
В. Музафер, кто тебя нарек арабским именем?
М. Мой отец. Был в Бухаре и там подружился с двумя парнями. Одного из них звали Салуат.
В. Салуат означает Салават.
М. А другого звали Музафер. И когда я родился, отец назвал меня именем своего друга.
В. А так ты христианин, да?
М. Да. Мусульманином является Сафар.
В. Сафар – это мусульманское имя.
С. Я настоящий мусульманин. Коран прочитал от начала до конца.
В. Неужели!
С. Я, Васо, собрал предания о Коста, и они вышли книгой. Хочу ее подарить Вам…
В. Большое спасибо.
С. Документов там нет никаких. Только то, что говорят в народе о Коста.
В. Это хорошая идея. Когда человек, подобно Коста, становится легендарным, люди начинают сочинять о нем всякие истории. Музафер, сборник стихов твоих тоже вышел?
М. Да. Сборник я тоже взял с собой, но он остался в машине. Сейчас принесу.
…Три тома «Историко-этимологического словаря осетинского языка» я привез с собой, и Васо на первом томе латинскими буквами написал: «Muzaferæn zærdæxælaræj. Abajty V. Ursdon, 27 avg. 1981».
У Сафара своей книги не оказалось. Был у него редакционный экземпляр – первый том «Словаря». Узнав о том, что книга принадлежит не Сафару, Васо воздержался написать на ней что-либо.
Мы собрались уходить, но меня не покидали мысли о моей поэме «Рог Лехела», и я сказал:
– Боюсь, что в моей поэме могут быть неточности.
С. Это не важно.
В. Поэт имеет право и на некоторые домыслы.
М. Я построил ее так, будто аланы идут с Востока на Запад вслед за солнцем. Дошли до океана, и когда солнце зашло в океан, они повернули обратно. С германцами они тоже так встретились. В жестокой схватке Бунчу и Лехел попали в плен.
В. Ну, это свободная композиция. Конечно, эта лехельская история рассказана со строго определенными условиями, и с точки зрения историка можно придраться.
М. Я тоже этого боюсь. О чем еще хотел спросить вас: в то время акинаком пользовались?
В. Акинак – короткий меч.
М. Этим оружием могли пользоваться в бою?
В. Конечно, могли. О нем упоминает и Геродот. Короткий скифский меч.
Мы собрались уходить.
В. Спасибо, что проведали нас.
М. Просим прощения, если потревожили вас.
В. Это вы извините. Такие гости! Заслуживаете хорошего угощения. А может, перед дорогой – по одной?
М. Спасибо, доброго вам вечера!..
Наша вторая встреча состоялась через три года, в августе. По-видимому, Васо приезжал в Осетию в одно и то же время года, в последний месяц лета.
Как водилось, весть о приезде Васо Абаева облетела всю Осетию. В те годы я работал заместителем председателя Комитета Северо-Осетинской АССР по телевидению и радиовещанию, и, конечно же, не мог не слышать о приезде Васо, поскольку все последние новости людям сообщали мы. Сотрудники обратились ко мне с просьбой устроить им встречу со знаменитым ученым. Конечно, я бы с радостью сделал это, но одно обстоятельство смущало меня. Дело в том, что кто-то из знакомых рассказал, что Васо отказал во встрече работникам обкома. Позже Камал Ходов рассказал мне об этом подробнее:
– Мы с Гусаловым Виталием ехали в машине с Васо Абаевым, и Виталий сказал, что молодые работники обкома хотели бы познакомиться с ним. Васо немного помолчал, а затем, взвешивая каждое слово, ответил, что уже не в том возрасте, когда заводят новые знакомства. Снова помолчав, он, словно подумав, что мы его не поймем, обернулся к нам – мы с Виталием сидели сзади, и тоном, не терпящим возражений, сказал: «Так им и передай!»
Я понимал, что попал в затруднительное положение, но, чувствуя неловкость перед сотрудниками, после долгих раздумий позвонил Васо на квартиру (у него была однокомнатная квартира недалеко от музыкального театра) и изложил свою просьбу. Оказывается, я боялся напрасно. Во-первых, Васо был рад моему звонку, во-вторых, я понял, что он согласен, иначе бы он не спросил: «А когда вы хотите встретиться?»
Вопрос застал меня врасплох, но я все-таки не растерялся:
– Когда у вас будет время.
– Время у меня и сейчас есть.
Я поблагодарил его и, договорившись о времени встречи, положил трубку.
Договориться-то я договорился, но организовать такую встречу за полчаса было проблематично. С одной стороны, не все сотрудники были на месте, с другой – нужно было еще и подготовиться. Стоило подумать и о том, где собраться, к тому же, как выяснилось в последний момент, все наши машины были в разъезде. Но как бы там ни было, все образовалось.
Работники телестудии, узнавшие о встрече с Васо, поспешили в Дом радио. Собрались и наши сотрудники, так что в репетиционном зале яблоку негде было упасть.
В назначенный час я позвонил в дверь квартиры Васо, и мы спустились вниз.
Как и полагается в таких случаях, кому-то надо было открывать встречу, и я взял это на себя. Я сказал несколько слов о Васо, а потом мы договорились провести встречу в форме вопросов и ответов. Чтобы не задерживать встречу, первый вопрос задал я сам:
– Какие проблемы стоят перед иранистикой и осетинским языкознанием?
– Об этом,– сказал Васо, – можно очень много говорить, но я ограничусь той областью, которая мне ближе в данный момент, а именно этимологией. Как сказал Музафер, «Словарь» закон-чен. Он был рассчитан на четыре тома, и все четыре тома закончены. Меня часто спрашивают, когда он выйдет. На это я отвечаю так: дело петуха пропеть, а когда взойдет солнце – это его дело.
К «Словарю» нужен еще указатель слов, т.е. все слова, которые упомянуты в «Словаре», должны быть даны в виде указателя по языкам. Это работа механическая, и я поручил ее своим помощникам. Когда они закончат, это уже будет пятый том.
Сейчас я должен обобщить тот опыт, который накопился в процессе работы над словарем. Дело в том, что мой «Этимо-логический словарь» отличается от других, поэтому я назвал его не просто этимологическим, а историко-этимологическим. И вот этот новый опыт я хочу донести и до других ученых, чтобы они оценили, правильный ли я путь избрал. И чтобы обосновать свою позицию, я пишу статью, которая называется «Как можно улучшить этимологические словари».
Как я уже упоминал, наша встреча проходила в форме вопросов и ответов. Откровенно говоря, большую часть вопросов задавал я сам. Вопросы, на которые отвечает Васо ниже, тоже задал я. Они были таковы:
Вопрос. 1. Как и когда вы задумали работу над «Историко-этимологическим словарем»? 2. Какие основные проблемы осетинского языка вы могли бы выделить?
В. Абаев. Начал я работать в 1951 году, 33 года назад. И тогда же написал статью «О принципах этимологического словаря». Когда я начинал работу, я старался представить, как будет выглядеть этот словарь, и свои соображения изложил в статье. Эта статья вышла в журнале «Вопросы языкознания» в одном из номеров за 1952 год. Вот так началась моя работа над «Словарем», и шла она очень долго – 33 года. Правда, за это время у меня вышли десятки статей, а это значит, что я на время оставлял «Словарь» и отвлекался на другую работу. У меня вышла книга «Скифо-европейские изоглоссы», которая так же оторвала меня от основной работы. Я придерживался принципа – не торопиться. Авральных методов работы я терпеть не могу: работаю медленно, но методично, стараюсь, чтобы ни один рабочий день не пропал впустую.
Что же касается второго вопроса, то я бы сформулировал его как «Стратификация осетинской лексики». Термин «стратификация» используется обычно геологами. «Стратум» по латыни означает пласт, слой. Следовательно, стратификация лексики – это выделение отдельных пластов. Лексика языка колоссальная – десятки тысяч слов, и в ней отложились слова разных эпох. И одна из наших основных задач – определить, какие хронологические пласты можно выделить в осетинской лексике. Я наметил несколько таких пластов. Самый глубокий, самый древний – общий индо-европейский пласт. Осетинский язык относится к семье индо-европейских языков, к которой относятся и славянский, и латинский, и греческий, и армянский, и индийский языки. Часть осетинской лексики восходит еще к той эпохе, когда индоевропейские народы составляли один народ – это было не позднее 4-го тысячелетия до н.э. К этой эпохе восходят наши числительные: дыууæ, æртæ… местоимения: мæн, дæу, мæнæн, дæуæн и т.д.; термины, обозначающие родство: мад, фыд и т.д.
Затем идет другой пласт – это уже общеиндоиранские слова. Дело в том, что предки индийцев и иранцев когда-то составляли один народ, они уже отделились от общеиндоевропейского ствола, но еще составляли одно целое. И у нас есть ряд слов, которые имеются в индийских и иранских языках. Это второй, более молодой слой, относящийся к 3 тысячелетию до н.э.
Дальше идет общеиранский пласт. Это слова, имеющиеся только в иранских языках – и относится он примерно ко 2 тысячелетию до н.э.
Следующий пласт – скифо-европейский. Это та эпоха, когда предки осетин, скифо-сарматские племена, отделились от других иранских языков и жили в южной России, если иметь в виду совре-менную географию.
В это время к нам перешло много земледельческих терминов от европейских народов. Например, диг. тиллæг – урожай, ирон. æфсир – колос, æхсырф – серп и т.д.
Это свидетельствует о том, что наши предки были скотоводами, а в ту эпоху, в 1 тысячелетии до н.э. научились у европейских народов земледелию.
Следующий пласт – алано-кавказский. Это та эпоха, когда предки осетин, аланы, продвинулись на Северный Кавказ и вступили в тесное взаимодействие с кавказскими народами. К этому времени относится и то, что мы называем «кавказским субстратом», т.е. кавказские племена, усвоив аланский язык, сохранили и свое, старое. Поэтому такие слова, как къах, къух, дзых и целый ряд других названий частей тела не имеются в других индоевропейских и иранских языках, – они идут из кавказского субстрата.
В это же время аланы соседствовали с рядом тюркских народов: хазарами, половцами, печенегами, ногайцами и переняли у них много тюркских элементов. Таких элементов много в наших именах: Набег, Махар, Аузби, Хазби и т.д.
Этот алано-кавказский пласт существовал вплоть до нашествия монголов. Нашествие монголов сыграло в нашей истории роковую, я бы сказал, зловещую роль, т.к. аланское феодальное царство, как и значительная часть населения, было уничтожено. Другая часть вынуждена была бежать: одни – в Венгрию, другие присоединились к монголам и оказались в Китае в монгольском войске. А те, что остались на Кавказе, укрылись в горных ущельях, утратив со временем всякое представление о своей былой государственности. Такие фамилии, как Цæразонтæ и Æгъуызатæ, которые первоначально обозначали происходящие от Цезаря и Августа, т.е. подчеркивали царское происхождение, растворились в общей массе и ни о каком их особом положении уже и речи не могло быть. Представители этих фамилий лишь смутно помнили, что когда-то были знатными. А от феодализма осетины вернулись в какой-то мере вспять, к наиболее древним формациям, к родовому строю. То, что мы застали к XVIII-XIX вв., скорее не феодальный, а родовой строй, только в некоторых ущельях под влиянием Кабарды заново возникали феодальные отношения.
И, наконец, последний пласт, который я называю поздне-осетинским, – от монгольского нашествия до наших дней.
Чем он отличается от алано-кавказского? Тем, что в алано-кавказский период аланы были очень влиятельным народом, много слов из аланского языка было заимствовано другими кавказскими народами. А в позднеосетинский период престижность языка снизилась. Осетины сами стали заимствовать слова из других кавказских языков, в частности из грузинского, кабардинского и т.д.
Таким образом, поскольку вопрос был задан об основных проблемах языка, я считаю, что одной из них является стратификация языка на основе материалов моего «Словаря».
Вопрос. Каковы успехи в изучении вопросов истории, языка и культуры осетин в стране и за рубежом?
В. Абаев. Позвольте мне воздержаться от ответа на этот вопрос, потому что он может прозвучать очень расплывчато. Сейчас выходит очень много всякой литературы и у нас, и за рубежом, но у меня под рукой нет никаких материалов, на основании которых я мог бы дать точный ответ. Могу только сказать, что работа идет постоянно. В Англии есть замечательный ученый Гарольд Бейли, который постоянно работает над вопросами осетинского языка. Недавно вышла его книга о Нартовском эпосе. Дюмезиль, ему уже много лет, но он не забывает об осетинском языке, особенно о нашем эпосе. Есть некоторые молодые ученые. Норвежец Тордарсон, молодой ученый, специально ездил в Турцию, чтобы изучить язык турецких осетин. Жил там достаточно долго и собрал интересный материал. Я думаю, что работа в этом направлении идет постоянно.
…Хотя с этой встречи прошло много лет, я, как сегодня, помню вопрос, который задал редактор радио Андиев Махамат (царство ему небесное):
– Вопрос, который я хочу задать, достаточно далек от языкознания. У нас много исторических памятников, скажем, башни в горах. Некоторые фамилии приписали их себе. Я бы хотел знать, эти башни возвели аланы, или они существовали и до их прихода? Кому принадлежат эти башни, кто там жил до нас?
В. Абаев. На этот вопрос лучше ответит археолог, скажем, Владимир Кузнецов. Я могу сказать одно: башни и склепы – явление довольно позднее и чисто осетинское, которое не надо никому приписывать. Это наши башни и наши склепы. Осетины, как известно по точно установленным данным, появились на Кавказе в I в. н.э., а башни и склепы относятся к XV-XVIII векам. Боюсь ошибиться, но мне кажется, что это так. Поэтому не надо приписывать их кому-то. Другое дело то, что достается из-под земли. Скажем, кобанская культура. В Кобане обнаружены памятники, относящиеся ко II и I тысячелетию до н.э. Тогда осетин здесь еще и в помине не было. Значит, эти памятники принадлежат не предкам осетин, а каким-то местным кавказским народам. Так что нужно различать наземные памятники и археологические. В археологических памятниках могут быть самые разные слои; могут быть памятники эпохи бронзы, т.е. II тысячелетие до нашей эры и могут быть сравнительно поздние, уже осетинские. Вы удовлетворены моим ответом?
Вопрос. Если эти памятники построены нашими предками, то почему они не построили себе подобные дома? Жилища наших предков лишены всяких архитектурных изысков. Мне кажется, они были там до прихода осетин.
В. Абаев. Я, например, хорошо знаю, башня Абаевых в сел. Сба построена в определенную эпоху и даже знаю, кем и когда она была построена. Зачем же мне какие-то гипотезы выдвигать о каких-то других народах? Жители Сба тоже хорошо знают, что башня Абаевых построена тогда-то и такими-то, даже имена их помнят.
Вопрос. Я из фамилии Андиевых, у нас тоже была башня. Я вот что хочу сказать: осетины себе дом не могли построить, а башню, видите ли, возвели…
В. Абаев. Я не знаю такого осетина, который не мог бы построить себе дом.
Вопрос. Вы говорили о том, что интерес к осетинскому языку и в мире, и в стране очень велик, что за рубежом есть молодые ученые, занимающиеся историей, этимологией осетинского языка. Вы можете объяснить, чем вызван их интерес?
В. Абаев. Ученый, если он ученый, интересуется всем. Есть множество ученых, которые, скажем, из Европы едут в лесные чащи Южной Америки изучать какие-то редчайшие племена, которые, вероятно, скоро исчезнут. И, наверное, представители этих племен удивляются, зачем к ним издалека, за тысячи километров приехал ученый изучать их. Но для ученого не существует таких объектов, которые его не интересовали бы. Поэтому вполне понятно, что многие ученые интересуются и осетинским языком. Кроме того, осетинский язык – единственный остаток скифо-сарматской группы, ранее населявшей всю Южную Россию, от нее осталась только осетинская группа. Поэтому вполне естественно, что осетинский язык, помимо общего, вызывает еще и специфический интерес.
Вопрос. Балкарцы, здороваясь друг с другом, добавляют слово алан: «Как дела, алан?» Чем это объясняется?
В. Абаев. Это недоразумение. Это деформация слова «овлан», есть тюркское слово «овлан»: они его упростили и получилось «алан». А «овлан» означает старый товарищ. Это случайность.
Вопрос. В осетинском языке существуют две системы счета: дæсгæйттæ æмæ ссæдзгæйттæ. Некоторые ученые утверждают, что ссæдзгæйттæ – это не литературно, а дыууын, æртын – литературно. Но ведь Коста написал «ыссæдз азмæ азгай…», а не «дыууын азмæ азгай». Это одно. И еще. Не так давно состоялась встреча в НИИ с осетином, приехавшим из Сирии. Так вот, он говорил: «дæс æмæ ссæдз, дыууиссæдз», а не «дыууын, æртын». Когда у него спросили, почему так, он ответил, что тамошние осетины не знают другого счета.
В. Абаев. Совершенно верно. Этот счет взят из языка пастухов. Дело в том, что дигорские пастухи для счета овец когда-то применяли особый счет, и дыууын там не было. Всегда было ыссæдз, но дальше «æртын, цыппор» и т.д. И, вероятно, наши культурные деятели, когда ставился вопрос о создании осетинского литературного языка, для сближения нашей системы счета с русской (в русском языке тоже десятичная система) и сделали так. Других же оснований я не вижу.
Но такой счет был, он какое-то время сохранялся и у балкарских пастухов. Я писал об этом в книге «Осетинский язык и фольклор», там записан балкарский вариант этого счета. Значит, балкарцы переняли это у алан. Что касается литературного счета, то у меня нет определенного мнения на этот счет. Можно перейти на десятичный счет, хотя он звучит как-то искусственно, а можно оставить двадцатичный счет, он более характерен для кавказских народов.
Так что, когда мы говорим о влиянии кавказского субстрата на осетинский язык, надо принять во внимание и двадцатичный счет, он тоже, по-видимому, идет из кавказского субстрата.
Вопрос. Мы говорим «осетин», «ирон», но что означают эти слова? И на каком языке впервые было произнесено это слово?
В. Абаев. Я не понимаю этот вопрос. А что означают слова «русский», «татарин»? Они означают принадлежность к этому народу, а происхождение неясно. Я думаю, слово «ирон» кавказского происхождения. Если бы оно было коренное осетинское, то все осетины называли бы себя ир. Но, скажем, дигорцы никогда не называли себя «ирон». Они говорили «мах ир не стжм, мах стжм дыгур». Значит, это не общеаланское обозначение, иначе оно было бы у всех алан. А вот в сказках сохранилось «аллон». Это, видимо, было общее самоназвание осетин – «аллон», а слово «ирон» пришло к нам из кавказских языков.
Вопрос. Говорят, слово «ирон» по-татарски означает богатырь?..
В. Абаев. Ничего не могу сказать по этому поводу.
Вопрос. Вы говорите, аланы пришли на Кавказ в I в.н.э. Можно сказать, кто на кого больше повлиял и на язык, и на быт: аланы на соседей или наоборот?
В. Абаев. В области молочного дела – аланы на соседей, потому что оно было у нас на очень большой высоте. Вот типичный пример: грузинское сулугуни – это особый вид сыра, это дигорское сулугун – сылыджын. В чувашском языке слово «сыр» звучит как «чирт», это тоже производное от осетинского «цыхт».
Кефир, между прочим, не имеет другого объяснения, кроме дигорского «къæпы», во всяком случае, лингвисты не имеют на этот счет другого мнения.
Так что в области молочного дела, да и во многих других областях аланы влияли на соседей, потому что в этот период были могущественным народом.
…Васо Абаев, работая над своим знаменитым «Словарем», использовал слова более чем из двухсот тридцати языков. И, конечно же, каждый хотел знать, сколько языков он знает. Когда я спросил его об этом, он ответил:
В. Абаев. На этот вопрос я всегда отвечаю одно и то же: «Как следует – ни одного». Потому что знать язык надо как следует. Совсем недавно мне встретилось в осетинском тексте слово «уырыхсны», и я не знал, что оно означает. Пришлось обратиться к знатокам языка, и оказалось, что это слово означает волнение, вращение, зилдух: зилдух кæнын, уырыхсны кæнын. Вот такие случаи бывают со мной каждый раз. Так если я осетинский язык не знаю как следует, то где мне знать 190 или 200 языков? Об этом не может быть и речи! И языки, которые я привлекаю, я привлекаю не на основе полного их знания, а на основе знакомства с их лексикой через словари, через всякие пособия, через тексты. Некоторые языки мне, конечно, ближе. Скажем, в Авесте я лучше разбираюсь – это иранский язык, то же самое – санскрит. А вот в тюркских языках я разбираюсь только в меру своих потребностей.
Вопрос. Переиначим вопрос: на скольких языках вы можете изъясняться?
В. Абаев. Для этого нужна практика. Вот когда я был в Германии, я кое-как изъяснялся по-немецки. Повторяю, кое-как, потому что когда нет постоянной разговорной практики, то приходится заду-мываться, какое слово употребить. Когда я был во Франции, не могу пожаловаться, меня понимали, я даже лекции читал на французском языке. Но сказать, что я в совершенстве знаю французский язык никак нельзя.
Английскую литературу читаю свободно, но если бы я неожиданно оказался в Англии и мне бы пришлось изъясняться там в магазине или в каком другом месте, я испытывал бы затруднения, так как разговорной практики у меня нет.
Вопрос. Хотелось бы знать, каковы проблемы изучения Нартовского эпоса.
В. Абаев. Это очень расплывчатый вопрос. Проблем много…
Вопрос. Что вы думаете о первооснове Нартовского эпоса?
В. Абаев. Относительно первоосновы, я, по-моему, довольно ясно высказался в предисловии к книге, которая вышла в «Советской России». На вопрос «Кому принадлежит Нартовский эпос», есть очень простой ответ: эпос принадлежит тому народу, среди которого он бытует. Что это значит? Это значит, что осетинский вариант принадлежит осетинам, кабардинский – кабардинцам, абхазский – абхазам, чеченский – чеченцам и т.д. Нельзя отрицать, что у каждого из этих народов Нартовский эпос получил свою национальную окраску. Скажем, кабардинские варианты в русском переводе я узнаю сразу, потому что они звучат иначе. Там много словесных украшений, более богато выражен феодальный стиль, если так можно выразиться. И я по этим признакам определяю, что это не осетинский, а кабардинский вариант. Точно так же и абхазский вариант имеет свои особенности. Так что нужно признать, что эпос у этих народов бытует давно. Но вместе с тем я утверждаю, что общие элементы, абсолютно общие, встречающиеся в эпосах всех этих народов, не могли появиться независимо у каждого народа. Термин «нарт» не мог возникнуть одновременно у всех народов. Он вначале появился у одного какого-то народа, а потом был заимствован другими. Это относится к именам Урузмаг, Хамыц и др. Скажем, абхазы, кабардинцы или осетины не могли придумать имя Хамыц независимо друг от друга. Этого быть не может, и говорить об этом не надо. Значит, вот это ядро, основной слой, к которому относится термин «нарт», имена отдельных героев, некоторые схожие сюжеты, имеют один источник. Этот источник указали Миллер, Дюмезиль, – это осетинский эпос. Но в каждом народе эпос получил национальную окраску. И странно было бы, если бы кабардинец отрекся от своего эпоса: «Это не мой эпос». Это его эпос, он имеет отпечаток кабардинской культуры, кабардинского стиля, эпических традиций и т.д. Я ясно вы-сказался?
М. Дзасохов. Да, конечно. Расскажите, пожалуйста, подробнее о скифо-европейских изоглоссах.
В. Абаев. Ну что же рассказывать о книге, которая издана и всем доступна?!
М. Дзасохов. Я думаю, что ответ можно получить, прочитав книгу. А что вы скажете об осетинских фамилиях? Когда они появились?
В. Абаев. Есть несколько древних фамилий, о которых писал ныне покойный ученый Захар Уанеты. Это Сидæмонтæ, Цæразонтæ, Æгъуызатæ, Хъусæгонтæ, Цъæхилонтæ. Эти фамилии, наверное, древнейшие. А те фамилии, что мы знаем сейчас, скажем, Абайтæ, Дзасохтæ и т.д. произошли от этих больших фамилий. И поэтому теперешние фамилии, ну не все, конечно, возникли, наверное, гораздо позже. Но большинство современных фамилий, видимо, как-то связаны с этими пятью первоначальными фамилиями. Скажем, Абаевы убеждены, что они произошли от Æгъуызатæ, другие убеждены, что от Сидæмонтæ. Я думаю, большинство жителей Алагирского ущелья считают себя Сидæмонтæ. Есть фамилии, которые причисляют себя к Цæразонтæ.
М. Дзасохов. К Цæразонтæ себя причисляют 4 села: Нузал, Бад, Нæзыджын, Зæрæмæг.
В. Абаев. Вот это любопытно. Даже села определены? К Æгъуызатæ относятся еще несколько фамилий. Мне кажется, Гаглоевы тоже претендуют на эту фамилию, и еще ряд фамилий. А происхождение некоторых фамилий просто не ясно.
Вопрос. Что вы думаете о будущем нашего языка? Его не занесут в «Красную книгу»?
В. Абаев. Да, я в прошлый раз говорил об этом… Конечно, было бы обидно, если бы вдруг исчезли язык, культура, традиции… Удивительно, мы озабочены сохранностью флоры, фауны, но… На первый взгляд кажется, что все у нас благополучно: на осетинском языке выходят две газеты, два журнала: на юге и севере.
М. Дзасохов. Три. Есть еще журнал «Ногдзау».
В. Абаев. По радио мы постоянно слышим осетинскую речь. С тех пор, как я здесь, я часто слушаю радио и мне нравится, что у дикторов хорошая речь, правильная дикция. Есть радио и у нас, и на юге. Осетинскую речь можно слышать по радио, в театре. Так что, на первый взгляд положение вроде бы блестящее. Но если приглядеться, то наблюдаются некоторые тревожные явления. Что это за явления? В семьях – это не относится к рабочим, колхозникам – интеллигенция по-осетински не говорит. Бытовой осетинский язык исчезает. Разрешите, Музафер, спросить вас, на каком языке вы разговариваете дома с детьми?
Услышав этот вопрос, аудитория оживилась, так как все знали, что я говорю с младшими по-осетински. Поняв это, Васо продолжил.
В. Абаев. К сожалению, Музафер здесь может быть даже исключением, потому что многие представители интеллигенции, которым я задавал этот вопрос, честно признавались, что говорят с детьми по-русски. Я считаю, что мы все – от мала до велика – от двухлетних детей до глубоких стариков – должны быть двуязычны, т.е. хорошо знать два языка: осетинский и русский. Это абсолютно необходимо, и в этом нет ничего трудного, если с детства учить детей языкам. Взрослым уже не очень легко воспринимать языки, дети же очень восприимчивы к языкам. Представители интеллигенции, которые дома с детьми говорят на русском языке, наверное, считают, что нужно делать выбор: или русский, или осетинский. Такого выбора нет. И то, и другое. Но дома, в семье нужно говорить на родном языке. (Далее Васо произнес несколько слов на осетинском, видимо, чтобы сильнее впечатлить ауди-торию.) Ибо если не говорить на родном языке в семье, то нам не помогут ни журналы, ни радио, ни телевидение. (Васо вновь перешел на русский).
– Поэтому надо сосредоточить внимание именно на положении дел в быту, в домашних условиях у интеллигенции. Потому что, насколько я могу судить, в семьях рабочих и колхозников этой проблемы нет. Они и дома говорят на родном языке. А вот поло-жение среди интеллигенции, повторяюсь, внушает некоторую тревогу. Но я все равно смотрю в будущее с оптимизмом, и вот почему. В истории Чехии был период, когда чешский язык среди интеллигенции почти совершенно исчез. Чешская интеллигенция говорила только на немецком языке. Был такой период. Сейчас нам это кажется странным. Сильное государство, с национальными традициями и т.д. И, тем не менее, факт. Факт, что городская интеллигенция совершенно перестала говорить по-чешски. Говорить по-чешски считалось вульгарным, надо было говорить по-немецки. И что же, исчез чешский язык? Нет, не исчез. Возникло движение в защиту чешского языка. Одним из главных деятелей этого движения был чешский историк Франтишек Палацкий, который сам писал на немецком языке. Его основной труд – «История Чехии» – вышел на немецком языке. И хотя он сам еще по традиции продолжал пользоваться в своих научных работах немецким языком, он твердо стоял на том, чтобы чешский язык утверждался среди простого народа, среди интеллигенции наряду с немецким. Он не был против немецкого. Я повторяю, он свои труды писал на немецком, но он со своими сподвижниками провел такую работу, что положение резко изменилось. Интеллигенция вернулась к родному языку и сегодня, как мы видим, будущее чешского языка вне опасности. Мне кажется, у нас тоже будет такой перелом, когда интеллигенция дома начнет говорить на родном языке. Я не знаю, нужны ли какие особые меры или нет. Школа не играет особой роли, школа играет роль только в том случае, если в семье будут заложены какие-то основы. Но если в семье перестанут говорить по-осетински, то школа не спасет. Вот это ошибка. Школа не может возместить отсутствие родного языка в семье. Начинать надо с семьи. Не отрицаю, школа играет большую роль, но нужно сделать так, чтобы в семьях говорили по-осетински. В некоторых помещениях висят таблички: «Здесь не курят». Может быть, нашим интеллигентам нужно повесить в своих квартирах такие же плакаты: «Здесь говорят по-осетински». Может, это поможет. Какие еще меры применять? Нужно агитировать, воспитывать. Я повторяю: я не пессимист. Я верю, что представители интеллигенции последуют примеру простого народа и будут говорить в семьях на родном языке.
М. Дзасохов. Несколько лет тому назад в Осетии была научная конференция по ономастике.
В. Абаев. Конференция была посвящена вопросам этногенеза.
М. Дзасохов. Да, вы выступали, и когда речь зашла об осетинских именах, вы сказали, что большая часть наших имен – не осетинская. Скажем, имена Бег, Батыр, Солтан и многие другие нельзя назвать осетинскими. Тогда какие же имена можно назвать осетинскими?
В. Абаев (с улыбкой). Музафер к ним не относится.
М. Дзасохов. Знаю. Я знаю и то, что даже Чермен и Сослан не относятся к осетинским именам. Так какие же имена осетинские?
В. Абаев. Ахсар, Урызмаг. Нелегко ответить на этот вопрос… Саукудз, Кудзжæздо позже. Насколько я знаю, в древности людей не называли собаками. Имена, пришедшие к нам из древнеиранского языка, – Ахсар, Урызмаг, Ацамаз…
Вопрос. А женские?
В. Абаев. Ацырухс. Это древнее иранское имя.
Вопрос. А Дуду?
В. Абаев. Это детское имя, т.е. оно придумано детьми. У нас много таких имен: Гыцци, Дзыцци…
Вопрос. А Дзерасса какое имя?
В. Абаев. Дзерасса? Трудно сказать. Во всяком случае не древнеиранское.
Вопрос. Какое имя можно дать девочке?
В. Абаев (без колебаний). Зарина. Это древнее иранское имя. Сакскую царицу звали Зариной. Еще Ацырухс… Я еще подумаю…
Вопрос. Я армянка, муж у меня осетин. У нас трое детей. На каком языке они должны говорить?
В. Абаев. На языке отца.
Вопрос. А если я сама не владею осетинским языком?
В. Абаев. Было бы хорошо, если бы они знали два языка, вернее, три. В этом нет ничего сложного. У меня в Москве есть знакомый француз. Работая в Москве, он женился на польке. У них двое детей. Когда им было по три-четыре года, я разговаривал с ними то на французском, то на русском – польского я не знал – и они прекрасно меня понимали. Они знали и поль-ский язык. Отец разговаривал с ними на французском, мать – на польском, а домработница – на русском языке. При них нельзя было секретничать.
М. Дзасохов. Ну, если нет больше вопросов, то разрешите Василия Ивановича поблагодарить за те приятные минуты, которые он нам подарил. Васо, несмотря на то, что время у вас рассчитано по минутам, вы согласились с нами встретиться, и мы благодарны вам за это. Через три месяца вам исполнится 84 года. Дай Бог, чтобы этот день вы встретили здоровым и счастливым. А я еще хочу заглянуть в тот день, который наступит через год и три месяца. В этот день нашему уважаемому гостю исполнится 85 лет. Я хочу отметить этот день вместе с Васо.
В. Абаев. Музафер, я еще не закончил, между прочим. Я хочу прочесть вам несколько стихотворений Коста.
Зал зааплодировал.
Васо прочел «Кубады», «Гъей-джиди», «Сумасшедший пастух», «Ворона и лиса». Он нигде не запнулся, нигде не ошибся. И все равно я боялся, но не того, что Васо что-то позабудет – это может случиться с каждым, особенно в этом возрасте – я боялся, что он может запнуться, а я ничем не смогу помочь. Как оказалось, боялся я напрасно: Васо нигде не понадобилась моя помощь, т.к. своего любимого поэта он знал хорошо.
Встреча подошла к концу. И хотя она длилась долго, люди не устали слушать гостя и окружили его. Каждому хотелось увидеть его поближе, послушать, и все воспользовались этой возмож-ностью. Мне кажется, все, кто был на этой встрече, до самой смерти не забудут ее.
Закругляя свои воспоминания о встречах с Васо, я хочу сказать, что написал ему несколько писем. С одним из них хочу познакомить читателей.
«Добрый день, уважаемый Васо!
Прошу прощения, что отнимаю время, но должен задать Вам один вопрос. Дело в том, что у нас в Барагуне (Ардонский район, выходцы из Алагирского ущелья) часто можно услышать: менджы сой. Скажем, в таком контексте: «Это же не менджы сой, что ты экономишь?» Короче говоря, это выражение имеет то же значение, что и слово зароба. «Как мало ты мне дал, это же не зароба!»
Ни в одном словаре этого выражения нет, а этимология, происхождение мне бы хотелось знать. Дело в том, что свою новую книгу я хочу назвать «Менджы сой».
Еще раз прошу прощения, что отнял Ваше драгоценное время.
Сердечные пожелания Ксении!
С уважением, Музафер.
1985 г., 10 июня»
Через неделю я получил следующий ответ:
