* * *
Февраль на плахе. Время истекло.
Беспечный март уже готовит кото*.
И может быть, ещё не верит кто-то,
но у зимы надломлено крыло.
Мир обречён на солнечные дни,
на магию капели и цветенье,
на Вербное в апреле воскресенье
и примулы пурпурные огни.
Мир обречён – в том нет его вины! –
на радости доверчивые всходы
и на любви безоблачные своды,
а вместе с ним и мы обречены.
* * *
В тихой заводи спелого лета
пряным запахом жизнь хороша.
На оранжевой кромке рассвета
отражается лик миража.
Но меняет обличие Хронос,
становясь с каждым часом мрачней.
День теряет и свежесть, и тонус,
оказавшись во власти теней.
Жаркий полдень с корявой клюкою,
подобрав обветшалый подол,
как Харон, мускулистой рукою
всё гребет за единый обол.
И когда подберётся к закату,
что сгорает свечой камыша,
потеряет возможность возврата
отошедшая в вечность душа.
* * *
Платить до срока – правило судьбы.
Платить с лихвой – нет горше постулата.
Ростовщики, как правило, скупы,
а потому, как правило, богаты.
Да, гордые не просят откупной,
а сильные не требуют поблажки,
но так устроен алчный мир земной,
что должникам не минуть каталажки.
Однажды жизнь предъявит векселя
за глупость, пустословие, раздоры.
Мы примем справедливые укоры,
а за душой не будет ни рубля.
И мы заплатим самым что ни есть
нам дорогим, что бережно хранили,
но всё-таки внезапно уронили,
как уронили праведность и честь.
* * *
Ну что, mon cher, декабрьские смычки
опять поют весенние кантаты,
и широко раскрытые зрачки
дорожных луж смятением объяты.
И , выгнув спины, стылые мосты
соединяют мысли и желанья,
а зимних вод бесцветные холсты
собою отражают мирозданье.
Вороний хор настроен на бемоль,
но этому не стОит огорчаться.
Ведь, разгадав безвременья пароль,
мы от него не сможем отказаться.
Ну что, mon cher, к чертям календари?!
Декабрь с апрелем нынче снова смежник.
И, может быть, отыщется подснежник,
И будем целоваться на пари.
Ну что, mon cher, айда – и в Тюильри?!
* * *
Кто знал, что треснет хрупкое стекло
и выплеснется красное на белом?
Рябины сок на снеге леденелом,
как кем-то не допитое merlot.
Кто думал, что завьюжит в феврале
и захлестнут слепящие метели,
и потекут безрадостно недели,
и заплутают в сумеречной мгле.
Что тривиальный вроде бы сюжет
раскрутится, как колесо рулетки,
и разлетятся медные монетки,
не оставляя видимых примет.
Но говорят, что сбудется весна,
что сад готовит новые петлицы,
что всей земле уже зима тесна,
и ждут спасенья раненые птицы.
Что будут сведены опять мосты,
и солнца луч повиснет над собором,
что запоют ручьи мажорным хором,
и первые появятся листы.
Нам сдачу отсчитают холода
за все еще не сбывшиеся будни,
и сможем паруса поднять на судне,
когда случится талая вода.
* * *
Закатилось солнце в одночасье.
Зимний вечер длинен, свеж и тих.
Собрались березы на причастье,
воздух полон помыслов благих.
И блестит в фонарном бледном свете
снежная полоска под окном.
И звезда застыла в пируэте,
отливая ярким серебром.
Город весь в предпраздничном убранстве.
В сердце вновь мажорные лады.
И зима с завидным постоянством
заметает прошлого следы.
Закатилось солнце за пределы.
Зимний вечер холоден и свят,
И с небес лохматый, мягкий, белый
сыплет снег который век подряд.
* * *
Вечер потихонечку растает,
вспыхнет утро, задымится чай,
старый парк желанье загадает
и разбудит улицу трамвай.
Позабыв про всякие невзгоды,
где-то там, на краешке земли
загудят протяжно пароходы –
белые большие корабли.
И на всю одну шестую суши
до небес, по самый окоем,
свет прольется, очищая души,
не на час, не нА два, не взаем.
И, позолотив лучами крыши,
растворив январский негатив,
день сойдет незримой силой свыше,
ясностью своих альтернатив.
* * *
Еще одна зима, но лучшая из многих.
Еще один декабрь, но краше остальных.
Ни стойких холодов, задумчивых и строгих,
ни воющих ветров, колючих и шальных.
Еще одна дорог читаемая сага.
Еще одно ветвей движенье невпопад.
В неоновых огнях Милан, Париж и Прага,
и легкой пеленой несмелый снегопад.
Еще одна среда в московских переулках
в ладони приняла вечерний благовест.
И мелодичный звон, высокий, мерный, гулкий,
торжественно звучит и в сердце, и окрест.
Пусть в сутолоке дней не видится большое,
но в этот светлый час, отрадный и живой,
на улице Москвы стоят, обнявшись, двое,
и звездная купель у них над головой.
* Кото – японский щипковый музыкальный инструмент.
