Л.Г. «Мэтр осетинского телевидения», «эталон профессии», «наше национальное достояние», «символ осетинского телевидения», «профессионал экстра-класса» – эти восхищенные отзывы о вас я выписала из книги «Владимир Дудиев», изданной вашей родной телекомпанией к 75-летию со дня рождения и 50-летию профессиональной деятельности ведущего, диктора. Прошло пять лет. Вы по-прежнему в строю, восхищения прибавилось, потому что в апреле вы отметили свой 80-летний юбилей и 55 лет непрерывной работы на телевидении. Это даты, говорящие о многом! Это рекорд, достойный восхищения, интереса и огромного уважения!
Как начинался жизненный путь человека-легенды? Вы родились 8 апреля 1937 г. во Владикавказе. Детство, отнятое войной – отметина на всю жизнь, сделавшая людей более жизнестойкими, ответственными, трудолюбивыми и особо сострадательными. Вы согласны?
В.Д. Мне было четыре года, когда началась война. (Вот ждем все, когда выйдет указ о детях войны, но что-то пока не торопятся…) Мама отвезла нас, младших детей в Даргавс, к дяде Бдтаеву Галау. Там было очень много народу, каждый сам по себе. Как-то обособленно нас держали, со мной еще были старший брат и сестра. Брат убежал на второй же день, сестра – на третий. Вернулись в город к родителям. А я куда денусь маленький? Остался там…
Сколько времени прошло, а вспоминать не хочется. Мучали нас вши, поедали просто. Я в свои четыре года понимал, что это плохо, уходил к речке, стряхивал свои трусы, стирал их. А утром все повторялось, и опять к речке…
Хозяева кормили нас чуреком без соли (соль на вес золота была), молоко давали.
Л.Г. А родители?
В.Д. Мама приезжала в неделю раз, добиралась до Даргавса пешком, машин же не было. Она не могла оставить отца. Он работал жогарем на кирпично-черепичном заводе «Красный строитель». (Кстати, завод стоял именно на месте, где сейчас телестудия на Койбаева). Тогда вручную жгли кирпич и черепицу, сейчас-то все автоматизировано. Отец был таким специалистом, что заменить его никто не мог. Если он болел, печи гасли и их надо было целую неделю разжигать. Поэтому его и на войну не взяли. Он и умер из-за работы в 1947 году: болел воспалением легких, а отлежаться не мог – на заводе гасли печи. Отец пошел туда, разжег их, пришел домой. Стало ему совсем плохо, и он вскоре умер. А старшие мои братья были на войне. Тяжело было… Иногда вспоминаю эти годы и каждый раз бывает тяжело… Чесотка замучила. Препаратов же не было никаких. Лечили мазью из свиного жира и серы. Натирали этой мазью все тело, ощущения не из приятных. Кто это не испытал, не мучился от вшей и чесотки, как он все поймет?
Когда меня домой привезли из эвакуации, в памяти почему-то не осталось…
Л.Г. А жила ваша семья где?
В.Д. На «Осетинке», в 42-ом доме мы жили. Отцу Дзамбулату было 13 лет, когда он обосновался в городе. Его старший брат поехал в Даргкох, а отец устроился водовозом на кирпично-черепичном заводе, где потом стал главным жогарем.
Мама из Даргавса, Бдтаева Мария. Я у отца десятый ребенок был, и мама в семье десятая. Но там от одних родителей, а у нас два брата и три сестры от другой матери, Дзуцевой, первой жены отца. А мы племянники Бдтаевых, правда, одна сестра умерла в 13 лет от менингита.
Л.Г. Какая была в те годы «Осетинка»?
В.Д. Уютный район был, небольшие, одинаковые дома, дальше сады-огороды, потом лес. Все знали друг друга, жили как одна семья, дружно. Сейчас я даже не знаю новых соседей, совсем другие отношения между людьми.
Учился в 13-ой школе, недалеко от дома.
Л.Г. Помните первых учителей?
В.Д. Первая учительница у меня была необыкновенная – Мадзаева, жила на улице Кесаева. На бричке поехала как-то со старшеклассниками за дровами. Когда вернулась, около собственного дома ее сбила машина. Во 2, 3-ем классе у нас была учительница Канукова, а в 4-ом классе – Отараева Зинаида Дзабоевна, жена знаменитого инфекциониста и эпидемиолога Ибрагима Отараева. Потом были предметные преподаватели. Осетинский язык преподавал нам Босиев Жураб Афакоевич, математику – Рубаев, Гуцунаев, Кабалоев. Правда, с математикой я особо не дружил, был гуманитарием.
Очень много читал, любил Ремарка. Мы все тогда увлекались его романами «Три товарища», «Жизнь взаймы», «Черный обелиск».
Я и потом много читал, особенно, когда учился на филологическом факультете педагогического института.
Л.Г. Но сперва вы учились в медучилище?
В.Д. После окончания школы немного поработал старшим пионервожатым. Вскоре меня призвали в армию, и стал я севастопольским матросом.
Вернувшись домой, решил поступить в медучилище. Параллельно с учебой занимался в театральной студии при республиканском театре русской драмы. Но об этих занятиях дома никто не знал. Стал я фельдшером, работал на «Скорой помощи». Потом был заведующим медпунктом на хладокомбинате.
Л.Г. Когда же вы попали на телевидение? Вот уж, поистине, зигзаги судьбы!
В.Д. Представляете, что я оставил и на что пришел, когда стал работать на телевидении? В те времена должность заведующего медпунктом на хладокомбинате была очень заманчивая: мясо, рыба, икра, мороженое – бери – не хочу! Но хладокомбинат находился почти за городом. Тогда же только трамвай ходил. Знаете, сколько мне надо было каждый день добираться туда от моей «Осетинки»? Я очень уставал. Да и разочаровался в своей работе.
Мой старший брат работал министром юстиции, был знаком с Джагиаевым Григорием Александровичем, тогдашним заместителем председателя Гостелерадио. Я и пошел к нему устраиваться на любую работу. Он спрашивает: «Осетинским языком владеешь?» – «Как же! Я на «Осетинке» вырос!» – «Приходи через два дня».
Пришел, а там конкурс. В фойе толпились человек 250. Ребята были стройные, красивые. Думаю: «Чего я пришел? Ничего мне здесь не светит». Я еще не понимал, что такое телевидение, телевизоры редко у кого были. Монитор находился в коридоре. Заходит интересный парень, а я смотрю – что-то не то, не похож. Тогда только узнал, что такое телегеничность и фотогеничность. Я почитал текст. Меня единственного и выбрали. Так все и началось.
Л.Г. И оказалось, что это – профессия длиною в жизнь… Откуда у вас эталонное звучание осетинского языка?
В.Д. Моя мама по-русски еле-еле объяснялась. И на улице все говорили только на осетинском. А сейчас, к сожалению, в городе почти не услышишь родную речь. Причин этому много. И нам всем надо выправлять эту ситуацию.
Л.Г. Володя, вы же были не единственный диктор на телевидении. А «национальным достоянием» называют только вас. Почему?
В.Д. Во-первых, я был один из первых, не с кем было сравнивать. И я честно работал. (Взволнованно.) За 55 лет работы не отказал ни одному редактору в проведении передач, хотя такая загруженность была: плановые репетиции, трактовые репетиции, живой эфир. И опять – репетиции, эфир. Я читал правительственные заявления, «Новости», вел передачу «Радуга» на осетинском языке, «Субботний вечер», озвучивал документальные фильмы, участвовал в создании кинохроники.
Было тяжело, но интересно. В 60-е годы на подготовку одного выпуска новостей, знаете, сколько уходило времени и энергии?
Л.Г. Но ведь зритель не знал о вашей внутренней, по ту сторону экрана, жизни? Он вас выделил за что-то и полюбил на всю жизнь.
В.Д. Люди всегда чувствуют искренность, естественность, желание добра. Если я здороваюсь, я стараюсь вложить в эту фразу тепло: «Добрый вечер, дорогие друзья!» В Москве же не говорят так? А я говорю, потому что они правда мои друзья, республика же маленькая! Было бы смешно, если бы диктор ЦТ обратился с таким приветствием на информационной программе, я бы удивился.
Чтобы телезритель тебе в ответ по другую сторону экрана сказал «Добрый вечер, дорогой!», надо его любить так, чтобы он это почувствовал. И уважать без фальши, и передавать ему положительный заряд.
Л.Г. Вот мы и приоткрываем потихоньку секреты мастерства. Это ваша искренность, позитивная переполненность и уважение к зрителю.
Отсюда начинается эта любовь и почти родственное отношение к Вам? Моей бабушке было около ста лет. Я была маленькая, помню, как на Новый год бабушка никак не хотела садиться за стол: «Володе тоже передайте пироги, а то как-то неудобно!»
В.Д. Мои знакомые жили на ул. Советов. Их пожилая бабушка, Замират, сидит как-то допоздна перед телевизором, дремлет. Борис, сын, спросил ее: «Почему не ляжешь спать?» Она: «Володя еще не сказал «спокойной ночи», неудобно как-то!» (Смеется.)
Л.Г. Расскажите о «ляпах» прямого эфира. Во время прямого эфира передачи «Круг чтения», которую я вела в начале 80-х годов, одна участница потеряла строку на листе и шептала на всю республику: «Боже мой! Потеряла…» Мне было тогда не смешно. У вас было такое?
В.Д. Я вел передачу о победителях школьной олимпиады, там учительница должна была рассказать о своих учениках. И тут ей стало плохо и со словами «Боже мой!» она ушла под стол. А камера же работает! Я взял ее текст, подвинул к себе и читаю продолжение. А она у меня под столом! (Смеется.) Я дочитал все, выдали заставку. Она в себя пришла попозже.
А как-то я сам оплошал, обратился «Дорогие телевизоры!». Многое что можно вспомнить. Как-то вел праздничную программу и сказал: «Дорогие друзья! Всего вам доброго! Праздник продолжается!». Что тут плохого? А ребята до сих пор смеются, напоминают, если какое-то застолье: «Праздник продолжается!»
Л.Г. Кого-то вы можете назвать своим учителем?
В.Д. Мы долгое время не могли смотреть Москву, варились в собственном соку. Поэтому сложно было что-то привнести. Старше меня диктора не было. Но я выходил из положения. Если я вел программу Юрия Мерденова, естественно, что-то перехватывал у него. Если вел музыкальную программу, со мной работали Эмма Торчинова, Маирбек Икаев, Зоя Даурова, Ирина Макиева. Они же все столичную школу оканчивали, все артисты с богатым опытом. У них учился, работая над программой.
В первые годы послали меня в Москву, на курсы усовершенствования, человек 70-80 там было. Меня прослушали и говорят: «Володечка! Вы нам не нужны, у нас и так работы без вас достаточно. Ж и Ш потверже. «Шила в мешке не утаишь» (выговаривает четко)… Остальное все в порядке». По мастерству тоже сказали: «Все нормально». Я только общие лекции посещал.
Л. Г. Приезжали к нам дикторы ЦТ?
В.Д. У нас как-то проводился всесоюзный семинар дикторов с участием всех союзных республик Москвы и Ленинграда, Юга России. Известный диктор ЦТ Виктор Балашов читал два вечера новости на нашем телевидении, диктор Всесоюзного радио Ольга Высоцкая провела на радио несколько передач.
Мы очень гордились высокой оценкой, которую дали гости семинара всем нашим дикторам. Мне поступили официальные приглашения на работу из Симферополя, Сочи, Кабардино-Балкарии. Виктор Балашов у председателя комитета Ахсарбека Агузарова отпрашивал меня в Москву. Он не согласился. Я знал: если телевидение, то только Северо-Осетинское.
Часто представлял Северную Осетию – в Сочи, Москве, Баку, Ростове. С программой «Экран дружбы» ездил в Кабардино-Балкарию, Чечено-Ингушетию.
Л.Г. Вы в те годы выезжали на предприятия, в колхозы, знакомились с героями своих передач.
В.Д. Сейчас этого уже нет. Да и куда выезжать? И колхозов тех нет. Новости как в те годы делались? Один сюжет из колхоза (обязательно), один – из завода, следующие два – новости культуры и спорта. Сейчас я читаю «Хабёрттё», там тоже хорошие материалы подобраны. Иногда такие выпуски шикарные бывают, разноплановые!
Л.Г. Чем телевидение советских времен отличается от нынешнего?
В.Д. Для меня ничем. Мне никогда ничего не запрещали. Единственное, я не имел права выходить в эфир без ЛИТО. Но они ничего особо не правили, расписывались – и все. Я нормально себя чувствовал.
Л.Г. А кто вам писал тексты?
В.Д. Редакторы. Они же не могли сами выходить в эфир. Сейчас журналисты сами ведут программы. Это хорошо или плохо? Когда идет специфическая программа, к примеру, медицинская, там нужен, конечно, не диктор, а ведущий, специалист.
А в новостях зачем он нужен? У тебя на суфлере все записано, пожалуйста, читай!
Л.Г. Суфлер позволяет соблюдать хронометраж, но, мне кажется, снижает естественную, человеческую тональность.
В.Д. Раньше я был категорически против суфлера. А сейчас без него куда? Надо, конечно, учиться читать осмысленно. Ужасно неприятно слушать скороговорки на одном уровне – это усыпляет и раздражает. Нужен хоть какой-то интонационный всплеск. Никто не захочет смотреть эти сухие скороговорки, переключит канал.
В Москве одно время так было, сейчас этого уже нет. Там ведущие читают спокойно, профессионально. Я всегда говорю молодым: «Ребята! Вас смотрят от пятидесяти и выше, моложе сидят в Интернетах. Читайте для них спокойно, не тараторьте! Иначе у вас не будет контакта со зрителем!»
Л.Г. Какие они, молодые, на ваш взгляд? Вы были членом жюри на кастинге, который проводился недавно.
В.Д. Они очень хорошие, много знают. Зрительское голосование точно совпало с нашими данными. Интересные ребята – Кисиев, Смагин, зритель их уже знает.
Л.Г. Какие еще советы вы можете дать молодым? Ольга Высоцкая, которую многие дикторы называют своей учительницей, утверждала, что в основе профессии диктора лежат три критерия: что я говорю, кому я говорю, ради чего я говорю. Ваши критерии мастерства?
В.Д. Во-первых, в эфир ты должен выходить подтянутым, подготовленным. (Иногда смотрю в театре, актер работает без грима. Этого нельзя делать! Свет на лице отражается, оно блестит и вызывает раздражение у зрителя. Так и на телевидении: не приведешь себя в порядок – будешь блестеть на экране и раздражать).
Во-вторых, обязательно надо готовиться, знакомиться с материалом, вникать в смысл, чтобы ты мог его передать слушателям. В-третьих, нормально разговаривать со зрителем. Не читать, а говорить, беседовать! Это начинается с того, как ты поздороваешься со зрителем.
Л.Г. Это вопросы мастерства. Как этого добиться? Вы кого-то представляли, выходя в эфир?
В.Д. У нас же ничего не было, кроме местного телевидения. Но я точно знал, что я должен кому-то одному говорить. Всем не могу, потому что растеряюсь.
И вот я иду на работу, кто-то меня узнал, искренне улыбнулся, и это лицо остается в памяти. Я его представляю, оно передо мной. Даже когда бывали неприятности, я представлял себе эти лица – и все отодвигалось на задний план. Без этого нельзя.
Я сегодня шел на телестудию, меня остановил мужчина лет 60 с мальчиком. Наверное, внук. Мы постояли, поговорили. Новости сейчас я читал для него. Это всегда работает.
Уважение к зрителю и к себе, искренность и желание добра каждому – это тоже всегда работает!
Л.Г. Вам не мешала бешеная популярность? Тяготила или нравилась?
В.Д. Поначалу, конечно, нравилась. Искренне, по-доброму улыбнется тебе человек – это же хорошо! Терпеть не мог, когда смотрели с ехидцей, как бы оценивая.
А вообще популярность тяготит. Профессия диктора – это вечное пребывание в полной готовности. Как-то сидел с друзьями в ресторане, мне официантка принесла коньяк в кофейнике. Это нормально?
Популярность – это большая ответственность. Ты себе не принадлежишь. Даже в свободное время ты должен соответствовать. Сперва нормально, а потом это очень утомляет.
Как-то я вел концерт. Дети бегут на сцену к артистам за автографами. А мы с фотографом, Фатимой Тебиевой, стоим, разговариваем. Она: «Девочки, а почему вы у Владимира Дудиева не берете автограф?» Они огромными своими глазками смотрят в недоумении: «А дядя Володя же свой!..» (Смеется.)
Л.Г. А если бы заново, вы изменили бы что-то в жизни?
В.Д. Это трудно сказать. Я мог бы стать неплохим врачом, с моим сердцем и любовным отношением к людям.
Я бы стал неплохим учителем…
Может быть, я там не добился бы того, чего добился здесь… У меня все есть: я получил здесь двухкомнатную квартиру, получил высшую категорию, как диктор. Имею профсоюзные награды. Я победитель соц. соревнования – это правительственная награда, с вручением значка… Я ветеран труда. Был награжден медалью «Во славу Осетии», был заслуженным, потом народным артистом Северной Осетии, заслуженным артистом Южной Осетии. Обо мне написана книга, сделан фильм. В каждый юбилей меня вспоминают газеты и журналы. Правда, вот на 80-летие в этом году «Северная Осетия» и «Растдзинад» меня не вспомнили, даже не упомянули. 80-летие – это же последняя дата!
Л.Г. Зачем вы так? Ваша мама прожила 110 лет, значит, генетика хорошая. Я знаю, что вы много лет смотрели за больной мамой…
В.Д. Я же медик, да еще младший. Пятнадцать лет она прожила у меня после инсульта. Да еще желчный пузырь воспалился, и никто ее в этом возрасте не хотел оперировать. Я родственника, хирурга Дудиева, кандидата наук, уговаривал. Не мог позволить, чтобы без медицинской помощи с ней что-то случилось, не простил бы себе. Ее прооперировали, вытащили 15 камней. И выжила, и еще десять лет после этого прожила…
Бывало, я за ночь раз пять-шесть к ней подскакивал, чтобы ей было комфортно, нормально. Это естественно. У всех болеют пожилые родители и все за ними ухаживают. Это естественно…
Л.Г. А руководителей республики вы всех знали?
В.Д. Никогда ни к кому не обращался. Когда умерла мама и я сделал годовые поминки (а мы жили в доме на углу Армянской и Ватутина, сейчас там «Стоматология»), я хотел уйти оттуда. Но я же неприспособленный, непрактичный. Надо было продать это жилье и купить другое, но не додумался.
Пошел к Ахсарбеку Галазову, попросил помочь. Вскоре мне дали двухкомнатную квартиру на Кутузова. Потом я ее продал и купил квартиру на Набережной. Живу сейчас с племянницей Джиной.
Л.Г. Из председателей Комитета кого можете вспомнить добрым словом?
В.Д. При Гапбаеве И.А. я поработал мало. Думаю, самый большой вклад в становление и развитие телевидения принадлежит Ахсарбеку Агузарову.
Немало сделали и все последующие руководители Комитета.
Никогда не забуду Эрика Токаева. Как-то он спросил меня: «О чем ты мечтаешь?». Я и ответил, что мечтаю побывать в Париже. Прошло месяца два, и вдруг он позвонил: «Ну, ты собираешься в Париж? Собирайся, собирайся!»
А потом позвонила мне из Москвы Джульета Каллагова, она там работала в турагентстве. Эрик через нее устроил мне поездку в Париж. Представляете? Как это можно забыть? Восемь дней я жил в Париже. Царствие ему Небесное, теперь бы он меня спросил, я бы ответил, что мечтаю снова побывать в Париже… Помните? «Увидеть Париж и умереть!»
Диамбеков «сделал» золотой микрофон, награждал меня. При ком-то я получил звание народного артиста, медаль «Во славу Осетии». Каждый что-то весомое сделал для компании, какой-то след оставил. А сколько делает Тимур Кусов! Он мне такой юбилей устроил на 75-летие! Книгу издали, фильм. Я очень всем благодарен.
Л. Г. Вы же и большую концертную деятельность проводили?
В.Д. Все концерты вел, все торжественные и праздничные мероприятия, Дни и Декады культуры. В Ужгороде представлял Осетию, когда мы дружили с Закарпатьем. Многие же не знают, почему у нас есть магазин «Закарпатье». А мы же дружили – Северная Осетия и Закарпатская область Украины. Я даже в Болгарии по этой линии дружбы был, в Кырджали.
Л.Г. Я знаю, что за заслуги в укреплении культурных связей между Севером и Югом Осетии вы получили звание «Заслуженный артист Южной Осетии».
В.Д. Я часто бывал в Южной Осетии: на презентации Квайсы, во проведения Недели дружбы, с концертами мастеров искусств.
Л.Г. Вы вели концерты народной артистки СССР, примы-балерины Большого театра Светланы Адырхаевой каждый раз, когда она приезжала в Осетию.
В.Д. Да, это была ее просьба, чтобы я вел ее встречи на предприятиях, концерты. Никогда не забуду, как она танцевала умирающего лебедя на сцене Дома культуры в родном селении Хумалаг.
Вел концерт с участием Светланы Адырхаевой и артистов Большого театра в Цхинвале, а потом встречи артистов с рабочими предприятий республики.
Л.Г. Вы ведь вели резонансное мероприятие на роще Хетага, организованное покойным Сергеем Таболовым?
В.Д. Когда-то у рощи Хетага танки выставляли, чтобы люди не ходили туда в праздник. А Таболов С. П. устроил там мощный праздник, это было большое событие.
А сколько к юбилею Коста Хетагурова проводили праздников – и в Наре, и в городе. Горжусь тем, что я первый начал вести концерты осетинской музыки на осетинском языке. Сейчас эту традицию подхватили Налдикоев, Лолаев.
Бывали сложные времена. Когда у нас первым секретарем Обкома партии работал Одинцов В. Е., он же все национальное запрещал. Демонстративно уходил с каждого концерта после первого или второго номера. Не разрешалось говорить о наших выдающихся земляках, даже о героях Великой Отечественной войны. Это нормально разве? А Битаров В.З. на юбилее Булата Газданова до конца сидел. Это проявление уважения к человеку, который столько сделал для Осетии!
Я как-то видел еще Одинцова в Москве, когда вел юбилей Коста в Колонном зале. Он сидел в третьем ряду и я удивлялся этому, он же отменил здесь проведение юбилея Коста.
Как-то в старой студии записывали круглый стол с писателями Северного Кавказа, а вел ее наш уважаемый Гриш Плиев. После записи участники собрались для просмотра на втором этаже. А я в аппаратную шел озвучивать материал. Поздоровался, Гриш остановил меня, встал, пожал руку и представляет гостям: «Это наш диктор Володя Дудиев. Он один из немногих, кто красиво говорит по-осетински!» Это была для меня самая высшая похвала. Как же! Сам Гриш Плиев про меня такое сказал!
Л.Г. Столько встреч с интересными людьми у вас было, такая насыщенная жизнь. Не думали написать мемуары?
В.Д. Жалею, что за столько лет работы я не научился писать. Мог, конечно… Не сложилось. Мозг свой так приучил работать – быстро, за час выучивал 5-6 листов текста, но только на час. Суфлера же не было тогда. Программа прошла – и все. К следующей программе надо готовиться. И так бесконечно.
Л.Г. О чем еще жалеете?
В.Д. Жалею, что не создал семью. И не потому, что некому будет подать стакан воды. Просто перед самим собой есть чувство невыполненного долга. Сперва некогда было, работы много. Потом мама заболела. Конечно, это не причина. У всех есть работа, у всех бывают больные родители. Не получилось…
Л. Г. Помимо работы чем еще заполняете время?
В.Д. Сейчас, в силу возрастных проблем со здоровьем, меньше приходится читать. Но своим газетам – «Северной Осетии» и «Растдзинаду» я по-прежнему верен. Очень любил ходить в театр, в кино. Ныне остается телевизор.
И работаю еще, слава Богу! Благодарен Коммерческому каналу – привозят меня на работу, увозят.
Л. Г. А по телевизору какие каналы предпочитаете, программы?
В.Д. Люблю смотреть канал «Культура», «Спорт», где у меня есть свои приоритеты. Обязательно смотрю новости – и на нашем канале, и на центральных. Причем, смотрю их и на Первом, и на 24-ом, и на НТВ, они ведь по-разному подают новости.
Что мне не нравится в новостях ЦТ – сплошной поток негатива: там убили, там взорвали, изнасиловали, украли, разбомбили, забастовки – все.
Так не должно быть. Людям обязательно нужно дарить тепло, надежду, добро. На нашем телевидении в этом плане намного лучше. Грустная информация бывает редко. Люблю еще передачи о животных.
Л.Г. Вы много читали всю жизнь. Последние годы заметно снизился интерес к чтению. Как заставить ребенка читать?
В.Д. Сейчас очень много разных книг издается – иллюстрированных, звуковых. А дети не читают, потому что они должны в семье видеть читающих взрослых. Многое идет от семьи: что ребенок в семье видит, то и несет в жизнь.
Идеальная семья – та, в которой живут старшие. И обязательно нужно уделять детям больше внимания, даже если это сложно работающим родителям: читать с ними, ходить в музеи, на концерты.
Меня мама очень строго воспитывала. Однажды я прогулял школу, смотрел фильм «Тарзан». Мама узнала, и наказание последовало незамедлительно. Тогда это воспринималось нормально.
Л.Г. Что вас радует в жизни?
В.Д. Когда моим близким хорошо. Племянницы Джина и Альбина, племянник Ибрагим, их дети. Сейчас у нас малышка забавная, ей всего годик, Мурат Константинович, трех лет от роду. Они все доставляют мне огромную радость.
Я иногда завидую молодым, они более свободны. Я никогда не мог, например, без разрешения куда-то пойти. Не могли одеться нормально, доставали и носки, и сорочки.
Л.Г. Но вы одевались со вкусом. Вас называли франтом.
В.Д. В советское время были мастера, которые меня обшивали. Я заказывал у них костюмы – профессия обязывала.
Сейчас у меня все есть. Люблю пестрое почему-то, это моя слабость.
Л.Г. Вы сдержанный человек?
В.Д. Могу вспылить иногда. Но ненадолго. Потом переживаю. Сам первый всегда иду навстречу.
Л.Г. Мне кажется, вы начисто лишены зависти?..
В.Д. Наверное, это качество многих осетин. К сожалению. Самопожирающее это качество характера! Ненавижу завистников. Если у меня сосед слева и справа богаче, мне же от этого хорошо, может, и мне перепадет что-то. Нормальный человек же так должен рассуждать?
Л.Г. Может, зависть – обратная сторона комплекса неполноценности? У самодостаточных людей ее не бывает же?
В.Д. Я всегда радуюсь успехам своих коллег. Вдвойне приятно, когда встречаю талантливого человека. Готов помогать всем ради общего блага. Всегда и во всем нужно добиваться самого лучшего результата, в каждом деле стремиться к совершенству.
Л.Г. Что вас раздражает в людях?
В.Д. Хамство. Необдуманное, бестолковое поведение. Если человек строит из себя невесть что, будучи серой посредственностью. Это ужасно раздражает. Не занимайся пустословием, веди себя так, чтобы люди любили тебя. Будь искренним, простым в общении.
Л.Г. В чем главное назначение человека?
В.Д. Чем сейчас можно помочь человеку? У всех все необходимое есть. Вы знаете, у меня ползарплаты уходило на лекарства. Доставал их всем знакомым, друзьям, коллегам. Мне в ответ «магарычовое дело!» – и все. Потом я начал им давать подписанные рецепты, чтобы сами покупали.
Добро надо делать людям! Желать добра и делать его. Жить с открытой душой. Вот и вся премудрость. Идти дорогой добра.
Л.Г. Самая неприятная черта характера?
В.Д. Не люблю жадных, недоброжелательных людей. У нас многие любят говорить: «А чем он лучше меня?» Это неправильно.
Л.Г. Есть любимые места в республике, во Владикавказе?
В.Д. Только приехал из Тамиска, люблю бывать там в санатории, мне там хорошо. Часто бываю в Дур-Дуре, это замечательное село. У меня там живет родственник Батраз Дудиев.
Где сейчас интернат, раньше был пионерлагерь. На кухне работала моя сноха Бясова. Я два года там по три потока отдыхал. Так хорошо было: поем и сразу бегом в лес с ребятами. Очень хорошие воспоминания с этим селом связаны.
Родное село – Даргавс, там очень красиво. Иногда бываю у приятелей в Фиагдоне. А недавно я был в Стур-Дигоре с Гетоевым Виктором, моим другом. Какая же там красота! Сосны вековые, река, водопады роскошные! Самое красивое ущелье!
А в городе очень люблю набережные Терека. Недавно был на Аллее Славы, все обошел там. Меняется город, хорошеет. Лишь бы мы сами не портили его вид. Как-то иду, а с пятого этажа пакет с мусором сбрасывают. Как можно настолько себя не уважать!
Л.Г. Есть у вас мечта?
В.Д. Это не мечта, скорее, желание. Быстрее бы закончились преобразования на телевидении. Опять урезали вещание, один час остался. Что это будет? Извещения на радио перевели. Меня все это очень волнует, не из-за себя, я на пенсии уже. Думаю о молодых, куда они денутся?
Л.Г. Какие кулинарные блюда предпочитаете?
В.Д. Я всеядный. Мне что ни положи – все поем. Единственное, что не любил в детстве – бобовые, фасоль. Однажды играл с ребятами на улице, прибежал голодный: «Мама, кушать хочу!» Она положила мне фасолевый суп.
– Не хочу, – сказал я.
– Иди. Проголодаешься, придешь.
К вечеру пришел домой совсем голодный, как миленький поел этот суп. Мама мне его даже не подогрела.
Единственное, что мы с Костей Фарниевым, покойным другом, любили – селедку с картошкой.
Л.Г. Поделитесь своими секретами здоровья.
В.Д. Я мало ем: в полдень и в 18 часов. Пью минералку. Знаю, что кока-кола – отрава, и все равно иногда позволяю себе.
Иногда выхожу погулять. Больше никаких секретов нет.
Л.Г. Какую музыку любите?
В.Д. Увлекался классической музыкой: Бах, Бетховен, Моцарт, Чайковский. Ходил на все концерты по абонементу. Со временем классической музыке не изменял, но сейчас больше слушаю лирические песни.
Когда один и тот же певец двадцать раз появляется на экране – переключаю канал, это очень раздражает.
Л.Г. Чего вы боитесь?
В.Д. Боюсь болеть долго, я знаю, что это такое. Но ни за что не хотел бы быстрой смерти. Моя мама говорила мне: «Вова, не верь, когда кто-то говорит, что хочет умереть из-за болезни или возраста. Никто не хочет умирать». Хотел бы знать, когда придет последний день. Позвал бы всех попрощаться. Мама прожила 110 лет по паспорту, при нашем беспристрастном подсчете – 100 лет точно. У нее братья и сестры тоже по 100 лет прожили.
Л.Г. Генетика, значит, у вас хорошая. Зачем о грустном? Что такое национальный характер?
В.Д. Это, в первую очередь, знание родного языка. Это уважение к старшим, почитание предков. Знание своей культуры, традиций. И, конечно, дружеское отношение к окружающим людям.
Л.Г. Володя, я благодарю вас за интересное общение. Больше полувека вы дарили жителям Осетии свое сердечное тепло, создавая в наших домах пространство любви, и мы все отвечали вам такой же искренней любовью и уважением.
Преданное служение людям и делу всей жизни, человеческое обаяние и талант позволили вам занять свое особое место в истории осетинской культуры и журналистики.
Желаю вам долгих лет жизни в здравии, радости и благополучии.
Май 2017 г.
