К 80-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ
30 июня – 80 лет Ахсару Кодзати,
выдающемуся осетинскому поэту,
главному редактору журнала «Мах дуг».
По моему ощущению, и в свои годы Ахсар Кодзати не перестаёт интенсивно учиться и много читать, хотя систематическое образование завершил давно – на Высших литературных курсах при Литинституте. В ту пору семинаром поэзии руководил Александр Межиров, виднейший поэт и не менее одарённый наставник поэтов. Одним из тех, к которым Александр Петрович относился с явно ощу тимой нежной любовью, был молодой осетин Кодзати, отличавшийся и несомненным природным даром, и врождённой культурой, и уже приобретённой эрудицией, и широким кругозором, и стремлением ещё расширить кругозор…
Ахсар Кодзати – уже с давних пор общепризнанный в Осетии поэт, думаю, лучший её лирик, живой классик. Его стихи там поистине у всех на устах, его книги значительны и весомы. Но с десятилетиями он, оставаясь поэтом мыслящим и потому оригинальным, непрерывно менялся и меняется. Проживая в себе самом всю историю родной словесности, он во все времена испытывал тоску по мировой культуре. Умел учиться у больших поэтов самых разных народов. И тут нам отрадно отметить определённое воздействие и русской классики золотого века, и Блока, Пастернака, Ахматовой, Ходасевича. Здесь надо учесть и стихийно открывшуюся ещё во времена Коста Хетагурова, если не раньше, близость систем стихосложения, общность просодии. Поэтому в осетинскую поэзию с лёгкостью перешли и многие исторические достижения и новации русского стиха, европейские твёрдые формы. Кодзати, например, культивирует форму сонета, ставшую в его родной литературе непринуждённо естественной.
Ахсар Кодзати – несравненный поэт, но и один из самых достойных и благородных людей, с которыми мне послала встречу судьба. Ведь всегда и на всех производит сильное впечатление, когда человек самоотверженно сражается не за себя, а за общее де ло. Понимая значение русских переводов как средства выхода в большой мир, он искал переводчиков не столько для себя лично, сколько для переложения всего лучшего в родной поэзии – и современного, и несправедливо забытого. Его личной заслугой явля ется издание целого ряда талантливых авторов минувших десятилетий и, в частности, совершенно изумительных, потрясающих произведений Алихана Токаева, осетинского символиста, столетие назад переводившего на родной язык стихи Гейне и Ленау, Бальмонта и Сологуба. Истинно просветительская деятельность Кодзати всегда вызывала чьи-то нападки, приступы зависти и злобы, потоки клеветы. Но и на разных занимаемых постах, и не имея никакой чиновной должности, Ахсар делал своё дело и был всегда готов к новой борьбе и способен на дерзкую красоту бескорыстного поступка. Недавно мне доставило искреннее удовольствие гражданственное выступление Ахсара Кодзати, в котором он предлагал администрации отменить всяческие литератур ные премии как разновидность постыдной кормушки, а главную в Осетии премию Коста Хетагурова по справедливости заменить для некоторых на «кару» того же имени.
Для меня немаловажно, что этот замечательный сын Осетии-Алании, плоть от плоти её народа, некогда на медные деньги выучившего свою трудовую интеллигенцию, является также настоящим интернационалистом. Дорого стоила поставленная рядом с подписями видных писателей и деятелей культуры многих народов его подпись под обращением в защиту находящегося на территории Северной Осетии Дома-музея крупнейшего ингушского поэта Джемалутдина Яндиева.
Я от всего сердца поздравляю своего давнего друга с внушительным юбилеем и при этом очень прошу как можно меньше обращать внимания на течение биологического времени. В общем, как и всегда, стоит следовать совету Гёте: «Работай медленно и не отдыхая».
Михаил СИНЕЛЬНИКОВ
Что мне осталось пережить?
С какой сойтись печалью,
с какою музыкой дружить,
с какой дорогой-далью?
Судьба, не верь моим слезам,
я весь к твоим услугам!
Я чашу горя выпью сам,
веселья чашу – с другом.
Я у природы на пиру
живу с недолгой визой,
и то, что сверху я беру,
невосполнимо снизу1.
Пускай безвестно кану в ночь,
не страшен холод мрака:
почуяв смерть, уходит прочь
хорошая собака.
Но жить в безвестности пустой –
нет ничего страшнее.
Лети же, мысль моя, стрелой,
звени, стрела, слышнее!
1967
Перевод А. Передреева
* * *
Моя белая яблоня
обессилена бурей осенней,
спит, усталая, слабая,
в царстве детских моих сновидений.
Ее ветки пахучие,
как мечты моей
легкие крылья,
сердце сладостно мучая,
мне в печали опорой служили.
Мои первые радости,
время первых высот
и падений…
Моя белая яблоня,
государство моих устремлений…
Перевод В. Бурича
ЯБЛОКО НАРТОВ
Да, я Ахсар. Но где Ахсартаг-брат?
Придется друг без друга нелегко нам.
Не сохранить нам яблоко добра,
что отнято у духов-далимонов.
Да не изменим мы своим горам,
объединим и силу, и отвагу!
А не сумеем, нет пощады нам, –
остаться без потомства Уархагу2.
Так говорил Ахсар. И Ахсартаг
откликнулся: нельзя, чтоб черный враг
расхитил фарн3 наш со злорадным смехом.
О небеса, да помогите нам
пронзить стрелою печень всем ворам,
иль занесите трупы наши снегом!
1969
Перевод А. Передреева
* * *
Топор не жалея срубает березу,
чтоб новое вышло ему топорище.
Я верую в это.
Сосновая спичка легко поджигает
сосновую хвою родимого бора.
Я верую в это.
Но могут ли стать топорище и спичка
густыми деревьями, лесом зеленым?
Дождь облаком в небо поднимется снова.
Я верую в это.
Но камень, когда-то сорвавшийся с кручи,
не в силах уже возвратиться обратно:
мы знаем, что, сколько б его на вершину
Сизиф ни толкал, свой удел проклиная, –
усилья напрасны!
1970
Перевод В. Хатюшина
* * *
Когда мысль, как закатное солнце, устанет,
когда воля ослабнет, как загнанный конь,
когда слушаться слово меня перестанет,
потеряет и свежесть, и страсть, и огонь, –
эй, бросай, – говорю я, – пахать свое поле,
дай с ладони волам обессилевшим соли.
Когда злоба и ненависть, словно вороны,
закружатся над башнею чести моей,
и послышатся звуки речей похоронных
над душою моей, над мечтой моих дней, –
эй, – себе говорю, – не устраивай драки,
караван твой идет… Пусть же лают собаки.
Когда свету не рад, как последний калека,
я в печаль, как в подушку, зароюсь лицом,
когда вены нальются холодным свинцом, –
эй, – тогда говорю я, – ты сам себе лекарь:
научись у дубов великанской заботе,
научись у пчелы неустанной работе…
Я, наверное, прожил бы жизнь не горюя,
если б все исполнял, что себе говорю я.
1971
Перевод А. Передреева
ТРЕХГРАННАЯ СТРЕЛА
Сверкай, трехгранный наконечник,
тремя огнями давних снов:
делить любовь меж трех сынов4
мать нартов поклялась навечно.
Три грани, трех огней полет,
разящей стали жгучий лед.
В час грозных бедствий ты запела.
Ты – яд и кровь. Давно истлела
тебя пославшая рука –
а ты летишь через века…
Летят в меня, мне сердце ранят
ожившей памятью три грани.
Отцов оружье! В день грядущий
ты мчишься, яростно звеня.
Твой древний яд настиг меня,
сквозь мглу времен прожег мне душу.
Так пусть огнем священных слов
горят и светят мне отныне
три нартских клятвы, три святыни:
Отчизна,
Правда
и Любовь.
1982
Перевод Т. Саламова
ОСЕТИНСКОЕ СЛОВО
Васо Абаев
Какой несокрушимой силой ты обладаешь, наше слово!
Столетья ты для нас хранило дыханье очага родного.
Тебя, как клятву, не руками – своими стрелами когда-то
подковами коней на камне писали скифы и сарматы5.
Ты, странствуя, искало мира на берегах Днепра и Дона,
мечтой безумной Донбеттыра6 ты родилось во время оно.
Тебя заковывали в цепи, тебя закапывали в дюны
завоеватели-пришельцы агуры и злодеи гунны.
Копьем твое пронзали тело, но не просило ты пощады,
в тебя отравленные стрелы не раз пускали из засады.
Каких мучений ты не знало, чего не видело на свете,
тебя в беде – и так бывало! – бросали собственные дети…
Но не смирясь, в борьбе кровавой ты воевало, как мужчина,
не уронило нартов славы и древней чести осетина.
И, как фатыг7, ты закалялось в огне смертельного сраженья,
в глазах Коста ты загоралось огнем высоким вдохновенья.
Ты мой обет, мое владенье, мой небосвод, моря и реки…
Дай мне свое благословенье, проникни в грудь мою навеки!
Ты боль и страсть в груди рождаешь,
чтоб в вольных песнях зазвучали.
И эти песни поднимаешь, неся их в солнечные дали.
1982
Перевод В. Бурича
РЕКВИЕМ-37
Темной ночью встают из могил мертвецы.
Дзамболат Басиев
Его клевреты топчутся в крови.
Булат Окуджава
Опять мне снится море
мучений и измен.
Вы боль моя и горе,
Георгий и Чермен8.
Дзахо9, мне страшен взор твой,
Цоцко10, прости меня!
Я вечный данник мертвых,
их гнева и огня.
Созырыко, Фарнион11,
мне не избыть вины!
Не пришлым – осетином
вы были казнены.
Вы снитесь мне все чаще,
Арнигон и Гино12.
Быльем могилы ваши
позаросли давно.
О скорбь моя, о скверна,
о неотступный стыд!
Без вас исчезла Вера,
ее не возродить!
Ее украли бесы.
И нет беды страшней.
Нет повода для спеси –
мы бедняка бедней!
О век наш! Бестревожно
стареют палачи.
Опять донос подложный
рука в ночи строчит.
Как будто было мало
зла для моей земли…
И кроны обломали,
и корни отсекли.
1988
Перевод Т. Кибирова
ТЕЛЕГРАММА ОТЧАЯНИЯ БОГУ
Президенту СССР Горбачеву М.С.
Копия: Богу
Уважаемый Михаил Сергеевич!
Вот и закончилось кровопролитие в зоне Персидского залива, к прекращению которого Вы приложили столько сил и энергии, за что все честные люди планеты глубоко признательны Вам. Теперь у нас появились искорки надежды, что Вы, наконец, обратите толику внимания и на ту истребительную войну, которая вот уже около трех месяцев длится не где-нибудь на чужбине, а во вверенной Вам стране. На совести человека, спровоцировавшего эту бойню, десятки погубленных жизней, в том числе ни в чем не повинных детей, женщин, стариков как осетинской, так и грузинской и других национальностей, сотни сожженных дотла домов, разоренные села, варварски уничтоженные памятники истории и культуры, посеянная на сотни лет вражда между народами, издревле жившими в мире и согласии, связанными многовековыми социально-экономическими, культурными и родственными отношениями. Скажите, пожалуйста, Михаил Сергеевич, сколько еще крови и слез должно пролиться на многострадальной осетинской и грузинской земле, чтобы был положен конец этой кровавой вакханалии?
Ведь мы ничего сверхъестественного не просим – только реализуйте указ, изданный Вами самими, и покарайте преступника по закону. Кровоточащая, оскорбленная, разграбленная, но гордая Осетия многократно взывала к Вам лично, к Верховным Советам страны, России и Грузии, к Кабинету министров, к ЦК КПСС, к Прокуратуре СССР, к крупнейшим деятелям литературы и искусства, к советской и зарубежной общественности, к Президенту США и Генеральному секретарю ООН, к Папе римскому и многим-многим другим. И надо отдать должное всем тем, кто морально и материально поддержал нас в эти трагические дни. Их, протянувших нам руку помощи, – сотни и тысячи. Низкий наш поклон им, благодарная Осетия никогда не забудет Добро, содеянное ими. Да благословит их Господь!
Но речь идет о немедленном прекращении огня, братоубийства. А это может сделать только глава государства. Но Вы медлите, и люди по-прежнему гибнут. К кому же нам еще обратиться за помощью? Кто остановит кровопролитие? Не найдя ответа на эти вопросы, я решил направить телеграмму… Господу Богу. При этом не претендую на роль первооткрывателя, а следую традиции давних предков, которые, согласно преданию, не желая больше терпеть свое бесправное положение, написали протест Богу.
Письмо привязали к лапке ласточки и отправили в небо. Копию своей телеграммы-сонета прилагаю.
С уважением
Ахсар КОДЗАТИ,
главный редактор журнала «Мах дуг»,
органа Союза писателей Северной Осетии.
Владикавказ, 02.03.1991.
* * *
Все крови нашей мало супостату.
Найди отвагу, родина, и силы:
кто чует нашу боль в огромном мире? –
Нет ни друзей у нас, ни кровных братьев.
Как ни взывай к любым земным сардарам –
Генсекам ли, Премьерам, Президентам,
кому еще?.. – на этом горьком свете
одни остались мы на дне кошмара.
Ты всемогущ, о Господи, и если
есть справедливость меж землей и небом,
то это – Ты, Господь. Да только есть ли?..
Мрак ослепляет душу супостата.
Так озари же разум тех, кто слепы,
добром и светом, и лиши их яда.
1991
Перевод С. Кабалоти
* * *
Случается – дух мой недужен,
я сломлен, безвольно поник.
И слышу: «Ты в мире не нужен!» –
из бездны свой собственный крик.
Бывает – нет бедствиям счета,
и солнце погасло на миг.
«На помощь зовет тебя кто-то!» –
доносится с высей мой крик.
Воспряну. Склонюсь, как былинка.
И кто я – не ведаю сам:
несомая ветром пылинка?
Титан ли, собрат небесам?
Перевод А. Передреева
