В ПЛАНЕТАРИИ
В Планетарии звезды слетают
Нам на головы, плечи и грудь.
Как снежинки, горят и не тают,
И не жгут, и не весят ничуть.
В теплом сумраке звёздные зайчики
У детей пролетают сквозь пальчики,
И садится звезда на плечо
Невесомо и не горячо.
Звездопад, звездопад, звездопад!
Звезды наискось ливнем летят.
Льётся сиюминутное счастье
В светлой дымке ночного ненастья.
Небо звёздное смотрит доверчиво,
Словно зонтик, на лучик наверчено,
И по правилам мудрой игры
Возникают и гибнут миры.
Здесь у Солнца возможность возврата.
Здешний космос живёт по часам.
В темноте Господь Бог с аппаратом,
Теша нас, забавляется сам.
ИЗ ЦИКЛА «ПРОГУЛКИ С АНЕЧКОЙ»
* * *
Я обхожу с коляской большой проточный пруд,
Где лапки перепончатые мягко воду мнут –
Флотилия вопросов, поставленных ребром,
И вся река под ними струится серебром.
Их шеи отливают зелёно-золотым,
И струи водяные расходятся, как дым.
Осенний влажный воздух мне щёки холодит.
Листок засохший бурый как бабочка летит.
За облаком волнистым сквозит голубизна,
И глаз не понимает, что эта синь – без дна.
Рванулись утки к берегу на чей-то щедрый зов,
Расплющивая кроны деревьев и кустов.
И вдруг звучит вечерний серебряный трезвон
И воздух заполняет, как свежестью озон.
Всё шире звуковая расходится волна.
В душе нетерпеливой покой и тишина.
И сумрак опустился, сгустился и застыл,
Как будто звон вечерний ему сигналом был.
Столбами золотыми наполнилась вода,
И внятно застучали за лесом поезда.
Как просто очутиться во власти темноты.
Затихли, точно птицы, последние листы.
И призрачные утки мелькнули надо мной,
И след от них расплылся по заводи речной.
Когда во тьму уйду я, покинув этот свет,
Останется за мною хотя бы пенный след?
Или душа, как птица на дереве, замрёт
И разом прекратится трепещущий полёт?
А вся наша эпоха, распавшаяся в прах,
Представится то в тучах, то в золотых огнях…
15.01.09
* * *
Где деревья толпятся по трое, по четверо
Над тёмной струистой водой,
И лохматые тучи торопятся к вечеру
На неведомый свой водопой.
Где снежная баба стоит сиротливо
Одна на пустом берегу,
И утки плывут вдоль речного залива,
Образующего дугу,
Где ветер работает как опахало,
Отряхивая от снега кусты,
Где вода, золотым отливая металлом,
Жидкий холод несёт под мосты, –
Там брожу я с ребёнком, уснувшим в коляске,
И тихонько ему говорю:
– Здесь мы можем с тобою гулять без опаски,
В этих кустиках чахлых нет места для сказки,
Не укрыться Лесному Царю!
27.11.08
ESSE HOMO
Он снят был с креста и воскрес
Без шума, толпы и рекламы.
Он просто для близких исчез,
Оставив пустующей яму.
Друзья направлялись к скале,
Чтоб тело умастить елеем,
А он уже шёл по земле,
Светя, утешая, жалея.
Он небо оставил Отцу,
А землю себе предназначил,
Но к мукам, кресту и венцу
Он стал относиться иначе,
Старался не впасть в суету,
Не вызвать с собою разлада,
И вовсе не рвался к кресту,
Но знал: уклоняться не надо
Был схвачен опять и опять
За мутные странные речи,
И новым друзьям зажигать
Пришлось поминальные свечи.
Их плач отзвучал – и затих,
Не Бога, а друга жалея,
И не было больше средь них
Иоанна, Луки и Матфея.
Он мог бы открыться друзьям,
Представить пустую могилу,
Но видел, став опытней сам,
Что людям сей груз не под силу.
Уж он нагляделся в веках
С глубоким душевным мученьем,
Что сделалось в грубых руках
С его сокровенным ученьем.
С тех пор он идёт по земле,
Меняя тела и обличья,
Со складкой крутой на челе
И с грацией мягкой девичьей.
В Толедо горел на костре,
С чумою боролся в Тоскане,
На фабрику брёл на заре,
Бродяжничал в чёрной сутане.
Он был под Верденом зарыт,
Замучен в лубянском подвале,
И немцами в гетто убит,
И умер на лесоповале.
Друзья к нему тянутся в дом,
Подруги души в нем не чают,
И недруги точным чутьём
Его средь толпы различают.
Скажите, что он божество –
Он лишь улыбнётся на это.
Но свет, что идёт от него, –
Его основная примета.
НАСТУПЛЕНИЕ ЗИМЫ
…На карте нет ни речек, ни озёр, –
Сплошь белые слились в просторе пятна.
Зима заводит долгий разговор,
Но всем ее намеренья понятны.
Природе в декабре близка тоска,
Она ее угрюмо переносит,
И, словно наспех побелили осень,
Земля кругом как никогда плоска.
В который раз покорно видит глаз:
Из ничего, из пухлой толщи неба,
Как через сито, сыплется на нас
Субстанция, что именуют снегом.
Смиренный, кроткий, ангел чистоты
Зовётся снег, а лёгок, как дыханье,
Он опушит деревья и кусты,
Хоть раздавай им заново названья,
Он ляжет тихо, не примяв бурьян,
Кустарнику придаст черты гравюры:
Церковная торжественность полян
И ветви, как на куполе нервюры, –
Пресветлый мир, холодный, строгий мир,
Похож на храм, но без тепла и бога,
Где взбалмошных ворон охрипший клир
Кричит, но не осанну, а тревогу.
Да, пустоте, раскрыв свои уста,
Запорошит и переменит имя…
Закрыв глаза, лежат вокруг места,
Еще недавно бывшие своими.
А я? Я не спешу в поля, в холмы
(Там все б воспринималось по другому),
Я отчуждённо, под защитой дома
Даю заледенеть чертам зимы…
