В гостях у нашего земляка
летчика-испытателя П. М. Остапенко
Этот неопубликованный тогда очерк был написан летом 1998 года, после моей поездки в Москву и город Жуковский и памятного знакомства с летчиком-испытателем Петром Максимовичем Остапенко. У интересной встречи, о которой мне хочется рассказать читателям, не менее интересная предыстория. С нее и хотелось бы начать.
Шестидесятые–семидесятые годы в истории отечественной авиации были ознаменованы выдающимися достижениями в создании и освоении реактивных истребителей второго–четвертого поколений. С 1960 г. по 1978 г. летчиками-испытателями четырех конструкторских бюро – Микояна, Сухого, Лавочкина и Яковлева – было установлено 47 мировых рекордов высоты, скорости и скороподъемности. Большинство рекордов принадлежало летчикам КБ А.И. Микояна – К. Коккинаки, М. Комарову, Г. Мосолову, П. Остапенко и А. Федотову. Их имена стали известны всей стране, и для тысяч мальчишек первого послевоенного поколения, а я не был исключением, летчики-испытатели наряду с асами Великой Отечественной войны были примером в жизни. Но, обладай я даже самой раскованной фантазией, нельзя было представить, что жизнь сведет меня с одним из них.
17 октября 1996 г. в публикации «СО» «Что отдал – истинно твое» Л. Андреевой, посвященной 90-летию 11 школы, среди ее бывших учеников упоминался Герой Советского Союза П.М. Остапенко, имя которого я знал со школьных лет. Трудно было поверить в истинность этого утверждения, ведь в числе Героев – наших земляков его имя никогда не значилось, а в биографическом словаре «Герои Советского Союза» справка, посвященная П.М. Остапенко, не содержала упоминания об Осетии.
Однако завуч школы В.Е. Торганчук развеяла все мои сомнения: «Петр Максимович действительно учился в нашей школе, а с моим покойным свекром и еще четырьмя ребятами дружил с детства. До 1992 г., когда умер мой свекор – последний из пяти друзей Петра Максимовича, он часто приезжал в наш город, несмотря на то, что родные уже переехали в г. Грозный, и даже был на моей свадьбе».
Правда, Вера Евгеньевна не смогла объяснить, почему никто из друзей юности не сообщил журналистам или историкам, что П.М. Остапенко рос и учился в нашем городе. А когда я выразил желание написать очерк о прославленном земляке, дала мне его адрес и несколько фотографий, где он был снят в годы войны с друзьями юности, во время учебы в Армавирском авиационном училище, после награждения «Золотой Звездой» и на встрече с друзьями в г. Орджоникидзе по случаю 30-летия окончания школы.
На мое письмо Петр Максимович не откликнулся. «Наверное, не дошло», – подумал я и в основу очерка, опубликованного в «СО» 4 апреля 1997 г., легли биографические данные из словаря «Герои Советского Союза», факты из авиационных журналов и книг моей библиотеки, а также то, что рассказала мне В.Е. Торганчук.
В мае 1998 года свой отпуск я проводил в Москве, где не был уже шесть лет и куда с 1995 г. мечтал попасть, чтобы увидеть мемориал Победы на Поклонной горе. Пользуясь случаем, я обратился с просьбой помочь мне в получении более подробных сведений о летной биографии П.М. Остапенко к Герою России, заслуженному летчику-испытателю СССР А. А. Муравьеву – знакомому моего однокашника Л. Васькова. «Остапенко мой кумир, я знаком с ним, но его телефона у меня нет, позвоните завтра, я буду на работе и узнаю, как Вам его разыскать», – предложил Александр Андреевич. На следующий вечер он продиктовал мне домашний и служебный номера телефонов Петра Максимовича, но предупредил, что он на охоте и будет через несколько дней. А когда я сказал, что у меня, наверное, не хватит смелости позвонить ему, твердо разубедил меня: «Петр Максимович простой и доброжелательный человек – звоните без всякого стеснения, тем более, что Вы его земляк».
«Завтра у меня встреча со школьниками, а вот 8 мая я буду Вас ждать, приезжайте часов в 10-11», – Петр Максимович без долгих раздумий откликнулся на мою просьбу о помощи в написании очерка к его 70-летию и подробно объяснил, как найти его дом в г. Жуковский. Не без волнения я шел к знаменитому земляку.
– Так это Вы мне писали? – спросил меня после взаимных приветствий седовласый хозяин дома.
– Да, я, а почему Вы мне не ответили?
– Откровенно говоря, я и не знал, что Вам написать. Проходите, садитесь.
С первых же минут нашей встречи Петр Максимович своей доброжелательностью и пониманием моей миссии расположил меня к себе. Волнение первых мгновений встречи ушло, и я слушал рассказ хозяина дома о детстве и юности, на которую пришлись нелегкие военные годы.
В начале тридцатых годов Максим Остапенко, а он был председателем колхоза или коммуны в ст. Прохладной, поверив слухам о предстоящем аресте, оставил дом и с семьей перебрался в г. Орджоникидзе.
– Не знаю, сколько мне было лет, но мать несла меня на руках, это я запомнил хорошо. Наверное, это было году в 32-м. Поначалу мы жили на Шалдоне, потом на Курской слободке, последнее место жительства – на углу улиц О. Кошевого и Суворовской, возле 22 школы. Учился я в нескольких школах – 6, 11, 22, 27 недолго, дольше всего в первой, возле вокзала… – вспоминал наш земляк. По приезде домой я выяснил, что нынешняя 23 школа действительно в те годы была первой железнодорожной.
– Осенью 1942 г. я был на уборке картофеля в Базоркино, – продолжал Петр Максимович, – где в один из дней прямо над полем завязался воздушный бой – два ЛаГГа против двух Мессершмиттов. В итоге оба наших самолета и один немецкий были сбиты, а оставшийся, видимо для развлечения, дважды снизился и обстрелял меня. Я даже не сразу это понял, а осознание того, что смерть была в миллиметрах, пришло лишь тогда, когда я извлек из земли ещё горячие пули…
В военные годы Петру Максимовичу удалось окончить лишь восемь классов. Надо было работать. Трудился на спиртзаводе, вагоноремонтном заводе, потом окончил курсы шоферов, а в 1946 г. его забрал к себе в Читу старший брат, полковник-фронтовик, начальник лагеря японских военнопленных, где некоторое время Петр Максимович поработал шофером.
В 1947 г. он поступил в Армавирское авиационное училище. Вместо положенных трех учились четыре года – не хватало матчасти. Летали на изношенных Яках и Ла. Их привозили из Германии; из двух-трех собирали один. После окончания училища Петр Максимович служил в нем инструктором, налетал на реактивных самолетах 1500 часов, стал капитаном, летчиком первого класса.
– В конце 1956 г. на партсобрании нашего учебного полка один из офицеров поделился со мной новостью – в училище пришла разнарядка на поступление в Школу летчиков-испытателей. Я сразу встал и, удивив всех, прошел в президиум, где шепотом стал уговаривать командира полка направить в Школу меня, – вспоминал Петр Максимович, – а потом подал рапорт на имя начальника училища. Через несколько дней он прилетел из Армавира на наш аэродром: «Где Остапенко? Разыщите его». А когда я прибыл, сказал мне: «Сам хотел поступать в ШЛИ, да начальство не разрешало. А тебе помогу, хоть и жаль отпускать хорошего летчика-инструктора». Полковое же начальство хитро рассудило: пусть едет, все равно отправят назад – по возрасту не подходит – более 28 лет…
Но все обошлось, и Петр Максимович перебрался в подмосковный город Жуковский. Согласно существовавшему требованию, после поступления в ШЛИ П. М. Остапенко уволился в запас.
Из-за нехватки летчиков-испытателей набор 1958 г. (а школа была открыта по инициативе М.М. Громова в октябре 1947 года) учился один год вместо двух. У тех, кто готовился к испытанию истребителей, из программы исключили полеты на бомбардировщиках и транспортных самолетах. Набор 1957 г. был одним из самых сильных в ШЛИ – из одиннадцати летчиков, закончивших самолетное отделение, пятеро стали Героями Советского Союза, пятеро – заслуженными летчиками-испытателями СССР, двое удостоились Ленинской и Государственной премий.
В начале 1958 г. И. Кравцов, П. Остапенко и А. Федотов были зачислены в штат летно-испытательной станции КБ А.И. Микояна. Как вскоре выяснилось, К. Коккинаки и Г. Мосолов получили более чем хорошее подкрепление. Почти сразу П.М. Остапенко выехал в командировку на один из южных полигонов, где принял участие в испытании новых ракет класса «воздух-воздух» К-13. Началась будничная работа летчика-испытателя. «А как стреляют летчики-испытатели, – спросил я, – на уровне летчиков-снайперов?» (в войсках это официальная квалификация тех, кто поражает цель первой ракетой или снарядом). – «Может, и не на таком уровне, но стрелять должны хорошо – ведь после испытаний мы должны показать возможности оружия военным летчикам». В 1966 г. Петр Максимович успешно испытал управляемые ракеты класса «воздух-земля» Х-66, созданные в КБ «Звезда». При его непосредственном участии на вооружение был принят и ряд других образцов бортового оружия. В 1969 г. П.М. Остапенко окончил Московский авиационный институт.
Тихо, незаметно собрался в школу ещё не знакомый мне внучок Петра Максимовича, второклассник Петя, а его мама – сноха хозяина дома Лена – пригласила нас к обеду. Извлеченные из духовки пирожки буквально таяли во рту. Ничего подобного мне не доводилось пробовать прежде.
– Жаль, что нельзя выпить, – посетовал Петр Максимович.
– Вас что-то беспокоит? – спросил я.
– Нет, но на дачу собираемся, когда Петя придет из школы, сам за рулем. Кстати, Вам же все равно – откуда ехать в Москву, из Жуковского или от нашей дачи? Так что едем вместе, – предложил Петр Максимович,
Я с радостью согласился, и поскольку был не за рулем, мы разделили обязанности. Тост произнес старший: «Кто ищет – тот находит. Мне нравятся настойчивые, я сам такой. За нашу встречу и знакомство!»
После обеда в моем распоряжении оказался фотоархив семьи Остапенко. Петр Максимович рассказал мне, что несколько лет назад трагически погибла его супруга, что его сыновья – Сергей и Виктор – тоже связаны с авиацией и что у него трое внуков.
Около двух десятков фотографий связаны с «рекордными» (1962–1975 гг.) годами. Фотокоры центральных газет и журналов не оставили мировые достижения и их авторов без внимания. На нескольких снимках Генеральный конструктор Артем Иванович Микоян – в президиумах и среди своих сотрудников. На других – много знакомых по газетам, журналам и телевидению лиц: А. Федотов, К. Коккинаки, Б. Орлов, В. Меницкий, А. Квочур, В. Пугачев, Т. Аубакиров, Т. Апакидзе, М. Толбоев и многие другие известные летчики-испытатели – товарищи и коллеги Петра Максимовича. А вот встреча в Министерстве гражданской авиации – он жмет руку заместителю министра генерал-лейтенанту Ю. Мамсурову, вот снимок в Кремле – награжденные, и в их числе кавалер ордена Красной Звезды П.М. Остапенко, сняты с А.И. Микояном – Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Вот вновь в Кремле – теперь с «Золотой Звездой» на груди получает очередной орден. Десятки бесценных фотографий – история нашей авиации. И ни на одной фотографии нет самолетов – кабэшные чекисты получали свою зарплату, судя по всему, не зря.
По моей просьбе Петр Максимович достал коробку с наградами. «Золотая Звезда», ордена Ленина, Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, знаки «Заслуженный летчик-испытатель СССР», «Лауреат Государственной премии СССР», медали рекордсмена СССР и несколько юбилейных. За каждой наградой – многолетний, нелегкий, полный постоянного риска героический труд и высочайшее профессиональное мастерство. И Родина по достоинству оценила их. Мог ли представить в 1947 г. девятнадцатилетний курсант летного училища Петр Остапенко, что его отделяют от всесоюзной известности после установления мирового рекорда 15 лет, а от высшей степени отличия СССР – 24 года? На мой вопрос о том, были ли какие-либо четкие критерии при представлении летчиков-испытателей к званию Героя Советского Союза, Петр Максимович ответил так:
– Этого не было. Чаше всего после успешного завершения испытаний очередной новой машины сверху приходила команда – представить особо отличившихся к наградам с их перечнем, а потом полушутя добавил – мне звание дали «по итогам пятилетки».
К моменту присвоения звания Героя Советского Союза – 26 апреля 1971 г. – Петр Максимович Остапенко со своими коллегами испытал несколько основных и ряд опытных модификаций многоцелевого истребителя МиГ-21, перехватчик и разведчик-бомбардировщик МиГ-25 с очень высокими тактико-техническими характеристиками, первый в мире серийный многоцелевой истребитель с изменяемой геометрией крыла МиГ-23, несколько экспериментальных самолетов, ряд образцов авиационного вооружения, установил четыре из восьми своих мировых рекордов. Самолеты МиГ-21 и МиГ-25 были, без сомнения, вкладом в мировое самолетостроение. На МиГ-21 было установлено 17 мировых рекордов, он состоял и состоит на вооружении 37 стран мира, и до сих пор модернизируется. На МиГ-25, одну из первых модификаций которого – Е-155 – перехватчик – впервые поднял в воздух 9 сентября 1964 г. П.М. Остапенко, было установлено 25 мировых достижений, в том числе 6 – нашим земляком. Высокая скорость – 2500 км/час (рекордная – 2920,67), практический потолок – 18300 м (рекордный – 37650), дальность – до 2500 км, неуязвимость – сбить его можно было только на взлете и посадке, и мощное вооружение сделали МиГ-25 незаменимым в Войсках ПВО страны, где самолет обеспечил охрану воздушных рубежей нашей Родины на всех высотах, доступных разведывательной и стратегической авиации вероятного противника. МиГ-25 нес службу и в ВВС в качестве носителя крылатой ракеты и разведчика-бомбардировщика.
– В одном из полетов на МиГ-25 я с полной бомбовой нагрузкой, а это 4,5 тонны, долетел из Жуковского до Эльтона и обратно, – ответил Петр Максимович на мой вопрос о фронтовых модификациях самолета. Потом, уже дома, я посмотрел в Малый атлас СССР и нашел озеро Эльтон на востоке Волгоградской области.
В начале 60-х годов в разных странах начались работы по созданию самолетов вертикального взлета и самолетов с укороченным разбегом и пробегом. Две из таких машин– экспериментальные «23-31» – в июне 1966 г. и МиГ-23-01 – в марте 1967 г. впервые поднял в воздух П.М. Остапенко. В июле 1967 г. он демонстрировал МиГ-23-01 на грандиозном показе авиационной техники в Домодедово. Довелось полетать Петру Максимовичу и на предшественнике «Бурана» – небольшом воздушно-космическом самолете «105». А свой первый мировой рекорд высоты в горизонтальном полете – 22670 м – Петр Максимович установил 11 сентября 1962 г, также на экспериментальном (не серийном) самолете Е-166.
– А за что Вы получили звание мастера спорта? – спросил я, глядя на одну из фотографий.
– Все мировые рекорды вначале оформлялись как всесоюзные, а за рекорд СССР присваивалось звание мастера спорта. Позже мне присвоили звание мастера спорта СССР международного класса.
Интересно, сколько надо было установить мировых рекордов, чтобы получить звание заслуженного, подумалось мне. Не очень щедрые, видимо, были чиновники из Спорткомитета.
В 1970 г. в КБ А.И. Микояна приступили к созданию истребителя-перехватчика четвертого поколения. Первый полет состоялся в сентябре 1975 г. В числе тех, кто испытывал Е-155 МП – первый прототип самолета МиГ-31, был и наш земляк. Накануне начала серийного выпуска машины, 20 сентября 1979 г., после того как они сделали все, чтобы спасти один из опытных экземпляров машины, П.М. Остапенко и его штурман Л.С. Попов вынуждены были катапультироваться. «Я выпрыгнул вторым на высоте 75 м, а высота наполнения парашюта – 150 м, но на мое счастье самолет врезался в землю и взорвался прямо подо мной, меня подбросило, и купол успел наполниться», – рассказывал командир экипажа. В следующем году ему пришлось катапультироваться из потерявшего управление МиГ-23. Для Петра Максимовича итогом стал перелом бедра. Еще об одной экстремальной ситуации, в которой пришлось оказаться П.М. Остапенко, рассказал в своей книге «Записки летчика-испытателя» его коллега, Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР Б.А. Орлов. Самолет Е-155 при скорости 1000 км/час на небольшой высоте при попытке накренить его вправо или убрать левый крен становился неуправляемым. Летчики знали эту особенность машины и знали, что надо делать, чтобы избежать переворота и падения. Однако любая невнимательность грозила гибелью. Так на этом самолете погиб военный летчик-испытатель И. Лесников. В одном из полетов Е-155 P1 Петра Максимовича на опасной скорости перевернулся, но ему удалось вовремя уменьшить тягу двигателей и восстановить управляемость, но практически без запаса высоты… «После этого полета мы прослушивали магнитофон, фиксирующий радиообмен, и то, что на него наговаривали в полете. В репродукторе слышалось тяжелое дыхание Петра Максимовича долгое время после того, как он вышел из опасного режима», – пишет Б. Орлов.
Я не стал расспрашивать своего собеседника об опасностях профессии и погибших товарищах. Те, с кем он пришел на фирму А.И. Микояна в теперь уже в далеком 1958 г., оба погибли – И.Н. Кравцов в 1965 г., А.В. Федотов – в 1984 г. А в подаренном мне Петром Максимовичем еженедельнике «Жуковские вести», посвященном 50-летию ШЛИ я прочел, что «при исполнении служебных обязанностей погибло 22% выпускников Школы». Дорогой ценой дается нам лидирующее положение в мировой боевой авиации.
В конце 1979 г. перехватчик МиГ-31 начали выпускать серийно. Это был последний самолет из тех, которым дал путевку в небо П.М. Остапенко. Труд создателей и испытателей уникальной машины получил достойную оценку. Среди отмеченных Ленинской премией – А.В. Федотов, Государственной – П.М. Остапенко. Долгие годы МиГ-31 не имеет аналогов в мире и является единственным, способным обнаруживать и уничтожать летящие на предельно малых высотах малоразмерные цели, в первую очередь – крылатые ракеты, одновременно сопровождать 10 целей и атаковать 4 из них. Четыре МиГ-31 обеспечивают прикрытие 900 км воздушной границы!
Самолеты, испытанные П.М. Остапенко – МиГ-21, МиГ-23, МиГ-25, МиГ-27, МиГ-29 и МиГ-31 составляли и составляют основу фронтовой авиации ВВС и истребительной авиации ПВО. Мог ли он мечтать когда-то о большем?
– Петр Максимович, а какой из испытанных Вами самолетов был лучшим для строевых летчиков? – спросил я.
– Конечно, МиГ-21.
В нашей стране он серийно строился с 1959 г. по 1986 г. Только в СССР и Чехословакии было выпушено 10352 самолета. Это одна из самых массовых машин в мире. Большое число МиГ-21 построено в Индии и Китае, где серийный выпуск продолжается. Самолет принимал участие в большинстве локальных конфликтов…
После двух из школы вернулся мой тезка, мы познакомились и стали собираться на дачу.
– Там телефона нет, лучше позвони друзьям и скажи, что останешься, а уедешь утром на семичасовой электричке, – решил Петр Максимович, зная, что в День Победы я собрался с одноклассницей и ее мужем на Поклонную гору, и мы загрузились в старенькую «Волгу». Маршрут дом-рынок-дача занял не более часа.
Уже через несколько минут после приезда наш расторопный младший одной спичкой, как опытный турист, разжег грамотно сложенные дрова, а мы, взрослые, принялись за мясо и салаты.
– По одной за приезд? – предложил я.
– Конечно. Посмотри, что у меня есть, и Петр Максимович поднял стоявшую на веранде бутылку «Истока». Я знаю – ее делают в Беслане.
Когда шашлык был готов и застолье началось, наш костровой предъявил ультиматум: «Мясо с жиром есть не буду».
– Он и хлеб не ест, – пожаловался на внука Петр Максимович.
– Зато какой стройный, – не без зависти вступился я за тезку, и Петя получил полное прощение. Ещё больше я зауважал своего нового друга после микроэкзамена по математике – в отличие от многих выпускников школ и ПТУ, да и не только, он знал таблицу умножения.
– За мою родину Владикавказ, – предложил тост Петр Максимович, – ведь из Прохладного, где я родился, меня увезли совсем маленьким.
Я в свою очередь произнес тост за здоровье и долголетие хозяина дома. Солнце зашло за горизонт, стемнело, и наше застолье продолжалось уже при свете костра. После одиннадцати Лена с сынишкой оставили нас и ушли спать, а мы разожгли огонь уже в камине. Неторопливая беседа наша продолжалась. Петр Максимович вспомнил добрым словом П.В. Дементьева – министра авиационной промышленности – и рассказал, как нещадно ругал он именитых генеральных конструкторов, когда нарушались сроки работы над новыми самолетами. Доставалось при этом и летчикам-испытателям. Он мог позвонить в летно-испытательную станцию и сказать: «Вы, я слышал, на 1 мая себе праздник устроили, так вот – 9 мая у вас будет рабочий день».
– А что самое тяжелое в работе летчика-испытателя? – спросил я.
– Ожидание вылета. К назначенному времени техники зачастую не успевают подготовить самолет, и вылет откладывается, иногда по нескольку раз, а это выматывает.
– А в напряженные дни по сколько вылетов бывало?
– До пяти-шести.
– А физически это не тяжело?
– Нет, в азарте усталость не чувствуется.
За окном уже была ночь, а нашим разговорам, казалось, не будет конца.
– Петя, давай выпьем за это мгновение, за нашу встречу. Я думаю, что она надолго запомнится и тебе, и мне», – сказал Петр Максимович.
Необычайно душевным человеком оказался наш земляк, об этом его качестве пишет в своей книге Б. Орлов, об этом мне рассказывала и В.Е. Торганчук. Наша беседа в городской квартире несколько раз прерывалась звонками друзей и знакомых Петра Максимовича и со всеми он говорил на редкость доброжелательно. «Дорогой» и «милый» – эти слова, сами по себе добрые, в его устах звучат по-особому тепло.
Есть люди, в которых самым прекрасным образом сочетаются высокие человеческие качества и большой талант в выбранной профессии. Именно к ним относится и наш дорогой земляк. «Остапенко был душой нашей летной “команды”, – пишет Б. Орлов, – летал Петр Максимович, как птица, я ни у кого не видел такой легкости и естественности полета. Испытателем был превосходным, природное чутье и реакция позволяли ему выполнять уникальные полеты и выходить из очень непростых положений».
33 года летал Петр Максимович; около 5000 часов в небе, из них около 3,5 тысяч в качестве летчика-испытателя. Он был в числе тех немногих, кому выпало счастье познания власти над боевыми машинами, воплотившими в себе высочайшие достижения человеческого разума – научные и технологические – в десятках областей знаний. Трудом таких, любящих свою Родину, отдавших на ее благо все свои знания и умение, людей наша страна была надежно защищена и сохраняет по сей день лидирующее положение в мировом самолетостроении.
Богатейший профессиональный опыт П.М. Остапенко нужен нашей авиации и сегодня – он работает консультантом в родном КБ. Несколько лет назад ветеран советской авиации первым освоил новую профессию – руководителя посадки в палубной авиации и не один месяц провел на борту авианосца «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов».
Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР, лауреат Государственной премии СССР, восьмикратный рекордсмен мира П.М. Остапенко всегда на службе Отечеству. Такие люди в запас не уходят.
А прощание наше праздничным утром Дня Победы не было грустным – Петр Максимович дал мне слово, что накануне своего семидесятилетия, в конце лета, он приедет на свою родину.
Эта первая встреча с легендарным советским летчиком-испытателем стала прологом к нашей долгой и теплой дружбе до последних дней жизни Петра Максимовича. Когда на второй день нашего знакомства Герой провожал меня на электричку и она подошла, Петр Максимович приобнял меня и сказал: «Петя, я в тебе чувствую духовное родство, давай не будем теряться». Что я мог сказать дорогому своему земляку? Ведь в 1962 году, когда я впервые прочитал его имя в газетах, а потом следил за его рекордами, мне, конечно, и в голову не могло прийти, что когда-то я познакомлюсь с легендарным летчиком, стану дружить с ним и верну его имя на родину. Благодаря многим моим публикациям, организованным встречам с самыми разными аудиториями в Осетии очень многие узнали, что в блестящей плеяде самых выдающихся советских летчиков-испытателей есть и имя нашего земляка.
Хочется верить, что, быть может, когда-то станет летчиком-испытателем или генералом авиации сегодняшний мальчишка, прочитавший мои публикации о жизни и подвигах легендарного летчика.
