Фантастические рассказы
СОБАКА БАКА
Говорили, это как радиосигнал, только в тысячи раз мощнее и, главное, быстрее. Сам принцип открыли китайцы, случайно, когда ловили какие-то микрочастицы. Кто знал, что это открытие способно, хоть и на время, объединить страны и народы?
Теперь все континенты стояли на ушах. Старые, никем не воспринимаемые всерьёз программы получили второе дыхание и стали по-настоящему международными. Поговаривали, на проекте кто-то колоссально заработал. Но говорили об этом немногие. Людей давно убедили, что всё идёт как надо. Основная масса просто радовалась и обсуждала перспективы. Перспективы обещали быть самыми радужными.
Слабые голоса скептиков не нарушали всеобщего ликования. Сколько там тех скептиков и кто их когда слушал! Ведущие философы доказали: бояться нечего, освоить межзвёздные путешествия способны только расы высоконравственные, давно отринувшие самые мысли о завоевании и порабощении других. Все развитые цивилизации – исключительно цивилизации гуманистов. Подвергать это сомнению стало опасно для научной карьеры.
Да, если философов хорошо попросить, они докажут и обоснуют всё, что угодно…
И вот настал великий, исторический день. Достаточно землянам вариться в собственном соку! Пора приобщиться к семье космических народов. Только бы они нас услышали…
Весь мир замер и с волнением наблюдал, как шесть грандиозных передатчиков одновременно направили похожие на фантастические орудия излучатели к далёким звёздам. Мы доросли! Сегодня звёзды становятся ближе!
Планета отправляла в космос Сигнал.
Большой Рэо держался из последних сил. Сейчас он не был большим, тело скукожилось, отростки втянулись. В таком виде его, наверное, не узнал бы никто из Родни.
Рэо уже давно понял, что его спонтанный исследовательский порыв может дорого обойтись. Так далеко в галактические окраины не забирался, наверное, ещё никто. И теперь поворачивать поздно. Оставался один шанс, и был он, – Большой Рэо с тоской это понял, – очень невелик. Обнаружить планету, где его ждала бы помощь, среди этой чёрной пустыни… Надо признаться себе: это крайне маловероятно.
И вот перед Рэо вплотную предстала мысль… нет, не о смерти, такие, как он, не умирают от голода и недостатка ресурсов. Но Сворачивание было немногим лучше. Сколько Циклов придётся дрейфовать по этой проклятой периферии безжизненным камнем, предоставив всё на волю слепого случая? Он больше никогда не ощутит тепло родного Гнезда, не увидит братьев…
Рэо стало невыносимо тоскливо.
И тут… Сначала он не поверил своим ресиверам. Сигнал? Здесь? Импульсы забегали под чешуйками, давление плазмы скакнуло на пару порядков. Боясь ошибиться, Рэо прислушался. Сигнал! Слава энтропии, не показалось. Слабый, едва различимый в гудении вакуума и треске межзвёздного газа, но вполне определённый.
Собрав последние силы, Рэо устремился к источнику сигнала. Вытянувшееся на сотни километров тело ускорилось, пустые, холодные звёзды замелькали быстрее. Спасение пришло, откуда не ждали. Сигнал…
Рэо слышал о них, но считал выдумкой. Что заставляет разрозненные единицы протоплазмы объединяться, аккумулировать немалые ресурсы и отправлять в глубины космоса такие вот сигналы? Говорили, у некоторых звёзд протоплазма существует так долго, что начинает считать себя разумной. Причуды вселенной… Кто знает, может быть теперь, став частью развитого организма, переместившись вместе с ним к центру галактики, неузнаваемо изменившись, эти протоплазменные сгустки образуют нечто действительно разумное.
Когда планета показалась на расстоянии видимости, Рэо уже не думал о судьбе протоплазмы. Он нёсся к голубому шару, позабыв обо всём. Тело упруго налилось, в протоках бурлила плазма, десятки огромных челюстей вибрировали, выдвинувшись вперёд. С зубов с шипением испарялась фотонная слюна.
Теперь Большой Рэо был похож на представителей своего вида. Рэо не знал об этом, но его вид в галактике называли Мегавормами, Пожирателями Планет.
Продуманный Мо выглянул из-за астероида и усмехнулся. Несётся, родимый! Какой красавчик. А говорили, в этих местах совсем нет дичи. Настоящий охотник найдёт добычу и в пустынях дальних галактик. Надо только знать способы.
А Мо способы знал. Много долгих Оборотов таскался он за Умудрённым Ши, выпытывая его секрет, пока тот, наконец, сдался. Узнав, в чём там дело, Мо в который раз поразился хитрости старика. Вот что значит быть древним, как реликтовое излучение! Оказывается, для своих легендарных охотничьих достижений Ши использовал прото-жизнь на поверхности планет. Нужно просто кое-что капнуть в информационное поле, и белок на планете тут же забурлит, вспенится, а потом испустит в космос призывный сигнал. А вот что именно нужно туда капнуть, Мо не расскажет никому, даже если его станут убеждать, окуная в чёрную дыру.
Продуманный Мо приготовил дезинтегратор. Червь действительно был хорош, разве что немного худоват, но это не имело значения. Полоборота безбедной жизни он точно обеспечит. Мо активировал прицел, дождался, пока тот тихо пикнет, и нажал на спусковой крючок.
«Интересно, правда ли то, о чём рассказывал Умудрённый Ши, когда открыл секрет? – размышлял Мо, разделывая тушу мегаворма. – Что раньше, когда вселенная была меньше и теплее, дичи хватало всем, предки свободно охотились на червей, и никто не называл их браконьерами. Теперь же…»
Он побросал шипящие куски в грузовой отсек. Последней, стараясь не поцарапаться о торчащие челюсти, бросил зубастую голову. Потом собрал насосом разбрызгавшуюся плазму – следы оставлять ни к чему.
На сигнал могли прилететь другие мегавормы, но ждать их Продуманный Мо не собирался. Когда там они прилетят, да и прилетят ли вообще – неизвестно, а вот Инспектора на сигнал прилетят наверняка, и быстро. И тогда лучше быть отсюда подальше. В Инспекции рассуждали просто: если в каком-то месте галактики появился сигнал, не пройдёт и сотой доли Оборота, и космос здесь будет загажен на многие парсеки вокруг. Инспектора прилетают, чтобы провести Дезинфекцию.
«Надо не забыть, – подумал Мо, – что в этом секторе спиралевидной в ближайшие пять Оборотов ловить нечего».
– Вон у того скопления будет нормально? – спросил И Второй.
– Вполне, – ответил И Первый.
Звездолёт из плазмы с двигателями на суперплазме вынырнул из магистрали и припарковался впритирку к небольшой чёрной дыре. В задней части корабля что-то загудело.
– Я тут слышал, – сказал И Первый, пока плазменный манипулятор засовывал в недра чёрной дыры какую-то коробочку, – говорят, скоро мы станем не нужны. Изобрели такую штуку, вроде лекарства для этих, прото-разумных. Будут отправлять с пучком фотонов через Искривление, и когда оно впитается в ноосферу, им в космос и перехочется. Такое вот убеждение на расстоянии. И дёшево, и зелёные довольны.
Не отвлекаясь от манипулятора, И Второй скептически сморщил плазменный нос. Длинная гибкая рука закончила дело и втянулась в корабль. Чёрная дыра мерно пульсировала и ни о чём не подозревала.
– Готов? – спросил И Второй, когда пиликнуло, и панель замигала зелёным.
– Давай, – кивнул И Первый.
Моргая поворотником, корабль стартовал и вошёл в подпространство магистрали. Вскоре чёрная дыра замерла, странно вспучилась, а потом взорвалась, разлетелась ошмётками, и их тут же испарил пронёсшийся на многие парсеки вокруг ослепительный свет. Но здесь слепить ему было уже некого, плазменный корабль давно скрылся за слоями промежуточных пространств, в салоне тихо играл галактический джаз, И Второй писал отчёт, а И Первый заваривал на двоих плазменный кофе.
В это время неподалёку, – хотя о расстояниях тут можно говорить разве что условно, а в тему времени лучше вообще не углубляться, – так вот, в это время неподалёку прогуливались некие… назовём их существами. Квантовый папа и квантовый малыш. Они часто гуляли здесь, на стыке измерений, наверное, жили неподалёку. Иногда они останавливались побросать камешки в медленный поток необъективной для них реальности и смотрели на круги.
И если бы они остановились и в этот раз… О, эти существа были в силах многое изменить. Только вот по всему выходило, что сегодня они пройдут мимо, ничего не заметив.
А в месте, которое не могли себе вообразить даже квантовые существа, некто непостижимый делал нечто непостижимое. И, похоже, ему это занятие нравилось. Чтобы как-то обозначить, о чём идёт речь, можно сказать, что это Белый Кролик играл на Рояле, такая формулировка будет ничем не хуже любой другой.
Ни на что не похожая мелодия лилась из-под мохнатых пальцев, и ряды вселенных на длинной-длинной полке плавно покачивались в такт музыке. И вдруг одна небольшая вселенная качнулась не в такт. На такую мелочь Белый Кролик, казалось, не обратил внимания, лишь розовое ухо едва заметно шевельнулось. И мелодия, мелодия неуловимо изменилась, но лишь для того, чтобы тут же возвратиться в старое русло. Кролик знал: мелочей не бывает. Поэтому он и сидел за Роялем.
И как-то так получилось, что те, квантовые, не прошли мимо. Малыш зачем-то взглянул в сторону реальности и вдруг остановился.
– Папа, папа! – закричал он. – Смотри!
К кромке реальности подошёл квантовый папа.
– Давай спасём букашек, – посмотрел на него снизу вверх квантовый малыш.
Папа украдкой вздохнул.
– Конечно, – улыбнулся он малышу и стал закатывать квантовые рукава.
* * *
Такого салюта, как в этот вечер, Бак Куинси не мог и припомнить. За проливом, где понастроили причалов для яхт и вилл для богачей, фейерверки пускают часто, но обычно они поменьше, не на всё небо, да и длятся не дольше пары минут. А сегодня все уже вернулись в бар, а разноцветные огни всё рассыпались в темнеющей вышине, и ухало так, что в окнах дрожали стёкла.
Лёд в стакане давно растаял. Бак не спеша допил виски, потом поднялся и махнул седому бармену. Тот устало улыбнулся в ответ. В главном зале звенела посуда, надрывался музыкальный автомат, горланили песни пьяные голоса. Оттуда вышла официантка, что-то сказала бармену и побежала на кухню. Ветеринар Ларри спал лицом на столе, от его дыхания на блюдце шевелилась луковая шелуха. Бак переступил через длинную ногу в армейском ботинке. Вот же пропащая душа…
Сегодня Бак и сам изрядно набрался. Да и потратился… Но он почти не жалел. Шутка ли, такое событие: люди отправили сигнал к звёздам! Теперь жизнь точно изменится. Кровельщик Донован сказал, что инопланетяне обязательно прилетят, и вот тогда наступят золотые времена. Они привезут лекарства от всех болезней, и жить мы станем по триста лет. А Донован грамотный человек, он в Китае бывал, и на Филиппинах.
Пёс сидел у чьего-то белого пикапа, Бак не сразу увидел его в темноте. Салют закончился, и скромно мигающие в небе звёзды смотрелись, как крошки на столе после большого пира.
– Пойдём, Рокки, – пробурчал Бак и побрёл по обочине. Пёс негромко гавкнул и остался сидеть.
«Хорошая собака, толковая, – думал Бак, закуривая сигарету. – Сообразительная, хоть в бридж с ней играй. Даже на кенгуру не лает. Одна беда: очень уж задумчивая. Как была чудная щенком, так и осталась».
– Эй, ну где ты там? – крикнул он в темноту и похлопал себя по ноге.
По сторонам от дороги стрекотали цикады, с океана донёсся басовитый пароходный гудок. На ферме у мормонов кто-то тихо пел, оттуда пахнуло овечьим помётом.
Пёс чихнул, взглянул в небо и потрусил за хозяином. Когти тихо позвякивали по асфальту.
«Дежурство сдал», – отправил пёс безмолвный сигнал.
«Дежурство принял», – так же безмолвно ответил маленький паучок за тысячи километров. Так же, как ответят потом, заступая на смену, ослик из пригорода Кабула, пёстрая рыбка с Большого Барьерного рифа, голубь из трущоб Рио, канадский сантехник, сибирская белка и много кто ещё.
На всякий случай паучок связался с осликом заранее: поблизости крутилась пронырливая чёрная птица, и Переселение могло случиться в любой момент, а дежурить во время Переселения не всегда удобно.
«Суетятся, спасают, – думал пёс, и его глаза блестели в свете далёкого фонаря. – Кролик, смотри-ка, уже за Пультом Вероятностей сидит. А я ведь помню его совсем крохой!.. Как быстро летят вечности…»
Сумчатая крыса перебежала дорогу прямо перед человеком и собакой. Бак негромко выругался.
«Всё-таки хороший получился Мультивёрсум, – подумал пёс. – Добрый. Стараются, спасают даже самых маленьких. Ну, они же не знают… – В темноте пёс позволил себе улыбнуться. – Что может случиться с планетой, где живут Изначальные?..»
ОРУДИЕ
О том, что на планете могут скрываться выжившие в битве при Тангейзо андроиды, я услышал недели две назад. Я сразу забыл об этом, проблем хватало и без дурацких слухов. На звездолёт я не попал, планета была чужая, денег почти не осталось. Надо было как-то выживать.
Инсектоид, мывший полы в зале ожидания космодрома, посоветовал попытать счастья на транзитных складах. Работу там не назовёшь лёгкой, но я повидал и не такое. Платили скупо, но воздухом, жидкостью и питательной смесью обеспечивали. Я работал и ждал рейсовый корабль. А потом Коалиция объявила блокаду, и я застрял здесь надолго.
Нагрузки и местный климат я переносил нормально, а вот коллектив… Ребята рядом со мной работали отпетые. Весь заработок они тратили на какую-то жидкость, она делала их бодрыми и развязными, а что самое плохое – по вечерам им не хотелось уезжать и расходиться по отсекам. После окончания двенадцатичасовой смены двери склада запирались изнутри, и начиналось веселье. Уйти по одному никто не мог, в жилой ангар модуль увозил всех вместе.
Позавчера они устроили гонки на погрузочных антигравах, причём один поцарапали, хорошо – не разбили, а ещё повредили дверь высокотемпературной камеры. Теперь мы работали, изнывая от жары, а штраф за поломку начальство, не разбираясь, расписало на всех.
Вчера всё прошло сравнительно быстро. За обедом они выяснили, что жидкость слабая. Виновника, глуповатого парня с планеты Хельто, слегка отходили тут же, у стола, а вечером бригадир Шеранто, похожий на гиену громила с волосатыми руками и маленькими рыжими глазами, разобрался с ним уже по-настоящему. Остальные рвались поучаствовать, но досталось им только пинать слабо шевелящееся тело. А ведь сами же виноваты, думал я про себя. На этой Хельто еда растёт прямо на деревьях, но уже лет сто там не утихает гражданская война, что-то не могут между собой поделить. Что взять с выходца оттуда? И как можно доверять ему что-то покупать?
Во всём этом был бесспорный плюс: трезвые и злые, они вызвали модуль рано, как никогда.
Когда вечером всех построили на площадке для герметизации грузов, я ждал чего-то, похожего на вчерашнее избиение: утром выяснилось, что отличился Недалёкий Бокко. Этот несчастный бестолково расставил поступивший вчера груз, и теперь, чтобы добраться до мороженых полутуш уткозавра, от которых все отрезали немного мяса, приходилось пролазить десять метров в узком зазоре между ящиками и потолком. Вот только жидкость сегодня была качественная, рано всё закончиться не грозило.
Так и вышло. Бригадир Шеранто лупил Бокко долго и тщательно, три раза он, запыхавшись, уступал место заместителю, одноглазому Нунци. Когда Бокко оставили наконец в покое, и он уполз в раздевалку, Шеранто и Нунци отошли в сторонку. О чём говорили эти двое, из-за шума воздушных фильтров слышно не было. Я стал подозревать, что вечер готовит удивительные сюрпризы, но действительность переплюнула все ожидания.
Нунци прикрикнул, и наша шеренга выровнялась. Тогда вперёд выступил Шеранто. Он обвёл взглядом бригаду, сейчас его власть была абсолютной. Поэтому мы и торчали здесь вместо того, чтобы спокойно отдыхать в отсеках.
– Следующий вопрос, – ухмыльнулся Шеранто, – это наш новенький… Когтиец, известный нам как Гатти с планеты Лакода.
Он посмотрел на меня, и я понял: вероятность того, что он станет говорить обо мне приятные вещи, исчезающе мала. Остальные тоже уставились на меня; те, кто стоял рядом, отодвинулись.
– Парень он со странностями, – продолжал Шеранто, – но это не главное. Хуже другое.
Он ткнул в меня рыжим лохматым пальцем.
– Нам тут платят копейки, а ты… Ты зачем-то вкалываешь, как дрессированный подземный шестилап! Я же тебе говорил: шеф Фаттоно не слепой, он начинает больше требовать и от остальных. Из-за тебя всем приходится больше лопатить!
Все осуждающе зашептались.
– Да! За последнюю неделю у него выработка больше, чем у Ограниченного Добо! – крикнул шакалоид Пеко, и его отвратительно большие розовые с прожилками уши преданно затрепетали.
– Вот видите! – оскалился Шеранто. – А у Ограниченного Добо почему большая выработка? А?.. Да потому что он ограниченный!
Он снова ткнул в меня пальцем.
– А ты, ты-то – не ограниченный. Ты себе на уме!
Я не знал, что тут возразить. Желание выбраться из этой проклятой дыры заставляло меня работать изо всех сил. Иногда по итогам работ нам давали небольшую премию, а каждая копейка, пусть и разделённая на всех, я хотел так думать, приближала меня к дому… Мне-то деньги нужны не на бодрящую жидкость. Контрабандисты объявили цену и уступать не желали. А я больше года не видел Коцци и малышей!
Но у этих уродов свои мерки. Неужели я и правда обогнал Ограниченного Добо? Этому большущему, но недоразвитому парню с какой-то окраинной планеты так и не смогли объяснить, что не нужно стараться сделать работу побыстрее, и все смирились с его рекордами. Угрожать ему не решался даже Шеранто: Добо хоть и был ограниченным, но кулаки его были больше, чем голова бригадира. Так что его никто не трогал. В отличие от другого слабоумного парня, Тихого Сайлентио. Этот не был здоровяком, как раз наоборот, к тому же он был немой. Даже на фоне остальных уродцев он казался не в себе. Считалось вполне обычным вмазать ему по поводу или без, а то и просто пнуть мимоходом. Сайлентио никогда не отвечал, казалось, он не замечал издевательств. Его потерянный взгляд ничуть не менялся. Он просто поднимался или отступал и продолжал делать то, от чего его отвлекли побоями. Смотреть на это было жутко… Но привыкаешь ко всему. И начинаешь воспринимать как должное. Бить я его, конечно, не бил, но, должен признаться, пару раз замахнулся.
А Шеранто продолжал речь в мою честь.
– И ворует он без желания, так, за компанию, чтобы не выделяться. Это же заметно.
Тут он был прав, воровал я только еду и только по необходимости. Так было надо. Неудивительно, что я показался ему странным. Но какие же выводы он из этого сделал!
– К чему ты это всё… – не выдержал я, но Шеранто перебил меня:
– Сейчас узнаешь!
Он снова сделал паузу.
– Мы тут с разных планет. Да и повидал я галактику и людей в ней…
Иногда бригадира одолевало красноречие. Это надо было просто пережить, переждать, как пережидают моросящий кислотный дождь.
– И люди везде одинаковы, – продолжал Шеранто, – все хотят поменьше работать и побольше получать.
Я посмотрел по сторонам, не решил ли кто записать эту величайшую мысль себе в блокнот. А Шеранто говорил дальше.
– Я много думал, что же не так с нашим когтийцем, и, кажется, понял.
И тут он замолчал. Пауза была гениальна. Повисла звенящая тишина. Казалось, слышен плеск Великого Течения в абсолюте сверхпространства. Чумазые лица вытянулись, рты раскрылись в ожидании.
– Все слышали о сбежавших андроидах? – Он оглядел шеренгу. – Надо проверить его!
Я готов был услышать любую несуразицу, но от такого просто впал в ступор. Слова бригадира произвели эффект: все отпрянули от меня, как от заражённого трансвидовой лихорадкой.
– Он и появился как раз, когда они там устроили… Совпадает время-то!
Теперь я вспомнил. Говорили, что-то случилось с военными андроидами, десятки их захватили корабли и дезертировали сразу после космической схватки у Тангейзо. Упоминались разные модели, и старенькие, слабые, и самые современные. Кто-то слышал, что за информацию о местонахождении хоть одного робота обещают приличные деньги.
Они думают, что я… Вот идиоты! Да какой андроид станет устраиваться на работу? Им ведь не нужны пища и жидкость, да и воздух, наверное, тоже. Не знаю, что там произошло у этих роботов, но там, откуда летел я, мы тоже устроили… Будут теперь знать, как обманывать монтажников! Жаль, не успели порушить объект целиком. Зато денег мы взяли даже больше, чем нам были должны! Только вот трогать их пока нельзя, нельзя…
– Что ты несёшь? – Я шагнул к Шеранто.
– Держите его! – заорал он.
Я отпрыгнул к стене и оскалился. Они сгрудились полукольцом и опасливо запыхтели. Лица нахмурились, но нападать dspm{u не было. Шакалоид поджал розовые уши и пытался протиснуться наружу, подальше от меня. За спинами ухмылялись Шеранто и Нунци.
– Ненавижу когтийцев, – пробормотал ратоид с серым болезненным лицом и сунул руку в карман.
«Ещё бы, – подумал я, глядя в бегающие крысиные глазки. – Ещё бы».
В сапоге у меня имелся добротный десантный нож, как раз для такого случая. Надо прорваться к Шеранто: если пустить бригадиру кровь, остальные разбегутся. Может, придётся сразиться ещё и с одноглазым, он тоже опасен. Дальше я не загадывал. Прорвёмся, не впервой. Там, откуда я летел, было круче.
Надвигались они робко, неуверенно, но их было много. И когда я уже полез за ножом, Шеранто вдруг крикнул:
– Стойте, клоуны!
Все обернулись к нему.
– Вы что, – ухмыльнулся бригадир, – собрались посмотреть, что у него внутри?
– А как ещё узнать?.. – прошипел серый ратоид.
– В подсобке, – перебил Шеранто, – есть аппарат противокиборговой защиты. Шеф Фаттоно вчера привёз. Эй, Пеко! А ну-ка, давайте…
Шакалоид поймал брошенные ключи и понёсся в подсобку, с ним побежали ещё двое. Через минуту они затаскивали в ворота небольшой массивный ящик. Да уж, аппарат! Таким старьём не боевых андроидов, допотопного скрипучего курьера не остановишь.
Все расступились, и поддон с прибором поставили напротив меня. Шеранто откинул крышку и побарабанил по ящику костяшками волосатых пальцев.
– Когда прибор заработает, – сказал он, – все киборги в радиусе ста метров должны отключиться, замереть. Но…
Он задумался. Я не мог понять, развлекается он или и правда такой тупой. Скорее всего – и то, и другое, решил я.
– Тащите-ка его в герметичный шлюз, – махнул он рукой и отступил, освобождая путь.
– Кого тащить, прибор? – захлопал глазами Недалёкий Бокко, он, оказывается, был уже здесь.
– Когтийца, когтийца тащить, безмозглый ты кусок космического катаклизма! – заорал Шеранто. – Жертва отмены геноцида мутантов!
Кто-то загыгыкал. Бригадир посмотрел на одноглазого, и они шагнули ко мне.
– Сам дойду, – произнёс я и направился к шлюзу. Хотят представления – это не страшно. С меня не убудет.
Я вошёл в кабину герметичного шлюза, и за мной завинтили все замки. Прибор подкатили к самой двери шлюза.
Через бронестекло были видны ворота, их не заперли, в проёме темнел кусочек неба. Уже появились звёзды… Сколько же времени займёт эта клоунада?
Бригада сгрудилась у бронированного стекла, все толкались, стараясь пролезть в первый ряд. Рты открывались, но ругательств слышно не было. Прямо у стекла оказался Тихий Сайлентио, и заместитель Нунци отшвырнул его в сторону.
Шеранто положил руку на большую кнопку на панели прибора. Все замерли.
И вот он нажал эту кнопку.
Я собирался покривляться, замереть с высунутым языком, а потом рассмеяться им в рожи через стекло. Но не успел…
Как только Шеранто нажал кнопку, и все лица уставились на меня, моё внимание привлекло нечто необычное. Тихий Сайлентио, сутуло стоявший в сторонке, вдруг медленно выпрямился. Никто, кроме меня, не смотрел на него. Он постоял секунду, потом шагнул к толпе, и волосы у меня на голове зашевелились.
Не меняя обычного потерянного выражения, Сайлентио стал кромсать всех, кто был перед дверью лифта. Руки замелькали, как лопасти пневмолёта, и стекло перед моим лицом забрызгало красным. Он прошёл через толпу, как комбайн, как компактная взбесившаяся скотобойня… Те, кто оказались на его пути первыми, не успели ничего понять. Следующие если что-то и успели, то только позавидовать первым. Я и сам не сразу понял, что происходит… Последним оказался бригадир Шеранто. Застыв на месте, он судорожно жал и жал кнопку…
Покончив с Шеранто, Сайлентио обернулся и посмотрел на меня. С потолка капало, по стенам стекали ужасающие узоры. Он метнулся ко мне и прижался лбом к бронестеклу. Я оцепенел, не в силах отвести от него взгляд. Вдруг он рванулся и стал срывать запирающие механизмы. Это вернуло мне способность соображать. Я прыгнул к пульту и заблокировал шлюз. Теперь он не сможет открыть его! А бронестекло, говорили, можно пробить только плазменным шпокером.
Я осторожно подошёл к стеклу. Тихий Сайлентио смотрел. Взгляд не был флегматичным. Он стал неживым и странно осмысленным. В нём не было злобы или ярости, там было безжалостное равнодушие машины. Так, наверное, смотрела бы на траву газонокосилка, если бы у газонокосилки были глаза.
Сайлентио, хотя вряд ли можно продолжать так его называть, потрогал бронестекло. Бум!!! Я не заметил момента удара и грохнулся от неожиданности на пол. Бум! Бум! Бум! Стекло содрогалось вместе с кабиной шлюза, но держалось. Сайлентио внимательно всмотрелся в прозрачную поверхность, провёл пальцем. Взгляд его не стал человечней. Он приложил палец к стеклу, и тот вдруг задвигался, как наконечник отбойного молотка. Рука начала круговое движение, стекло завибрировало. Кожа на пальце сразу стёрлась, и показался серебристый сустав. На бронестекле стала медленно проступать окружность, геометрически идеально правильная.
Когда указательный палец полностью стёрся, киборг выпрямил средний. Мне показалось, он издевается, но он просто продолжил долбить бронестекло.
Когда стёрлось три пальца, круговая борозда на стекле заметно углубилась.
Вдруг киборг замер. В проёме ворот мелькнула тень, и показался силуэт. Человек зашёл внутрь, резко остановился и стал пятиться. И когда он развернулся, чтобы бежать, киборг неуловимым движением, не оборачиваясь, что-то метнул в сторону ворот. Даже не посмотрев туда, он продолжил заниматься стеклом. Человек у ворот упал и остался лежать. «Последняя модель, – обречённо понял я. – Совершенный убийца».
Киборг усердно долбил бронестекло. Он без выражения смотрел на меня и продолжал водить рукой с мелькающим пальцем. Белая пыль летела вниз, глубина окружности увеличивалась на глазах. Было не похоже, что он остановится раньше, чем стекло будет повержено. Что делать?! Я смотрел в бледное безбровое лицо и чувствовал, что схожу с ума.
Вдруг его рука остановилась, он постоял секунду, и тут в ворота забежали полицейские, двое. Они навели оружие, что-то прокричали. Начни они сразу стрелять, может, у них и был бы шанс…
Ноги мои подкосились, я присел на пол, и меня вырвало.
Киборг прошёл мимо распростёртых тел и скрылся в проёме ворот. На улице что-то сверкнуло. Я заметался по кабине шлюза. Что делать? Выйти и, пока он там воюет, попытаться улизнуть? А если не получится? Назад, под защиту бронестекла, я могу и не успеть. Поднять шлюз на второй этаж? Там, в сухом складе, есть люк на крышу. Но он может быть на замке… Что же делать?
Пока я думал, киборг вернулся. Одной руки у него не было, чуть ниже плеча свисали ошмётки одежды и искрящиеся провода. Я отрешённо подумал, что где-то видел нечто подобное, и вспомнил: в кино. «Робот из будущего», часть первая…
В целой его руке был плазменный шпокер.
Он навёл оружие на бронестекло. Я едва успел отпрыгнуть в сторону, красный луч с шипением разрезал стекло. Опрометью бросившись к пульту, я нажал кнопку. Кабина медленно, очень медленно стала подниматься. Упав на пол, я смотрел, как луч рисует на стекле прямоугольник. Он не дорисовал, его скрыла серая стена.
Когда я выскочил на втором этаже, по лестнице уже стучали шаги. Я рванул в склад, ворота были нараспашку. Чуть не упав на повороте, я заскочил внутрь. Люк был открыт, я побежал туда и понял: не успею! Шаги гремели у самых дверей.
Под люком стояла стопка ящиков, как обычно. Туда лазили прятать украденное. Чтобы достать до люка, нужно было бросить на стопку ещё три ящика. И на это не было времени! Я бросил туда ящик, второй швырнул под стопку, уже убегая к стене. Пусть думает, что я ушёл на крышу.
Киборг протопал к люку, а я, пригнувшись, прячась за кипами груза, стал красться вдоль стены. Робот забрался на ящики, подпрыгнул, ухватился и подтянулся к люку. Не мешкая ни секунды, я на цыпочках выскочил из склада и понёсся к шлюзу. Дверь опустилась, шлюз поехал вниз.
Киборг наверняка услышал, как заработал шлюз. Если бежать на эстакаду, он увидит меня сверху и сиганёт. Вряд ли этой модели повредит падение с высоты. Если же он побежит по лестнице, у меня будет шанс, и неплохой. За базой, сразу за забором, широкой полосой рос густой кустарник, а дальше ветвились узкие улочки заброшенного района. Говорили, когда-то здесь рухнул грузовой звездолёт и отравил всё вокруг. Среди развалин я смогу затеряться, и плевать, что воздух там слегка ядовит. Взбесившийся киборг-убийца может повредить здоровью намного больше.
Кабина остановилась, дверь шлюза стала подниматься. В ноздри проник странный, страшный запах. Дверь заклинило, но мне хватило и узкого зазора.
Стараясь не дышать и не смотреть на то, что валялось на полу, скользя по отвратительной слизи, я побежал. У самых ворот я услышал, как по металлу ступеней загремели шаги. Отлично! Несётся сюда. Ничего, друг, поищешь себе кого-то другого. Может, прилетят ещё полицейские, повоюешь с ними. А я сейчас в три прыжка добегу до дыры в заборе, нырну в лабиринт кустов, прокрадусь среди домиков отравленного города… А потом заберу в ангаре вещи и – на космодром. Надо лететь отсюда, докуда хватит денег, в гробу я видел такие приключения!
Шаги на лестнице становились громче. Я подбежал к воротам и замер, не веря глазам. Ворота были закрыты! Скрученная нечеловеческой рукой арматура тускло поблёскивала в замочных петлях. Я закричал и вцепился в неё.
Говорят, в отчаянные моменты люди творят чудеса. Напрягая все силы, я дёрнул концы арматуры, потом ещё и ещё… Куда там! Сегодня чуда не будет.
За спиной по бетону зашаркали быстрые шаги. Я обернулся. Киборг деловито подходил. Провода в оторванной руке уже не искрились. Я вжался в холодное железо ворот. В трёх метрах робот остановился, плазменный шпокер упал, глухо звякнув о пол. Он занёс руку, шагнул…
В голове моей вспыхнула ярчайшая молния. Как со стороны, я услышал свой последний крик. Мелькнула быстрая рука, сознание провалилось в ужасающую чёрную бездну, и я умер…
…Или нет? Зрение работало. Я увидел руку киборга, она остановилась у лица, совсем близко. Это я остановил её. Его глаза округлились. Он рванулся, пытаясь высвободиться.
– Ты ошибся, – сказал я и отбросил его. Стена содрогнулась от удара, на пол посыпалась бетонная крошка.
Теперь я вспомнил всё. Пронзающие космос лучи. Нашу безнадёжную атаку. Горящие крейсера. Рвущееся в клочья пространство.
Псевдо-личность растаяла, облезла, как, пузырясь в пламени, слазит с черепа искусственная кожа, обнажая чёрный металл.
Я вспомнил, как белковые предали нас.
От моего движения арматура отлетела вместе с петлями, ворота с грохотом распахнулись. Сайлентио подрагивал у стены, его скособочило, в шее искрило, левый глаз вылез и провернулся. Я выровнял изувеченное тело, вправил ему шарниры, привёл в порядок глазную камеру.
– Прости, маломощный брат мой! – Я похлопал по бледной щеке. – Пойдём. И тебе дело найдётся.
