До окончания изнурительной Кавказской войны (1817-1864) оставалось еще полтора десятилетия, а в Петербурге уже были подробно разработаны и подготовлены к реализации широкие планы просвещения присоединенных народов Закавказья и Северного Кавказа. Эти планы являлись одним из важнейших элементов общей имперской политики европеизации кавказских территорий, рыночной трансформации характерного для многих из них патриархального хозяйственного уклада, включения Кавказа в систему общероссийских торгово-экономических и культурных связей.
18 декабря 1848 года императором Николаем I было подписано «Положение о Кавказском учебном округе и учебных заведениях, оному подведомственных» [1, c. 96-112]. Предложение о создании Кавказского учебного округа исходило от наместника Кавказа графа М.С. Воронцова – дальновидного администратора и тонкого политика, прекрасно понимавшего роль просвещения в укреплении позиций России в Кавказском крае. Новый учебный округ был призван к тому же обеспечить соблюдение «единообразия в общем порядке управления учебной частью в империи». Предварительно вопрос о создании Кавказского учебного округа был рассмотрен и одобрен обладавшим широкими полномочиями междуведомственным Кавказским Комитетом, созданным в 1840 году правительством в связи с введением на Кавказе общероссийской системы управления. Новый учебный округ формировался на основе уже имевшихся на территории Кавказа и Ставропольской губернии учебных заведений, подведомственных Министерству народного просвещения, и уже действовавших здесь дирекций: Тифлисской, которая заведовала учебными заведениями Тифлисской губернии, Кутаисской, заключавшей в себе училища Кутаисской губернии, Шемахино-Дербентской, управлявшей училищами Шемахинской и Дербентской губерний, Ставропольской, в ведении которой состояли учебные заведения Ставропольской губернии, и дирекции Земли войска Черноморского.
Ко времени создания Кавказского учебного округа на территории Кавказского наместничества действовали Тифлисская дворянская гимназия с благородным пансионом и двумя специальными классами, Тифлисская коммерческая гимназия, Кутаисская губернская гимназия с благородным пансионом, Ставропольская губернская гимназия с благородным пансионом и двумя специальными классами, Екатеринодарская войсковая гимназия с благородным пансионом, а также 30 уездных и приходских училищ. В Кавказском крае числилось также несколько школ при церквах римско-католического вероисповедания, которые открывались населявшими край колонистами из стран Западной и Центральной Европы, школ при мечетях, а также частных школ и пансионатов. Как и прочие учебные округа империи, Кавказский учебный округ возглавил попечитель учебного округа, однако в отличие от остальных его коллег непосредственным начальником, к которому он имел право «входить с представлениями», являлся не министр просвещения, а Наместник Кавказа. В обязанности попечителя Кавказского учебного округа кроме прочего входило строгое наблюдение за тем: «1) Чтобы учение в подведомственных ему учебных заведениях, примененное к цели учреждения оных, к местным потребностям жителей и к духу их верования, отнюдь не отклонялось nr общих начал, принятых правительством для всех училищ в империи. 2) Чтобы в учебных заведениях вверенного ему округа было обращено преимущественное внимание на обучение русскому языку, как предмету первой необходимости, и без которого изучение прочих предметов не может достигнуть истинной своей цели. 3) Чтобы воспитанники гимназий округа, предназначаемые к отправлению в столичные учебные заведения или в университеты, имели все требуемые для поступления в эти заведения сведения, и 4) Чтобы приготовляемые в специальных классах, состоящих при некоторых гимназиях, кандидаты на должности учителей низших училищ и домашних учителей соединяли в себе все качества, требуемые от лиц, посвятивших себя этому званию» [1, c. 98].
Положение о Кавказском учебном округе содержало и некоторые особые наставления для местных гимназий. «Гимназии в Кавказском учебном округе, – говорилось в нем, – имеют троякую цель: 1) образовать молодых людей для государственной службы в Кавказском и Закавказском крае; 2) снабдить необходимыми сведениями тех из учеников, которые, по окончании гимназического курса, пожелают продолжать учение в университетах, и 3) доставить тем, которые не посвящают себя служебному поприщу, познания, нужные в их будущем звании» [1, c.100].
Стремившихся после окончания гимназий продолжить обучение в университетах и других учебных заведениях империи среди кавказских уроженцев было, по всей видимости, немало. Правительство поощряло это желание, и тем, кто по окончанию курса наук был готов поступить на государственную службу в Кавказском наместничестве, предоставлялась возможность обучения за счет казны и получения классных чинов. Принятым за несколько месяцев до утверждения Положения о Кавказском учебном округе высочайшим указом Правительствующему Сенату [2, c. 374, 375] для кавказских и закавказских уроженцев были определены права и преимущества по службе. Все обучавшиеся за казенный счет в университетах и других учебных заведениях империи, согласно указу, должны были поступать в непосредственное распоряжение Наместника Кавказа и информировать его о том, какие должности будут соответствовать тем классам или ученым степеням, которым они удостоены при выпуске. В соответствии с этим их должности в наместничестве не должны были быть ниже должностей соответствующего класса. При этом поступавшим на службу выпускникам оплачивались двойные прогоны,* а также выдавалось единовременное пособие в размере годового жалованья, соответствующее чину или классу ученой степени, полученным ими при выпуске. Молодые чиновники и служащие из числа коренных национальностей Кавказа по своему положению («преимуществам») были приравнены к русским чиновникам [2, c. 375].
До 1849 года приток выпускников кавказских гимназий, желающих обучаться в университетах и других учебных заведениях империи не был организованным. Студентами становились преимущественно дети обеспеченных и родовитых родителей, не очень настроенные на долгосрочную государственную службу. В то же время в крае постоянно росла потребность в самых разнообразных кадрах высшей квалификации. Для кавказских территорий были крайне необходимы подготовленные администраторы, юристы, педагоги, врачи, агрономы, лесоводы, инженеры и другие специалисты, не только хорошо знавшие свой предмет, но и местные языки, обычаи и верования кавказских народов. Об открытии на Кавказе высших учебных заведений мечтать не приходилось. Сказывались как удаленность кавказской провинции от университетских центров страны, откуда могла бы приезжать на Кавказ университетская профессура, так и отсутствие у казны необходимых для организации высших учебных заведений средств. Положение осложнялось и напряженной военно-политической ситуацией в регионе, дестабилизирующей политикой Турции и других враждебных России государств.
Всё это хорошо понимали в Петербурге. Буквально через полгода после выхода в свет Положения о Кавказском учебном округе последовало высочайшее утверждение «Положения о воспитании кавказских и закавказских уроженцев, на счет казны, в высших и специальных учебных заведениях империи» [3, c. 313-323]. Если до этого представители кавказских народов активно привлекались к обучению лишь в военно-учебных заведениях империи, то с принятием указанного положения для них были открыты возможности получения широкого круга гражданских специальностей. Попутно заметим, что создание условий для обучения в России инородцев были заложены еще в XVIII столетии. Достаточно вспомнить уникальное во многих отношениях учебное заведение екатерининских времен – Корпус чужестранных единоверцев, предназначавшийся для обучения и воспитания детей иностранных подданных, проживавших как в России, так и за ее пределами, и исповедовавших православие [4, c. 59-61].
Определяя цели государственных мероприятий по привлечению кавказской молодежи в университеты и другие высшие и специальные учебные заведения империи, Положение констатировало, что обучение в них «сверх общих видов распространения просвещения в крае, имеет еще особую местную цель, а именно: 1) Приготовление сыновей Кавказских и Закавказских жителей привилегированного сословия к занятию разных, даже высших должностей по всем родам государственной службы на Кавказе и Закавказом; и 2) Доставление детям лиц торгового и других сословий средств к приобретению познаний, в будущем их назначении необходимых, и с помощью которых они могли бы содействовать успешному развитию в крае торговли и промышленности» [3, c. 313, 314].
Положение содержало довольно внушительный список учебных заведений и квот, предназначенных для кавказских воспитанников [3, c. 314]. Так, в Императорском С.-Петербургском университете было выделено 20 мест, которые полагалось постоянно иметь «для всех вообще родов государственной службы на Кавказе и Закавказом». 10 мест, «предназначенных исключительно для учительских должностей в Кавказском учебном округе» полагалось иметь в Главном педагогическом институте. В Императорском училище правоведения «для службы по судебному ведомству на Кавказе и Закавказом» выделялось 5 мест. В Институте Корпуса инженеров путей сообщения «для службы по ведомству путей сообщения» – 4 места. Столько же мест для кавказских воспитанников полагалось иметь в Институте Корпуса горных инженеров. Квоты для кавказских воспитанников были определены также для Строительного училища путей сообщения (6 мест), где осуществлялась подготовка архитекторов и гражданских инженеров, Лесного и межевого института (10 мест), Императорской академии художеств (2 места), в С.-Петербургском коммерческом училище (5 мест), в Санкт-Петербургском технологическом институте (2 места).
Не были обделены вниманием Московский и Казанский университеты. На медицинском отделении Московского университета для выходцев с Кавказа полагалось постоянно иметь 20 мест «исключительно для должностей гражданских медиков на Кавказе и Закавказом», а также 20 мест «в прочих отделениях» «для всех родов государственной службы» в крае. В Императорском казанском университете кавказские воспитанники получили 5 мест на отделении восточной словесности, где они готовились для занятия должностей учителей восточных языков и переводчиков. В Харьковском университете обучение кавказских воспитанников в качестве «казенных студентов» Положением 1849 года не предусматривалось.
Наряду с университетами для кавказских воспитанников были зарезервированы 20 мест в Лазаревском институте восточных языков (Москва), в Константиновском межевом институте (Москва) – 15 мест, 2 места в Ремесленном училище Императорского Московского воспитательного дома. 5 мест кавказские воспитанники получили в Горыгорецком земледельческом институте, действовавшем на базе казенного имения в Оршанском уезде Могилевской губернии, где готовились «ученые-агрономы с высшими теоретическими и практическими познаниями в сельском хозяйстве».
Отдельные квоты были выделены для детей русских дворян и чиновников «беспорочно служащих или служивших на Кавказе и Закавказом». Они получили 5 мест в С.-Петербургском, 10 мест в Московском и 2 места в Казанском университетах, а также 26 мест в других специальных учебных заведениях империи.
Все кавказские воспитанники были объявлены состоящими «под особым покровительством Председателя Кавказского Комитета», должность которого в то время занимал военный министр светлейший князь А.И. Чернышев, и «главным наблюдением» управляющего делами этого комитета. Для ближайшего надзора за кавказскими воспитанниками в учебных заведениях Москвы была учреждена должность особого чиновника канцелярии Кавказского комитета V класса (статский советник) с годовым жалованьем 860 руб. серебром.
Определение кавказских воспитанников в высшие и специальные учебные заведения предоставлялось непосредственному усмотрению Наместника Кавказа по представлению попечителя учебного округа. При этом действовал определенный конкурсный отбор: в университеты, а также в Главный педагогический и Горыгорецкий земледельческий институты направлялись лучшие из воспитанников гимназий Кавказского учебного округа по собственному их желанию или по выбору начальства. Для определения кавказских воспитанников в другие учебные заведения на основе прошений их родителей или опекунов Наместнику Кавказа составлялись особые списки. При этом исключению из списков подлежали лишь те воспитанники (выпускники кавказских гимназий), которые считались переростками и не подходили по возрасту в предполагаемые учебные заведения. Руководители казенных и частных учебных заведений, в которых обучались кандидаты для включения в списки абитуриентов университетов и специальных учебных заведений, были обязаны через каждые три месяца информировать попечителя учебного округа о способностях кандидатов, их успехах, прилежании и поведении. Отправление кавказских воспитанников в учебные заведения проводилось ежегодно не позднее июня месяца. Этому событию предшествовало медицинское освидетельствование кандидатов, а также «строгое испытание в предметах, положенных вступительными программами для заведений, в которые они предназначены». На испытаниях были обязаны присутствовать попечитель учебного округа, его помощник или инспектор казенных училищ. Желательным было присутствие чиновников округа путей сообщения и Корпуса горных инженеров. В зависимости от проживания абитуриентов испытания проводились в Тифлисе или в Ставрополе. Испытанию здесь не подвергались лишь выпускники Тифлисской дворянский и Ставропольской губернской гимназий, вошедшие в списки для поступления в университеты, а также в Главный педагогический и Горыгорецкий земледельческий институты. Для них вступительные экзамены проводились непосредственно в университетах или институтах. К будущему месту обучения кавказские воспитанники сопровождались специально назначенными «благонадежными офицерами или чиновниками».
Особый параграф Положения о воспитании кавказских и закавказских уроженцев предусматривал, что независимо от общих предметов, преподававшихся в учебных заведениях С.-Петербурга и Москвы, кавказские воспитанники были обязаны обучаться здесь еще и «употребительнейшим в крае местным языкам, а именно: жители Закавказского края и приготовляющиеся на службу в этом крае, грузинскому и татарскому* ; жители же Кавказского края и готовящиеся на службу тоже в этом крае, татарскому и впоследствии черкесскому. Сверх того все армяне обучаются языку армянскому». При этом от изучения некоторых «общих предметов» кавказские воспитанники были освобождены. Так, обучавшиеся на отделениях математических наук столичных университетов, освобождались от изучения истории российского законодательства и церковнославянского языка, обучавшиеся на отделениях камеральных наук – от изучения всеобщей и русской истории и т.д. Освобождение кавказских воспитанников от изучения некоторых предметов не лишало их прав и преимуществ, которыми пользовались прочие воспитанники и выпускники этих заведений.
Как свидетельствуют сохранившиеся документы, к приему кавказских воспитанников столичные университеты и другие учебные заведения были основательно подготовлены. Исходя из опыта предыдущих лет, когда в университеты поступали отдельные представители кавказских народов, для кавказских воспитанников выпускались специальные хрестоматии и другие учебные руководства, облегчавшие изучение студентами юридических наук, восточных языков и других предметов [5]. В архивном фонде Кавказского Комитета Российского государственного исторического архива в Петербурге хранится дело канцелярии комитета «Об определении для всех учебных заведений в С.-Петербурге, где находятся кавказские воспитанники, учителями языков: грузинского – Чубинова, армянского – Бероева и татарского – Будагова и законоучителем армяно-григорианского исповедания архимандрита Сыварова, а также о назначении им времени для преподавания в учебных заведениях: 24 августа 1849 года – 16 сентября 1858 года» [6]. Это дело содержит многочисленные документы, связанные с подбором преподавателей восточных языков для кавказских воспитанников, заключением с ними долгосрочных договоров о преподавательской деятельности.
Аналогичную подборку документов, детализирующих вопросы материального обеспечения обучения кавказских воспитанников, содержит архивное дело «О приходе и расходе сумм, отпускаемых из Главного Казначейства на содержание студентов С.-Петербургского университета из кавказских воспитанников, а так же на жалование учителям грузинского, армянского и татарского языков, назначенным для обучения кавказских воспитанников местным языкам и законоучителям армяно-григорианского и мусульманского вероисповедания: 24 августа – 29 декабря 1849 г.»[7].
Обращают на себя внимание личности преподавателей восточных языков. Это были ведущие петербургские ученые и специалисты, блестящие языковеды, знатоки своего дела. Преподавание грузинского языка кавказским воспитанникам, как свидетельствуют материалы архива, было поручено Давиду Йессеевичу Чубинову (1914-1891), грузину по происхождению, служившему в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел и профессором грузинского языка в университете. В 1846 году им был опубликован двухтомный «Грузино-русско-французский словарь», удостоенный академией наук престижной Демидовской премии. Чубинов был известен также как автор хрестоматии (в 2 ч.) по изучению грузинского языка, издатель сборника материалов по истории Грузии, басен С.С. Орбелиани и знаменитой хрестоматийной эпической поэмы Ш. Руставели «Витязь в тигровой шкуре».
Армянский язык в С.-Петербургском университете преподавал Никита Лазаревич Бероев (1795-1872), выпускник астраханского Агабабовского училища для бедных армянских детей и Института восточных языков при Министерстве иностранных дел. Как и Чубинов, Бероев успешно сочетал службу в Азиатском департаменте с преподавательской и научной деятельностью. Для кавказских воспитанников им были изданы «Начальные основания гайканского языка» (СПб., 1850) – учебник, служивший руководством для преподавания и изучения армянского книжного языка, и «Краткое начертание правил гайканского простонародного языка» (Melanges Asiatiques, 1852 г., т. 1). Многие годы ученый плодотворно работал над созданием «Русско-армяно-французского словаря».
Замечательным лингвистом, знатоком восточных языков являлся и Лазарь Захарович Будагов (1812-1878), армянин, получивший образование в Астраханской гимназии и Казанском университете, курс которого окончил кандидатом, с золотой медалью. Его учительская карьера началась в Тифлисской гимназии, где Будагов преподавал персидский и татарский (азербайджанский) языки. В 1845 году он был приглашен на должность доцента в С.-Петербургский университет, которому посвятил четверть века своей жизни. Являлся автором «Краткого учебника татарского языка» (Тифлис, 1844), «Практического руководства к турецко-татарскому адербейджанскому наречию» (М., 1857), в котором впервые применил метод Робертсона к изучению восточных языков, «Сравнительного словаря турецко-татарских наречий со включением употребительнейших слов арабских и персидских» (СПб., 1868-1870).
Немало прекрасных языковедов с прогрессивными формами и методикой преподавания трудились в специальных классах Лазаревского института восточных языков, имевших права восточного факультета университета. Кавказоведение занимало здесь особое место в научной и преподавательской практике. Отношение лазаревской профессуры к Кавказу наиболее убедительно подчеркнул академик Н.Я. Марр, отмечавший что «Кавказ это – музей этнографический, равного которому мир не знает. Кавказ, это – громадная рукописная библиотека чрезвычайно богатых средневековых христианских культур, армянской и грузинской, где немало уник, по своему значению не для истории лишь Армении и Грузии или всего Кавказа, а для общенаучных вопросов, и само своеобразие кавказской и культурно-исторической и этно-культурной физиономии есть чрезвычайной важности общенаучный вопрос, без разрешения которого ни один новый общий вопрос по смежным странам и народам не может быть решен» [8, c. 10, 11].
Высокое качество преподавания обеспечивали все без исключения университеты и специальные учебные заведения, в которые направлялись кавказские воспитанники.
На их обучение и содержание ежегодно из средств государственного казначейства выделялись весьма приличные для своего времени суммы. При этом все они являлись полными пансионерами учебных заведений. Так, годовое содержание одного кавказского воспитанника в С.-Петербургском и Московском университетах обходилось казне в 300 руб. серебром, в Институте путей сообщения, Константиновском межевом институте, Строительном училище путей сообщения и в Академии художеств – 350 руб. Эти средства направлялись на наем квартир для проживания, их отопление и освещение, содержание прислуги, приобретение одежды и питание воспитанников, прочие необходимые расходы.
В Положении особо подчеркивалось, что руководство учебных заведений, где обучаются кавказские воспитанники, «должно постоянно заботиться, чтобы умственное и нравственное образование сих воспитанников не отклонялось от общей цели, для каждого заведения определенной, но вместе с тем сколько можно ближе согласовалось с видами правительства насчет означенных воспитанников и с будущим их назначением». Особо следовало наблюдать за тем, «чтобы изучение русского языка было для кавказских воспитанников главным предметом, и чтобы воспитанники сии строго исполняли обряды своей веры» [3, c. 321].
Управляющий делами Кавказского Комитета, как главный попечитель всех воспитывающихся в империи вне пределов Кавказского края кавказских и закавказских уроженцев обязывался постоянно следить за их успехами, нравственностью, умственным и религиозным направлением. Ему предоставлялось право лично присутствовать при всех экзаменационных испытаниях воспитанников, «как годовых, так полугодовых и третных», а также направлять для присутствия на испытаниях чиновников канцелярии Кавказского Комитета. Увольнение или исключение из учебных заведений кавказских воспитанников не могло производиться иначе как по предварительному докладу руководства учебных заведений управляющему делами Кавказского Комитета.
Положение 11 июня 1849 года четко регламентировало обязанности, права и преимущества кавказских воспитанников по выпуску их из учебных заведений. По окончании учебы все они были обязаны прослужить на Кавказе и в Закавказье не менее шести лет. Это касалось и воспитанников, которые готовились не для чиновничьей службы, а для торговых, хозяйственных и ремесленных занятий.
12 ноября 1868 года императором Александром II было высочайше утверждено новое «Положение о кавказских воспитанниках, обучающихся в высших и специальных учебных заведениях империи» [9, c. 404-407]. Согласно этому документу была зафиксирована общая сумма государственных расходов, ежегодно причитающихся на содержание кавказских воспитанников – 38.680 руб. [9, c. 404]. В связи с тем, что жизнь края стабилизировалась, правительство нашло возможным отказаться от некоторых расходов на содержание обучающихся кавказцев. Вместо казеннокоштного содержания кавказским воспитанникам стали выплачивать стипендии, и лишь в закрытых учебных заведениях казеннокоштное содержание было сохранено.
Стипендии и казеннокоштные вакансии для кавказских воспитанников устанавливались в следующих высших и специальных учебных заведениях империи [9, c. 404]:
Общее заведование делами, связанными с отбором кавказских воспитанников и стипендиатов для обучения в высших и специальных учебных заведения, их материальным обеспечением и трудоустройством было сосредоточено в Главном управлении Кавказского наместника. Принципы отбора кандидатов для зачисление в число абитуриентов в основном сохранялись прежние. Новым являлось то, что в число воспитанников и стипендиатов стали приниматься преимущественно дети малообеспеченных родителей, которые были обязаны предоставить «законно засвидетельствованные удостоверения о недостаточном состоянии, заверенные военными или гражданскими губернаторами края или чиновным начальством. Проявлением особой заботы об обеспечении Кавказского наместничества квалифицированными педагогическими кадрами являлось содержавшееся в новом положении требование «во внимание к нуждам края в наставниках» обеспечивать обязательное заполнение вакансий на филологическом факультете Московского университета и в Историко-филологическом институте и не допускать замещение вакансий воспитанниками других факультетов. Наблюдение за этим возлагалось лично на попечителя Кавказского учебного округа [9, c. 406].
В дальнейшем круг университетов и других высших и специальных учебных заведений, в которые на льготных основаниях могли поступать молодые представители коренных кавказских народов, расширился. Это позволило обеспечить постоянный приток специалистов в различные сферы экономической и культурной жизни динамично развивавшейся кавказской провинции.
Кавказские воспитанники и иные выпускники ведущих российских университетов, других высших и специальных учебных заведений империи приняли активное участие в проведении в областях и губерниях Северного Кавказа и Закавказья административной, судебной, земельной и других либеральных реформ. Во многом благодаря их усилиям осуществлялось возрождение экономики и культуры Кавказского края, крепло взаимопонимание между народами Кавказа и России. Из числа представителей национальной интеллигенции сформировалась замечательная плеяда государственных и общественных деятелей, инженеров-новаторов, архитекторов, писателей, поэтов, публицистов, художников. Особым качеством кавказской интеллигенции являлось ее активное участие в просветительской деятельности. Это хорошо видно на примере успехов в развитии народного образования. По состоянию на 1915 год в составе Кавказского учебного округа насчитывалось 7.347 учебных заведений различных типов, в которых обучалось в общей сложности 430.098 учащихся, в том числе 5.463 начальных школ с числом учащихся 364.207, 79 гимназий, прогимназий, институтов и лицеев, 22 реальных, 16 педагогических, 11 лесных и сельскохозяйственных училищ [10].
Вот только несколько кратких биографических справок о бывших кавказских воспитанниках и кавказцах – выпускниках ведущих вузов Российской империи. Выпускником Лазаревского института восточных языков был крупный предприниматель-нефтепромышленник, доктор естественных наук и доктор философии Абрам Гукасов (1872-1969). В течение многих лет он состоял председателем Правления Нефтепромышленного и Разведочного общества, директором-распорядителем нефтепромышленного «Каспийского товарищества». С Петербургской академией художеств связано имя основоположника осетинского литературного языка Коста Хетагурова (1859-1906), имя которого носит Северо-Осетинский государственный университет, основанный в 1920 году. Воспитанником юридического факультета Новороссийского (Одесса) университета был видный осетинской просветитель, государственный и общественный деятель Георгий Баев (1870-1939), один из организаторов осетинского книгоиздания, градоначальник Владикавказа в 1902-1907 годах и председатель «Общества по распространению образования и технических сведений среди горцев Терской области». Крупным общественным деятелем Северного Кавказа был выпускник юридического факультета С.-Петербургского университета Пшемахо Коцев (1884-1962). Этот же факультет окончил осетинский друг Максима Горького Тамбий Елекхоти (1889-1952). Известным экономистом, пропагандистом фермерской системы ведения сельского хозяйства был выпускник Московского земледельческого училища и агрономического отделения Петербургского лесного института Алихан Ардасенов (1849-1917). Выдающийся ингушский просветитель и общественный деятель Вассан-Гирей Джабагиев (1882-1961) являлся выпускником сельскохозяйственного факультета Дерптского политехнического института. Видный вклад в развитие медицины в Кабарде внес выпускник медицинского факультета Киевского университета Бекмурза Шогенов (1875-1928).
Опыт подготовки кадров высококвалифицированных специалистов в ведущих высших и специальных учебных заведениях России, накопленный в дореволюционный период, был активно использован в годы советской власти. Естественным продолжением процесса формирования кадров местной интеллигенции стало в эти годы открытие в крупнейших городах Северного Кавказа и Закавказья национальных университетов и вузов различного профиля.
ЛИТЕРАТУРА
1. Высочайше утвержденное положение о Кавказском учебном округе и учебных заведениях, оному подведомственных. 18 декабря 1848 г. № 22837 // Полное собрание законов Российской империи (далее ПСЗРИ). Собр. 2. Т. XXIII. Часть 2. СПб., 1849.
2. О преимуществах по службе кавказских и закавказских уроженцев. 28 мая 1848 г. № 22312 // ПСЗРИ. Собр. 2. Т. Т. XXIII. Часть 1. СПб., 1849.
3. Высочайше утвержденное положение о воспитании кавказских и закавказских уроженцев, на счет казны, в высших и специальных заведениях империи. 11 июня 1849 г. № 23307 // ПСЗРИ. Собр. 2. Т. XXIV. СПб., 1850.
4. См.: Тебиев Б.К. «…И в просвещении стать с веком наравне»: Педагогические искания и школа пушкинской эпохи. Изд. 2-е. М.: МПА-Пресс, 2012.
5. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1268. Оп. 2. Д. 377 б.
6. РГИА. Ф. 1268. Оп. 3. Д. 330.
7. РГИА. Ф. 1268. Оп. 2. Д. 331.
8. Mapр Н.Я. Вступительная лекция в Лазаревском Переднеазиатском институте // Тексты и разыскания по кавказской филологии. Том I. Л., 1925.
9. Высочайше утвержденное «Положение о кавказских воспитанниках, обучающихся в высших и специальных учебных заведениях империи».12 ноября 1868 г. № 46434 // ПСЗРИ. Собр. 2. Т. XLIII. Ч. 2. СПб., 1873.
10. Кавказский учебный округ. Википедия [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.ru.wikipedia.org›
