РАССКАЗЫ
ТРИ ДОРАДЫ
Свежая рыба Акима славилась на всю округу.
Дары морей и рек изобиловали на лотках, плавали в аквариуме живые.
Торговля шла бойко, особенно в выходные. Но Аким любил конец недели не за добрую выручку.
Каждую субботу в полдень на рынок заглядывала девушка с чёрными, как агат, глазами и просила у Акима три дорады. Всегда.
Он было поинтересовался, не желает ли прекрасная незнакомка чего другого.
С грустью в голосе она ответила, что лишь такая рыба годилась в пищу брату. Тяжёлая болезнь поразила его. Лёгкое, питательное мясо спара поддерживало истощённые силы, вселяя надежду на выздоровление…
Аким горько посочувствовал чужой беде, сделал скидку постоянной клиентке и глубоко проникся к ней.
Заботливая, нежная красавица тронула мужское сердце.
Приличествующая скромность не позволяла приставать к даме с расспросами о положении и происхождении, но Аким не сомневался – девушка из благородной семьи. Она одевалась, говорила и держалась подобающе.
Столь видная особа казалась не парой простому лавочнику. Пока… Аким поднимался в гору. Через год планировал открыть свой магазин.
Однажды субботним утром поставщики привезли на редкость знатный товар. Исключительно хороша была дорада.
Аким воспринял это как знак свыше.
Он ненадолго отлучился домой, откуда приехал с парчовым мешочком, в котором хранилось фамильное кольцо из золота с самоцветами.
Уже к обеду должна была явиться ОНА.
Аким решил признаться в чаяниях, надеясь в душе на взаимность.
Бережно убрав подарок в ящик стола с весами, он принялся выкладывать ароматные тушки на лотки.
Запах солёных волн распространялся по помещению.
Отменный продукт сулил немалую прибыль.
В прогнозах Аким не ошибся.
Кулинары и гастрономы уносили с собой кто сельдь, кто осетра, кто окуня.
Аким пересчитывал заработанные деньги, когда очередной гурман наведался за деликатесом.
Дотопав до прилавка, грузный мужчина бегло посмотрел на витрину и распорядился взвесить ему три дорады, почистить, выпотрошить и помыть.
Закинув пачку купюр в нишу под столом, Аким полез за рыбинами и ахнул.
Их оставалось ровно три.
Три дорады для больного брата…
Аким резко одёрнул руку и застыл в неподвижной позе.
– Проблемы? – нахмурился покупатель.
Аким мялся, соображая, как вежливо отказать клиенту и не потерять его при этом.
– А не хотите ли взять лаврака1? – предложил он, мило улыбнувшись. – Лаврак не хуже дорады. Побелее мясо, да костей чуть побольше.
– Зачем мне лаврак! Взвешивайте дораду! И не задерживайте меня! Я спешу.
Вздохнув, Аким приготовился отражать натиск.
– Извините, но дораду я Вам не продам.
– А это ещё почему?! – возмутился покупатель.
– А потому, что она… Ммм… Она… Несвежая, – придумал Аким.
– Вот так новости! Приятель мне все уши прожужжал, нахваливая рыбу, будто только что из океана, которую он удачно ухватил именно здесь и именно сегодня! А Вы заявляете, несвежая! Объясните! – распалялся эмоциональный спорщик.
– Всё правильно. Отличную дораду завезли с утра и во мгновение ока сгребли подчистую. А та, что на витрине – трёхдневная. Завалялась с прошлой партии, я выложил на продажу – кошек кормить, правда, ценник обновить не успел.
Здоровяк подозрительно сморщил нос, став похожим на бульдога:
– Однако порченой она не выглядит.
– Тут ошибиться легко, поверьте моему опыту, – убеждал Аким. – Ну и сами посудите. Зачем бы я врал Вам, если б рыба не была с душком? Обычно ведь делают наоборот, обманом спихивая гнильё.
– Да, в общем-то, обычно наоборот… – упрямец почесал затылок озадаченно. – Ладно, давайте своего лаврака. Он-то хотя бы свежий?
– Пренепременно! – воскликнул Аким, обрадованный, что смог отбиться.
– И не забудьте почистить, выпотрошить и помыть!
– Организуем в лучшем виде, – озорно подмигнул Аким и поспешил исполнить заказ.
Управившись за пять минут, он передал «привереде» три тушки в пакете, пожелав приятного аппетита.
Пробурчав что-то, мужчина удалился.
Аким живо снял дораду с витрины и надёжно припрятал для особой гостьи.
Менее часа до её визита…
Стрелки на циферблате бежали вперёд и вперёд. Волнение возрастало.
Прибывали покупатели.
Аким отвлекался на работу, нервозность немного утихала.
Когда же он оборачивался на время, тревога мигом возвращалась.
Он считал секунды за минутами.
Сердце выпрыгивало из груди в преддверии скорой встречи.
Но виновница томлений задерживалась…
Аким выдвинул ящик из стола, аккуратно извлёк из мешочка украшение. Полупрозрачный камень робко блеснул в искусственном свете.
Аким сжал кольцо в кулаке, мысленно указывая дорогу той, что заблудилась где-то по пути к нему…
Нахлынул поток людей.
Одним потребовалось подобрать «что-нибудь для жаровни», другим выловить сачком карпа, который долго хлопал плавниками и бился в упаковке.
А она… Она не приходила…
К вечеру Аким распродал почти весь ассортимент.
Остатки забрали повара закусочных.
И только три рыбинки, три дорады отчаянно ждали припозднившуюся покупательницу.
Трое суток они пролежали под прилавком.
Их с удовольствием съели дворовые кошки.
Минула неделя. Потом две. А там дальше и месяц.
Девушка с чёрными, как агат, глазами не появилась.
* * *
Рыбный магазин Акима славился на всю округу.
Дары морей и рек изобиловали на лотках, плавали в аквариуме живые.
У Акима купить можно было всё, что душе угодно. Кроме, пожалуй, одного.
Уже год как он не продавал дораду.
ВЕРБЛЮД
Эту историю рассказал мне дядя Саша, друг семьи.
Дело было в восемьдесят первом году, в Казахстане, близ посёлка Чили2, куда ещё советский студент отправился подхалтурить.
Бригада из трёх человек получила задание – за две недели покрасить радиорелейную станцию приличной высоты.
Вознаграждение посулили достойное, вот только климат в регионе не обещал лёгкого пути к деньгам.
Даже весной, далеко не в «пляжный сезон», после полудня здесь стояла жара тридцать градусов.
Махать кисточкой, не падая с верхотуры от теплового удара, – то ещё испытание огнём.
Проснувшись спозаранку, бравые парни в альпинистском обмундировании по обыкновению собрались на объекте.
Оговорив план на сегодня, маляры–добровольцы подхватили ведра с краской и поползли как пауки по металлоконструкции.
Начали три дня назад со шпиля, а заканчивать решили опорами у подножья.
Дядя Саша бодро полез наверх.
Добравшись до горизонтальной площадки метрах в семидесяти от земли, он уселся на краешке поудобнее и принялся орудовать инструментом.
Проходил час, другой. Температура воздуха повышалась.
Хотелось пить. Дядя Саша обхлопал себя по карманам в поисках бутылки.
По ветреной молодости или попросту второпях живительную влагу «в поднебесье» он прихватить забыл…
Вздохнув разочарованно, дядя Саша переборол желание промочить горло и продолжил усердный труд.
Жажда, тем не менее, отвлекала.
Глаза невольно искали оазис.
И нашли.
На небольшом расстоянии от основания башни дядя Саша заметил озерцо.
В своих страданиях он оказался не одинок. Изнемогающий от зноя верблюд стремился к источнику.
Достигнув цели, «корабль пустыни» бултыхнулся в воду.
Дядя Саша от души порадовался за млекопитающее (хотя бы ему повезло не умереть от обезвоживания) и вернулся к работе.
Он старательно менял цвет железок со ржавого на нейтральный серый, мысленно плескаясь в прохладном водоёме.
Обливаясь потом, Дядя Саша снова глянул на вожделенный оазис.
На поверхности виднелась одна голова туйе3.
– Да он же тонет! – воскликнул дядя Саша.
Бедняга, верно, не знал, какие опасности подстерегали «купальщиков» в местных запрудах.
Глинистый ил утягивал на дно, как зыбучий песок.
Дядя Саша заметался меж двух огней.
Солнце припекало. Времени выполнить норму до обеда оставалось всего ничего; терять его было бы обидно, но любовь к братьям нашим меньшим не позволяла спокойно наблюдать за гибелью существа, попавшего как кур в ощип.
Ярый защитник природы призвал всю команду немедленно оставить валики и лететь скорее вниз, на выручку.
Спускаясь, дядя Саша соображал, как вытаскивать двугорбого из трясины.
Идеи особенно не появлялись. Действовать пришлось по обстоятельствам.
У берега он быстро соорудил лассо из верёвочного троса.
Сам взял петлю, чтобы надеть на морду животинке, а свободный конец кинул ребятам из бригады.
– Миша, Женя, по моему сигналу тащите, – выдал инструкции дядя Саша и шагнул в водоём.
Он прошёл два метра и даже не намочил штанины.
«Мелко. Странно…» – подумал дядя Саша.
Приближаясь к утопающему, он удивлялся сильнее:
«Воды-то по колено…»
Вероятно, в середине дно резко обрывалось, о чём никто не догадывался.
Дядя Саша аккуратно нащупывал вязкую почву под ногами, боясь ухнуть там же, где несчастная жертва, которая обречённо закрыла глаза, покорившись судьбе-злодейке.
Не рискнув идти дальше, он остановился в полуметре от головы животного, примеряясь с броском лассо.
Улучив момент, лихой ковбой замахнулся…
Перед ним из ровной глади, как морское чудовище, вырос верблюд.
Извергнув изо рта бурю недовольства, он гордо повернулся задом и побежал себе прочь, шлёпая по «луже» копытами.
Оплёванный и обескураженный дядя Саша смотрел ему вслед.
МОЛЧАЛИВЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
Хмурое утро. Даже мрачное. Но она была мрачнее. Мрачнее грязно-серого света в комнате и такого же неба за окном.
Она зашла. Не глядя на меня, села на кровать.
Она сидела спокойно, но её руки успокоиться не могли. Скользкий телефон так и норовил выпрыгнуть.
Сквозь тонкие пальцы замерцал яркий экран аппарата.
Она судорожно поднесла трубку к уху и замерла.
Сколько она была неподвижна?.. Сложно понять…
А потом её милое лицо исказилось, съёжилось, сделалось пурпурно-красным и влажным. Она плакала. Плакала безостановочно.
Прервалась, потёрла глаза и снова разразилась рыданиями.
Разве может быть так много слез?..
Стрелка на циферблате очертила круг.
Она промокнула нежную кожу рукавом, поднялась с постели, приблизилась ко мне. Посмотрела пристально, печально. Прозрачная, как стекло, капелька скатилась по щеке и упала на пол. Она прикрыла веки, глубоко вздохнув. Постояла так с минуту и «поплыла» к окну. (Будто воздух наполнился солёной водой скорби).
Дёрнув за ручку, она распахнула широкую створку настежь. Ветер потрепал её роскошные волосы ниже плеч, резким порывом откинул назад.
Ах! Какие у неё были волосы! Невыразимые оттенки играли друг с другом в чехарду на солнце.
Она на мгновение обернулась ко мне, с горькой грустью и смирением, словно видела в последний раз. Кивнула пустоте, незримо согласившись с чем-то, шагнула к открытому проёму и встала на подоконник. Зачем?.. Странно… Секунда. Всего секунда, и она исчезла. Исчезла там, где пролетали пушистые облака, где после проливного дождя переливалась радуга, где гаснул белый день, сменяясь чёрной ночью…
И этот день очень скоро погас, а ночь тянулась и тянулась. В ожиданиях неизвестного, надеждах и тревогах… Почему, почему она не возвращалась ко мне как обычно?..
Наутро вместо неё появились три крепыша в синих комбинезонах. Один из них держал тряпку, которую растянул во всю ширину, заслонив ею обзор, и ничего уже не было видно. Меня грубо схватили с двух сторон, потащили. Запихнули куда-то лёжа. После сильно качало и кидало. Когда тряска прекратилась, опять взяли и понесли, то и дело переворачивая. По пути задели об жёсткое. Наконец, выровняли и опустили на землю. Покрывало сняли не сразу.
Комната, где вновь излучался свет, была чужой. Унылой. Вокруг пылились старые вещи: обшарпанный комод, настенные часы с облупленной позолотой, какие-то коробки с содержимым внутри. В соседстве с вековой старостью, в тесноте и откровенной скуке вяло протекало время. Здесь редко наблюдалось оживление.
Но мне повезло. Неуютное место удалось сменить на комфортное, богатое событиями.
Теперь я наслаждаюсь простором, великолепными колоннами, жилковатым мрамором повсюду и встречаю новых людей: добрых и злых, красивых и несуразных. Длительно или мельком они смотрят на меня, и каждый по-своему: кто-то задумчиво, кто-то равнодушно, кто-то с улыбкой. Попадаются скверные взгляды. Подобные я не люблю, если честно. Их ведь не стереть из памяти.
Из моей памяти ничего не стереть. От начала я «записываю» всё, что творится передо мной. Потому я никогда не забуду то, как глядела на меня она. Как глядела, когда радовалась и смеялась, как глядела, когда мучилась и тосковала, как глядела на меня в тот день, когда прощалась навеки.
Воспоминания, которые не удалить с жирным пятном на поверхности. Если только разбить вдребезги, на мелкие кусочки.
Зеркала ведь так хрупки и уязвимы, но так прочно хранят историю жизни хозяев.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 (Обыкновенный) лаврамк (лат. Dicentrarchus labrax – вид лучепёрых рыб из семейства мороновых. Также употребительны названия морской волк, койкан, сибас (от англ. sea bass – наименование, распространившееся через российский ресторанный бизнес), морской судак, реже морской окунь, лубина (от исп. lubina), бранцино или брандзино, спигола, раньо (от ит. branzino, spigola, ragno).
2 Шиели (прежнее название – Чиилим, каз.
Шиелі) – село (ранее посёлок городского типа) в Чиилийском районе Кызылординской области Казахстана.
3 С каз. – верблюд (зоол.).
