ПЕРЕВОД С АНГЛИЙСКОГО КАТЕРИНЫ ЦАГАРАЕВОЙ
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА К ПЕРЕВОДУ
ПОДГОТОВЛЕНА И.Н. БОЧАРОВОЙ
Всего через 5 дней после отъезда из Лондона пароход, следующий раз в неделю прямым маршрутом из Одессы, доставит путешественника в Батуми. Путешествие вдоль исторических берегов Крыма, уже знакомых заливов Севастополя и Балаклавы, деревушек Ялты, через Керченский пролив, а затем вдоль лесистых холмов и бухт Западного Кавказа богато впечатлениями и обычно приятно. После дождя воздух чист, пароход покидает последнюю бухту и движется навстречу великолепной панораме берегов Абхазии и Сванетии. Голубые волны на горизонте упираются в белые шапки снегов, которые отчетливо вычерчены в чистом воздухе, а ближайшие предгорья мягко тают в тумане берегов1. Похоже на открывающийся с моря вид на Доломитовые Альпы Венеции, но гораздо величественней по масштабу.
Однако для альпиниста, отправляющегося в путь летом, самый быстрый и верный путь для хорошего старта, это, пожалуй, аренда лодки до Новороссийска, нового порта Кавказа. А дальше по железной дороге за 18 часов можно добраться до Минеральных Вод у подножия Эльбруса, а за сутки – до Владикавказа у подножия Казбека.
Именно по железной дороге я добирался до Кавказских гор во время своих путешествий 1887 и 1889 гг. По различным причинам я добирался на Кавказ не по Черному морю, а по суше, через самое сердце России, через Киев или Москву. Путешествуя по железной дороге в России, можно увидеть самые различные пейзажи. Салоны первого класса оснащены передвижными креслами и большими окнами, а скорость движения невелика. К сожалению, в России мало интересных для наблюдения пейзажей. Леса, бегущие пшеничные поля, порой вдали мелькают деревни. Пейзажи, с бесконечной линией горизонта и ничем на горизонте, разворачиваются один за другим перед глазами почти загипнотизированного путешественника, по мере того как изо дня в день через летний зной и пыль он медленно едет на юг, на Кавказ. На известного альпийского путешественника, не так давно проехавшего этим путем, постоянные равнины Юга России навеяли такую грусть, что на второе или третье утро он имел бурное объяснение со своими спутниками-нанимателями, которые так неосмотрительно ищут горы на равнине, там, где с каждым шагом все очевидней, что их нет.
Обычно в полночь на пустынном перроне станции Тихорецкая формируют состав из поездов из Ростова-на-Дону и Новороссийска. На рассвете поезд пересекает едва заметный водораздел, который разделяет воды, текущие в Черное море и Каспий. Вот на однообразной степи из ниоткуда появляются очертания Бештау, группа порфирных холмов Пятигорска, первый аванпост гор. Затем огромный купол Эльбруса вспыхивает в утренних лучах солнца, снега медленно появляются на горизонте, пока от края до края отдельными группами на южном небе не встают в серебряных шлемах стражи Азии. Поезд останавливается на станции Минеральные Воды, где толпа кучеров омнибусов и фаэтонов, жаждущих заполучить пассажиров до Пятигорска, так не вписывается в окружающий их пустынный пейзаж. Затем поезд приближается к холмам и поворачивает на восток. Вид из окна своими очертаниями напоминает скорее нагорье Баварии, а не однообразие равнин Ломбардии. Мы пересекаем грозные потоки рек, впадающих в Терек. Они бегут в своих крутых берегах и наполовину скрыты в густых лесных зарослях, служащих пристанищем для диких кабанов. После одного взгляда на эти серые бурные воды альпинисту не потребуется иного доказательства существования на Кавказе огромных ледников. «Ученые профессионалы», которые не в состоянии заметить столь очевидную подсказку природы, едва ли могут вызвать веру в свои наблюдения или умозаключения.
Справа две вершины Эльбруса становятся все заметнее. Постепенно западная вершина исчезает, и гора принимает форму типичного вулкана, более могучего, но менее грациозного, чем Фудзисан2. Не видно ни городов, ни дорог. Иногда поезд проходит мимо низких домиков казачьих станиц, расположенных правильными линиями вокруг церквей, чьи белые стены и зеленые купола остаются видны на протяжении миль. Каждая станица окружена полями подсолнечника и пахотой, этакий маленький оазис среди буйства сорняков, колышущихся трав и непролазной грязи, по которой едут экипажи и которую русские называют дорогами. Здесь мы видим следы старых военных походов казаков, переселенных в прошлом веке на Кавказ с Дона, чтобы стать защитой от набегов горцев. Их сторожевые посты еще не все разрушены. Еще можно видеть крошечные дома или часовые коробки на сваях, откуда они охраняли речные броды и давали знать о приближении мародеров, которыми полны леса предгорья. Жизнь на границе, которая своей романтикой и приключениями привлекала многих русских дворян-искателей приключений с диким духом, была ярко описана, в том числе и на основе личного опыта, гениальным писателем графом Толстым в одной из первых его работ под названием «Казаки» и рассказах, которые каждому путешественнику следует носить в своем кармане.
Эльбрус уже позади, и два высочайших пика центральной гряды кавказских гор появляются на фоне снегов. Кавказская Юнгфрау, симметричная пирамида, укутанная в снежную мантию, каждая складочка которой различима, сияет в мягком, тягучем кавказском воздухе3. Глядя на нее, русский офицер сказал «Коштантау», и мои соотечественники-пассажиры с возросшим интересом посмотрели на благородный пик, на котором пропала группа англичан в 18884. Железная дорога вбегает на равнину Владикавказа, и появляются два новых снежных пика, Казбек и Джимарай-хох, а справа долина Ардона открывает нашему взгляду первый видимый разрыв в огромной горной цепи.
Постепенно уставшая машина начинает задыхаться на продолжительном подъеме, широком и похожем на веер, созданном принесенной Тереком и другими стремительными реками землей со склонов Казбека. Счастливчики те, кому удается добраться до своей долгожданной цели без происшествий. Дважды я был вынужден лениво исследовать местные пейзажи. В 1868 мы сидели под дождем не один час, присматривая за своим багажом, рядом с поломанными колесами почтовой кареты. По счастливой случайности мы не попали в ситуацию, описанную отважным Александром Дюма, который распугал стаю волков при помощи коробки со спичками. В 1889 нас постигло сравнительно небольшое несчастье, о котором вообще не следовало бы и говорить, не случись оно после 80-часового путешествия. Но путешественнику, который сел в поезд в Москве во вторник утром, простительно с нетерпением ждать прибытия днем в воскресенье. Наше место назначения было всего в получасе пути, когда двигатель сломался. Пассажиры сидели и смотрели на белые облака, клубящиеся у великих пиков в ритме небесного пульcа, это был почти мираж над пустынной равниной. Всадники осетины, одетые в свои бурки, скакали в отдалении, пока, наконец, крошечное облако дыма из трубы не убедило их, что мы не напрасно сотрясали телеграф, и мы все еще можем отужинать и заночевать во Владикавказе.
Владикавказ, расстояние от которого до Казбека такое же, как от Интерлакена5 до Юнгфрау, находится на высоте в 2 300 футов над уровнем моря. Тем, кто уже видел российские города, город мало что предложит нового. На моей памяти он значительно вырос, его население увеличилось за период с 1865 по 1895 гг. с 3 650 до 44 000 человек. Но город сохранил все характерные черты российских городов, где простору не придается никакого значения, плата за землю незначительна и где обычно царит смесь претензии и неряшливости. Дорога до станции вся в рытвинах, достаточно больших, чтобы поглотить прохожего. В центре главной улицы, которую называют бульваром, чахлые посадки. Жилой квартал состоит из одноэтажных домов с белыми стенами, скромно прячущихся среди садов, как будто им неловко стоять рядом с такими большими больницами, бараками, лавками и офисами. Местный колорит царит только среди толпы людей на улице, на базаре или на рынке, где основные товары это: осетинские папахи, кинжалы, оружие и арбузы. Для путешественников здесь есть гостиница, ничуть не хуже тех небольших гостиниц, что есть во французских провинциальных городах, с превосходным рестораном. Альпинисты уже не в диковинку, как это было в 1868, когда официант, которому я дал серебряную монету в 6 пенсов с изображением нашей королевы, сказал, что он будет хранить ее на память об англичанине, который приехал на Кавказ только для того, чтобы лазить по горам. Его точка зрения – это взгляд азиата, как и у японского дипломата, который недавно написал в Альпийский Клуб, что его нация это серьезные люди, которые не лезут в горы без сакральной на то причины.
Моя задача – исследовать малоизвестные высоты и перевалы, а не сравнительно хорошо известные кавказские почтовые дороги. Я не добавлю ни слова к многочисленным описаниям дороги на Тифлис. Разве о ней не все уже написано на страницах путеводителей Брэдшоу? 6
Однако все же стоит упомянуть, что дарьяльский перевал не имеет форму седла, а, как и Виа Мала, идет по ущелью через гранитное сердце Кавказа7. Путь через водную преграду лежит за его пределами и известен как Крестовый перевал (7977 футов). Экипажи добираются из Владикавказа в Тифлис за 24 часа, и легко можно через 1,5 дня заснуть уже в добротных кварталах Ананури у южной подошвы гряды. Встречающиеся по пути пейзажи, по-моему, больше похожи на пейзажи Коль дю Лотаре в Дофине8. Огромное ущелье, удивительный вид на горы, затем открытое высокогорье и скучный переход. Спуск в Грузию интересен, но южные долины не столь живописны и плодородны, как в итальянских Альпах.
* * *
Это редкий и счастливый случай, когда проторенная дорога ведет по местам, где самые высокие пики и самые красивые ущелья. Церматт, Шамони, Гриндельвальд, все они вдали от дорог пилигримов и путешественников9. Как правило, самый захватывающий пейзаж ищут на свой страх и риск вдали от проверенных и удобных людских троп как на Кавказе, так и в Альпах.
Селение и почтовая станция Казбек обязаны своему названию русским, которые дали им имя местного главы Казибека. Грузины называют селение Степанцминда или Святой Степан10. Именно здесь было найдено много старинных предметов, датируемых с доисторических времен по времена римской империи, с конца железного века и почти по сегодняшний день. Многие из этих любопытных находок: браслеты, кольца, ножи, наконечники копий, золотые орнаменты в виде рогов животных представлены в книге месье Шантра11. Рядом с церковью на противоположном холме на высоте 2000 футов от станции были найдены другие предметы, внешний вид которых и, возможно, ближайшая деревня под названием Гергети позволили мистеру Байерну12, антиквару из Тифлиса, утверждать, что это то самое место ежегодных браков амазонок и жителей Гергети, о котором пишет Страбон13. Я думаю, что очевидные факты устроят всех, кроме энтузиастов. Подобные объекты везде связывают с примитивными религиозными культами репродуктивной силы природы и находят во множестве других мест Северного Кавказа.
Почтовая станция не имеет других красот, кроме вида на великую гору, когда она не скрыта в облаках. Такой вид из окна нелегко забыть. Снова и снова его рисуют и фотографируют, его можно найти в любом путеводителе и даже на витрине магазинов Санкт-Петербурга. Это не вид, а просто подарок Кавказа на память, как и вид на Юнгфрау из Интерлакена. Он не похож в деталях на швейцарский пейзаж, у него нет очаровательного переднего плана. Строгие, дикие, голые холмы, когда они не скрыты облаками, кажутся уродливыми. Но непередаваемое величие сокрыто в крутом изгибе огромного белого купола, когда он внезапно появляется с противоположной стороны. Казбек – это классическая одиночная гора, а не готическая остроконечная цепь. Когда вдруг стихает буря и вершина горы отчетливо видна на фоне голубого неба, когда она стоит в закатных лучах солнца, высоко над клубами тумана, который окутывает ее подножие, холодная и чистая на фоне лимонного неба, путешественник осознает причину ее славы. Он на мгновение может испытать то неподдельное удивление, с которым русские офицеры в 1868 г. смотрели на скромное снаряжение первой группы молодых англичан, которые предложили подняться туда, где все полковники и даже казаки бессильны. Или не менее искреннее чувство вежливой недоверчивости, с которой наши хозяева впоследствии слушали о нашем успешном восхождении с первой попытки14.
До прихода русских великая гора имела полдюжины местных имен. «Ледяная гора» – так называли ее грузины. Называли ее и «Белая гора» или «Гора Христа». Все эти названия теперь уступили место названию, которое значится в атласах мира. Ее снега освящены легендами, нехитрыми туманными историями о гигантах и спрятанных сокровищах, перемешанными с притчами монахов, в которых сокровища превратились в священные предметы – дом Авраама или колыбель Христа. Одна всеобщая вера в то, что гора неприступна, была подкреплена множеством доказательств. Так называемый «подъем» немецких путешественников закончился у нижней границы вечных снегов.
В последний день июня 1868 наш отряд оставил почтовую станцию Казбек и отправился дальше согласно нашим планам. Четверо жителей деревни несли наш багаж и легкую палатку. Это были не осетины, а чеченцы, народ горцев, чья земля лежит к востоку от Дарьяла. Они были известными охотниками. Говорили, что они язычники и почитают только духов гор и призраков своих предков. Вера в продолжение жизни после смерти и наличие души в неодушевленной материи кажется всеобщим инстинктом человечества, и при ближайшем изучении она лежит в основе примитивных религиозных верований, как на Кавказе, так и в любом другом месте. Однако верования и обычаи, основанные на этих убеждениях, на Кавказее имеют налет внешней морали и суеверий, христианских и мусульманских. Большинство так называемых обращений стали источником новых и наполовину понимаемых верований, принятых, но не полностью, менталитетом горцев, от которых, как в случае с жителями Сванетии и Абхазии, можно полностью отказаться.
На ночь мы остановились в покрытой мхом расщелине на высоте примерно 11 000 футов у морены ледника Орствери, которая идет вдоль южного склона Казбека15. Наши сопровождающие нашли себе иное убежище, возможно под выступом скалы по соседству. Наш переводчик, заболевший лихорадкой, остался на почтовой станции, поэтому возможность общения с ними была, естественно, ограничена.
На следующее утро наши спутники не появились. Мы выстрелили из револьвера, но ответа не последовало, и мы начали восхождение в темноте в 2:45 утра, оставив палатку и вещи на попечение наших пропавших сопровождающих. Небо было безоблачным, и скоро неизведанные снега и окружающие нас остроконечные скалистые пики вспыхнули солнечным светом. По ледяному склону, ведущему к пролому между двумя пиками, мы двигались так быстро, что к 6:30 были уже на высоте 14 800 футов над уровнем моря, что выше места ночлега на 3 700 футов.
На такой высоте вид был просто великолепен, небо по-прежнему оставалось совершенно безоблачным. На западе было хорошо видно несколько снежных вершин, которые, как мы потом узнали, были грядой Адай-Хох16. На юге взгляд скользил по главному Кавказскому хребту и долине Куры, за темными грядами к востоку от долины Терека поднимали снежные шапки пики Дагестана.
Вот тут-то и начались наши трудности: расщелина стала большой, ее нужно было преодолеть. Франсуа Девуассу уступил лидерство Такеру на 40 минут, в течение которых снежный склон был преобразован в голубой лед, предательски припорошенный снегом на 4 дюйма. Прорубать шаги стало тяжелее, и Девуассу опять вышел вперед. Тут случилось то, что могло стать серьезной проблемой. Нам преградил путь бергшрунд из огромной бахромы сосулек в 3 или 4 фута шириной, чья верхняя губа возвышалась над нижней на 5 футов17. Девуассу шел первым, за ним – я, потом Такер и последним Мур18. Мы все прошли препятствие без серьезных проблем, когда веревка, натяжение которой слегка ослабло, оказалась закрученной вокруг одной из сосулек. Такер после тщетных попыток распутать веревку со своей позиции, начал вырубать ступеньки вниз к верхней губе расселины. В любом случае нелегко вырубать вниз ступени во льду, если вы попробуете сделать это в спешке, то у вас почти наверняка случится то же, что случилось с нами. Ледоруб нарушил равновесие, ноги Такера соскользнули с маленького уступа, и над расщелиной раздался крик. Конечно, веревка тут же сильно впилась в меня и Мура, но несмотря на наше не совсем удачное расположение, мы, к счастью, смогли выдержать ее давление. Такер упал, как орел, головой вниз, и нам пришлось держаться много-много секунд, пока он смог перевернуться и снова стать на ноги.
Путь был узким, и у нас были все основания порадоваться тому, что ни веревка, ни наши ледорубы не подвели нас в такой критический момент. Сказать, что это пугающие происшествие пощекотало наши нервы, это ничего не сказать, и, восстановив порядок, мы обрушились на все более крутой снежный склон, который отделял нас от прохода между двумя вершинами. В ходе следующих четырех часов едва ли можно насчитать хотя бы одну безопасную ступень. Если был лед, то он был тонко припорошён снегом. Затяжной подъем по ледяному склону тяжело дается и сам по себе, но, как знают альпинисты, склон со снегом гораздо хуже. На чистом льду можно вырубить безопасную ступень, в незамерзшем рассыпчатом снегу это сделать невозможно. Девуассу работал ледорубом, но ступени были мало пригодны уже даже для шедшего за ним Такера, не говоря уже о тех, кто шел в конце. Во многих местах мы поняли, что самый безопасный вариант это ползти, опираясь на руки и колени, впиваясь ногами и ледорубами в скользкий склон. Для нас самих остается загадкой, как мы, поднимаясь вверх шаг за шагом, не сорвались вниз. Трудности доставлял и сильный ветер, который бился о склон с невероятной силой и обрушивал на наши лица слепящий снежный душ. Пока мы карабкались в поисках убежища, наши руки занемели так, что мы едва могли держать ледорубы.
При таких обстоятельствах время летит незаметно, и еще до 11 часов, когда Девуассу уже не мог идти во главе группы, мы добрались до седла между двумя вершинами. Мы были очень довольны, так как подъем при таком ветре и по невероятно узкому проходу, ведущему к западной вершине, непростая задача. Перекусив, мы оставили Девуассу восстанавливать свои силы, а сами пошли вперед под предводительством Такера. Финальный подъем не был сложным, широкий проход из плотного снега вел к скалам, наверху еще снег, затем еще одна, но огромная скала (тут Девуассу и догнал нас), которая в свою очередь превращается в венчающий гору снежный купол. Несколько шагов, и мы у края южных скал, вдоль которых мы поднимались. Выше нас уже не было никакой снежной гряды, горы расступились перед нами. Был всего лишь полдень, когда внизу мы увидели долину Терека и осознали, что у нас под ногами высочайшая вершина Казбека. Холодный ветер на такой высоте не позволил нам взобраться на самую макушку, но мы сидели ниже нее на расстоянии всего 6 футов, и старались насладиться открывающейся перед нами панорамой как можно дольше.
К этому времени облака уже поднялись в долинах и закрыли собой огромную северную равнину, но большинство горных вершин было все еще видно. Настоящим сюрпризом стала великолепная горная гряда на востоке. Цепь за цепью снежные вершины убегали по направлению к далекому пику Базардюзю (высота 14722 фута), королю восточного Кавказа19. Ближе к нам и поэтому в зоне лучшей видимости была пятиглавая Тебулос (высота 14 781 фута). На западном горизонте мы отчаянно искали Эльбрус, но так и не нашли, без сомнения вершина скрылась за вуалью облаков, так как синьору Селле удалось с Эльбруса увидеть вдали Казбек. В непосредственной близости от Казбека ближе Адай-хох, только несколько сравнительно небольших ледников в конце долины Ардона.
Пробыв на вершине 10 минут, мы решили спускаться. Невозможно было ничего оставить в качестве подтверждения нашего пребывания. Мы не могли позволить себе оставить на вершине ледоруб, а камни были слишком огромными, чтобы построить пирамиду. Через четверть часа мы миновали проход, а затем держали совет. С появлением трудностей мы стали думать о том, как лучше спуститься вниз, хотя до этого нас больше всего интересовало, как подняться наверх. Теперь, однако, нужно было ответить на вопрос: как мы собираемся спускаться вниз по ледяному склону, на который взобрались с таким трудом? При благоприятных условиях, то есть при наличии проводника и хороших ступеней, в альпинизме нет более ювелирной задачи, чем спуск по скользкому ледяному склону. У нас таких условий не было, на этом склоне было практически невозможно вырубать ступени. Одно неверное движение могло привести к падению со скалы высотой по меньшей мере 2 000 футов, если только этот полет не прервет одна из многочисленных расщелин в нижней части горы. Хотя, конечно, это деталь, которая не имеет особого значения, когда речь идет о гибели.
Мы пришли к единодушному мнению, что попытка вернуться тем же путем, что мы поднимались, обернется катастрофой и следует искать спуск в другом направлении. Он мог быть только по северному склону горы, и мы с радостью обнаружили, что на большом протяжении он не представлял серьезных трудностей. У наших ног лежал крутой спуск по снежному склону, ведущий, как мы знали, вниз к ледникам и узким горным долинам Терека ниже станции Казбек. После минутного раздумья мы решили пойти этим путем, оставив на время наш лагерь и проводников к востоку от горы. Первая сотня футов шла по довольно скользкому снежному одеялу. Я шел впереди и не вырубал хорошие ступени, что привело к тому, что барометр-анероид Мура из-за тряски на несколько часов вышел из строя. К счастью, вещица снова заработала ночью и показывала нам приблизительные горные высоты впоследствии еще много-много дней. Очень скоро склон стал настолько мягким, что мы могли обходиться без ледорубов, и мы потащились вниз быстро по прямой, почти дойдя до уровня огромных снежный полей, на которые смотрели сверху. Тут мы снова остановились, чтобы выбрать дальнейший маршрут. Мы находились на неизвестной снежной равнине на высоте 14 000 футов над уровнем моря и было бы крайне нежелательно, чтобы какое-то быстрое и неверное решение помешало бы нам достичь земли обетованной до наступления ночи. Наш план сводился к тому, чтобы повернуть налево и перейти расселину к западу от горы, которая, у нас были основания так думать, вела на плато, с которого мы начинали подъем. Этот путь, если конечно он был верным, привел бы нас прямо к нашим вещам и палатке, но длина этого пути могла оказать фатальной. В итоге мы решили держаться севернее по направлению к гряде, которая разделяла два ледника, уходящих в ущелья Девдорак и Чач. Некоторое время мы спускались вдоль левой границы ледника Девдорак, пока путь не стал таким скользким и труднопроходимым, что дальнейшее продвижение было под вопросом. Поэтому мы остановились, а Девуассу поднялся на гору вверх и провел рекогносцировку ее северных склонов.
После небольшого ожидания крик сверху призвал нас последовать его примеру, и мы присоединились к нашему проводнику, преодолев крутой подъем от подножия примечательной горы-башни, которая венчает гряду и которую видно даже в ущелье Дарьяла. Ее могут использовать как знак последующие за нами альпинисты. С этого места вид на Казбек великолепен, весь его северо-восточный склон покрыт гладью из снега и льда и круто переходит в величественные вершины-башни с огромными голубыми расщелинами.
Мы с радостью обнаружили, что из нашего орлиного гнезда возможно спуститься вниз без особых трудностей.
* * *
Сначала наше возвращение на почтовую станцию Казбек не вызвало большого ажиотажа. Жителям казалось само собой разумеющимся, что мы не были на вершине и не можем признать обратное. Мы разбудили нашего переводчика, который все еще страдал от приступа лихорадки и был в мрачном расположении духа, и с его помощью передали, что следует искать наших проводников, которых прошлым утром мы оставили в лагере на высоте 11 000. Быстро организовали поисковую группу. Вечером наши проводники вернулись, принеся с собой в целости и сохранности наши вещи, включая пару солнцезащитных очков, которые мы забыли при начале ночного восхождения. Они думали, что мы пропали и теперь радовались нашей встрече, говорили, целовали, обнимали нас все одновременно. Проводники рассказали местным жителям, что мы исчезли наверху горы, и что наши следы вели на большую высоту по южному склону горы. Мальчик-пастух был свидетелем нашего волшебного появления на другом склоне тем же вечером. Эти два факта подтвердили, что мы все же поднимались на вершину, и из обманщиков в общественном мнении жителей Казбека мы вдруг превратились в героев.
* * *
Если картины, окружающие путешественников, не радуют глаз, по крайней мере, не поглощают все внимание, то можно с интересом наблюдать людей, по земле которых пролегает путь. Осетины, которые в 1881 насчитывали 111 000 душ, – один из наиболее важных народов Кавказа20. Они живут в этом районе, правда, чуть под другими именами, с незапамятных времен. Их золотой век приходится на времена, когда они проживали к северу и к югу от гор, когда в степи белели осетинские стада и батраки осетин собирали виноград на холмах Грузии. Народ преимущественно сохранил старый жизненный уклад и живет в горах. Царица Тамара, Карл Великий Кавказских гор, в конце 12 века принесла им христианство и усеяла их высоты церквями. Кабардинцы изгнали их с северных пастбищ, турки вытеснили их в долины реки Терек и Чегема, насаждая у их границ мусульманскую веру. Но осетинам принадлежит цент-ральное высокогорье; в их руках ключ к Кавказу, тропы, что ведут от берегов Терека и Ардона к берегам Риони и Куры, проходимые только летом и только верхом или пешком. Они отдали Владикавказ, ключ к горам Кавказа, как следует из его названия, русским.
С виду осетины располагающий к себе военный народ. Их одежда и личное снаряжение в хорошем состоянии и часто дорогое, их кинжалы и газыри украшены серебром. Они легко перенимают хорошие манеры, охотно служат в русской армии и даже затмевают своих русских товарищей на балах. И это неудивительно для народа, где мужчины от природы имеют талант танцевать, как птицы талант летать. Поэтому их русские прозвали «джентльмены гор». Но для мира самый большой интерес представляют их древние обычаи и законы. Для студентов, изучающих первозданные верования, их обычаи должны быть невероятно интересны. Русский ученый профессор Ковалевский отводит им отдельное место в своих исследованиях21.
Их старейшие селения, известные как кау, были жилищами-крепостями, группой жилых и хозяйственных построек, окруженных высокой стеной. Над ними возвышалась грубая башня, многие их них все еще стоят на склонах высокогорья. Очевидно, что постепенно они превратились в деревни с двухэтажными каменными домами и деревянными крышами и балконами, чем-то напоминающие неказистые деревушки итальянских Альп. В каждой старой крепости-деревне жила семья или род, члены которого совместно владели всем имуществом, включая даже личные вещи. У них были рабы, пленники, захваченные в ходе боевых действий, или потомки пленных женщин. Кровная месть приводила к ужасным междоусобицам между кланами, и только сравнительно недавно стало возможным заплатить за кровную месть скотом.
Важное место в религии осетин занимает погребальный пир. В Осетии человек должен кормить не только своих потомков, но и своих умерших предков. Нет большего оскорбления, чем сказать осетину, что «его мертвые голодают»! В праздничном календаре осетин не меньше 10 праздников, посвященных мертвым, некоторые из них длятся несколько дней. По религиозным верованиям пища предназначена не тем, кто ест, а тем, в чью честь накрыт стол. Так жадность можно завуалировать под сыновью почтительность. Молитве, которую произносят на Новый год в память об умерших, присущи характерные черты и местный колорит: «Покойся с миром и пусть ничто не потревожит твою могилу, славься среди мертвых, и пусть никто не имеет власти над твоими средствами к существованию, неприкосновенными и вечно твоими, и пусть они увеличиваются, пока стоят наши горы и реки текут по долинам, пока все, что плесневеет летом, замерзает зимою, да разделишь ты все это согласно своей воле среди мертвых, которым нечего есть». В представлениях осетин и в потустороннем мире забота о «хлебе насущном» первая и важная необходимость.
Было бы слишком долго повторять различные интересные детали обычаев и обрядов осетин, описанных профессором Ковалевским, их примечательное почитание священных деревьев и рощ, домашнего очага и очажной цепи, на которой висит котелок с едой, их веру в перемещение между видимым и невидимым миром, их героев, которые должны вернуться, чтобы биться, как Кастор и Поллукс, бок о бок рядом с живыми. Думаю, невозможно не признать, что здесь мы находимся в атмосфере, в которой рождаются классические легенды, среди патриархальных отношений и замечательных людей, которые, согласно природным условиям, контактам с представителями других народов и городской жизни, возможно, на берегах Эгейского моря, создали свою мифологию, похожую на греческую. Архитектура и искусство, не считая ювелирной работы и работы с металлом, не прельщают осетин. И то, что я видел, тому подтверждение. В нескольких местах я встречал группу могил. Это квадратные постройки с покатыми крышами и внешними полочками, на которых лежат подношения, обычно это оружие.
Осетины кажутся более вспыльчивыми, чем представители соседних народов. Дважды я чуть не вступил с ними в открытую ссору. Первый раз в 1868 стычка возникла из-за требования заплатить непомерную плату, и, пожалуй, в том была частично наша вина. Мы были молоды, и наш переводчик, который привык на службе у покойного мистера Гиффорда Палгрейва к тому, что к его хозяину относятся с уважением, подобающим британскому консулу на востоке, был по-своему груб22.
Такие незначительные неприятности на моем опыте нечасты, и я никогда не слышал, чтобы путешественнику был причинен какой-либо вред. Однако мистер Левьер рассказывает историю про одного русского офицера, который подвергся нападению собаки пастуха и который застрелил ее. Затем на него обрушился и сам пастух-осетин с такой яростью, что в целях собственной безопасности офицер второй раз прибегнул к помощи револьвера. В заключение скажу, что разумней избегать стычек с осетинами, и чтобы успокоить их собак, лучше использовать ледорубы, а не огнестрельное оружие. Я довольно часто использовал их, и с большим успехом.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
В 2018 г. исполняется 150 лет со дня первой экспедиции на Кавказ известного ученого и альпиниста Дугласа Фрешфилда. Дуглас Фрешфилд (1845–1934) – член английского Альпийского клуба с 1864 и президент Королевского географического общества с 1914–1917. Занимался альпинизмом во многих странах мира, исследовал горы Скандинавии, Испании, Португалии, итальянских и японских островов, Балканских стран. Путешествовал по Северной и Южной Африке, Юго-Восточной Азии, организатор экспедиции на Эверест. Но главным альпинистским подвигом Фрешфильда стало открытие для европейцев Кавказа.
Свое первое восхождение Дуглас Фрешфилд совершил в 1850 г. в возрасте пяти лет в горах Уэльса. Его отец занимал важный пост в Государственном банке Британии, мать увлекалась литературой, историей, географией и альпинизмом. В те годы альпинизм был занятием аристократов. Под влиянием матери семейство Фрешфилдов почти каждое лето выезжало в Альпы. Миссис Фрешфилд даже написала книгу «Леди на альпийских тропах». Это первая альпинистская книга, написанная женщиной. По окончанию университета молодой Дуглас стал готовить экспедицию на Кавказ. Альпинизм тех лет носил исследовательский характер. В восхождение было принято брать с собой различные измерительные приборы, поэтому подготовка экспедиции занимала определенное время.
Всего Фрешфилд совершил три экспедиции на Кавказ: в 1868, 1887, 1889 гг. Во время этих путешествий Фрешфильд побывал в Осетии, Балкарии, Сванетии, совершил восхождения на Казбек и Эльбрус. По признанию самого Фрешфилда Кавказ был «великой страстью всей его жизни». Именно Фрешфилд своим смелым путешествием на Кавказ открыл новую главу в истории покорения гор: «альпинизм за пределами Альп».
Итогом его путешествий стало двухтомное сочинение «Исследование Кавказа». Оно вышло в 1896 с иллюстрациями известного фотографа с мировым именем Витторио Селла. Книги Фрешфилда считаются одними из лучших дореволюционных трудов, посвященных Кавказу и его жителям. Это скорее научная работа, чем дневник с личными заметками, но среди страниц, посвященных описанию флоры и фауны гор, с интересом читаем, как Фрешфилд описывает радушный прием «хозяина ущелья князя Исмаила Урусбиева», который выделил для сопровождения иностранцев при восхождении на Эльбрус пять человек, в том числе восьмидесятилетнего старца Ахию Соттаева (1788–1918). Оказавшись у основания предвершинных скал, альпинисты решили, что подъем невозможен, но тут увидели двух своих носильщиков, которые с грузом быстро нагоняли их. Это были старик Соттаев и Дячи Джампуев. С этого момента лидерство в подъеме на вершину перешло к горцам, которые вырубали во льду путь, пока крутой подъем не закончился. «Далее хребет был удобен», – вспоминал Фрешфилд – «И по указанию носильщиков мы шли по нему гуськом, спрятав руки в карманы… пока не достигли высшей точки в виде голой скалы, окруженной снегом… Это и была вершина Эльбруса» 23.
Вернувшись на родину, Фрешфилд стал инициатором и организатором преподавания географии в Кембридже и Оксфорде. В 1907 с визитом в Лондон прибыл председатель Русского горного общества Александр Карлович фон Мекк. Он привез Фрешфилду специальный диплом, подтверждающий его статус почетного члена общества.
31 июля 2008 г. было проведено юбилейное (к стосорокалетию) восхождение на Восточную вершину Эльбруса. В этом восхождении участвовали представители того самого альпийского клуба, членом которого был Фрешфильд, и потомки балкарских проводников Соттаева и Джампуева.
Всю свою жизнь Фрешфилд оставался романтиком гор. Перед самой смертью он отправил телеграмму советским альпинистам, в которой выражал радость по поводу быстрого развития горного спорта на Кавказе. В честь неутомимого путешественника и в память о нем на карте Кавказских гор появился перевал Фрешфилда (верховья Цейского ледника).
Витторио Села – организатор трех экспедиций на Кавказ в 1889, 1890, 1896 гг. За фотографии, сделанные во время этих экспедиций, российский император Николай II наградил Селлу крестом Святой Анны. Он получил бесчисленное количество наград и сертификатов, среди которых награда английского королевского географического общества «Murchison», которая выдавалась за публикации, оцененные как внесшие наибольший вклад в географическую науку за предшествующий годы. Тысячи негативов и отпечатков фотографий Селлы хранятся в специальном фонде его имени. Селла экспонировал свои коллекции снимков на научных и международных выставках. Его фотографии обошли весь мир, снимки печатались в книгах, картах и путеводителях.
Селла пользовался авторитетом среди альпинистов, географов, фотографов, с которыми вел интенсивную переписку всю жизнь. Ученые и искусствоведы всего мира заранее охотились за его снимками, которые выставлялись в самых известных галереях и музеях.
Витторио Селла родился в семье итальянского промышленника Джузеппе Венацио Селла. Помимо бизнеса отец увлекался прикладной химией и фотографией. Он опубликовал первое итальянское пособие по фотографии: «Учебник фотографа» (1856). Дядя – Кьянтино Селла был премьер-министром Италии и являлся учредителем итальянского альпинистского клуба. Свои первые восхождения Селла совершил в экспедициях дяди. От отца он унаследовал увлечение фотографией. Сочетание двух таких увлечений определило дальнейшую судьбу юного Витторио.
Именно Селла впервые запечатлел пейзажи, флору и жителей Кавказа. Он увековечил красоту кавказских гор в фотографиях, сделанных в технике сепии, выполненных на стеклянных пластинах размером 18 на 24 см. Трудно даже представить, как они пережили многомесячное путешествие пешком через горы. Побывав в Дигории, Селла совершил восхождения на вершины Даши-хох и Суган-тау. Ему мы обязаны историческими документами великолепного художественного исполнения. Многие считают их самыми красивыми фотографиями гор, когда-либо сделанными24.
Упоминаемый в тексте книги Фрешфилда князь Исмаил Урусбиев – личность почетно известная далеко за пределами родных гор и России. Исмаил Мырзакулович Урусбиев и его сыновья внесли большой вклад в дело собирания и изучения истории, этнографии, материальной и духовной культуры горских народов. Князь Урусбиев принимал в своем селе Урусбиево (с. Верхний Баксан) и сопровождал в поездках иностранных альпинистов, ученых, деятелей науки и культуры и знакомил их с историей и фольклором горцев. Среди его гостей были академик Вс.Ф. Миллер, профессор Л.Г. Ковалевский, композиторы С.И. Танеев и М.А. Балакирев, художник Н.А. Ярошенко, альпинист Д. Фрешфилд, фотограф В. Селла и многие другие.
В 1885 Танеев с помощью князя Исмаила собрал сведения о музыке кавказских горцев и писал, что «князь Исмаил считается первым знатоком кавказских преданий».
Балакирев трижды побывал на Кавказе в 1862, 1863 и 1869 гг. Его интересовал музыкальный фольклор кавказских народов. Князь познакомил его со множеством местных народных мелодий. Кабардинская танцевальная мелодия – разновидность лезгинки – легла в основу самостоятельного фортепианного произведения «Восточная фантазия Исмалей».
Будучи в Урусбиево, Ярошенко написал серию работ, посвященных Кавказу: «У подножия Эльбруса», «Шат-гора» и др,
Урусбиево было также центром альпинистских экскурсий. Князь лично сопровождал в 1868 г. до большой высоты юного Фрешфилда в его восхождении на восточную вершину Эльбруса 19 июня.
Урусбиев был всегда очень внимателен к своим гостям. За неоценимую помощь ученым, альпинистам и людям искусства он был избран почетным членом Русского географического общества. Нет ни одного капитального труда 19 века, посвященного высокогорному Кавказу, в отечественной и иностранной литературе – английской, итальянкой, французской, где бы с признательностью не упоминалось о князе Исмаиле. Дом князя благодаря накопившимся подаркам, портретам и воспоминаниям его гостей представлял маленький музей. С. С. Анисимов в работе «От Кавказа к Эльбрусу» приводит такой эпизод: «Еще в 1868 известный английский альпинист Дуглас Фрешфилд оставил в семье Урусбиева переплетенную тетрадь, в которой записал свое восхождение на вершину Эльбруса с проводником Ахией Соттаевым. С тех пор в эту книгу вносили свои записи все, кто бывал в Урусбиево, о чем свидетельствовали их признательные надписи. Тетрадь и теперь хранится в роду Урусбиевых как фамильная реликвия».
К сожалению, эта тетрадь до сих пор не обнаружена. Следы ее теряются в истории.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Такой контраст, часто наблюдаемый на пизанском побережье или равнине Ломбардии, был описан еще Леонардо да Винчи в его «Теории искусства рисования» (прим. автора).
2 Вулкан Фудзисан – величавый символ Японии, располагается в центре острова Хонсю, входит в состав национального парка Фудзи-Хаконэ-Идзу.
3 Юнгфрау – одна из самых известных горных вершин Швейцарии. В 2001 внесена в список Всемирного Наследия Юнеско в Европе. У подножия горы располагался женский монастырь города Интерлакена под названием «Юнгфрау» («Дева»). Это название перешло на гору и впервые было указано на топографической карте в 1577.
4 В этом году несколько групп английских альпинистов отправились на покорение Кавказа, но одна группа из четырех человек исчезла при попытке подняться на вершину Коштантау. Организация поисковой экспедиции легла на плечи Фрешфилда. В 1889 он провел эту операцию образцово. Было обнаружено место последнего бивака исчезнувшей группы, их вещи, доказано, что альпинисты погибли на восхождении, а не пали жертвой разбойников.
5 Интерлакен – старинный курортный город в центре Швейцарии, расположенный между двумя озерами. Его название так и переводится «между озерами».
6 Дж.Брэдшоу – издатель, организовал выпуск регулярно обновляемого справочного путеводителя с указанием расписания движения поездов. Его называли «легендой британских железных дорог». Путеводитель снабжал сведениями, необходимыми для путешествия по суше и по морю.
7 Виа Мала – глубокое ущелье в Швейцарии, в переводе означает «плохая дорога».
8 Коль дю Лотаре в Дофине – горный перевал в французских Альпах.
9 Церматт – горный курорт на юге Швейцарии, находится у подножия вершины Маттерхорн.
Шамони – город во Франции у подножия горы Монблан (высочайшей вершины Альп).
Гриндельвальд – во времена Фрешфилда деревня в Бернских Альпах Швейцарии, курорт в районе горы Юнгфрау.
10 Селение названо именем монаха Степана, некогда жившего в окрестностях. Однажды он спас жителей, предупредив их заранее о сходе лавины.
11 Эрнест Шантр (1843–1924 гг.) – археолог, натуралист, антрополог, заместитель директора Лионского музея естественной истории, много лет отдавший изучению далекого прошлого Кавказа. В 1879–1880 гг. посетил Кавказ, где проводил археологические раскопки в селении Кобан и где в 1860 были найдены древние материальные памятники прикладного искусства (Кобанская культура). В 1885 опубликовал работу «Антропологические исследования на Кавказе», став первым автором книги о Кобанских древностях в западно-европейской науке.
12 Байерн Фридрих Самойлович (1817–1886) – естествовед, археолог. В 1871 опубликовал работу «О древних сооружениях на Кавказе». На базе его находок созданы музеи в Пятигорске и Екатеринодаре. Страбон – древнегреческий историк и географ. До наших дней сохранилась его «География» в 17 книгах. Согласно Страбону амазонки и гаргареи встречались на пограничной горе для эротических празднеств. Гаргарейцы – общепризнанные в краеведении предки вайнахов.
13 Байерн был очень полезен Шантру в его поиске антиквариата, и Шантр воздал ему должное, отозвавшись с похвалой в своей печатной работе о трудолюбивом, но плохо вознаграждаемом студенте. Байерн был очень успешным копателем. К сожалению, Библия не давала ему покоя, и он решил, что дом Авраама и его потомков находился на Кавказе. См. «Вклад в археологические раскопки Кавказа мистера Ф. Байерна с его биографией», Месье Эрнест Шантр. Лион. 1882. (прим. автора)
14 В связи с этим первый подъем в Кавказских горах и первый успешный подъем на вершину величайшего кавказского пика я осмелюсь приписать себе. Делаю это с меньшим колебанием после того, как мой спутник, покойный А.В. Мур, частично описал его. В некоторых предложениях, мне кажется, я чувствую его напористость, узнаю его любовь к точному слову и мастерские акценты, что так характерно для этого человека (прим. автора).
15 Морена – скопление обломков горных пород, образуемое движением ледников.
16 Согласно нартскому эпосу на вершине Адай-Хох обитает покровитель диких животных, друг нартов, небожитель Афсати. Осетинские охотники, становясь лицом к горе, просили его благословения перед охотой.
17 Бергшрунд – трещина в снежно-ледовом склоне, образуется при отрыве тяжелой нижней части ледового покрытия, движущейся вместе с ледником, от неподвижного склона в верхней части.
18 Франсуа Девуассу (1832–1905) – гид из Шамони, Франция. Был одним из самых надежных проводников, и по свидетельству современников-альпинистов вырубал во льду ступени для полной ступни, а не для половины, как делали другие гиды. Участвовал в качестве проводника в исторической экспедиции Фрешфилда 1868. Это был первый случай, когда в путешествие за пределы Альп отправился профессиональный альпийский проводник. Официальная организация по разработке правил поведения при восхождении была создана в 1821 в городе Шамони. Она же проводила отбор среди местного населения наиболее опытных проводников для работы горными гидами. Сегодня портрет Девуассу среди портретов других знаменитых и легендарных альпинистов начала эры завоевания гор украшает здание в Шамони, где располагался первый офис службы горных гидов.
Каминс Такер (1843–1922) – опытный восходитель, сокурсник и друг Фрешфильда, будущий профессор Оксфорда.
Адольфус Мур (1841–1887) – один из наиболее квалифицированных альпинистов, бизнесмен, сотрудник Ост-Индской компании, сделал блестящую карьеру на службе у отца Уинстона Черчиля.
19 Базардюзю – вершина водораздельного хребта Большого Кавказа на границе Азербайджана и России.
20 Оссы, как говорят грузины, или ассы, как говорят русские; они же сами называют себя Иронцами.
21 М.М. Ковалевский (1851–1916) – историк, юрист, социолог, профессор Московского университета, общественный деятель, руководитель русского масонства, член первой Государственной Думы, академик Императорской Санкт-Петербургской академии наук, награжден Большой золотой медалью Русского географического общества. В 1912 номинант на Нобелевскую премию. Автор монографии «Законы и обычаи на Кавказе» (1887). Свою первую экспедицию на Кавказ совершил вместе со своим другом и учителем Ф.Миллером в 1883. Особое внимание в своих исследованиях уделил этнографии осетин. Благодаря ему кавказский этнографический материал стал известен широкому кругу российских и зарубежных исследователей.
22 Уильям Гриффорд Палгрейв (1826–1888) – английский путешественник, знаток арабского языка, член ордена иезуитов, офицер британской разведки, дипломат.
23 По материалам статьи А.Ф. Елькова «О Дугласе Фрешфилде и Адольфе Муре. Накануне 140-летия их восхождения на Эльбрус».
24 По материалам сайта Russian climb.com
