* * *
Отец мой, охотник,
Двустволку в наследство оставил,
Когда добровольцем
С фашистами шёл на войну.
Но сам он погиб,
И тем сердце сыновнее ранил…
Кто ж взял на себя
За сиротство мальчишки вину!?
А годы, как кони,
Что к близкому финишу мчатся.
Любил я свой край,
Как на праздники к речке ходил.
Я видел, как волны
И сами от солнца лучатся,
Купался я в них –
Так я с Тереком дружбу водил…
Вдруг выстрел.
Не гром среди ясного неба.
Я вижу, зарю не допел
Окровавленный гусь,
И с дрожью: «Прости!» —
Прошептал,
Хоть виновен и не был.
Охотничью страсть
Ни ругать, ни судить не берусь.
Зарею и речкой
Природа мне сердце будила,
Как храм освященный,
Входила в сознанье мое,
Но птицей убитой
Невинную совесть винила,
И в жизни ни разу
Не брал я в дорогу ружье.
СЛЕД ЧЕЛОВЕКА
Безопасного брода
ни в беде нет, ни в горе,
Всё же жизнью за век
не насытится глаз.
Ну а тех, чьё довольство
безбрежно, как море,
Никогда не достиг вопиющего глас.
При рожденье детей
окрыляет природа,
Выше будней витают всегда малыши.
Но различие духа растет год от года,
Обращаясь в балласт
иль в порывы души.
Кто-то сердце,
как Данко, поднимет в ладонях,
Чтоб собратьям дорогу во тьме осветить,
Кто-то, грешный,
молитвы возносит Мадонне,
Но иудину мзду за иконой хранит.
Гений мысли Сократ –
правды луч для народа,
А народ отравил своего мудреца.
Так блаженством служил
Герострату – уроду
Храм Эфесский – костер, дело рук подлеца.
Нет надежного брода и в счастье жестоком,
От него только миг к испытанию бед.
Кто-то чист, как алмаз,
кто-то раб у пороков,
Оттого на Земле так различен наш след.
* * *
…Чаще сердце болит,
от гнетущей тоски сокрушается,
Словно молния, вдруг
скорбь сильней полоснет по груди…
Все же чуткость любви,
что ко внукам в душе утверждается,
Обнадежив опять,
не дает мне с дороги сойти.
Чудо-чада мои,
вы, бесспорно, то самое сущее,
Что есть в сердце моем,
неизбывную боль победив.
Это нежность детей –
продолжение жизни могущества,
И грядущих эпох
в голосах их озвучен мотив.
Так любовь малышей
не дает мне от скорби отчаяться,
И так хочется знать,
что судьба их высокая ждет,
И моя с ними жизнь,
что с дыханьем моим не кончается,
Научив их дерзать,
от потомка к потомку пройдет.
ЛИРИЧЕСКАЯ БАЛЛАДА
Тихий говор мне слышится
В звездопад при луне,
Чьи-то тени колышутся
На прибрежной волне.
То ли эхо далекое,
Там, где Терек шумит,
То ли рокот намеками
О былом говорит.
Где ты, удаль безусая,
Поклоненье весне,
Где страдали без устали
Соловьи при луне?
Волны пенные гривами
Бились в сваи моста.
А девчонка счастливая
Обожгла мне уста.
Где то время заветное,
Век друзей золотой,
Сердце – искренность светлая,
Песня – бурный прибой?
Где вы, недруги дошлые,
Злой завистливый взгляд?
Бегом дней запорошены
Сплетни, злоба и яд.
Где-то эхо мне слышится,
В звездопад при луне.
Чьи-то тени колышутся
На прибрежной волне.
* * *
Рябина в гроздьях, словно в пламени,
Багрянцем листьев сад объят.
А в памяти – любовь без памяти,
Как будто рядом мы опять.
Уж ветер ночи полнит холодом,
Листву стараясь оборвать.
А в мыслях я иду в ту молодость,
Где мог от счастья ликовать.
Едва зима снегов порошею
Оденет голый сад в меха,
Ты вновь пройдешься в нём – из прошлого,
Как тень незримая тиха.
Но, как рябина, сердце в пламени,
Я о тебе ей говорю,
Что был влюблен в тебя без памяти,
Горю я – чувством тем горю.
ТЕБЯ НЕ ЗНАЛ
Тебя не знал, не знала ты меня…
Сплетались будни из хлопот привычных,
Был каждый день до зябкости обычный…
Я не искал чужих костров огня.
Нежданно гром вселенную рассек –
Пришла весна, но гром пугает серну.
А как же быть с нежданной раной сердцу?
Твой взгляд меня, как молния, ожег.
Я пред тобой застыл, как будто мим,
В тот емкий миг случайной нашей встречи.
Но звездный свет наполнил душу в вечер,
Когда мой взгляд вдруг встретился с твоим.
Тебя не знал, не знала ты меня…
Но встретились – все стало необычным,
Себе кажусь хмельным и непривычным…
Волшебный в сердце вспыхнул жар огня.
