* * *
Какой тернистый путь был пройден нами!
Через пещерный и дубинный век
Мы шли безмолвно босыми ногами,
Выискивая корешки в траве.
Огонь добыли, камень с деревяшкой
Связали и пустили в ход топор,
Поняв, что надо жить в одной упряжке,
Друг с другом завели мы разговор.
Мы не глядели в вековые дали,
И кто посмеет нам вменить в вину,
Что с четверенек медленней мы встали,
Чем вышли в космос и ступили на Луну?
Какое чудо, если разобраться, –
Войти в кафе и выйти в Интернет,
И думать о судьбе цивилизаций,
И на ночь выключать в квартире свет.
* * *
Одна строка – и все решится,
Одна строка – и ты король.
Ни том, ни повесть, ни страница, –
Одна строка – излечит боль.
Но не собрать ее по крохам,
Вытряхивая словари.
Колдуя, под житейский грохот,
Ее как зелье не сварить.
Она умеет затаиться
В с ума сводящей тишине,
И ждать того, кто за границу
Ума шагнет на встречу к ней.
* * *
Мой остров с Лукоморьем схож,
Чудес там множество, и все ж…
Мой остров – мною обитаем,
Судьбой со всех сторон омыт.
На нем я знаю каждый камень,
Облазил все его холмы.
Затерян в Шумном океане
И мною густонаселен,
В себя Вселенную вмещая,
Как мал и беззащитен он.
Корабль вдали под парусами
Завидя, не всегда я жгу
На берегу костер сигнальный,
Не каждый я корабль жду.
Что есть на острове моем?
Давайте вместе обойдем.
Вот озеро! Воды хрустальной
Источник спрятан между скал.
Здесь помыслов моих купальня,
Души прозрачный идеал.
Там дальше, нависая грозно,
Утес взирает далеко.
А я люблю смотреть на звезды,
Взобравшись ночью на него.
В дубовой роще в зной – прохлада.
Взгляните на театр теней.
Здесь мне за творчество в награду
Поет в рассветы соловей.
А чернобурая лисица
Лисят по вечерам ко мне
Приводит, чтобы я о Принце
Им сказку почитал на пне.
Еще кукушка здесь гнездится.
Услышав раз мою строку,
Теперь мне вечностью грозится:
Ку-ку. Ку-ку. Ку-ку. Ку-ку.
Я вкратце описал свой остров,
Моих неизданных стишат
Слог был, наверно, пресен, постен…
Ну, этим многие грешат.
* * *
Жизнь – стальная колючая проволока,
Ее в грудь мне воткнув, вытаскивают
Из спины, дни-шипы продергивая.
Вот такая судьба распрекрасная.
Было дело, схватил пассатижи я,
Откусить ее к чертовой бабушке!
Только голосом сверху пристыжен был:
«В раскаленную бездну провалишься.»
Что за меры у них негуманные?
Непременно я должен помучиться!
И зачем меня в детстве обманывали?
Впереди, сынок, только лучшее!
* * *
Люблю стихи я тихие,
Прислушайтесь-ка… Тсс…
Как будто в полночь тикают
Настенные часы.
Как будто дышит в трубку
Любимый человек.
Как будто зимним утром
Поскрипывает снег.
Как будто во всем мире
Не стало вдруг людей.
Стихи, и ты в квартире,
Ты, и стихи в тебе.
* * *
Я надеваю желтый котелок,
Чтоб, в этот век и в это время года,
Быть неуместным хоть немного
И, хоть немного, быть не в срок.
Конечно – глупая затея,
И вряд ли изменить сумеет
Потертый головной убор
Судьбы бесхитростный узор.
Нет! Не сумеет! Ну и пусть,
А я надену и вернусь,
Как солнце, в желтом котелке,
Взойду в рассветном далеке.
Ведь там, под этой старой шляпой,
Играет детство на веранде,
И пес пожать дает мне лапу –
По дружбе, а не по команде.
Я надеваю желтый котелок,
И стаей разноцветные картинки
Влетают в мой убогий уголок.
Но ждут, в прихожей – черные ботинки.
ТВОРЕЦ
С невыпрямленными плечами,
Покашливая из груди,
Трудился он только ночами,
А днем – на работу ходил.
И день был его нереален –
Как нигилистический бред,
Лишь ночи его окрыляли,
Был крыльями дым сигарет.
Поэзии воздух упругий
Он смог подчинить наконец.
Он служащий был на досуге,
А ночью – великий творец.
ДАВАЙ…
Давай себя освободим
От мест, времен и обстоятельств,
Имен, названий, разбирательств,
Давай останемся одни.
Давай искать не будем грань,
Акцентам раздавать оценки,
Определять – края и центры,
Кто эмигрант, кто иммигрант.
Давай спасем, закрыв глаза,
Мир, заключенный в бесконечность,
Тем, что вернем ему дар речи,
Вернем, ни слова не сказав.
