Памяти профессора
Марка Максимовича Блиева
Автор заинтересовался этой темой в начале 1990-х годов. Это был период, когда идеологический пресс ослаб, уступая место более свободной трактовке прошлого народов бывшего Советского Союза. Значительная часть новых исследований отличалась мифологизацией этого прошлого, отвечая запросам вновь окрепшего националистического дискурса.1 В то же время у историков так называемых «малых народов» бывшего СССР появилась уникальная возможность исследовать ранее недоступные источники в западных хранилищах и восстановить неизвестные или малоизвестные страницы истории своих предков. Тогда меня поразило то, что значительный вклад единственного ираноязычного этноса, проникшего далеко на запад, в развитие средневековых обществ в мировой историографии сильно недооценивался.2 Ситуация к 1990-м годам начала медленно меняться под влиянием монографии об аланах американского историка Бернарда Бахраха (1973).3 После этого в отечественной и зарубежной литературе также появился ряд публикаций, значительно дополняющих и уточняющих наблюдения и выводы о роли алан в истории раннесредневековых обществ Франции, Италии, Испании.4 Однако о том, что аланы и их северо-иранские предки и сородичи – скифы и сарматы – обосновались также и на Британских островах, было известно значительно меньше. В начале 1990-х гг. мне удалось собрать некоторые свидетельства об этом и представить их в докладе на Сказкинских Чтениях – конференции в Ростовском Государственном Унивеситете, посвященной моему учителю, выдающемуся советскому медиевисту академику С.Д. Сказкину. Позднее этот доклад был опубликован в ряде изданий.5
С тех пор мне удалось пополнить коллекцию оригинальных источников. Кроме того, в англоязычной историографии появилось исследование поистине прорывного характера (ниже я охарактеризую его впечатляющие достижения). Все это позволяет значительно расширить прежние знания и уточнить обстоятельства, приведшие к нескольким миграционным волнам североиранских предков осетин на Британские острова, а также обсудить их судьбу и значение в истории этой части Западной Европы.
В 2000 г. Скотт Литлтон и Линда Малкор опубликовали результаты многолетних поисков в пересмотренном и дополненном издании под названием От Скифии до Камелота: радикальная переоценка легенд о Короле Артуре, рыцарях круглого стола, и Святом Граале.6
Проанализировав огромный материал разнообразных источников, авторы пришли к выводу, что важнейшие элементы самого популярного эпоса на Западе имеют не кельтское («английское»), а скифское (североиранское) происхождение.7 Один из лучших специалистов по истории цивилизаций Таримского бассейна, профессор Университета Пенсильвании Виктор Х. Маир (Victor H. Mair) в весьма обстоятельной рецензии так подытожил результаты работы Литлтона и Малкор:
1) Образы главных героев эпоса имеют ярко выраженную североиранскую (сармато-аланскую) подоснову. Это и сам король Артур, а также Ланселот, Персеваль, Галахад, Гауэйнд, Кай, Тристан, Aedebepe, Борс, Карадок, король Бан де Бенойк, Маймед-король, святой Георгий, Элейн (Хелейн), Госпожа Озера и другие.
Кроме того, скифская и сармато-аланская подоснова характеризует все основные сюжетные линии: 2) центральное положение меча; 3) бросание меча в воды, от него закипающие; 4) эпизод с мечом в камне; 5) магическая чаша, которая никогда не иссякает, и на пирах дается только храбрейшим из героев; 6) частое использование изображений дракона и змеи в тематике сюжетов; 7) тесная связь женских персонажей и змей (например, обращение к Госпоже Озера как к Белой Змее); 8) изображение женщин в качестве воительниц и их ассоциация с водной стихией.8 Для Литлтона и Малкор, а также их западных читателей, было откровением, что все это, причем, в оригинальном варианте, прекрасно сохранил нартский эпос осетин – прямых современных потомков древних североиранских (арийских) сынов библейского Яфета.9 Авторы от Скифии до Камелота весьма объективно показали, что не весь артурианский цикл имеет скифское и сармато-аланское происхождение. В нем узнаются кельтские героические сюжеты. Однако для нас принципиальное значение имеет вывод именитого рецензента Виктора Маира о том, что, кроме кельтов с другими западными народами, скифы и сармато-аланы оказали не менее глубокое влияние на сюжетную основу эпических сказаний народов Востока, в частности, китайцев, корейцев, японцев.10 Разумеется, сами североиранцы тоже впитывали элементы культуры и символизма своих восточных соседей, в дальнейшем, переработав эти заимствования в органический сплав бесценного опыта взаимодействия с различными цивилизациями, несли его на Запад. Иными словами, речь должна идти о глобальном влиянии скифо-сармато-аланских предков осетин на культуру, традиции многих народов Востока и Запада.
На выявление разнообразных аспектов этой уникальной функции североиранцев были направлены интересы сотрудников кафедры истории древнего мира и средних веков Северо-Осетинского Университета, которой автор имел честь руководить в 1980-е – 1990-е годы. Пять выпусков межвузовских сборников с характерными названиями Античные государства и варварский мир, Кавказ и цивилизации Востока в древности и средневековье, и одноименная Всесоюзная конференция, организованная кафедрой в 1987 году, содержали уникальные материалы, свидетельствующие о глобальном влиянии североиранских предков осетин. Тому же были посвящены многочисленные сборники кафедры отечественной истории Северо-Осетинского госуниверситета, отражающие убедительные результаты археологических исследований. А экспедиция в Европу «Дорога алан» (“Via Alanica”– 16 июня – 2 июля 1993г.) под руководством профессора М.М. Блиева, изучение коллекций артефактов в хранилищах Венгрии и Франции дали новый импульс в исследовании богатейшего наследия североиранских предков осетин.11 После завершения моей командировки в Монголию в 1989 году мы обсуждали с профессором Блиевым необходимость такой же научной экспедиции по пути алан в Среднюю Азию и далее на восток. К сожалению, в силу многих причин этим планам не суждено было сбыться. Тогда, в полемике с влиятельными противниками теории непосредственной преемственности скифов-сарматов-алан-осетин, в одной из статей в соавторстве с Василием Давыдовичем Кучиевым мы завершили свое исследование метафорической константацией их глобального культурного влияния: «Устремляясь в глубокой древности вслед за солнцем в сторону его заката, североиранские предки осетин всегда помнили, что их солнце и его свет, который они несли в себе в «страны ночи», рождается на Востоке».12
В данной статье, подтверждая приверженность давно избранной методологии, я предоставлю новые аргументы такого влияния на Британских островах.
Прежде всего заметим, что выдающийся французский фольклорист Жорж Дюмезиль задолго до Литтлтона и Малкор указывал на поразительные совпадения в традициях рыцарей «Круглого Стола» и «Нартского Ныхаса» осетин. По его утверждению, такие совпадения можно объяснить лишь длительными контактами их носителей.13 В первом тысячелетии до н.э. огромный иранский мир не был вполне однороден. На юго-западе он частично входил в ассиро-вавилонский мир, на юго-востоке примыкал к индусам, на востоке соприкасался с Китаем, на севере и северо-востоке соседствовал с гунно-монголами и угро-тюрками, а на северо-западе с финскими, прибалтийскими и протославянскими племенами, в том числе, с венедами на расстоянии от Северных Карпат до Балтики. В этом последнем ареале и состоялся первый самый древний контакт североиранцев и кельтов.
Произошло это на Нижнем Дунае при следующих обстоятельствах. В IV в. до н.э. на западе от Черного моря расширению границ Скифии помешал Филипп Македонский. В 339 г. до н.э. он разбил престарелого скифского царя Атея. Затем сын Филиппа Александр в походе против скифов дошел до Днепра. Следствием этого была потеря последними придунайской и задунайской областей, хотя там оставалось значительное скифское население. Более того, скифы восстановили свое влияние, истребив почти полностью в конце 330-х гг. до н.э. войско полководца Александра Зопириона. Также через двадцать лет не имел успеха полководец Лизиммах, когда от имени нового суверена греков – Рима, дважды, в 313 и 291 гг. до н.э., пытался занять задунайские области скифов. В это время (280 – 270 гг. до н.э.) с северо-запада на Нижний Дунай вторглись кельты, а около 250 г. до н.э. германское племя бастарнов, причем последние заняли места по течению Днепра до самого моря, включая дельту Дуная. В то же время с востока начали появляться савроматские и сарматские племена. Тем самым задунайские скифы оказались отрезаны от остальной причерноморской территории. Так постепенно за их областями на западе закрепилось название Малой Скифии (совр. Добруджа). Теперь, кроме скифов с их североиранскими сородичами, а также греков и фракийцев, там жили германцы и кельты. Тогда же началось активное смешение их культур на этой территории. Напомним, что область имела процветающие города Томи и Калласт, а политически управлялась скифскими царями. Нумизматические находки дали их имена: Канит, Харасп, Акраз/Акроз, Сарин/Сарий, Елий/Алий – сын царя Сайтафарна, Блавот, Тануз /Танхуз.14 Малая Скифия просуществовала с V в. до н.э. до I в. до н.э. Североиранцы были представлены в ней собственно скифами и савромато-сарматскими племенами: среди них были сайи/ сайиты, ареаты, саудараты, фиссаматы. Согласно Страбону и Плинию, вначале 1 в. н.э. они занимали территорию до гор Гема.15
Весьма примечательно, что позже имена некоторых из этих племен (а также кельтов и германцев) встречаются в эпиграфических памятниках греческих авторов в днепровском районе и других местах ( например, имена сайев – «царских сарматов»). Так, декрет знатного администратора богатой греческой колонии – Ольвии – Протогена (датированный В.В. Латышевым между 213 и 190 гг. до н.э.) повествует о том, что саудараты и фиссаматы искали приюта в Ольвии от нашествия германо-кельтских племен (галатов). Греки были рады сарматам, так как боялись собственных рабов, которые с нетерпением ждали прихода неприятеля. Позже царь сайев Сайтафарн(а) получил от греков подарки, когда опасность миновала. Судя по всему, он как-то уладил дела с кельтами. Любопытно, что название племени сайита или сайта сохранилось в осетинской Нартиаде, хотя мифический герой эпоса Сайнаг-Алдар ничего общего с историческим племенем сайитов/сайев не имеет. Корень этого племенного названия – (х)сай – правитель – согласуется с ирано-осетинским хсара, означающим храбрость, отважность. Напомним, что прародителей нартов звали Ахсар и Ахсартаг. Корень хсай также присутствовал в именах трех сыновей Таргитая – легендарного прародителя скифов: правителей Липохсая, Апохсая и Колахсая.
Однако наибольшую роль в передаче оригинальных пластов североиранской мифологии и культуры кельтам и германцам во времена их первых контактов сыграли известные представители савроматского населения – языги. По мнению К.Ф. Смирнова, «царские языги» Аппиана и сайи непосредственно связаны.16 Страбон сообщает об области расселения «царских сарматов» и языгов следующее: «Вся страна, расположенная над упомянутым побережьем между Борисфеном (Днепром – А.И.) и Истром (Дунаем – А.И.), состоит, во-первых, из области тирагетов, за которыми идет область иазыгских сарматов (выделено мной – А.И.), страны так называемых царских сарматов и страны ургов, по большей части кочевников».17 Из этого следует, что языги – гегемон весьма заметной группы савроматских и сарматских племен, который, благодаря своей давней известности и силе, в конце II в. до н.э. возглавил их продвижение к Нижнему Дунаю. При этом все они: ареаты (т.е. «арийские сарматы Плиния»18), саудараты, фисагеты, племя-гегемон – «царские языги» – принадлежали именно к древнему савроматскому сообществу североиранцев. Задолго до этого были известны такие варианты их этнонима как «ихсибаты» (например, у Гекатея Милетского), «язабаты», «хсаматы», «яхсаматы», «аксаматы», а Эфор прямо называл языгов «савроматами». Хронологически последовательная локализация этих племен позволяет утверждать, что подобно киммерийцам, языги-савроматы начали свое продвижение в Северное Причерноморье и Бессарабию под натиском сарматов-роксаланов, а в конце концов алан, на Средний Дунай, на Тиссу и в Венгерский Альфельд из предгорий Кавказа.19
В статье, посвященной скифо-савроматскому периоду в этногенезе осетин, я обобщил новейший археологический материал. Он, в частности, показывает, что изначально языги входили в круг савроматских племен, составивших основу прааланского этноса. Сармато-аланы завершили процесс этногенеза на рубеже н.э. В дальнейшем последние стали гегемоном среди других североиранских сородичей, в том числе в качестве лидера их миграций на запад.20
О значении имени савроматов нет единого мнения. В.И. Абаев переводил его как «чернорукие». А.П. Зураев, опираясь на ранние описания их образа жизни в Поволжье, полагал, что название «сауорматы» происходит из корня «сара»/«дзара» (осет. – «дзарасте» – пустошь, степь) и «уарм» – яма. После утери первой фонемы – ра, получилось имя «сауармата» – жители степных землянок.21 Нам больше импонирует следующая интерпретация: на иранском sau-rom означает «черные волосы». Последняя часть этого названия – общая с множественным числом второй части имени сарматов (mat-matta).
Верховный совет знаменитых воинов-рыцарей на аланском языке назывался Barzond Tarxon (сейчас tarxon на осетинском означает суд, судебное заседание, судебное решение, вообще «обдумывание»). А в одном из осетинских исторических сказаний члены совета названы «главными обдумывателями страны» (basty sarmatta). Таким образом, общий для новой волны родственных североиранских племен этноним состоит из двух слов: sar (глава, начальник, господин) и mat (мысль, обдумывание, соображение), что во множественном числе дает sarmatta.
Соответственно на североиранских наречиях термин sarmatta мог обозначать членов совета племен. В таком случае sauromatta – буквально «черноволосые обдумыватели». Это говорит о том, что большинство савроматских и сармато-аланских племен имели своеобразные аристократические конституционные собрания наиболее уважаемых и знаменитых воинов – племенных натаблей. Именно такой орган – Нартский Ныхас (Совет Нартов-героев) описан в осетинском народном эпосе, сюжеты которого, как неоднократно было доказано, в поэтической форме отражают реальные события, походы и традиции североиранских предков осетин. Их советы/ныхасы решали все важнейшие вопросы, включая дипломатические переговоры и заключение соглашений с другими народами.22 Одно из которых, например, глава савромато-сарматской конфедерации – царь языгов Гатал, в 179 г. до н.э. подписал против Рима с царем Понта Фарнаком I (190– 169 гг. до н.э.).23 Все это объясняет, почему греки и римляне называли североиранские племена новой волны, перехватившие гегемонию у скифов, – сарматами. Здесь вполне уместной будет паралель с аналогичной традицией рыцарского «Круглого Стола» артурианского цикла. Кстати, историческая форма организации у англо-саксонских племен в раннем средневековье зафиксирована в виде Уитенагемота – парламента. Причем его «уитаны» – дословно «мудрые/думающие владетели укрепленных мест» имели те же функции, что и знатные члены советов савроматских и сармато-аланских племен, с которыми кельты/галаты и бастарны-германцы впервые близко познакомились в III в. до н.э. Учитывая несомненный приоритет гораздо более древней традиции североиранцев, можно предположить, что наиболее архаичные черты героев, сюжетов и будущего совета рыцарей артурианского цикла именно тогда получили свое первоначальное оформление. В этом смысле весьма симптоматична параллель со средневековой русской думой, в которой, как известно, заседали «бояре думающие». Этот термин – дословная калька с североиранского «сарматы».24
Языги по праву возглавили продвижение савромато-сарматских, а позже кельто-германских племен в западном направлении. По данным источников, эта конфедерация сыграла главную роль в развитии основных событий Митридатовских войн на Балканах, когда в начале I в. до н.э.25 захватила территорию Фракии. Потомки савроматов Северного Кавказа – языги, после скифов имели самое древнее знакомство с греками – мореплавателями и колонистами. Раннее знакомство с греческой культурой поставило их выше вновь пришедших с востока сарматских, а с северо-запада кельтских и германских племен. У языгов новой сарматской номенклатуры латинских источников уже были прочные начатки государственной организации, прогрессивно развивающийся военно-технический и сакрально-мировоззренческий комплекс. Само название языгов, так же как следующего гегемона североиранцев – алан, тесно связано с мистическим смыслом их особого происхождения, культом героев – доблестных воинов-рыцарей.
Джорж Вернадский, вслед за Николасом А. Растом, обращал внимание на соотношение имени алан с корневым древнеиранским yal, где флексия an – суффикс множественного числа с параллельной формой – yar.26 Среди деривативов этой последней формы закономерно существовали такие названия как arya (na) (у Плиния – areatas – где na перешло в современную алано-осетинскую флексию tа – Arraei Sarmatae)27; Aran (регион в Закавказье), Iran (Персия), и,
наконец, самоназвание осетин – Iron.28 Весьма любопытно, что параллельный корень – yal служил для оформления слова, означавшего одно из древнейших солярных тотемных животных – оленя (в древнеславянском), а также йlan – во французском. И хотя в осетинском yal утеряно, зато сохранилось в иранском в значении «герой– доблестный воин». А в осетинском, предположительно, это древнейшее табуированное понятие было заменено словом sag (олень), которое также служит эпитетом «храброго воина» и связано с иранским этнонимом скифов – saka n – sagan.29 Как известно, аланы часто назывались ассами (аssii). В упомянутой выше статье мы отстаивали точку зрения, что изначально аланы и ассии обозначали разные родственные племена, которые впоследствии слились воедино.30 Здесь важно вновь подчеркнуть сакральное происхождение и этого этнонима. Ведь в Авесте корень yaz выражает понятие культа, поклонения высшему божеству. Yazata буквально означает «тот, кому следует поклоняться», то есть «божество, божественная власть». Напомним, что в современном осетинском языке izаd означает «ангел, дух». Таково сакральное значение этнонима языгов.
Сармато-аланы представляли собой самую сильную и влиятельную группу народов в Северном и Западном Причерноморье и дальше на запад вплоть до Среднего Дуная и Венгрии. Их имя, начиная со времени гегемонии языгов-сарматов (бывших савроматов) времени Полибия II в. до н.э., держалось до V в. н.э. Примерно с начала V в. н. э. это новое народное имя – аланы (вначале наравне с сарматами) – стало общим наименованием для всех североиранцев. Кельты, а также германцы: бастарны, свевы, квады, аллеманы, гермундуры, затем готы, в отличие от сармато-алан, были пешими народами. Однако они вскоре учли преимущества конницы и передового вооружения конного строя. От сармато-алан они заимствовали лошадей и практику кастрации коней замечательных верховых пород31, верховую езду, стрельбу из лука верхом на коне, длинную пику, тяжелый меч, легкий щит, броню для всадника и лошади: шлем, панцырь, кольчугу, наручники для воина и нагрудник для коня.
Аланы принесли с собой из Азии стремена как необходимую принадлежность для тяжелой кавалерии и тамгу для клеймения скота и лошадей, которая постепенно перешла к западным народам в качестве геральдического знака. Языги и аланы усовершенствовали скифскую военную тактику засад, ложных отступлений, неожиданных ударов с нескольких сторон одновременно, а также тактику выжженной земли: полного уничтожения всего добра и урожаев перед наступающим врагом. Все это делало их бесспорными лидерами среди других народов Восточной и Западной Европы уже в тот ранний период их контактов и противостояния Риму.
Ни великий Луций Корнелий Сципион, ни его преемник искусный Клавдий Пульхер, ни сменивший последнего мудрый Скибоний Курион не смогли достичь ни малейшего успеха в Митрадатовских войнах благодаря лидерству сарматов в антиримской коалиции. Лишь Марку Теренцию Варрону Лукуллу, который возглавил операции на Балканах в 71 г. до н.э., с огромным трудом удалось приостановить их натиск на запад.
Однако в контексте нашего исследования важно отметить, что лидерство североиранцев среди других народов, входивших в их коалиции, основывалось, в том числе, и на особом культе военной dnakeqrh и благородства, отражавшем развитую систему их традиционной культуры, нравов и обычаев, опиравшихся на прочный фундамент богатой теогонии и фольклора. Уже в этот период ранних контактов с кельтами у их североиранских противников, а затем доминантных партнеров по антиримским коалициям, зародилась и широко распространилась традиция почитания и прославления в эпических сказаниях особо отличившихся благородных воинов и вождей. Им даже ставили особые памятники. Так, например, Т. Блавацкая на основе весьма характерной находки – погребальной камерной стелы Агафа, заключила, что престиж вождей североиранцев (например, боспорских царей под именем Савроматов) достиг того, что их почитали как героев и богов.32
Еще задолго до этого скифская, а потом аланская честность и верность данному слову вошла в поговорку у греков. Согласно источникам, с азиатского востока приходили полки искусных бесстрашных всадников в великолепных доспехах на быстрых, как ветер, скакунах. Этими победителями был привнесен «как некий прекрасный социальный и культурный идеал образ воителя верхом на коне, (напомню, в славянском языке «князь» – это «конязь» – конный ас – алан – языг), защитника людей, повергателя чудовищ, оказавшийся исключительно важным для становления рыцарства, более того, средневекового христианства и средневекового менталитета вообще».
Задолго до Литтлтона и Малкор итальянский исследователь Франко Кардини утверждал, что Святой Георгий, Святой Мартин или прекрасный Парцифаль – прямые наследники более древних североиранских богов-всадников.33
Здесь возникает вопрос, как носители этой военно-рыцарской культуры попали в тот ранний период на Британские острова?
Для ответа на него необходимо напомнить о другой специфической социально-хозяйственной традиции североиранцев. Как известно, на определенном этапе с появлением клановой, а потом частной собственности, в их производственной деятельности намечается и углубляется специализация. Скифское, затем сармато-аланское общество выделяет из своей среды постоянную профессиональную военную силу, которая обеспечивает безопасность существования и расширение экономической базы. Это войско обычно состоит из наименее обеспеченной молодежи, которая войной должна создать себе определенную хозяйственную базу.34 Так возникает система военного наемничества, а также сегментация кланов.
Яркое описание механизма формирования такой боевой дружины под началом «союза друзей» у скифов содержится в диалоге «Токсарсис или дружба» Лукиана Самосатского.
На мой взгляд, имя Токсарсис – греческая транслитерация североиранского Тохсар (в осетинском языке означает военный вождь или военная доблесть) носит скорее символический, а не персональный смысл, подчеркивая широко распространенный характер социального феномена. Хотя повод к образованию дружины в данном случае автор приводит довольно частный – месть. Трое друзей, чья верность была скреплена обычаем куначества, решают отомстить за обиду, нанесенную одному из них по имени Арсаком. Для этого им необходимо сформировать конный отряд. Один из них прибегает к другому североиранскому обычаю «садиться на шкуру». По описанию Лукиана Самосатского, этот обычай заключался в следующем: «…Если кто-нибудь, потерпев обиду, захочет отомстить за нее, но увидит, что он сам по себе недостаточно силен для этого, то он приносит в жертву быка, разрезает на куски его мясо и варит его, а сам, разостлав на земле шкуру, садится на нее, заложив руки назад, подобно тем, кто связан по локтям. Это считается у нас самой сильной мольбой. Родственники сидящего и вообще желающие подходят, берут по части лежащего тут бычьего мяса, и, став правой ногой на шкуру, обещают, сообразно со своими средствами, один – доставить бесплатно пять всадников на своих харчах, другой – десять, третий еще больше, иной – тяжеловооруженных или пеших, сколько может, а самый бедный – только самого себя. Таким образом, иногда у шкуры собирается большая толпа, и такое войско держится очень крепко и для врагов непобедимо, как связанное клятвой, ибо вступление на шкуру равносильно клятве.
Так поступил Арсаком (герой повествования – А.И.); у него собралось около пяти тысяч всадников, а тяжеловооруженных и пеших вместе двадцать тысяч».35 Причем участниками такого военного предприятия могли быть не только североиранцы, но также представители любых других племен, разделявшие идею правого дела организатора/организаторов.
Отголоски бытования таких боевых соединений у сармато-алан сохранил дигорский диалект осетинского языка в термине «аллон-биллон»/«аллон-баллон».36 Согласно В.И. Абаеву, «бал» – группа, партия, отряд; предводитель такой партии назывался «балхон»; каждый из участников – «амбал»; а все предприятие – набег, рейд – «балц».37 Во время командировки в Монголию я выяснил, что еще в раннем средневековье монголы заимствовали этот обычай у скифов. Ядром боевой дружины у монголов тоже были члены «союза друзей и родственников» – «джуркины» – смельчаки.38
Выделявшиеся группы наименее состоятельной молодежи – члены союза друзей (в III-IV вв. н.э. у языгов Венгрии они уже составляли целый класс – отдельную социальную группу – «лимангантов», от дигор. «лиман» – друг) совершали дальние походы («балцы»). Оседая иногда на огромном расстоянии от родительского клана, они образовывали самостоятельные общины. Во время похода и в местах оседания они принимали в свою среду иноязычных искателей приключений. Так возникали «внешние смешанные кланы», или на языке сармато-алан – «анда», «андарта» («внешние», «другие»). Отсюда происхождение этнонима «анты». Иноязычными членами этих новых образований могли быть славяне (венеды), кельты или германцы, или те и другие вместе.
У нас есть убедительные доказательства, что время от времени сарматские дружины проникали далеко на запад с Нижнего и Среднего Дуная вместе с галатами-кельтами. В своем удивительном исследовании «Культурные отношения между Балканами и Индонезией» (1954 г.) доктор Яаап Кунст нашел поразительные совпадения мелодий и тождества музыкальных инструментов в этих весьма удаленных друг от друга регионах. Он также собрал богатую коллекцию художественных изображений, обнаруживающих параллели в народном творчестве указанных регионов. По мнению автора, наиболее убедительное объяснение такой схожести в музыкальном и художественном творчестве состоит в том, что его оригинальные образцы распространялись как на запад, так и на восток из единого центра, расположенного где-то посередине.
Таким центральным ареалом как раз была упомянутая выше алано-тохарская сфера. Именно там в музыкальной народной культуре возникла так называемая «пятитональная» гамма мелодий (“pentatonic” scale in folk music).39 Она, в частности, характеризует древнейшие образцы русских народных ритуальных речитативов (плачей) и свадебных песен. Эта же гамма широко распространена в Индокитае, у тюрских народов Азии, Сибири, Поволжья (например, у чувашей), то есть там, где в глубокой древности оставили свои следы североиранцы.
Однако для этой статьи наиболее важным является твердо установленный факт, согласно которому среди всех западноевропейцев пятитональная гамма характерна исключительно для мелодий (баллад) кельтских народов: ирландцев, шотландцев и бретонцев. Это можно объяснить только их непосредственной коммуникацией в глубокой античности с североиранскими создателями этой музыкальной традиции.
Как было показано выше, их регулярные связи возникли примерно в III в. до н.э., и с тех пор, как я продемонстрирую ниже, не прерывались вплоть до V в. н.э. Я полагаю, что уже в ранний период их контактов происходил обмен фольклорными сюжетами эпического характера, на основе североиранской традиции воспевания деяний доблестных народных воинов. Об этом говорит лингвистическое тождество архаичного обозначения героя у осетин – «нарт», у ирландцев – «nert» (буквально – «сила» – «силач» – «богатырь»), установленное Харолдом Бэйли.40 Что касается изобразительного искусства, то, по словам Якоба Шталя, «кельты были наиболее западным форпостом огромного евразийского пояса, простиравшегося на восток до самого Китая».41
Все это, а также архаичные мифологические сюжеты, сакральные представления, практики, вместе со смешанными подвижными отрядами «союзов друзей» и «внешних кланов» кельтов и североиранцев мигрировали дальше на запад. В этой связи весьма показательна история ирландского клана – Damnonians (Clann Damnann – потомок языческой богини Домны). Этот род владел древнейшим святилищем Алауной (Alauna), по-видимому, изначально расположенном на Думбартонской скале (совсем как современные святилища осетин – дзуары, тоже расположенные на возвышенностях).
Позже, в раннем средневековье, там находилось место сидения бретонских королей из Стрэтч – Клайда. Напомним, что Думбартонский камень из Алауны Damnonians, находившийся в основании трона ирландских королей, в XVI в., во время английского завоевания Ирландии войсками Оливера Кромвеля был похищен, и, по слухам, с тех пор находится в основании трона английских сюзеренов. Другие кланы также владели своими «Алаунами» – святилищами: например, Вотандини из Фирза или Форза (Alauna of Votandini of the Firth or Forth). В.И.Д. Аллен установил, что семьи, входившие в клан Damnonians, примерно в I в. до н.э. прибыли с запада Бретани в Ирландию, а оттуда в Уэльс.42
Незадолго до этого имя Damnonians (как и сама Алауна) фиксировалось в Баварии, затем в Галлии, а несколько позже на Среднерусской возвышенности. Таким образом, непосредственно на Британские острова большая группа этих переселенцев попала с запада Бретонского полуострова современной Франции, район которого в древности был известен как Арморика. Этот район находился в пределах сильного культурного влияния пикто-венетских племен.43 Со временем он сделался своего рода эвакуационной базой для смешанных дружин, отделявшихся от родительских кланов и переходящих через пролив на Британские острова.
Другой причиной такого переселения из Арморики был натиск могущественных завоевателей. О том, что в Арморике издавна оседали смешанные отряды североиранцев, кельтов-галатов и, возможно, славян, ярко свидетельствует ее древняя топонимика и распространенные в первые века нашей эры бретонские личные имена. Источники упоминают целое племя антов (“Antes”) в ассоциации с «венетами и пиктонами». Его имя осталось в названии французского города Нант, а также в виде составной части личных кельтских имен, распространенных в Британии: Бригантес, Декантес, Новантес, Сетантес, Триновантес. Предположительно, последнее имя означает «три новых внешних рода». В нем привлекает внимание смешанная славяно-североиранская лексика, по-видимому, отражавшая этнический состав антов.44
Все эти неоспоримые свидетельства показывают, что на рубеже нашей эры, в ее первом веке, на Британские острова шел постоянный приток переселенцев, включавший в себя пикто-венетские (кельтские), североиранские (алано-антские) группы и кланы смешанного происхождения. Это движение было вызвано экспансией Рима, переносом имперской границы в Галлию и на Рейн, а также в саму Британию.
Однако Джорж Вернадский полагал, что этой волне предшествовали другие – еще более древние миграции первой половины первого тысячелетия до н.э. Они были следствием разрушения киммерийского культурного мира Восточной Европы, распавшегося под ударами скифов в конце VII в. до н.э. Не исключено, уже тогда североиранцы впервые узнали дорогу на острова древней Британии.45 Такова история и последствия первых смешанных миграционных волн переселенцев на Британские острова.
Затем наступил этап водворения непосредственно в Англию исключительно североиранских (сармато-аланских) воинских контингентов с семьями. Этому предшествовали весьма драматические события. В работе, посвященной миграции североиранцев (под водительством савроматов-языгов) в Румынию, на Средний Дунай и Венгрию,46 мне удалось установить, что в 166 г. н. э. сармато-аланы (по старой номенклатуре более ранних источников савроматы-языги, входившие в их союз скифы из Добруджи и Причерноморья, отряды катафрактариев-роксолан, собственно аланы и частично анты) стали инициаторами широкомасштабного восстания народов против империи. Языги, занявшие Венгерский Альфред еще в 40-е годы I в. н.э. оказались в западне в междуречье Тисы-Дуная. Единственный проход через Железные ворота, связывавший их с роксоланами и греческими городами Причерноморья, был перекрыт даками, а затем римлянами. Хозяйство местных племен находилось на весьма низком уровне. Регион был очень беден минералами и, что особенно важно, столь необходимым языгам железом. Как показал М. Пардуз, инвентарь их могил был поразительно скуден. Они даже отказались от традиционного со времен савроматов и скифов обычая вооружать покойника. Оружие, панцыри и сбруя коней стали величайшей ценностью и передавались от отца к сыну. А рядом, за Дунаем, лежала процветающая римская провинция Паннония – постоянный соблазн для языгских рыцарей-лимангантов, для роксолан-ских и аланских катафрактариев.47
Как сообщает биограф императора-философа Марка Аврелия – Юлий Капитолин, «все народы от границы Иллирика до Галии составляли заговор, именно: маркоманы, варисты, гермундуры и квады, свебы, сарматы, лакринги и буры, вандалы с виктуалами, осы, бессы, коботы, роксоланы, бастарны, аланы, певки и костобоки».48 В этом списке с запада на восток выделяются три группы, ядром которых выступали сармато-аланы. Союзниками языгов всегда являлись восточные германцы, следовательно, можно предположить, что самую западную группировку и в этот раз сколачивали языги; в среднедунайской группе (роксоланы-бастарны) всегда лидировали роксоланы. И, наконец, в самой восточной группировке аланы часто вели за собой певкинов-бастарнов. Прочие, менее значительные племена являлись союзниками германцев, например, вандалы, как это и сказано в источнике, выступали с виктуалами.
Наиболее интенсивные столкновения происходили с 166 по 175 гг. н.э. на фланге западной группировки во главе с языгами. В этот период наибольшую активность с перерывами проявляли их германские союзники-маркоманы, поэтому период именуется I Маркоманской войной. Римский император Марк Аврелий лично возглавлял операции имперских войск, принимал участие в военных действиях, но не пренебрегал и дипломатическими методами, пытаясь уговорить маркоманов перейти в римское подданство. Согласно информации Юлия Капитолина, отчасти это ему удалось, причем «огромное большинство их (маркоманов – А.И.) было переведено в Италию.»49 Это в значительной степени разобщило и ослабило союзников, и Марк Аврелий даже подумывал о создании римских провинций Маркомании и Сарматии.50 Казалось, инициатива переходила в руки Рима. Однако после 175 г. н.э. борьба вновь обострилась.
Как явствует из источника, «сарматы» (языги – А.И.) вновь сумели сплотить своих германских союзников маркоманов, квадов и гермундуров и продолжали сражаться примерно до 180 г. н.э.51 Около этого года генералы языгов во главе с царем Зантиком прибыли в лагерь императора с мирными предложениями. Им было чем торговаться: за время кампании у них накопилось 100 000 римских пленников.
Среди условий заключенного в конце концов мира, который оказался весьма выгодным для сармато-алан, было следующее: в обмен на пленных, захваченных языгами и германцами, Рим предоставил право свободного сообщения через Дакию языгам и роксоланам в обе стороны. Была установлена нейтральная зона шириной в пять миль по всей линии фронта. Сармато-аланы должны были ежегодно поставлять в римскую армию 15 000 конных воинов-наемников и не имели права строить и владеть судами на Дунае или занимать острова на нем. Часть этих сармато-аланских наемников под общим именем языгов римляне водворили на север Италии, а другая была отправлена Марком Аврелием в Британию. Затем, в последней четверти III в. н.э. большие группы языгов, среди которых было много аланов-легионеров, выслуживших в римской армии установленный срок, были расселены в Британии по 5 500 человек с семьями. Наиболее компактно их поселения располагались в долине Риббл в Ланканшире. Часть аланских рыцарей, нарушив условия расселения в определенных им местах, отправилась в Шотландию. Это была уже четвертая целиком североиранская миграционная волна на острова.52 Пятая относится ко времени после 337 г. н.э.
Вообще время со II по IV век применительно к североиранцам можно охарактеризовать как сармато-аланский период. Мощное влияние западных сарматов и алан ощущается во всем Восточном Подунавье (Венгрия, Воеводина, Румыния, междуречье Дуная– Днестра) и дальше на запад. У сармато-алан перенималась одежда, украшения, вооружение и приемы конного боя, тамги и лучшие породы боевых коней, военные обычаи и традиции, образцы искусства, эпические сюжеты, образы их героев. Заселив в этот период указанные обширные пространства, языги, роксоланы, аланы стали одной из основных сил, сокрушивших империю. В процессе борьбы с Римом произошел весьма драматический эпизод, о котором ярко повествует Аммиан Марцеллин.
В IV в. н.э. у языгов в Венгрии разразилась гражданская война. Столкнулись две основные социальные группы: «ардарагантов» (другая транслитерация источников – «алдарагантов») – представителей старой знати и «лимангантов» – профессиональных воинов-дружинников, представлявших «союзы друзей» простонародья. (Для обозначения последних римские писатели часто употребляли термин «лимиганты»).
Внутренней распрей поспешил воспользоваться Рим, чтобы вновь попытаться сокрушить дотоле непреодолимое многовековое могущество языгов на среднем Дунае. Для вмешательства император Констанций использовал «балц» на римскую территорию, организованный в 358 году алдарагантами и верхушкой германского племени квадов – злейших врагов Рима. Из-за внутренних противоречий алдараганты и лиманганты выступали в этом набеге раздельно и несинхронно. Император собрал огромную армию, перешел Дунай, устроил избиение мирного населения в областях сармато-алан и квадов, не щадя ни женщин, ни детей, сжигая дома и усадьбы.
Геноциду подверглись вначале алдагаранты, а затем очередь дошла до лимангантов. В отношении последних римляне проявляли особую жестокость. По словам историка, для них и их союзников даков император уготовил судьбу, «написанную кровью»: «Римские преторианцы не щадили ни грудей, подставленных против них, ни спин, убегавших от них с проклятиями и воплями бессилия и сожаления не столько о своей участи, сколько от гнева неудачи против римской армии. Не было также случая, чтобы кто-либо из них просил пощады, или бросил бы свой меч, или молил бы своего врага скорее покончить с ним…».53
Устроив этот погром, Констанций, согласно источнику, отделил квадов от алдарагантов и поставил над последними царька-марионетку по имени Зизай.54 Уцелевшие лиманганты по решению совета старейшин, сдав оружие, собрались у римского лагеря с женами, детьми и домашним скарбом. Согласно источнику, Констанций рассредоточил отряды языгов-лимангантов (с семьями) по разным регионам империи, в том числе в Италии и Британии.55 Участь тех из них, которые в 359 году решили вернуться, была трагичной. Констанций пригласил их в свой хорошо укрепленный лагерь близ Акиминкума (современный Саланкемен в Венгрии). Для обеспечения своей безопасности император велел насыпать курган, затем в окружении свиты и охраны воссел на его вершине, обозревая собравшихся лимангантов. Последние были окружены преторианцами, а на реке, у них в тылу, стояли военные суда. Далее, по словам Аммиана Марцеллина, произошло следующее: «Как только император взошел на трибуну, готовый произнести речь, вдруг один из лимангантов с яростью кинул свой башмак на трибуну с криком «Marga! Marga!», что на их языке означает призыв к сражению (осет. – «убивай»). С этим военным кличем лиманганты ринулись на трибуну, подняв свое военное знамя. Император в панике бежал, нападавшие храбрецы после отчаянной схватки были перебиты превосходящими по численности лучше вооруженными преторианцами.56
Итак, скифо-сармато-аланские воины – переселенцы «четвертой» и «пятой» волны, объединенные в источниках под именем языгов, зачастую вместе с семьями, прочно осели в империи, в частности, на севере Италии, в Бретани (Арморике) и на Британских островах.
Из Бретани многие семьи скифского и сармато-аланского происхождения проникали в Ирландию, оттуда в Уэльс, а также из Ольстера в Шотландию. Учитывая вышеприведенные факты, нельзя согласиться с мнением некоторых английских историков (например, Уотсона57) о том, что широко распространенное на Западе личное имя Алан (Alan, Allen, Allain, Ailеn etc.) стало модным в Британии лишь после норманнского завоевания (1066 г.). Напротив, из хроники Стюартов явствует, что основатель этого шотландского королевского дома носил имя Алэйн и был бретонским дворянином из очень древнего рода. Его непосредственные потомки утвердили за собой имя Фитцалан (Fitzalan=ViceAlan=Вицеалан=Младший Алан).
Имея это в виду, английский ученый У. И. Д. Аллен однозначно утверждал, что имя Алан, а также другое североиранское имя Рос (Росс) распространились в Кельтской Британии и в Ольстере не позднее VI века н.э.58
В этой связи отметим, что к самому древнему пласту топонимов с именем Алан (Ален) относятся ирландские: «Гора (холм) Алан»,
«Болото Алан». По сведениям ирландского историка О’ Рэйли, о «Горе Алан» сохранилось древнее народное предание, согласно которому под ней находился потусторонний мир, управляемый Нуаду.59 Этот Нуаду по своим функциям поразительно напоминает Барастыра осетинских нартских сказаний. Весьма примечательно, что именно в тех же окрестностях располагалось и вышеупомянутое древнейшее святилище кельтского клана Damnonians – Алауна. Как мы помним, члены этого клана вместе с североиранцами в I в. до н.э. попали в Ирландию, а оттуда в Уэльс с Бретонского полуострова современной Франции. Любопытно, что в одной из рукописей средневекового хрониста Кретьена де Труа один из рыцарей Круглого стола Артурианского цикла – прекрасный Персеваль/Парцифаль заявляет, что родился в «Скуадоне» или «Синадоне» в горах Уэльса. Синадон – это древнее название современного Сноудона и интерпретируется как «госпожа река», из аланского «xsina» – «госпожа» и «don» – река.60 В связи с этой глоссой аланское происхождение Персеваля подтверждается параллельными займами в семейном быту и общественной жизни как у кельтов-уэльсцев, так и венгров.
Старшая женщина в их традиционных семьях пользовалась особым уважением и властью, как у их комбатантов – алан – «xsina»/«аfsin» («хозяйка»), и, очевидно, не случайно названа аланским именем «аsson»/«asrony». Этот термин указанные народы употребляли в значении: «знатная женщина», «хозяйка», «хозяйка дома», «сударыня», и «мадам» (в обращении). Например, в их больших семьях обращение к друг другу, младших к старшим, невесток к свекру, мужу, братьям мужа имели те же формы, что и у алан-осетин. Слово «шепот», «говорить шепотом» обозначалось как «шушашам». Это в точности воспроизводит алано-осетинский обычай «уайсадын», когда невестка говорила шепотом – скрытно – «сусагай» с младшими в присутствии старших.61
В английском Ланканшире, а также в Шотландии имя Алан и топонимы Аllan стали популярны в III – VI вв. н.э. Знаменитый английский церковный деятель, кардинал Уиллиам Аллен (1532– 1594) – лидер римско-католического сопротивления церковной политике (Королевской реформации) Елизаветы I Тюдор, происходил из старинного дворянского рода, возникшего в Россале, в Ланкашире, как раз в тех местах, где в начале 3 в. н.э. были основаны поселения языгских легионеров-ветеранов. Как уже отмечалось, в их составе были аланы и роксаланы. Поэтому было бы логично связать с последними не только фамилию, но и само название родового имения Алленов. Однако я думаю, что проблема гораздо сложнее. Ведь имя Росс (как и Алан) было широко известно не только в Ланкаршире, но и в Ольстере. В одной из ранних публикаций я попытался проследить историю его происхождение применительно к североиранским предкам осетин. Оказалось, что оно упоминается еще в Библии, а затем Аристотелем в лекциях молодому Александру Македонскому. В обоих случаях эти авторитетные источники обозначали именем Рош племя причерноморских скифов.62
Привлекая самые разнообразные данные, мне удалось установить, что в древности и средние века топонимы с именем рос/рус (индиката над омегой в греческом оригинале позволяет обе транслитерации) были широко известны в Приазовье, на северном Кавказе, в Южном Крыму, в Поднепровье и в некоторых районах салтово-маяцкой культуры алан.
Вот некоторые из них. Задолго до возникновения Киевской Руси топонимы с корнем «Рос»: река Рос(ь), ее приток Росава, местность Поросье уже существовали в местах будущего расселения восточных славян. Географические названия, содержащие этот корень с древних времен вплоть до XVI в. встречаются в различных источниках (греческих, позже византийских и генуэзских) на западном побережье Крыма: Rossofar (варианты Rosofar, Roxofar) – «Маяк Россов» – в южной части Тарханкутского полуострова; местность еще южнее называлась Rossoca. Ближайшая к Западному Крыму область носила название Rossa. Ныне это Тендеровская коса – знаменитый «Ахиллов Бег» античных авторов.63 В Приазовье хрисовул Мануила I Комнина от 1169 г. и печать Феофано Музалониссы указывают топоним «Россия» (!). Там же, вблизи устья Дона известен топоним Rosso или fiume Rosso, а к югу от г. Азова cassale del Rossi.
Средневековый арабский автор Идриси помещал в устье Дона поселение Русия.64 А согласно арабскому хронисту Х в. Ибн-Русту, один из ведущих кланов Северо-Кавказских асов (алан) назывался «Рухс-ас» («Светлые аланы»). По имени этого клана был назван и средневековый аланский город на Тамани – Малороса, который упоминался анонимным географом из Равенны еще в VII веке.
Здесь необходимо напомнить, что «мал» на алано-осетинском означает «болото», то есть название города – «Болото росов», т.е. аланского клана «Рухс-ас». Вышеприведенный топоним в Ирландии – Bog of Allen, где Bog кельтская замена аланскому Мал, исторически связанный с аланскими переселенцами на острова, имеет буквальное сходство с аланской Малоросой на Тамани. В Равенском источнике Малороса упоминается среди боспорских городов по соседству с Боспором Киммерийским, т.е. Керченским проливом. Дельта Кубани (как и местность в Ирландии, обозначенная этим термином) была действительно сильно заболочена; так что первая часть этих топонимов отразила естественные условия природной, а вторая – этнической, в обоих случаях, аланской среды.
Значение всей вышеупомянутой информации состоит в том, что не позднее первой половины X в. в Западном и Восточном Крыму, в Северном и Восточном Приазовье продолжал жить многочисленный и хорошо известный своим соседям народ, который византийские авторы называли росами/россами, а арабские писатели русами. Массовый археологический материал, особенно их хозяйственных, жилых и культовых сооружений, тип поселений указывают на этническую общность населения указанных районов I тысячелетия н.э. с аланскими носителями салтовской культуры.65
Вспомним также, что средневековые источники – Псевдо-Захарий (VI в.) и анонимный баварский географ (9 в.) описывают этих росов/русов именно как дославянский народ. Поэтому мой вывод полностью совпадает с высказыванием А.С. Грибоедова: «Я думаю, – писал он, – что россы, которые подходили в 866 году под Царьград и от которых избавились посредством ризы Влахернской Божией Матери, были Иры– Оссы. Патриарх Фотий в своем окружном послании говорит, что они потом сделались кроткими христианами, а осетины [аланы – А.И.] около этого времени точно приняли христианскую веру…».
Здесь необходимо отметить, что восточные славяне в это время были еще язычниками, и вряд ли на них (если бы это они оказались у стен Царьграда) произвело такое действие демонстрация православной святыни. Отсюда, кстати, следует, что росы, упоминаемые византийскими писателями до начала Х в. в качестве опытных мореходов, которым принадлежал «Rossofar» – «Маяк росов» были крымскими аланами. Епископ Кирский Феодорит еще в V в. н.э. сообщал, что у алан, живших на Тисе и Дунае в Венгрии, также были ремесленники- кораблестроители, владевшие многими судами на Дунае.66
Вопрос, почему славяне Приднестровья, начиная с Х в., также стали называться россами, или русью, энтонимом изначально скифского, а затем аланского происхождения, выходит за пределы этой статьи. Нам важно подчеркнуть, что в V в. н.э. на другом конце Европы, а именно в Арморике, уже имелось большое количество аланских поселений. Они включали различные группы североиранских сородичей – переселенцев из Понто-Дунайского ареала. В 440 г. вождь алан по имени Эохар получил для своих людей обширные земли в Арморике между нижнем течением Луары и Сены.67 Кстати, на алано-осетинском Iаukhar означает «просоед/пшеноед». Новые отряды алан не только оседали на этой территории, но и переправлялись через пролив на острова местными сородичами-судовладельцами. К этому времени аланы уже полностью ассимилировали остатки скифского населения. Как уже отмечалось, в союзе языгов, воевавших с Римом на Дунае, были аланы, роксаланы и старые скифские кланы из Малой Скифии и Причерноморья. Так что после водворения римлянами крупных поселений «сарматских» языгов в долине Риббла в Ланкашире – выслуживших в римской армии срок ветеранов-легионеров, в их составе оказались представители всех этнических общностей североиранцев. Именно они принесли в Ланкашир имена Алан и Росс/Рос, а также название родового имения знаменитой английской фамилии Аленов – Россал. Напомним еще раз, что это название означает «светлые аланы». Это подтверждает присутствие в контингентах языгских легионеров – представителей одного из ведущих аланских кланов – «Рухс-ас».
В предыдущей статье (No 2, Дарьял за 2016 г.) о сармато-аланских боевых лошадях и собаках мы установили, что они послужили основой наиболее известных пород как на востоке, так и на западе.68 Их благородные всадники в Грузии, Византии, Франции, Испании, Сербии, России, других странах основали немало аристократических фамилий.69 Британия не стала исключением. Мне удалось отыскать свидетельства широкого распространения имени Алан в Шотландском нагорье и на островах в трех старинных родах: Макдональдсов, Кэмеронов (к которым принадлежит недавний премьер министр Великобритании Дэвид Кэмерон) и Макдугласов.
Родовая хроника могущественной ветви Дональдсов – Кланраналда – повествует, что его барды традиционно величали главу рода «Mac‘ ic Ailen» – сын от семени (от корня, по имени) Алан». Весьма примечательно, что алано-осетинское слово «мыггаг» и Mac’ic имеют одинаковое значение. В современном осетинском языке оно означает «фамилия».70
Следующая глосса, вошедшая в титулатуру королевского рода Стюартов, также досталась их представителям от аланских предков. Из уникального издания ономастикона шотландских фамилий (1946 г.) Джоржа Блэка явствует: задолго до того, как они стали наследственными стюардами Шотландии, утвердив за собой имя Стюартов, их фамилия имела упомянутую нами форму Fitz “(fitz) Alain” или fitz Alan. Позже они имели отношение к бретонскому аристократу Алану (или Алэйну) Ферганту (Alan оr Alain Fergant), который сопровождал Вильгельма Завоевателя в Англию.
Здесь необходимо отметить, что алано-осетинское произношение фамилии бретонского потомка знаменитого вождя исторических алан из Арморики-Гоара/Еохара звучит как fyrgal и означает «гордый», «вельможный». В конце мы еще вернемся к этому потомку алан, а пока укажем, что это понятие стало частью титулатуры Стюартов и английской ветви бретонских fitz Аланов – герцогов Норфолкских.71
В.И.Д. Аллен упоминает вместе с известной династией герцогов Алансонских во Франции существовавшую линию английских/шотландских Алансонов, а также МакАллансов, которые являлись потомками Макдональдсов, но в конечном итоге все они связаны общим аланским происхождением.72
Наиболее полно судьба одного из поселений языгских-аланских ветеранов в Британии изучена английским историком И.А. Ричмондом. Этим ветеранам он посвятил очень подробное исследование.73 Здесь еще раз необходимо вернуться к вышеописанной войне 174– 175 гг. «сарматских языгов царя Барнадаспоса» с Римской империей. По условиям мира (foedus) между Марком Аврелием и царем Барнадаспосом сармато-аланы должны были поставить в римские легионы целую кавалерийскую армию в 8000 всадников. Из них 1500 расквартировались в Италии, в Кампанье, 5500 отправились в Англию. Такие выводы сармато-аланских воинов продолжались и в дальнейшем.
Источник начала 5 в. н.э. Nоtitia Dignitatum упоминает уже 24 префектуры «сарматов», из которых 17 находились в Италии, а 6 в Галлии. Еще одна сармато-аланская префектура располагалась в Англии с центром в Рибчестере (Ланкашир). (Другие префектуры, не упомянутые в этом источнике, имелись в Германии и Бенилюксе).74 Важно заметить, что префектами в первое столетие существования этих образований были римляне, но после армейской реформы императора Диоклетиана (284 – 305 гг.) префектуры возглавлялись «союзниками» (foederati), в частности, у сармато-алан были свои лидеры: comes – генералы или magister Equitum – командиры («всадники»).75
5500 сарматских и аланских воинов сформировали VI легион Victrix. В его задачу входила охрана северной границы империи вдоль Адрианова Вала, построенного для защиты от пиктов и саксов. Вскоре легион был отозван, но одно кавалерийское подразделение – ala prima Sarmatarum – первая сарматская ала – была расквартирована на постоянной основе недалеко от Рибчестера в поселении Bremetennacum Veteranorum – Бреметеннакских ветеранов.76 Здесь они обосновались с женами и детьми. С течением времени другие семьи сармато-аланских ветеранов, выслуживших установленный срок, пополняли население колонии. Каждой семье ветеранов выделялся обширный участок земли, и к 4 в. колония представляла собой довольно крупную сельскохозяйственную и военную общину с отдельными хуторами, напоминавшими солдатские поселения или казачьи станицы в поздней Российской империи.
Сармато-аланская колония у Рибчестера располагалась около важнейшего стратегического центра Северной Британии. Здесь римская дорога, шедшая с юга на север, пересекала реку Риббл, а другая отделялась в восточном направлении к основной крепости легиона в Йорке; тут же начинался третий стратегический путь, ведущий на северо-запад к Филди. Кроме того, в те времена Риббл был судоходным. Это давало поселению преимущество в случае военных действий, а на покатых плато плодородные поля и пастбища благоприятствовали хозяйственной деятельности.77
По мнению Ричмонда, датой основания этого важнейшего сармато-аланского центра в Британии следует считать 200 год. Легионеры служили в римской армии 25 лет. Так что с момента первого призыва сармато-алан в 175 г. до получения ими статуса ветеранов с вселением в Бреметеннакскую колонию двадцать пять лет истекли ровно в 200 г. н.э..78
С 205 г. На сармато-алан как на пограничников официально распространилось право так называемых dediticii numeri Sarmatarum, включавшее в пакет привилегий наследственное владение землей.79
Так сармато-аланы (наряду с римлянами) стали одними из первых легальных резидентов Британской провинции Римской империи. Они принесли с собой не только развитую материальную и хозяйственную культуру, передовой военно-технический комплекс вооружений, техники, обычаев, великолепные породы лошадей и собак, но и богатейший корпус мифов и легенд, послуживших основой Артурианского цикла. Все это подтверждается археологическими раскопками, найденными памятниками в районе Рибчестера, Честера, Филди.
Сармато-аланские артефакты свидетельствуют, что их разросшаяся колония просуществовала в течение нескольких столетий. Так, надпись, посвященная романо-британскому богу Апполону Мапонскому (Appolo Maponus), испрашивала долголетнего процветания императору Гордиану от имени «N(umerus) eq(uitum) Sarmat(arum) Bremetenn(acensium) Gordian(orum)». Она датируется примерно 238– 244гг.80 Другой артефакт (впоследствии утраченный) представлял собой изображение сармато-аланского всадника в полном вооружении с надписью «Sarmatae». Из описания этого артефакта Томасом Братуайтом за 1604 год следует, что он похож на другое изображение сармато-аланского конника с барельефа на «кенотафе» – склепе из Честера. Всадник и лошадь защищены панцирем-катафрактой (ее детали позже разрушила непогода). Впечатляет остроконечный шлем, плащ и особенно развевающийся на шесте штандарт в виде знаменитого аланского дракона.81
Элитная аланская лошадь ростом 150 см до начала шеи82, способная нести тяжеловооруженного сармато-аланского катафрактария, изображена на камне из крепостной стены в Йорке.83 Вообще в этой местности находится множество сармато-аланских захоронений. В районе Рибчестера археологами найдено большое количество характерной керамики и предметов быта. Это свидетельствует о продолжительном существовании там сармато-аланского этнического анклава. Многие жили большими семьями и старались поддерживать этническую чистоту, говорить на своем языке. Хотя романизация и кельтизация делали свое дело.
По свидетельству Лесли Алкока, изучившего этот вопрос, с течением времени «сарматы» стали жениться на кельтских женщинах. Vicus Рибчестера «стал местом встречи пограничных аланских солдат и местных уроженок, которые затем растили будущие поколения форта».
Однако тесная связь сармато-аланской колонии с римским военным укладом приводила к тому, что сыновья легионеров имели сильную мотивацию следовать по стопам своих старших, как и в других аналогичных поселениях; ибо только таким образом они могли получить римское гражданство со всеми привилегиями.
Поэтому новые поколения продолжали совершенствовать воинские навыки, обычаи отцов. Это все помогало им поддерживать этническую идентичность, противодействуя полной ассимиляции окружающим кельтским населением. После коллапса римского военно-социального уклада сдерживающие факторы стали исчезать, и ассимиляция пошла ускоренными темпами.84
Ветеранская колония сармато-алан как отдельная этническая общность просуществовала по крайней мере до конца V в. н.э.85 В свете данных алано-осетинской эпической традиции можно предположить, что квазиисторический Артур – «dux bellorum» («war leader»), который, по данным Ненния (Nennius) и Кембрийских Анналов (Annales Cambriae – Welsh Annals), победил саксов в битве при Бадоне (Badon), действительно мог иметь отношение к указанной сармато-аланской общине. Будучи ее фактическим лидером, под штандартами аланских драконов, их военного символа, наводившего страх на всех врагов от границ Китая до Британии, он победоносно вел за собой потомков доблестных языгских ветеранов с их кельтскими родственниками и побратимами в до поры успешные сражения с англо– саксонскими завоевателями. Эти события, в соответствии с героической аланской традицией, вдохновили создателей нового цикла легенд о Короле Артуре и его верных рыцарях. Этот новый – легендарный – Артур впервые упомянут как Gwawrddur (Гваврддур) в героической поэме о Gododdin’е (Гододдин) – о шотландском клане, который в 600 г. потерпел поражение от саксов в битве у Катрета (Cathreath) как раз к северу от Адрианова вала напротив Бреметеннакской колонии сармато-алан. Его верными соратниками были бесстрашный Ланселот, чье действительное имя Alan-s-Lot = the Alan of Lot, то есть Алан с реки Лот в Галлии (Арморике), а также Balin, Ваlhon – командир элитных алнских дружинников, и другие рыцари его военного совета – аланского Ныхаса – Круглого Стола…
С другой стороны, в старых английских хрониках Король Артур упоминался в качестве кельто-романского военного командира Rhothamos’a. Исследователи Литтлтон и Малкор увидели его прототип в исторической фигуре римского командующего языгскими ветеранами Луция Артория Кастуса (Lucius Artorius Castus).86
Авторы От Скифии до Камелота скрупулезно восстановили биографию этого офицера и его семьи, которая принадлежала к военной касте – всадническому сословию (equestrien gens). Lucius относился к семейной ветви, жившей в Помпейи, в Кампании. Военная карьера его началась в III Галльском легионе в Сирии. Около 162 г. переведен в VI легион Феррата в Иудее. Далее последовало первое близкое знакомство с языгскими сармато-аланами во время их войн с Римом, служба в ранге primus pulus во II легионе Адиутрикс в Нижней Паннонии. Кастус изучил сармато-аланскую культуру, язык и особенно их уникальную военную тактику. Этим объясняется то, что именно он в 181 г. в статусе «всадника» стал командиром (dux) языгов, расквартированных как numeri (иностранного контингента, приписанного к легиону, но еще не имевшего гражданства) в Бреметеннакской колонии. Так новый император Коммод отправил Кастуса не только в Британию, но и в легенду. Зная язык и обычаи сармато-алан, Кастус быстро завоевал их доверие. А в качестве dux’а в 185 и 186 гг. он успешно командовал XX Valeria Victrix и VI Victrix легионами во время экспедиции в Арморику. Легионы состояли преимущественно из кавалерии и «языги» играли в ней ключевую роль. Они имели своих выдающихся командиров, один из которых и был похоронен в вышеописанном склепе (кенотафе) у штаба XX Valeria Victix легиона в Деве (Chester). Наличие штандарта в виде аланского дракона на изображении памятника свидетельствует о высоком (полковничьем) звании этого сарматского офицера.87
Кстати, легионы Кастуса отстраивали Бреметеннакскую колонию, и он вскоре получил должность префекта.
Во время экспедиции против восстания в Арморике произошел важный эпизод с сарматами Кастуса. Победив восставших, он мог вернуть войска назад в Британию. Но ему стало известно о намерении некоего Перенниса убить императора Коммода. Кастус отправил 1500 SJavelin men” – вооруженных пиками «языгских» всадников в Рим предупредить императора. При этом Кастус учитывал, что эти языги знали о роли сына Перенниса в победе над их родственниками в Паннонии десятилетие назад. Зная желание сармато-алан отомстить по обычаю кровной мести, он выбрал их для такой деликатной миссии. «Языги» блестяще выполнили задачу, и император был спасен.
Кстати, Джорж Вернадский полагал, что эти «языги» принадлежали к элитному аланскому клану, который выше упоминался как «рухс-ас». В связи с их специальной подготовкой выполнять стремительные набеги он предложил перевод этого имени не как «светлые аланы», а как «молниеносные». Такая трактовка имеет смысл, так как в языгских легионах Кастуса действительно существовало особое подразделение легкой кавалерии – своеобразный спецназ, рекрутируемый из элитарных аланских семей Бреметеннакской колонии. Это и были вышеупомянутые «Javelin men».88
После этих событий Луций Арторий Кастус получил свой высший ранг, в котором закончил блестящую карьеру – procurator centenaries – прокуратора Либурнии (часть Далмации).89
Сармато-аланы в Британии вполне могли героизировать бывшего командира, впоследствии передавая легенды о подвигах под его началом своим кельтским родственникам. Поэтому мне представляется, что первая сармато-кельтская версия об Артуре имеет больше исторических оснований, так как ко времени сражений легендарного Артура Луций Арториус Кастус был уже давно в великолепном склепе далеко от мест легендарных сражений, которые, напротив, все происходили недалеко от поселений бывших сармато-аланских ветеранов. Не исключено, что аланский или алано-кельтский предводитель, мог принять имя знаменитого командира своих славных предков. И это тоже было весьма благородной аланской рыцарской традицией.
В следующей статье я намерен в деталях обратиться к сармато-аланским мотивам Артурианского цикла, по возможности не повторяя аргументы авторов от Скифии до Камелота, но приводя новые доказательства глобального характера такого влияния.
В заключении укажем, что ассимиляция основного сармато-аланского населения в Британии заняла несколько столетий. Иногда этот процесс сопровождался кровавыми конфликтами с кельтским населением. Исторические свидетельства в нашем распоряжении, часть из которых мы уже цитировали выше, показывают, как выжившие в войнах аланы встраивались или сами основывали линии аристократических родов правящего класса. Кельты же опускались на нижние социальные страты возникающего феодального социума.
Вот еще один характерный пример. С VI в. Ваннес являлся одним из важных центров континентального и островного христианства с церковью, которая была старше церквей Реннса и Нанта, основанной правителями, носившими имя Алан. Граф Ваннеса – Алан, потомок алан Гоара, объединил ряд городов Бретани и правил ими вплоть до 907 г. Алэйн Барбеторт оборонял эту территорию от набегов с севера, а его родственник Конан основал линию аристократов, носящих имя Алан.
Один из них – граф Алан Красный в XI в. был близким союзником Вильгельма Завоевателя. В решающий битве при Гастингсе он использовал старинную аланскую тактику ложного отступления. В конце битвы Вильгельм, по совету графа прибегнув к этому же маневру, выиграл сражение. Так этот потомок алан отомстил англосаксонским противникам Артура. После победы Aлaн Красный был провозглашен Аланом IV (Fergant’ом) графом Нормандии и женился на дочери Вильгельма.90
По подсчетам специалистов, около 5% современного населения Британии являются потомками северо-иранских предков осетин.91
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Об этом см. Anatoly Isaenko, Polygon of Satan: Ethnic Traumas and Conflicts in the Caucasus. Third Edition (Dubuque, I A: Kendall Hunt Publishing Company, 2014), ch 3.
2. Об этом писал еще выдающийся русский ученый М. И. Ростовцев. См., M. I. Rostovtzeff, Iranians and Greek in South Russia (Oxford, UK: Clarendon Press, 1992), Preface.
3. Bernard S. Buchrach, A History of Alans in the West; From the First Appearance in the Sources of Classical Antiquity Through the Early Middle Ages (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1973).
4. См., например, Vladimir Kouznetsov and Iaroslav Lebedynsky,
Les Alains: cavaliers des steppes, seigneurs du Caucase (Paris: n. p., 1997);
Agusti Alemany, Sources on the Alans: A Critical Compilation, Handbook of Oriental Studies (Leiden: Brill Academic Publishers, 2000).
Подробная библиография содержится в книге: А.А. Туаллагов, Скифы и сарматы Северного Кавказа (Владикавказ: СОИГСИ, СОГУ, 2006).
5. А. В. Исаенко, Сармато-аланы в Британии// Научная мысль Кавказа. – N1, Ростов-на-Дону, 1995. – С. 72 – 76; он же, Скифы – сарматы – аланы – осетины: сармато-аланы в Британии// Дарьял. – Владикавказ, 1995. – №3. – С. 202 – 209.
6. Scott C. Littleton and Linda A. Malcor, From Scythia to Camelot: A Radical Reassessment of the Legends of King Arthur, the Knights of the Round Table, and the Holy Grail. Revised edition (New York and London: Garland, 2000).
7. Ibid., p. 153.
8. Victor H. Mair, “C. Scott Littleton and Linda A. Malcor’s From Scythia to Camelot”, The Heroic Age, Issue 2 (Autumn/ Winter 1999), http:// www.heroicage.org/issues/2/haztf.htm, pp. 3 – 4.
9. См. А.В. Исаенко, Библия о предках осетин// Дарьял. – Владикавказ, 1992. – №4. – С.180 – 186.
10. Victor Mair, “C. Scot Littleton and Linda A. Malcor’s …,” pp. 5 – 6.
11. М.М. Блиев, «Дорога алан» – миссия сотрудничества// Аланы: история и культура: Сб. науч. трудов.– Владикавказ, 1995, – вып. III. – C. 410 – 418.
12. А.В. Исаенко и В.Д. Кучиев, Некоторые проблемы древней истории осетин//Аланы: история и культура: Сб. науч. трудов. – Владикавказ, 1995. – Вып. III. – C. 31.
13. George Dumezil, Legends sur les Nartes (Paris: s. n., 1930); also Dumezil’s Le Livre des Heroes (Paris; s. n., 1965).
14. А.П. Зураев, Северные иранцы Восточной Европы и Северного Кавказа. – т. I. – Нью-Йорк, 1966. – C. 88.
15. Strabo, Geogr. VII 3; 13; 18.
16. К.Ф. Смирнов, Савроматы. – Москва, 1964. – C. 174.
17. Strabo, Geogr, VII, 3, 17.
18. Plin. Sec., Nat. Hist., IV, 41.
19. Об этом см., А.В. Исаенко, Кавказ и цивилизации Востока в древности и средневековье.– Владикавказ: СОГУ, 1993. – C. 163.
20. Там же, C. 197 – 198.
21. А.П. Зураев, Северные иранцы. – гл. III.
22. А.В. Исаенко, Кавказ и цивилизации Востока.., С. 186; см. Также George Vernadsky, The Origins of Russia (Oxford, Clarendon Press, 1959), p. 57.
23. Исаенко, Кавказ…, С. 165.
24. George Vernadsky, The Origins of Russia (Oxford, Clarendon Press, 1959), pp. 56 – 57; 63; 70; 80.
25. App. Mithr., 101.
26. Nicolas A. Rast, Les Alains dans La Literature, La poesie et la langue persane, cited in Vernadsky, The Origins…, p. 49.
27. Plin. Sec., Nat. Hist., IV, 41.
28. Vernadsky, The Origins…, p. 49.
29. Ptol., Geogr., V. 8, 13.
30. Исаенко и Кучиев: Некоторые проблемы древней истории осетин, С. 17 – 18.
31. Об этом см. нашу статью: Верные соратники аланских рыцарей: сармато-аланские боевые лошади и собаки// Дарьял. – Владикавказ, 2016. – №4. – С. 192 – 211.
32. Т. Блаватская, Склеп Агафа// Вестник древней истории. – № 1. – Москва, 1948.
33. Франко Кардини, Истоки средневекового рыцарства. Перевод с итальянского. – Москва, 1987. – С. 18.
34. С.П. Толстов; К истории древнетюркской социальной терминологии// Вестник древней истории. – № 1. – Москва, 1938.
35. Лукиан Самосатский, Токсарсис или дружба // Вестник древней истории. – № 1. – Москва, 1948. – С. 48.
36. А.О. Наглер и Л.А. Чипирова, К вопросу о развитии хозяйственных типов в древних обществах// Античность и варварский мир. – Орджоникидзе: СОГУ, 1982. – Вып. 2.
37. В.И. Абаев, Историко-этимологический словарь осетинского языка. – М. – Л., 1958. – Т.1. – С. 47; 232 – 234.
38. А.В. Исаенко и Ч. Цевээндолгор, О генезисе феодальной собственности// Кавказ и цивилизации Древнего Востока: Материалы Всесоюзной научной конференции. – Орджоникидзе, 1989. – С. 214; С. Калужиньски; Некоторые вопросы структуры и общественных отношений среди монгольских племен на рубеже XII в.// Материалы IV международного конгресса монголоведов. – Улан-Батор, 1980. – С. 112 – 114.
39. Jaap Kunst, “Cultural relations between the Balkans and Indonesia”, Royal Tropical Institute, Mededeling C VII, Afdeling Culturele en Physische Anthropologie, № 47 (Amsterdam, 1954), p. 3.
40. H.W. Bailey, “Analecta Indo– Scythica”, Jornal of the Royal Asiatic Society, vol. I (October 1953), p. 107.
41. P. Jacobstahle, Early Celtic Art (Oxford: Clarendon Press, 1944), p. 162.
42. W.E.D. Allen, David Allens: the History of a Family Firm, 1857– 1957 (London: John Murray, 1957), pp. 23– 25.
43. Ibid., p. 25.
44. Vernadsky, The Origins…, p. 53.
45. Ibid., p. 54; J. Harmatta, “ Le probleme Cimmerien”, Archeologiai Ertesito: № 3 (Budapest, 1948).
46. Исаенко, Кавказ и цивилизации…, С. 172– 173.
47. Parducz, Denkmaler der Sarmatenzeit Ungarns, I (Budapest, 1930).
48. Jul. Cap. M. Ant., 22; Ptol. Geogr., III, 5, 7.
49. Jul. Cap. M. Ant., 22, 24.
50. Jul. Cap. M. Ant., 24.
51. Jul. Cap. M. Ant., 27.
52. Cass. Dio., XIX, 1, 2; LXXI.
53. Amm. Marc., XVII, 12. 9– 20; Sext Aurel. Vict., De Caes., XLII, 20.
54. Amm. Marc., XVII, 12. 9– 20; Sext Aurel. Vict., De Caes., XLII, 20.
55. Amm. Marc., XVII, 13. 30.
56. Amm. Marc., XIX, 11. 10.
57. W.E.D. Allen, David Allens…, pp. 23– 24.
58. Ibid., p. 25.
59. T.F. O’ Rahilly, Early Irish History and Mythology (Dublin, 1946), pp. 279 – 281.
60. M. Baigent, R. Leigh, H. Lincoln, The Holy Blood and the Holy Grail (London: Garland, 1982).
61. Исаенко, Кавказ и цивилизации…, C. 192 – 193.
62. Aristot., De caelo, II n.; Исаенко, Библия о предках осетин…, С. 192.
63. Д.Л. Талис; Топонимы Крыма с корнем «рос»//Античная древность и средние века. – Вып. 10. – Свердловск 1973. – С. 229.
64. Там же, С. 229.
65. Там же, С. 232 – 233.
66. Феодорит, епископ Кирский. Речь о вере I (M XXXIII, 792)//
Вестник древней истории. – № 3. – Москва 1948. – С. 229.
67. History of Mares Family: The Alans, http:// www.mares.education/ alans.htm#dna, p. 15.
68. Исаенко, Верные соратники аланских рыцарей: сармато-аланские боевые лошади и собаки.– Дарьял.– № 2.– Владикавказ 2016.– С. 192– 211.
69. History of Mares Family: Traces of Alans and Sarmatians in Europe,
http://www.mares.education/sarmatic_traces.htm
70. Alexander Mackenzie, History of the MacDonalds and Lords of the Isles (Inverness: A W. Mackenzie, 1881), p. 368; William Matheson, ed., The Songs of John MacCodrum. Scottish Gaelic Texts Soc., Vol. II (Edinburgh, 1938), p. 285, note to line 1863, Mac’ ik Aileen: “Главы Клана Ranald были всегда известны под этим патронимом из-за их прямого происхождения от Аллана, сына Рaналда (or Reginald) (отсюда Clann Raghnaill), сына Джона, Господина Островов.”
71. W.E.D. Allen, David Allens…, p. 24.
72. Ibid., p. 26.
73. I.A. Richmond, “The Sarmatae, Bremetennacum Veteranorum and the Regio Bremetennacensis,” The Journal of Roman Studies, Vol. 35, Parts 1 and 2 (1945), pp. 15– 29.
74. Notitia Dignitatum Occidentis, XLII; XI, 54.
75. Traces of Alans and Sarmatians in Europe, p. 2.
76. Richmond, “The Sarmatae…,” p.15. Бреметенна-кельтское название ручья, на котором было основано поселение.
77. Ibid., p. 15.
78. Ibid., p. 23.
79. Ibid., pp. 18 – 19.VI сарматский легион Victrix из 5500 кавалеристов делился на 11 подразделений по 500 всадников в каждой ala. В распоряжении каждой имелся полигон для тренировок.
80. Ibid., p. 18.
81. Этот артефакт хранится в Кросвенорском музее в Англии: Crosvenor Museum, Chester, England.
82. Исаенко, Верные соратники аланских рыцарей…, С. 207.
83. В. Б. Ковалевская, Конь в истории и языке осетин// Studia Iranica et Alanica (Rome: n. p., 1998), p. 250.
84. Littleton and Malcor, From Scythia to Camelot…, ch. 1.
85. Ibid., ch. 1.
86. Linda A. Malcor, Lucius Artorius Castus, Part I: An Officer and an Equestrian, The Heroic Age, Issue 1 (Spring/ Summer 1999), pp. 1 – 11.
87. Ibid., pp. 8 – 9.
88. Ibid., p. 9.
89. Ibid., pp. 9 – 10.
90. Littleton and Malcor, From Scythia to Camelot…, ch. 4. See also: Periclis Deligiannis, King Arthur, Arthurian Legend and the Sarmatians. Part I (2013), https://periclisdeligiannis.wordpress.com/2013/10/15/king–
arthur– arthurian– legend– and– the– sarmatians– part-ii/, p. 3.
91. History of Mares Family: Traces of Alans and Sarmatians in Europe, Alan and Sarmatian DNA, http://www.mares.education/sarmatic_traces.htm
