ДРЕВОГРАД
Владикавказу – с любовью
1
Дзауджикау… свет моих нежных чинар,
Строгих сестёр на дольней тропе серебра…
Руны вершин сквозь медленный утренний пар –
Рваной ли раны края или нервный росчерк пера?
Дзауджикау… твой ствол непреклонен и прям…
Звук из-под сердца, которое стало струной…
Рог полумесяца дерзок. Но Терек – упрям.
И золотистые барсы играют со мной.
Дзауджикау… сила твоих мертвецов…
Шум твоих крон… голоса премудрых камней…
Вечно желанная чаша на пире отцов…
Вечным заклятьем сплетённые пальцы корней…
Дай обниму тебя, брат, бархатистый орех.
Липа благая, позволь прижаться щекой
К светлым морщинам твоим…
Остуди мой праздничный грех…
И надели моих пчёл целебной строкой…
2
Вообрази себя деревом!
Может, ты – ясень? А может, застенчивый клён?
Или, скорей, созерцающий символы грецкий орех…
Снова рассвет беспокойным лучом раскалён,
И изливается жар из небесных прорех.
Только прильнуть – стволовые посланья прочесть…
В чуткие ветки втянуть подступающий код…
Это – она? земляного бессмертия весть?
Это душа в сопредельную душу растёт?
Пламя-росток над собой разбивает зенит,
Словно бы сто миллионов рассветов назад…
Я же расту в тебя! Слышишь? шумит и звенит
Память моя горловым исступленьем дриад…
3
Камни, со мной говорите!
Гёте
В хранилище костей, во глубине корней –
Громоподобный гул клубится и клокочет…
И травы вплетены в изложницы камней,
Откуда стройный хор заслуженных теней
Всё гуще и темней струится и стрекочет…
Ладонь моя течёт, как лист течёт с куста,
По розовой стене, сатин лаская вдовий…
О, луковицы глав… о, золото креста…
О, мраморные волны изголовий…
О, чернота цветов, обвивших колесо,
И горькое вино необратимых оргий…
И бронзовый Коста… и каменный Васо…
И в красных облаках витающий Георгий…
4
Уезжаю, уезжаю…
Древоград охвачен светом
увяданья и паренья…
и не надо быть поэтом,
чтобы плыть в его печали,
чтобы стыть в его тревоге,
чтоб стоять в его начале,
у предела, на пороге…
«Там, за далью непогоды
есть блаженная страна,
не темнеют неба своды,
не проходит тишина…»
Там, под сению Кавказа…
Там, по манию небес…
Всё и здесь… всегда и сразу…
В предвкушении и без…
По пространству световому.
По дорожке световой.
Прямо – в омут, в вечный омут,
В горный ливень с головой…
В ту весну – с предгорий вьюжных…
В ту страду – колёс и плах,
где Христос в цепях жемчужных
и рыдающий Аллах!
АСЛАНУ ГАЛАЗОВУ
1
Мело, мело по всей земле…
БП
Послезавтра – в центре февраля,
Где пищит фальцет оповещенья,
Ходит смерч, от смерти отделя
Всякого, принявшего Крещенье…
Опрокинув грешное лицо
В зеркало студёной иордани,
Причастишься ласковых страданий
И взойдёшь на красное крыльцо.
Там гуляет море-океан,
Там вкушают мёд святые звери:
Жёлтый лев по имени Аслан
И в ветвях трепещущие пери,
Белый волк и чёрная змея,
И телец, окутанный багрянцем…
Родина забытая моя,
Кто к тебе вернётся иностранцем?
Тот ли, кто в траву твою швырнёт
Кровью окроплённые знамёна?
Или тот, кого метель взметёт
Выше крыш – к звезде Армагеддона?
2
Эти розы держались так стойко, стояли так долго,
Словно их отсечённые корни питались небесною влагой
В молодильном цветочном раю, где подвижницы долга
Наделяются неистребимой растительной тягой…
Эта крепкая плоть, совершенная в каждом изгибе,
Этот запах, сулящий нирвану в одном лишь соблазне,
Эта прелесть страданья – когда созерцается гибель
И лелеется жизнь в наблюдениях длящейся казни…
Умирать – восхищая… легко, беззаботно и сладко…
Это участь художника – как бы ни крысилась пресса!
Умираешь – как Бог – на кресте мирового порядка,
Воскресаешь – как Бог – на волнах мирового процесса…
* * *
Мой Древоград осаждает
Безжалостный царь дождей,
Жадный сеньор рыщущих наваждений…
Не призовёшь воинов и вождей!
Все они пали жертвами заблуждений;
Все они заблудились среди согбенных лип,
Мокрых чинар в чадрах, сгорбившихся от плача…
Можно ли откликаться сердцем на каждый всхлип?
Небо шуршит в траве, и пустяка не знача.
Я заблудилась, город моей мечты,
Между твоими розами и огнями.
Что означают статуи и цветы?
Траурные стволы с мраморными ступнями?
Ты заблудил меня, околдовал и сдал
Царству чужих тенёт, призрачной паутине…
Хлор или серебро? Ладан или сандал?
Или твоя – навек… Или мертва – отныне…
Пленнице – под платок: талер, цехин, дукат…
Грудь – на разрыв! – Спаси, Господи, Твоя милость!..
То ли кровоточит вечной любви закат,
То ли приемлет дух – всё, что бы ни случилось…
* * *
Осень Осетии –
недопустимая роскошь
для куртизанки старой,
в костёр бросающей кольца…
По серебру гобеленов –
рыжих заплаток россыпь…
красный фонарь,
не дразни меня,
успокойся!
Не соблазнят червонцы,
шкуры пёсьи да лисьи –
я лишь вдыхаю дым
солнечной гекатомбы.
– Полно, – мне говорят,
– это такие листья…
падают как платки,
рвутся внутри как бомбы…
Но затаи в себе кровь,
запахни ветки…
не оступись
на границе души и тела!
Верная смерть –
вырвавшимся из клетки.
– Я так хочу!
– Ты сама
этого захотела!
