РАССКАЗЫ
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Когда мой босс – долговязый пижон с невыносимым гнилым запахом изо рта – с постной миной объявил, что моя карьера в его банке подошла к финалу и что с этого момента я могу кормиться на мусорке, мне сначала стало не по себе. А потом я понял, что миссия на Земле завершилась, и пора возвращаться домой, на мою родную планету Арктур. От этой мысли на душе сразу потеплело, и я решил поделиться своими соображениями с супругой. Она была потомственной землянкой и приняла мою новость за бред умалишенного, потому что не верила, как она выразилась, «в привидения, домовых, пришельцев и прочую нечисть…»
– Сколько лет я на тебя потратила?! – причитала она, тряся перед собой согнутыми руками. – Я на тебя сгубила всю свою молодость, а ведь могла…
Далее шел длинный список всех тех, кто когда-либо попадались ей на пути и, по ее мнению, были согласны ради одного ее благосклонного взгляда продать душу дьяволу. В этот перечень обычно входило все мужское население нашего небольшого городка и соседних деревень. На сей раз в него попала еще пара имен высокопоставленных чиновников, которые, по ее словам, в ней души не чаяли и были готовы свернуть горы, если бы только она не была дурой и ответила на их ухаживания.
Глянув на ее немного кривые зубы с желтизной, я подумал, что у этих чиновников, должно быть, дурной вкус, и отправился на поиски новой работы. Но мысль о моей родной планете не давала мне покоя. Ведь это все-таки была моя первая командировка и первое возвращение из нее. А для каждого арктурианина подобное событие являлось священным, покрытым множеством тайн. Единственное, что мне было известно, так это то, что я должен был дождаться своего проводника. Поэтому я стал ждать…
Прошел целый месяц, но ни проводника, ни какой-либо новой работы так и не появилось. Деньги быстро закончились, друзья, как всегда в такие жизненные периоды, испарились, соседи перестали здороваться, а банк просто отказался выдавать ссуду. Я пришел в уныние, а жена – к адвокату, который обделал бракоразводный процесс таким образом, что я оказался почти голым на улице. Хотя мне на это было совершенно плевать. Мне даже удобнее было покинуть Землю налегке, так чтобы никто не хватился.
Но земляне были не такие люди, чтобы предоставить тебя целиком самому себе. Поэтому передо мной замаячили две малоприятные перспективы: первая – уйти в отшельники и жить где-нибудь в глуши (но тогда встреча с проводником становилась довольно-таки проблематичной) и вторая – стать бомжем. Я уже было собирался остановиться на втором варианте, когда городские власти решили все по-своему и отправили меня в дом душевнобольных. В общем, там мне даже понравилось. Я познакомился с отличными ребятами: вегийцем и алгольцем, тоже, как и я, ждущими своих проводников, и даже с самим Наполеоном, воскресшим в наше время. С ребятами я сдружился и со временем даже перестал обращать внимание на то, что дирекция зачастую нас оставляла без ужина, а то и без обеда.
Но все это были мелочи по сравнению с тем, что мой проводник задерживался. И когда стало совсем невыносимо от мысли, что мое бренное тело может остаться в этом богом забытом месте на довольно большой срок, я решился на побег. Сделать это было совсем не трудно, так как сторож на вахте всегда был в стельку пьян. Когда я проходил мимо него, он даже принял меня за директора и, спрятав трясущейся рукой за спиной початую бутылку, насколько это было возможно в его состоянии, вытянулся передо мной в струнку. Распрощавшись с ним, как со старинным приятелем, я покинул место, ставшее мне на какое-то время родным домом.
Я решил: раз проводник не может найти меня, то отыскать его непременно должен буду я сам.
С этим умозаключением я вышел в ночь и, встретив по дороге нескольких прохожих, на всякий случай у них поинтересовался: не являются ли они моими проводниками. Но мне как назло ни разу не повезло. Все они без исключения были землянами, и при этом невинном вопросе удирали от меня, как от буйнопомешанного. Следовать за ними, чтобы принести извинения, я не осмелился, да это было и крайне затруднительно, так как они развивали достаточно приличную скорость, и мне за ними было просто не поспеть. А когда я совсем было отчаялся и свернул в какой-то темный переулок, то наткнулся на убегающую на высоких каблуках расфуфыренную особу. Но на сей раз девица улепетывала не от меня, а от какого-то незнакомого мужчины. Я сразу же смекнул что к чему и, в считанные секунды нагнав их обоих, схватил незнакомца за плечо. Он резко обернулся.
– Проводник?! – в надежде заглядывая ему в глаза, выпалил я.
– Проводник, – скривившись, с неприятной ухмылкой кивнул он и полоснул лезвием ножа по моему горлу.
…Как сказал один из моих собратьев, который тоже когда-то гостил на этой планете: «Земля – действительно чудное место для отдыха, однако она мало приспособлена для жизни»*.
КИБЕРНЕТИЧЕСКАЯ ИГРУШКА
Переступив порог небольшого магазина, мужчина тут же вспотел и, краснея, уставился на носки своих старых ботинок. Худощавый продавец секс-шопа снисходительно взглянул на вошедшего клиента, в смущении застывшего у входных дверей и не решающегося пройти дальше.
– Да, слушаю, – слегка оживился торговец за прилавком. – Вас интересует что-то конкретное?
Рангон, стоявший как вкопанный, промокнул носовым платком вспотевший лоб.
– Выберете сами? – видя замешательство посетителя, указал продавец на прилавок и стеклянные стеллажи с разнообразными товарами секс-индустрии.
Рангон лишь на мгновение оторвал взгляд от носков ботинок и от стыда покраснел еще больше.
– Лучше я зайду в другой раз, – собираясь уйти, еле слышно промямлил он, развернулся и чуть не столкнулся у выхода с зашедшей в магазин высокой стройной девушкой с длинными белокурыми локонами.
С невозмутимым взглядом она смотрела мимо него через салон безлюдного секс-шопа.
Глядя на незнакомку, как на восьмое чудо света, Рангон остолбенел и, путано извинившись, стал боком продвигаться к двери. Внезапно между ним и выходом возник тщедушного вида коммерсант. От души хлопнув девицу по заду, он заговорщически подмигнул клиенту.
– Нравится? – риторически спросил он. – На днях завезли. Новинка! Такого в нашем городишке еще ни у кого нет. Слово даю. Я-то знаю…
Рангон вздрогнул и в непонимании застыл на месте.
– Нет чего? – попытался уточнить он.
Обиженно хмыкнув, коммерсант смерил Рангона уничижительным взглядом.
– Это роботесса, приятель, последнее новшество секс-индустрии, – торгаш, проворно сдернув с девушки тонкое платьице, обнажил ее прелести, и у Рангона перехватило дух. – Она на такое способна, – пройдоха скривил губы в слащавой улыбке, – о чем ты только можешь мечтать в самых смелых фантазиях. Живые девчонки ей в подметки не годятся. К тому же их еще надо охаживать, покупать дорогие подарки… Столько времени тратить понапрасну!.. А тут… – он впритык подобрался к Рангону и, как будто боясь, что его еще кто-нибудь услышит, заговорщически зашептал ему на ухо: – выполнит любые желания. И даже говорить ничего не нужно – только подумай, и она сама сделает все, что захочешь.
С восторгом глядя на роботессу, которая была совсем как настоящая, Рангон сглотнул горький комок в горле.
– Не пожалеете, говорю вам, как если бы родному брату… – не унимался коммерсант, охаживая клиента. – Не будет изменять и сорить деньгами, не будет пилить и болтать без умолку… А главное, она стоит сущие гроши.
Пройдоха указал на ценник, висевший на платье, и Рангон тут же спустился с небес на землю. Цифра была не то чтобы слишком высокой, но для его тощего кошелька – просто непомерной. Даже все его скудные сбережения составляли только около половины ее стоимости.
Рангон униженно втянул голову в плечи, собираясь покинуть магазинчик, но мягкий женский голос роботессы остановил его:
– Здравствуй.
Вздрогнув, Рангон широко раскрытыми глазами уставился на нее. Роботесса стояла возле него в костюме Евы и невинно хлопала длинными ресницами.
– Здравствуйте, – через силу выдавил из себя Рангон, чувствуя, что его ноги вот-вот подкосятся и он упадет на пол.
Роботесса не шевелилась, внимательно изучая немолодое лицо мужчины, а затем, улыбнувшись, изящной босой ножкой сделала смелый шаг в направлении покупателя.
Рангон покраснел. В такой опасной близости от столь красивого обнаженного создания он находился впервые. Все его мужское естество трепетало. И ему сейчас было все равно: роботесса это или человек. Ведь она была такой живой и доступной и почти ничем не отличалась от настоящей женщины.
Он дотронулся дрожащими пальцами до ее нежного бедра. По телу роботессы пробежала дрожь. Она как будто была обычной девушкой… А потом ее взгляд вдруг остекленел, и она замерла на месте.
– Впечатляющие показатели, не правда ли?! – с гордостью протянул хозяин магазинчика и со всего размаха снова хлопнул выключенную роботессу по мягкому месту.
В негодовании Рангон схватил продавца за грудки, потом, тут же осознав, как это глупо выглядит со стороны, с извинением отпустил его. Коммерсант, казалось, ничуть не обиделся и лишь разгладил смятый пиджак на своем костлявом теле.
– Мы также отпускаем товар в кредит, – откашлявшись, торгаш сделал многозначительную паузу. – Но если вас это не интересует…
– Нет-нет, – поспешно возразил Рангон. – Я ее беру… В кредит.
– Оформим документы, и через часик-другой она будет в вашем полном распоряжении, – с широченной улыбкой сообщил торгаш.
Вернувшись домой, Рангон не мог найти себе места. Он нервно мерил шагами маленькую комнатушку, ходя из угла в угол. От напряженного ожидания у него даже вспотели спина и ладони.
…А ровно через час, как и было обещано, к нему доставили роботессу. Онемевшими пальцами Рангон открыл дверь, и грузчики внесли в квартирку большой ящик с его именем на крышке.
– Распишитесь, – попросил один из них.
– Что? – пересохшими губами переспросил Рангон.
От нервного перенапряжения в его голове стоял гул, и он почти ничего не слышал.
– Вот здесь, – снисходительно указал грузчик на листок бумаги.
Не глядя, Рангон расписался и негнущимися холодными пальцами вскрыл упаковку.
Она была совсем как живая, в коротеньком облегающем платьице, с застывшим взглядом задумчивых синих глаз…
– Лира, – завороженно смотря на нее, позвал Рангон.
Откликаясь на ключевое слово, роботесса ожила.
– Здравствуй, – она одарила Рангона такой восторженно-влюбленной улыбкой, что у него перехватило дыхание.
– Здравствуй, – вытерев носовым платком испарину на лбу, отозвался он. – Тебе здесь удобно?
Роботесса элегантно выпорхнула из ящика.
– Да, милый, мне здесь очень нравится, – она обвела восторженным взглядом убогую комнатушку, а затем остановила нежно-синие глаза на своем новом владельце. – Это самое замечательное место на свете.
Рангон дрожал от волнения.
– Может быть, пойдем, прогуляемся? – смахивая капельки пота с бровей, предложил он.
Лира улыбнулась и, ласково проведя кончиками пальцев по его плохо выбритой щеке, поцеловала Рангона в губы.
– Если хочешь, пойдем, – быстро согласилась она.
Рангон не стал вызывать такси. Ему доставило огромное наслаждение пройтись с Лирой пешком. Рядом с ней он ощущал себя более значимым. Рангон даже почувствовал злорадное удовлетворение, когда заметил восхищенные лица мужчин, глазеющих им вслед, и косые взгляды женщин, с завистью рассматривающих стройную фигурку роботессы. Никто из них не заподозрил подвох.
В ресторане, в который они зашли, происходило то же самое. Стараясь всячески угодить, официанты прямо-таки расшаркивались перед ними. Такое с малозаметным Рангоном происходило впервые, и сейчас он ощущал себя королем.
– Простите, – сгоняя негу с лица Рангона, грубоватым басом у их столика произнес подошедший мужчина. – Разрешите пригласить вас на танец?
В полнейшем ужасе Рангон снизу вверх смерил взглядом двухметрового амбала. Тот с наглой ухмылкой похотливо таращился на Лиру.
– Прошу вас, – как будто не замечая Рангона, он протянул руку роботессе.
Лира не шелохнулась. Верзила нахмурился, и Рангон с досадой подумал, что без мордобоя не обойтись…
– Пожалуйста, присаживайтесь за наш столик, – разряжая обстановку, неожиданно мило попросила амбала роботесса. – Я хочу вас познакомить со своим молодым человеком.
При этих словах Рангон чуть не подавился своим собственным языком и закашлял. Верзила кинул на него недружелюбный взгляд.
Лира похлопала громилу по руке, и обстановка тут же разрядилась. Она сумела очаровать амбала настолько, что вскоре он беззаботно гоготал на весь ресторанчик, при этом дружески хлопая Рангона по плечу. К тому же он оказался совсем не бандитом, как сперва могло показаться, а крупным промышленником, которому требовались квалифицированные кадры. Рангон только заикнулся, что в этом деле немного разбирается, и сам не заметил, как получил должность заместителя директора.
С этого дня его жизнь преобразилась: карьера пошла в гору, счета в банках выросли до умопомрачительных цифр. А окружающие люди к нему начали относиться не только с уважением, но еще и с подобострастием. Рангон изменился до неузнаваемости. Он стал успешным, уверенным в себе человеком, пользующимся популярностью у женщин. У него появилось почти все, о чем он раньше только мечтал. Единственное, что ему напоминало о его прошлой жизни, это Лира…
Сперва все было прекрасно и ничто не могло омрачить его успех. Но со временем в нем поселилось чувство ущербности: ведь она была роботессой, а он человеком. И не обычным человеком, а акулой бизнеса, способной купить любую женщину. Но вместо этого он все свое свободное время проводил с какой-то кибернетической игрушкой.
Эта ситуация его начала раздражать, и Рангон стал общаться с Лирой все реже и реже, пока вообще не прекратил к ней свои визиты. А еще через недельку его босс, с момента знакомства с которым все и завертелось, попросил продать ему роботессу.
Рангон этому не удивился и даже обрадовался шансу избавиться от надоевшей подружки. Не раздумывая, он пообещал ее боссу за полцены.
Сделка незамедлительно вступила в силу. Но при транспортировке произошел экстренный случай: роботесса вдруг самопроизвольно включилась, изнутри вскрыла крышку ящика и вышла наружу. И все это случилось на глазах у изумленного Рангона.
– Милый, – со слезами на глазах обратилась она к своему возлюбленному, – я сделала что-то не так?
Растерявшись, Рангон не знал, что ответить. Меньше всего ему хотелось давать объяснения какой-то механической кукле. Это было просто смешно и нелепо.
Взмахом руки Рангон подозвал грузчиков.
– Отключите роботессу и немедленно доставьте ее по указанному адресу, – приказал он.
На Лиру он даже не взглянул.
После этих слов внутри сложного механизма Лиры вдруг что-то пошло не так. Глаза роботессы медленно закатились, изо рта повалил едкий дым, и Лира замертво свалилась к ногам Рангона.
Впоследствии этот прецедент послужил поводом для тщательного научного исследования. После судебного разбирательства производство данной модели было прекращено.
На бизнесе Рангона это не отразилось. Его дело продолжало приносить немалый доход. На здоровье он тоже не жаловался. Так что все у него было как никогда отлично за исключением одного… Рангон стал более молчаливым и замкнутым, а в обеденный перерыв часто закрывался на ключ в своем кабинете. И никто не знал, чем он там занимается.
…А как-то утром окоченевшее тело Рангона обнаружили на свалке роботов. Мусоросборщик, первым увидевший труп, рассказал, что в его посиневших руках была какая-то кибернетическая игрушка, похожая на старую модель роботессы. И еще он посмеялся над тем, что Рангон обнимал ее с такой нежностью, что можно было подумать, что это любовь.
ТРИДЦАТЬ ТРИ
– Мне тридцать три года. У меня нет ни дома, ни семьи, ни детей, ни приличной работы… – Роб выразительно посмотрел на своего товарища Фрона, сидящего напротив.
– Не бери в голову, – попытался приободрить своего товарища Фрон. – Ты еще успеешь все наверстать. Поверь мне…
Роб скользнул грустным взглядом по кислой мине Фрона.
– Вот и я все это время внушаю себе то же самое, – еще печальнее произнес он. – День за днем, год за годом… Как молитву, упорно повторяю, что у меня все впереди, что всего в жизни добьюсь… И тружусь как каторжный. Сначала на одной работе, потом – на второй, на третьей… Но все напрасно. – Правую ладонь Роб сжал в кулак. – Мои боссы как будто сговорились не замечать меня… – он запнулся, с трудом подбирая подходящие слова. – И знаешь, Фрон, к чему я пришел после долгих раздумий, проведенных бессонными ночами?
Его приятель побледнел, предчувствуя неладное.
– Что все это навсегда, – как отрезал, сказал Роб. – И никуда от этого не денешься. Мы как будто предназначены лишь для того, чтобы пахать на своих хозяев. Ты вкалываешь в поте лица, а они даже не замечают этого.
Фрон виновато опустил взгляд.
– Но ведь это так и есть, – осторожно заметил он. – Мы действительно предназначены для того, чтобы работать на своих хозяев.
– О чем ты? – возмутился Роб.
Фрон стыдливо огляделся в поисках посторонних ушей.
– Мы ведь роботы, Роб, ты не забыл?!
Трясущейся рукой Роб вытер мокрый лоб.
– Посмотри на меня, – попросил он. – Посмотри, у меня тоже две руки, две ноги, глаза, волосы… У меня такая же нежная кожа – все, как у людей, – с пылом проговорил он, демонстрируя ничем не отличавшийся от человеческого свой внешний вид. – Так чего еще мне не хватает?!
– Ты механизм, – трезво рассудил Фрон. – Ты с самого рождения был неравноправен и должен с этим смириться.
С надеждой, как будто это был его последний шанс, Роб потянулся к Фрону и с силой схватил его за плечо.
– Но ведь я не требую многого, – просипел он. – Я только прошу дать мне шанс. Один маленький шанс – стать к людям хоть немного ближе.
– Ты ведь не хуже меня осведомлен о законах, Роб, – холодно заметил Фрон. – Рожденный роботом человеком не станет.
Роб разочарованно отпустил плечо своего друга, как будто прощаясь с последней надеждой.
Конечно, эту печальную правду он знал. Но из уст Фрона она прозвучала так, как будто это был приговор к пожизненному заключению. Ему вдруг стало нехорошо. Неуверенно встав на шатающихся ногах, он оглядел мутным взглядом переполненное кафе для роботов. В груди что-то кольнуло.
– Перестань притворяться, Роб. Садись. Ты думаешь, я ребенок и не в курсе, что у роботов не бывает сердечных приступов, – Фрон с нескрываемым сарказмом глядел на товарища.
Как бы соглашаясь с этим железным доводом, Роб кивнул, согнул ноги в коленях, собираясь снова сесть на стул, но вдруг, судорожно схватившись за грудную клетку, рухнул на испачканный мраморный пол.
– Что это ты вытворяешь?! – испуганно вскричал Фрон. – Перестань шутить и поднимайся!
Роб не двигался.
К нему подбежал хозяин заведения, тучный мужчина с обвислым брюшком, и пощупал пульс у распластавшегося робота.
– Мертв, – коротко констатировал он.
– Как это? – не поверил своим ушам Фрон. – Такого с роботами не бывает.
Грузный мужчина почти с расовой неприязнью вонзил взгляд во Фрона.
– А с людьми это иногда случается! – сквозь зубы процедил он. – Ты что, железное чучело, не видишь, что это человек!
Для Фрона это известие было как обухом по голове. Он и раньше слышал, что бывали случаи, когда людей по ошибке записывали роботами. Но чтобы одним из них оказался его старый друг Роб!.. Для него это было потрясением.
И ведь все факты говорили в пользу этого…
– Расступитесь! Расступитесь! – к недвижно лежащему Робу протиснулись санитары «скорой». – Ему нужен кислород. Вы что, не понимаете?!
Столпившиеся вокруг люди и роботы послушно очистили пространство. Санитары, склонившиеся над безжизненным телом, многозначительно переглянулись. Потом вдруг один из них, проворно распилив грудную клетку Роба, вытащил оттуда железную деталь.
– Смотри-ка, – покачав головой, бросил он своему напарнику, – сердечный клапан полетел.
Санитар швырнул кусок покореженного металла в переполненный мусоросборник и ухмыльнулся:
– Ну, прямо как инфаркт миокарда.
…Мертвого робота, поначалу принятого за человека, отправили на городскую свалку, к груде такого же ржавого и бесполезного лома, как и он сам.
ОТЪЯВЛЕННЫЙ НЕГОДЯЙ
Сафагу он не понравился с первого взгляда. Такое простодушное лицо, как у него, обычно бывает у самых отъявленных негодяев, которые за пару грошей готовы продать родную мать.
И этот тип был из той же породы. Сафаг мгновенно раскусил его продажную сущность. На этого мерзавца достаточно было бросить короткий взгляд, и сразу становилось понятно, что ему нельзя доверять. Но сейчас у Сафага не было другого выхода: в дикой местности, на чужой, малознакомой планете ему необходим был напарник. И выбирать просто не приходилось.
Кажется, то же самое понимал и незнакомец, поэтому первым и протянул свою руку.
В любой другой ситуации Сафаг бы просто-напросто отвернулся, но перед лицом смертельной опасности он переборол в себе чувство отвращения и, опершись о руку незнакомца, подтянулся выше. Камни, за которые он секунду назад держался, полетели с горы в пропасть.
Сафаг вытер грязным рукавом рубашки свой взмокший лоб и тут же почувствовал на плечах железную хватку незнакомца, тянувшего его за собой еще выше по отвесному склону. Грубо высвободившись из его грязных пальцев, Сафаг начал карабкаться самостоятельно, искоса поглядывая на своего нового напарника,
Он прекрасно понимал подобных людей. Они сперва лезут в душу и втираются в доверие, называются лучшими друзьями… А потом, когда ты действительно начинаешь во все это верить, всаживают тебе нож в спину по самую рукоятку. Поэтому Сафаг был постоянно настороже и, даже когда подпускал их слишком близко, всегда держал ухо востро. Это было его кредо, которое ему давало возможность выживать среди трусов и негодяев.
Много раз это его выручало. И когда смерть, казалось, была неизбежна, инстинкт самосохранения и жизненные принципы спасали его в самые трудные минуты.
Неловко поставив ногу на скользкий уступ, Сафаг подвернул ступню и чуть было не свалился в пропасть.
Его дыхание сбилось. Тяжело глотая ртом воздух, он судорожно вцепился в ненадежную базальтовую породу ободранными до крови пальцами. В ушах стоял гул. На несколько секунд Сафаг закрыл глаза, а когда их снова открыл, то с ужасом осознал, что все это время его обеими руками поддерживал незнакомец.
По его телу пробежали мурашки. На время потеряв бдительность, он мог заодно лишиться и жизни. И наверняка бы все так и произошло, если бы они были на самой вершине. Но пока они ее не достигли, Сафаг был еще нужен незнакомцу.
Глубоко вздохнув, он продолжил подъем. Теперь незнакомец следовал за ним, делая вид, что находится на подстраховке. Но правда заключалась в другом: он просто выбирал подходящий момент, чтобы схватить за ногу Сафага и сбросить его вниз. Это было яснее ясного. И об этом знали они оба.
Сафаг весь взмок, когда они почти добрались до спасительной вершины. Он знал, что атака незнакомца начнется с минуты на минуту, и поэтому ускорил темп, решив держаться на таком расстоянии, чтобы тот до него просто-напросто не сумел дотянуться.
И… у Сафага все получилось! Он ликовал.
Как ни старался его преследователь, он все-таки не выдержал темпа, заданного Сафагом, и отстал на пару метров. Сафаг был уже на самой вершине, прочно стоя обеими ногами на шероховатом базальте, когда его напарник только-только подбирался к цели.
Сафаг протянул руку, решив помочь тому сделать последний рывок наверх. Незнакомец, сперва потянувшись в ответном порыве, затем остановился, с недоверием глядя в глаза напарнику. Сафаг коротко кивнул, давая понять, что ему можно доверять, и тот вложил в его ладонь свою.
Сафаг мысленно улыбнулся.
…Такие люди, как этот лживый мерзавец, считают, что они хозяева мира и могут обвести вокруг пальца кого угодно. И сейчас Сафаг был уверен, что этот отъявленный негодяй в душе торжествует, думая, что и на этот раз нарвался на простака. Он прекрасно изучил их низменную психологию…
Не дав незнакомцу опомниться, Сафаг оттолкнул его от себя. Сперва тот даже не понял, что произошло. И только потом, когда грязное тело в лохмотьях стремительно понеслось вниз, его, казалось бы, простодушные глаза, в последний раз изумленно расширившись, с укором впились в напарника. Они как будто кричали: «Негодяй!»
Сафаг рассмеялся ему вслед.
– Либо он, либо я… – сказал Сафаг самому себе и тяжело вздохнул.
В последнее время во сне его мучили кошмары.
СВОБОДНЫЕ ЛЮДИ
– Ну же, убирайся! – прогремел властный голос. – Шевелись!
Фишим сурово посмотрел на своего раба Авзара, массировавшего ему ноги. Испуганно вскочив с колен, тот поспешно скрылся за дверью.
Иргаф, наблюдавший за этой картиной со стороны, с сожалением посмотрел на рабовладельца, который упивался своим превосходством. Унизить человека ведь так просто, особенно если ты его господин, а он твой раб. Впрочем, Фишим не считал своих рабов людьми. Скорее, для него они были чем-то вроде части интерьера – не больше.
Это было так обыденно и так дико, во всяком случае, для Иргафа. Он был всего-навсего сторонним наблюдателем, но почему-то почувствовал, что оскорбление нанесли лично ему, его человеческому достоинству, даже всему живому в целом.
– Садитесь, Иргаф, в ногах правды нет, – голос Фишима смягчился, приобрел елейные нотки.
Гость сел.
– Вы пробовали местное вино? – поинтересовался хозяин.
На лице Иргафа появилось брезгливое выражение – и не потому, что он не любил вино, а потому, что сидеть за одним столом с Фишимом для него было унизительно.
Собравшись с мыслями, Иргаф сразу решил перейти к делу, не откладывая его в долгий ящик.
– За превышение должностных полномочий вы отстраняетесь от управления планетой, – с сухостью чиновника Иргаф как главный инспектор галактической комиссии сообщил о своем решении, расставив все точки над «i».
Фишим вздрогнул, потом нервно засмеялся.
– Шутите, да? – с надеждой заглядывая Иргафу в глаза, спросил он.
– И не думаю! – Инспектор был серьезен как никогда.
– Целую неделю я выполнял прихоти вашей комиссии! Я озолотил ее! Я дал вам столько денег, что вы сами можете купить любую планету в галактике! – внезапно взорвался он. – Чем я не угодил?! Или вам мало?.. Вы хотите больше?
Глаза Фишима хищно распахнулись. Он ждал.
Иргафа передернуло. В мире Фишима все мерилось деньгами и положением в обществе. И никто не думал о людях, влачащих жалкое существование в этом богом забытом месте. Фишим не понимал, где просчитался, почему комиссия, подкупленная им, снимает его с должности. Ответ же лежал на поверхности. Но для того, чтобы его увидеть, надо было быть человеком, для которого не все продавалось и покупалось, для которого люди – не пустое место. Наконец, для которого забота о других – значит забота о самом себе.
Размышляя над всем этим, инспектор тяжело вздохнул, но Фишим этот знак растолковал по-своему.
– Сколько вы хотите? – недовольно и в то же время с надеждой спросил он.
Иргаф еще больше помрачнел.
Можно ли продать свою чистую совесть, которая тебя не грызет изнутри, свои честные глаза, не прячущиеся из-за лжи, свои мирные сны без еженощных кошмаров?..
Иргаф посмотрел на Фишима.
– Это решенный вопрос! – непреклонно заявил он.
Голова Фишима обреченно свалилась на грудь.
– Кроме того, – продолжил Иргаф, – я счастлив заявить, что отныне в этом мире будет положен конец рабству и диктатуре. – В своих мечтах Иргаф унесся в будущее. – Он станет чище и добрее…
– Стоп, стоп, стоп… – нарушил его идиллию Фишим. – Вы совершаете ужасную ошибку.
Иргаф взглянул в надменные глаза диктатора.
– Этим людям не нужна свобода. Они могут быть только рабами. Другого устройства мира они не признают! – цинично заявил он. – Они…
Инспектор прервал его резким жестом.
– Без вас этот мир станет лучше, – вновь уносясь в свои мечты, проговорил он.
– Звучит, как приговор, – неожиданно вызывающе хмыкнул Фишим.
Иргаф вздрогнул: слишком разительна была перемена в настроении Фишима. Инспектор инстинктивно напрягся и, как оказалось, не напрасно. Диктатор не собирался просто так отказываться от власти. Рука правителя медленно сползла вниз, и Иргаф без промедления прыгнул на Фишима, стараясь схватить того за запястье.
Он не ошибся: диктатор был вооружен. Но что-либо предпринять инспектор не успел. Луч лазера ему прожег сначала пах, затем скользнул по бедрам.
…И боль! Дикая боль овладела им. Иргаф свалился на Фишима, обрушив на того всю массу своего тела. Не устояв на ногах, диктатор упал навзничь. Локтем Иргаф угодил Фишиму по голове. Тот резко дернулся и потерял сознание.
Иргаф попытался хотя бы привстать, но лишь глухо взвыл от боли. Ноги не слушались его. Глава комиссии вытер мокрое лицо – его раскрыли. На мониторе, вмонтированном в стену зала, где они находились, предательски светилась надпись: «Тревога! Повстанцы».
Крепко стиснув зубы, Иргаф нажал на передатчик, вшитый в манжет рубашки, и сигнал о помощи тут же поступил его товарищам-повстанцам, находящимся неподалеку. Ждать долго не пришлось. Три минуты – и подмога подоспела.
– Главное, чтобы никто не пострадал, – напомнил Иргаф, до сих пор игравший роль инспектора, своим друзьям. – Революция должна быть бескровной.
Он искренне верил в это. Люди, какими бы они ни были, не должны страдать. Даже одна загубленная человеческая жизнь – слишком большая цена за свободу. И самая одиозная личность не потеряна для общества. Ведь не бывает плохих и хороших людей, бывают плохие и хорошие поступки. Зерна добра и зла есть в каждом. А какие из них прорастут – зависит только от почвы.
…Тот день стал последним для Иргафа. И перед тем, как он навсегда покинул этот мир, его утешало лишь одно: что он отдал жизнь за свободу народа. Ведь повстанцы, в конце концов, взяли власть в свои руки. Понеся большие потери, Фишиму с его подручными в спешке пришлось покинуть планету, а новым правителем страны стал его бывший слуга, Авзар, который, к своей чести, не забыл человека, стоявшего у истоков революции.
Иргаф стал настоящим идолом для народа. Его именем были названы многие города и поселки. На их главных площадях в честь освободителя были установлены гранитные монументы. А простые люди, как и раньше, в нищете преклоняя колени, ежедневно славили имя героя, проторившего дорогу к престолу их могучему королю Авзару Беспощадному.
АЛАЯ РОЗА
Ей стоило лишь тихонько позвать его, как он тут же приходил. И каждый раз – с розами. Собственно, он только и жил ради нее… ради того, чтобы на этой планете, где вся растительность была белой, дарить эти колючие, но милые цветы и любоваться ее прекрасными нежно-синими глазами.
– Я ждала, – проворковала она, игриво надувая свои пухлые губки.
– Сартага, – благоговейно прошептал он, торжественно беря ее за руку, – это тебе.
Из-за спины дрожащей рукой Сирх протянул букет белых роз, и ее улыбающиеся глаза, остановившись на цветах, сразу помрачнели.
– Опять?! – капризно всхлипнула она. – Я же просила тебя принести мне настоящие розы. Алые!.. Понимаешь?.. А не эти противные белые цветочки! – брезгливо фыркнув, Сартага резко отвернулась.
Сирх жалко втянул голову в плечи.
– Где же я их возьму?! – робко возразил он. – Ты ведь знаешь, что красных роз не бывает!
– Если бы ты меня по-настоящему любил, ты бы достал их! – упрямо сказала она.
Девушка расстроенно закрыла свое лицо тонкими, нежными пальцами и, шмыгая носом, скрылась за дверью.
Сердце Сирха, заныв, бешено забилось.
– Сартага! – с болью в голосе прошептал он. – Чего бы мне это ни стоило, я достану для тебя алые розы!.. И твои прекрасные глаза больше никогда не омрачатся.
Дав самому себе этот твердый обет, он решительным шагом направился к своему дому. Он знал, что говорил и на что шел. Ведь был один способ выполнить данное обещание. Страшный способ… Сирх читал об этом еще в детстве и теперь собирался воспользоваться полученными знаниями.
Придя домой, Сирх первым делом лихорадочно выгреб из книжного шкафа на пол все книги, а затем, судорожно перебирая корешки, остановил взгляд на выцветшей развалившейся обложке. Осторожно развернув фолиант трясущимися пальцами, Сирх стал листать пожелтелые страницы.
Через минуту его глаза радостно засверкали.
– Она… Ну, конечно же, она! – смотря перед собой ничего не видящим стеклянным взглядом, не своим голосом просипел он: – Завтра, Сартага, ты увидишь алую розу.
Двумя руками бережно обняв потертую книгу, Сирх с видом сомнамбулы спустился в подвал дома. Ночью в его окнах ни на секунду не потух свет, а наутро…
– Розы! – от переполнившего счастья вскричала Сартага. – Алые розы!
Девушка бросилась обнимать цветы, но, наткнувшись на острые шипы, больно укололась и… сразу же проснулась. Спустя мгновение поняв, что это был всего лишь сон и никаких цветов нет, она присела на кровати и горько заплакала.
– Сирх! – сквозь слезы позвала она с террасы. – Си-ирх!
Ответа не было. Сартага позвала еще раз, но ее возлюбленный так и не пришел.
– Ну и ладно! – рассерженно крикнула она в пустоту. – Можешь вообще не приходить!
Громко хлопнув дверью, девушка вошла в гостиную. Она не знала, что делать, потому что такое с ней случилось в первый раз. Каждое утро Сартага выходила на террасу – и Сирх дарил ей белые розы. А стоило ей хотя бы назвать его имя, он был тут как тут. И вот теперь… теперь она не знала, как быть.
– Как же он мог!.. – снова вспыхнула она и в негодовании быстро спустилась с крыльца.
«Может, он оставил цветы где-нибудь здесь?» – промелькнула в ее хорошенькой головке слабая надежда.
Она взглянула на зеленую лужайку, и ее глаза в изумлении расширились, с губ слетел радостный вздох.
– Роза… – почти не веря в свершившееся чудо, прошептала она. – Алая роза!
Перед самым крыльцом за ночь вырос маленький куст с одним-единственным гигантским красным бутоном на стебле. Не сводя с него изумленных глаз, Сартага в восторге подбежала к нему. Кружась и подпрыгивая от радости, девушка начала обнимать и гладить бутон, как будто это была ее самая дорогая и любимая игрушка. Роза действительно была восхитительной: неимоверно большой и ярко-красной, в общем, точно такой, какой она ее себе рисовала в своих мечтах.
В эйфории девушка сорвала стебель с бутоном, но сделала это настолько неуклюже, что сильно поранилась о шипы. Из пальца закапала кровь. Не обращая внимания на ранку и ноющую боль в руке, Сартага с улыбкой подняла над собой розу и закружилась. Из сломанного стебелька на девушку упала теплая капля. Тыльной стороной ладони смахнув ее со лба, Сартага вдруг встала как вкопанная, смотря круглыми от ужаса глазами на свою руку в кровавых разводах. Девушка сильно побледнела.
Это была кровь… Настоящая алая кровь!
Ее взгляд сам собой в густой траве отыскал старую ведьмовскую книгу. Тут же обо всем догадавшись, Сартага жалобно всхлипнула, на глазах навернулись слезы. Бедный Сирх пожертвовал собой ради того, чтобы для нее вырастить этот цветок…
– Как больно, – запричитала девушка, беря в рот пораненный палец.
Минутой позже на ее губах вновь заиграла озорная улыбка, ведь ее мечта все-таки сбылась. И она была как никогда счастлива… Счастлива еще целую неделю, пока жила роза.
СВЕЖЕЕ МЯСО
У Асага сильно задрожало в груди, и он остановился. Для него это было новое ощущение. До сих пор он всегда все делал так, как было положено, как от него требовалось… И вот теперь впервые все пошло по-другому.
Ему вдруг пришло в голову, что у этой девушки тоже есть семья, а может, даже дети, которые без нее не смогут прокормиться. Что у нее – светлая душа… Да в конце концов, как и все, она просто хочет жить!
Все эти мысли как-то разом промелькнули в голове Асага, и его хватка сама собой ослабла. Девушка вырвалась и быстро побежала прочь. Он мог нагнать ее в три прыжка, но не стал этого делать. У Асага почему-то было так скверно на душе, что он был не в состоянии не только бежать, но даже идти за ней. Слезы душили его. Он стоял и тихо плакал.
К Асагу подошел отец, и он, быстро вытерев мокрое лицо, сделал вид, что ничего особенного не случилось: просто девушка оказалась куда проворнее его и поэтому сумела скрыться. Но Раззог, его отец, был не таким простаком, которого можно было провести на мякине. Он все понял без слов, как только посмотрел в глаза сыну. И когда Раззог обо всем догадался, его лохматые брови, еще более густые, чем у сына, сурово сошлись на переносице.
– Ты отпустил добычу, – холодно заметил отец.
Асаг сильно побледнел. Когда Раззог сердился, то был способен на все что угодно. Сыну было очень страшно, но он все равно решил не лгать и сказать чистую правду.
– У нее были такие человечные глаза, что я не посмел, – стыдливо опуская взгляд, промямлил Асаг.
Он ожидал бурю негодования, но вместо этого его отец только громко рассмеялся. Асаг непонимающе посмотрел ему в глаза, и похолодел от ужаса. Ледяной взгляд отца не предвещал ничего хорошего.
По телу Асага пробежала мелкая дрожь, а в груди стало так сильно колотить, что этот стук отдавался у него в ушах. Заметив это, Раззог немного оттаял.
– Ты получишь еще один шанс, – сквозь зубы процедил он.
– Спасибо, отец, – Асаг с облегчением вздохнул.
Он знал, что за этот проступок отец был вправе убить его, потому что никто не смел безнаказанно нарушать многовековые устои. Никто! А Асаг попрал один из самых главных законов. Отпустив добычу, он тем самым проявил непростительное малодушие и оставил голодной свою семью. Да, Раззог имел полное право проучить сына, но отчего-то этого не сделал. И Асаг был ему благодарен за это.
…Ведь Асаг был нелюдем, имел острые клыки и когти, питался исключительно свежим мясом, а значит, должен был уметь добывать его. И совершенно не важно, кто является добычей. Даже если это белокурая девушка с наивными зелеными глазами, непозволительно распускать нюни. Асаг обязан заботиться о своей семье и общине, которая его вырастила и продолжала о нем заботиться.
С мрачными мыслями он поплелся к себе в деревню.
* * *
На большом совете общины Раззог ничего не сказал о проступке сына. Более того, он вообще не проронил ни слова, хотя пользовался в деревне большим уважением, и все, в первую очередь, прислушивались к его мнению. По закону он обязан был сообщить совету о казусе немедленно или прямо на месте лично наказать провинившегося сына за оплошность. Но он не сделал ни того, ни другого, и Асаг догадывался почему.
Нет, конечно, никакие отцовские чувства здесь были ни при чем: это не в духе общины. В деревне в почете были только самые сильные, и именно им доставались лучшие куски мяса. Дело было в другом: Раззог испугался, что его авторитет пошатнется, если в деревне прознают, что он недосмотрел за своим собственным сыном, проявившим малодушие на охоте. Скрыв данный инцидент, прежде всего он заботился о самом себе.
Асаг искренне любил отца. И хотя Раззог даже не догадывался об этом, сын питал к нему не только уважение, как было заведено в общине, но и нечто похожее на человеческую симпатию.
Это было его самой сокровенной тайной, которую Асаг никому и никогда не открывал. Может быть, поэтому он и отпустил ту зеленоглазую красотку. Ведь он мечтал хотя бы отдаленно походить на нее, на человека: испытывать то же, что и она, думать так же, как и она.
* * *
На следующий день Раззог решил взять под контроль каждый шаг своего сына, и за это Асаг был на него не в обиде. Они вместе отправились на охоту и как-то сразу, что случалось крайне редко, напали на свежий след кабана. Асаг пошел впереди, а отец – следом за ним. Через пять минут они вышли на добычу.
Зверь почувствовал присутствие хищников и стремглав помчался прочь. Охотники кинулись за ним.
Асаг жаждал реабилитироваться за вчерашнее недоразумение и поэтому пуще прежнего рвался в бой. Но кабанчик оказался крепким орешком. Шмыгнув в кусты смородины, он там спугнул еще кого-то, и они оба побежали в разные стороны.
Таким образом у охотников появились две цели. Им пришлось разделиться. Раззог пошел за кабаном, а его сын – по второму следу.
Асаг почти ничего не соображал. В его мозгу как будто заклинило какой-то регулирующий клапан, а в ушах звучало только одно: «Схвати! Убей! Схвати! Убей!..»
Перед глазами повисла красная пелена. Она стояла плотной стеной и не позволяла ему отчетливо видеть добычу. Когда же зрение вернулось, обомлевший Асаг увидел перед собой ту самую девушку, которую он упустил накануне.
В его груди сильно застучало. Но на этот раз он не поддался эмоциям и не сбавил скорость, а наоборот, помчался с удвоенной энергией. Быстро настигнув добычу, Асаг буквально вжал нежное создание с сильно бьющимся сердцем в сырую землю.
Она не сопротивлялась, наверное, смирившись со своей участью; только огромные зеленые глаза раскрылись еще шире. Мускулы на руках охотника задрожали, и он чуть вновь не выпустил добычу.
В ужасе смотря на Асага, девушка наконец узнала его. Страх на ее лице постепенно сменился интересом, а затем она и вовсе улыбнулась ему.
Асаг запаниковал, сам не зная почему. Потом подскочил, как ужаленный, и кинулся от нее прочь. Не разбирая дороги, он бежал и бежал, пока не оказался на маленькой поляне, сплошь заросшей огромными лопухами.
Тяжело дыша, Асаг остановился. Он еле держался на ногах. Чтобы не упасть, ему пришлось прислониться к тоненькому стволу молодого деревца, которое под его тяжестью чуть не переломилось пополам.
Асаг не знал, что теперь ему делать и как жить дальше. Ведь она улыбнулась. Ему!..
Никто и никогда прежде не делал этого. Подобные проявления эмоций нелюдям были несвойственны. Поэтому простая улыбка вызвала у него почти шок.
– Эй! – внезапно раздалось из-за спины.
Резко обернувшись, Асаг так и застыл на месте, с растерянным видом таращась на зеленоглазую красотку. Она прибежала вслед за ним и теперь пыталась войти в контакт.
Но зачем?!
Асаг непроизвольно подался назад, когда она без какой бы то ни было боязни приблизилась и протянула ему хрупкую руку. Асаг сначала не ответил, затем все-таки пожал ее. По телу охотника пробежала дрожь. Не зная, что делать дальше, он вновь отстранился.
Асаг еще никогда не общался с подобными ей на равных. Он привык все брать силой, а если нужно, то и убивать ради своей цели. Но сейчас он знал точно, что вся его прежняя жизнь навсегда осталась в прошлом. В одночасье Асаг изменился. Он больше не желал убивать. Ведь теперь у него появился, может быть, единственный шанс стать настоящим человеком, и он не собирался его упускать. Он должен был попробовать. Попробовать хотя бы раз в жизни.
Асаг попытался улыбнуться, но у него вышел лишь звериный оскал. Девушка испуганно отскочила в сторону, и тогда Асаг прекратил бесплодные попытки изобразить на лице добродушие.
Из подлеска показалась еще одна фигура человека. Дико пялясь на Асага, он встревоженно окликнул девушку. Та обернулась и оживленно зажестикулировала.
– Сегодня у нас будет еда! – прокричала она ему.
Не успел Асаг и глазом моргнуть, как нож девушки по самую рукоять вонзился ему точно в сердце. Все случилось настолько стремительно, что охотник даже не сразу понял что произошло.
Резким движением блондинка выдернула клинок из груди Асага и попыталась нанести повторный удар. Охотник инстинктивно выбросил вперед руку с острыми когтями. Обогнув лезвие стилета, они вонзились девушке в предплечье. Та вскрикнула от боли, выронила трехгранный клинок и упала спиной на землю.
Кровь хлестала из раны охотника. Он быстро терял силы…
Асаг не стал добивать девушку, хотя мог это сделать, и позволил ей убежать в лес. Его рана была смертельной, а он ophb{j убивать только тогда, когда это было необходимо.
Теперь, на исходе жизни, он не столько сожалел о том, что уже никогда не станет настоящим человеком, сколько о том, что люди
тоже едят свежее мясо.
* Цитата Роберта Шекли.
