НЕВЕРОЯТНАЯ БЫЛЬ
Одним из самых интересных и невероятных проектов, которым мне довелось заниматься в жизни (помимо, разумеется, московских Олимпийских игр), была попытка организовать съемки советско-итальянского телесериала «Инспектор Калашников».
В середине 80-х годов прошлого века по миру шла волна интереса к Советскому Союзу, которую позже назвали «горбоманией». В это время я работал в Международном управлении Всесоюзного агентства по авторским правам (ВААП). В 1985 году агентство возглавил Николай Четвериков, очень неординарный, эрудированный и смелый человек. За его плечами была долгая служба во внешней разведке, а также ответственная работа в ЦК партии, откуда он и пришел к нам в сразу ожившее агентство. Николай Николаевич имел высокий авторитет в советской номенклатуре того времени и не боялся использовать его для выдвижения и реализации необычных проектов.
Мне он стал доверять после того, как я с коллегами организовал и провел в Белграде в 1986 году, совместно с авторитетной югославской газетой «Борба», комплексную выставку советской культуры, приуроченную к официальному визиту в СФРЮ Михаила Горбачева.
Где-то в это же время мои хорошие знакомые, работавшие в Агентстве печати «Новости» (АПН), попросили меня посодействовать итальянскому журналисту Умберто Солимене в организации встреч с советскими деятелями культуры. Я встретился с ним и его симпатичной русской женой, выслушал его просьбы и оперативно организовал эти встречи. Вскоре после этого Умберто и пришел ко мне в ВААП с идеей снять совместно с итальянцами телесериал на основе реальных криминальных дел, раскрытых советской милицией. Идея мне понравилась, я подключил к делу своих коллег по агентству, работавших с драматургами. Они нашли молодого сценариста Николая Арсентьева, который и придумал назвать проект «Инспектор Калашников», по аналогии со многими популярными на западном телевидении инспекторами полиции.
Опыта в организации съемок телесериалов, тем более в кооперации с зарубежными партнерами, у меня, естественно, не было никакого, но был кое-какой опыт решения олимпиадных проблем и природная напористость.
Осознав, что главной «фишкой» этого проекта может быть только его непосредственная поддержка со стороны МВД СССР, я набросал проект письма тогдашнему министру Вадиму Бакатину и пошел убеждать Четверикова подписать его. К моему немалому удивлению, Николай Николаевич не только подписал это письмо, но и при мне позвонил Бакатину по кремлевской «вертушке».
И дело завертелось. Буквально через день ко мне пришли два полковника из центрального аппарата МВД СССР: начальник пресс-центра Борис Ш. и порученец министра Владимир У., с приказом министра обеспечить решение всех вопросов по данному проекту. Я собрал всех потенциальных участников проекта за непустым столом, где мы и обсудили все аспекты реализации будущего проекта.
Умберто Солимене, получив официальную поддержку нашего МВД, улетел в Италию искать партнеров по съемке, а Николай Арсентьев получил доступ к оперативным милицейским делам для написания сценария. Вскоре в Москву вместе с Умберто приехал г-н Миноли, президент серьезной миланской фирмы «Имаго», занимавшейся поиском и реализацией различных международных проектов, в том числе и в сфере кинопроизводства. Семья Миноли была хорошо известна в Италии: отец – крупный финансист национального масштаба, брат – популярный тележурналист, его супруга – руководитель крупного римского издательства и т.д. Переговоры с ним прошли продуктивно, он уверился в наших благих намерениях и активно включился в проект, беспардонно оттеснив от дел своего земляка Умберто.
Через месяц в августе 1987 года я и оба полковника неожиданно получили приглашение от одной из самых крупных киностудий Италии, «Титанус», приехать в Рим для участия в пресс-конференции, на которой должно было быть объявлено о начале нашего совместного проекта. Эта именитая студия была известна в СССР своими совместными с нами фильмами «Они шли на восток», «Подсолнухи» с Марчелло Мастрояни и Софи Лорен, а также экранизацией Глебом Панфиловым романа «Мать» Максима Горького.
Честно говоря, ни я, ни наше руководство не ожидали такого быстрого развития этого слегка авантюрного сюжета, но отступать было поздно. Буквально за считанные дни мы собрались с духом, запаслись напитками (по очень большому милицейскому блату, «сухой закон» того времени еще действовал) и недорогими сувенирами, оформили визы и полетели. Смешно сказать, но в моем скромном гардеробе не оказалось приличного летнего пиджака, а купить хорошую вещь в тогдашней Москве было просто нереально, пришлось одолжить его у друзей.
А дальше началась полная сказка, прямо как в известном марше авиаторов: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». В «Аэрофлоте» билетов на Рим не было и в помине, и итальянцам пришлось разориться и купить нам билеты первого класса на рейс «АлИталии» Токио-Москва-Рим. Тогда мы и поняли, что мы для них ВИП-ы, т.е. очень важные персоны. В эту мою первую, но далеко не последнюю поездку в Италию, я и ошарашенные полковники летели, как арабские шейхи, с невиданным доселе комфортом, на втором этаже громадного «Боинга», окруженные нешуточным вниманием красавиц-стюардесс. Они были просто в восторге, когда полковник Володя, мужик внушительных размеров, съел на обед всю громадную тарелку вкуснейшей баранины и попросил добавки. Про напитки будет благоразумным промолчать.
И вот наш самолет-самобранка приземлился в римском аэропорту Фьюмичино. Нас на отдельном автобусе отвезли к стойке пограничников, где томился в ожидании представитель «Титануса». Полковники бодро прошли пограничный контроль, а меня… задержали, им почему-то не понравился мой синий служебный загранпаспорт. Симпатичная карабинерша с огромным для ее невысокого роста пистолетом «Беретта» на боку вежливо отконвоировала меня в служебное помещение, где я оказался в подозрительной компании каких-то ближневосточных мафиози. После моих энергичных протестов бравый солдатик с автоматом доставил меня к какому-то начальнику, который мне разъяснил на смеси языков, что фамилия в моем паспорте напечатана только по-русски, а должна еще быть и латинскими буквами. Мне как-то удалось втолковать ему, что паспорт выдан в МИД СССР, виза проставлена в посольстве Италии в Москве, и что ни там, ни там никаких претензий к моему паспорту они не имели, и что я готов ближайшим рейсом отбыть в Москву, и что мои полковники на пресс-конференции обязательно расскажут об этом инциденте. Подействовало. Меня отпустили побродить по таможенной зоне.
Надо сказать, что мои полковники не растерялись и оперативно вызвали из Рима в аэропорт, на место «преступления», нашего вице-консула, в чьи руки я и был торжественно передан под его гарантии. Позже он спокойно в консульстве впечатал в мой паспорт фамилию по-латински и принес извинения от имени МИД СССР за допущенную ошибку. Мы по-дружески посидели у нас в гостинице за рюмкой, сняли стресс и приступили к выполнению программы визита.
Первым мероприятием в ней значился визит к президенту кинокомпании «Титанус», очень приятному, изысканно одетому синьору весьма почтенного возраста. В его кабинете на меня произвела сильное впечатление богатая коллекция фарфоровых собак всех размеров.
В светской беседе мои полковники вежливо помалкивали, так что мне пришлось солировать. Когда хозяин кабинета уяснил себе, что я представляю советское авторское общество, чьим партнером является итальянское общество СИАЕ, очень мощное и авторитетное, он неожиданно для своих сотрудников пригласил всех нас к себе домой на обед.
В тот же вечер мы явились к нему, прихватив с собой те немногие сувениры, которые у нас нашлись, а именно палехскую шкатулку и… маленькую синенькую собачку из гжельского фарфора. Жил президент этой старейшей в Италии семейной кинокомпании в самом престижном районе Рима, улице Конте, выходящей на площадь Испании.
Хозяин и его супруга, моложавая неприродная блондинка (как мы узнали позже, его бывшая секретарша) встретили нас на пороге своей квартиры, занимающей весь этаж старинного дома. Я торжественно вручил ему собачку, чем вызвал его искренний восторг, а его супруге – шкатулку. Надо было видеть изумление этой женщины, когда она нетерпеливо ее открыла, а там, естественно, ничего. Опять пришлось напрячься с иностранными языками и объяснить ей, что шкатулка сама по себе произведение народного искусства, а бриллианты в ней – это забота ее супруга. Синьору эта моя импровизация понравилась, и он повел нас осматривать свое жилище, которое по интерьеру сильно напоминало мне выставочный зал Эрмитажа с колоннами, старинными картинами на стенах и коллекцией античных наперстков на изящных столиках (еще одно, кроме собачек, хобби хозяина). Внимательно приглядевшись к картинам, я чисто интуитивно понял, что все они созданы одним художником. Когда я высказал эту догадку президенту, наобум добавив, что видел одну картину этого художника в Эрмитаже, он очень взволновался и рассказал, что его семья уже много лет собирает по всему миру полотна этого средневекового художника, и что в Эрмитаже висит единственная картина, которой нет в его семейной коллекции. И хотя я не очень тактично выразил ему свое сочувствие по этому поводу, он не обиделся и посадил меня за обеденным столом через один пустой стул рядом с собой, чего я по протоколу никак не заслуживал.
А загадка с этим стулом вскоре прояснилась. Оказывается, это почетное место рядом с хозяином предназначалось Клаудии Кардинале, одной из самых очаровательных звезд итальянского и мирового кино. Она появилась чуть позже в сопровождении своего супруга, очень популярного в Италии кинорежиссера Паскуале Скутиери, который, по замыслу «Титануса», и должен был стать постановщиком сериала «Инспектор Калашников» с итальянской стороны. Не стоит и говорить, как я оторопел от такого соседства, чем изрядно повеселил почтенного синьора, устроившего нам такой невероятный сюрприз.
Конечно, я, как Марсель Марсо из песни Высоцкого, «ей что-то говорил», благо она, как и я, с трудом объяснялась по-английски. Запомнил только, что она до сих пор хорошо помнит съемки в Арктике фильма «Красная палатка» и дорогую меховую шубу, которую ей подарил наш режиссер Михаил Калатозов, чтобы она не замерзла. Я ее заверил, что я, кавказец, как и он, тоже сделал бы такой благородный жест, чем вызвал ее искренний смех.
Но меня ждало еще одно испытание. На горячее нам подали телятину под горчичным соусом. Куски мяса, залитые этим соусом, лежали на серебряном подносе, Официант подносил его из-за спины, и гостю надо было развернуться, двумя большими вилками подцепить кусок и положить себе на тарелку. Не знаю почему, но первым под эту раздачу попал я, скромный горский парень с дрожащими от волнения руками (еще бы, такая соседка!).
Представив себе на секунду, как я капаю этот горчичный соус на супердорогое вечернее платье кинозвезды, я чуть не упал в обморок. Это мое волнение уже привлекло внимание гостей, они с интересом ждали, что будет дальше. Выдержав томительную паузу, я все-таки смог собраться и прошептать официанту, чтобы он сам положил этот треклятый кусок на мою тарелку. Все гости, а особенно хозяин, расхохотались и тоже попросили официанта избавить их от сложного маневра.
После так удачно для меня завершившегося обеда синьор президент увел меня и Скутиери в курительную комнату, выдал нам по сигаре, и мы стали обсуждать возможный сценарий. Режиссер настаивал на том, что героями первых серий должны стать наши воины-афганцы, вернувшиеся в СССР и ставшие там наркоторговцами. Я с этим категорично не согласился, заявив, что в нашей стране эти воины считаются героями, и наш зритель не примет такой трактовки. К удивлению, президент взял мою сторону, предложив подключить к работе над сценарием итальянского литератора. На том и порешили.
Тепло, с поцелуями в щечку попрощавшись с хозяевами и его гостями, особенно с Клаудией, которая, видимо, была рада тому, что я не испортил ей платья, наша делегация, бурно делясь впечатлениями, отправилась бродить по ночным улочкам вечного Рима.
На следующий день мы вместе с Скутиери приняли активное участие в пресс-конференции, которая вызвала большой интерес у итальянской прессы. На ней, в основном, солировали итальянский режиссер и начальник пресс-центра МВД СССР, это была их стихия. После фуршета для прессы у нас еще оставалось некоторое время, чтобы потратить свои немногочисленные командировочные лиры на покупку сувениров и прибыть в аэропорт. А там я с радостью увидел, кого бы вы думали – Клаудию Кардинале, которая вместе со своим братом-помощником летела одним рейсом Аэрофлота с нами через Москву в Крым на съемки. Мне опять посчастливилось расцеловаться с ней. Более того, наши места оказались близко друг к другу, но я деликатно постарался ей не надоедать, и мы с ее братом выпили по чуть-чуть того, что у меня еще оставалось. Клаудия слегка волновалась, встретят ли ее в Шереметьево, но я горячо ее заверил, что она находится под защитой МВД СССР и ВААП и что мы к ее услугам. Это, кажется, ее успокоило, и она спокойно задремала. В Москве мы передали ее с рук на руки многочисленным встречающим и снова тепло, с поцелуями, распрощались.
На этом мое активное участие в проекте практически завершилось. Знаю только, что МВД СССР отвергло сценарную заявку Николая Арсентьева и поручило его написание соавтору советского культового телесериала «Место встречи изменить нельзя» Георгию Вайнеру. Мне пришлось, как защитнику авторов, повздорить с Миноли и выбить из него денежную компенсацию для Николая. Вайнер был приглашен в Италию для написания сценария с итальянским коллегой. Они за месяц написали сценарий для двух пилотных серий, который итальянцы не приняли, но Вайнеру за него заплатили, опять же не без моего участия. А поскольку заплатили немало, Георгий смог уехать жить в Америку.
МВД СССР привлек также к подготовительным работам по съемкам студию «Одесса-фильм», на которую приезжал продюсер с итальянской стороны. Он вскоре женился на русской женщине, уехал с ней в Италию и больше не объявлялся, т.к. итальянцы этот проект закрыли.
Меня до сих пор не оставляет ощущение, что вся эта история с «Инспектором Калашниковым» была затеяна итальянской стороной только для того, чтобы получить от итальянского правительства кредит на съемки телесериала, который, по итальянским законам того времени по поддержке кинобизнеса, можно было и не возвращать. По крайней мере, ни «Титанус», ни «Имаго» никаких претензий к нам после своего одностороннего закрытия проекта не предъявляли.
Ну, а у меня их тем более не было, т.к. мне и моим друзьям-полковникам до конца жизни будет приятно вспоминать эту прекрасную поездку в Италию и невероятное знакомство с очаровательной Клаудией Кардинале, которую мы позволяем себе (исключительно между собой) называть ласковым русским именем Клава.
