«Великий поход» на Запад после «окаянных дней» 1917 года не может не поражать богатством представителей искусства и науки, оказавшихся к началу двадцатых годов за пределами России: если говорить о литературе, то это уже известные до революции прозаики и поэты: А. Аверченко, Л. Андреев, К. Бальмонт, И. Бунин, З. Гиппиус, Б. Зайцев, А. Куприн, Д. Мережковский, А. Ремизов, И. Северянин, А. Толстой, Н. Теффи, В. Ходасевич, М. Цветаева, Иван Шмелев, Саша Черный и многие другие. И среди этих имен писатель с несколько необычным именем – Гайто Газданов.
Гайто (Георгий) Иванович Газданов – один из наиболее ярких писателей русского зарубежья «второй волны». Он автор девяти романов, свыше сорока рассказов, документальной повести «На французской земле», литературно-критических статей, эссе.
Выходцы из селения Урсдон Северной Осетии, Газдановы к началу ХХ века переселились во Владикавказ. Отец будущего писателя, Иван Сергеевич, окончил лесной институт в Петербурге, мать – Бестужевские курсы.
Летом 1919 года, окончив седьмой класс харьковской гимназии, Гайто поступил солдатом в Добровольческую армию, хотя к этому времени никаких политических привязанностей, симпатии у него не было. «…Я поступил в белую армию, – признавался он, – потому что находился на ее территории, потому что так было принято, и если бы в это время Кисловодск был занят красными войсками, я бы поступил, наверное, в красную армию».1
После поражения белой армии и ряда мытарств, в 1921 году Гайто оказывается в Париже, где, в сущности, не имея никаких средств к существованию, ведет жизнь клошара: часто ночует под сводами парижских мостов, подрабатывает мойщиком паровозов, а последние двадцать пять лет работает шофером ночного такси.
Как автор рассказов Г. Газданов сразу был замечен уже в пражских изданиях. Известный критик Марк Слоним из всего второго поколения русских писателей выделил двух – Владимира Сирина (В.В. Набокова) и Гайто Газданова.
В 1929 году Газданов закончил свой первый роман «Вечер у Клэр», а через год он вышел в издании Паволоцкого небольшим тиражом, и, тем не менее, сразу же выдвинул его автора в первые ряды русских писателей.
И. Бунин, как известно, крайне скупой на всякого рода похвалы, особенно высоко оценил роман «Вечер у Клэр» и стилистическое мастерство автора, легкую текучесть его слога, умение найти «неожиданный, хотя и незаменимо-меткий эпитет».2
Роман Газданова имел успех огромный. Достаточно сказать, что в русской библиотеке им. И. Тургенева в Париже «Вечер у Клэр» на протяжении трех месяцев заказывали 14 раз, что, несомненно, было рекордом для первой книги. Известный искусствовед и критик В.В. Вейдле на страницах одной из французских газет не без горечи замечал: «…Будь произведения Гайто Газданова изданы в России к моменту их появления на Западе, то они, несомненно, имели бы отдачу совершенно иную и составили бы основу целого литературного направления, и «Вечер у Клэр» и «Ночные дороги» обрели бы … многочисленных читателей у нас в стране.3
Кроме того, на роман «Вечер у Клэр» отозвались И. Бунин, М. Горький, М. Осоргин, В. Ходасевич, М. Слоним, Г. Адамович, Г. Иванов и др.
У современников создавалось самое разное впечатление о личности Газданова. Он часто бывал бескомпромиссен и прямолинеен, чем нажил себе немало недоброжелателей. Так, автор широко известных исторических романов М. Алданов выговаривал Газданову: «…Вот вы написали очень жесткую, очень резкую рецензию на роман такого-то. Вы считаете, что вы правильно поступили? – Не знаю, но я написал то, что я действительно думал. – Зачем? Вы понимаете, то, что вы написали, это, может быть, верно, дело не в этом. Но этому человеку вы сделали больно, и это нехорошо. Кроме того, прочтя вашу рецензию, он лучше писать не станет, потому что он лучше писать не может. Вы нажили себе врага, а исправить то, что есть, не может никто, кроме разве Господа Бога».4
И в самом деле, своей прямолинейностью Газданов нажил себе немало недругов.
Писатель В. Яновский, которому не удалось заполучить рукопись первого романа Газданова «Вечер у Клэр» для издательства «Парабола», изобразил нам довольно лапидарный и вместе с тем саркастический облик Газданова. Впрочем, в своих мемуарах «Поля Елисейские» Яновский столь же саркастически, с иронией, изображает нам и других писателей зарубежья, своих современников: «…Газданов, маленького роста, со следами азиатской оспы на уродливом большом лице, широкоплечий, с короткой шеей, похожий на безрогого буйвола все же пользовался успехом у дам.
В литературе основным его оружием, кроме внешнего блеска, была какая-то назойливая, перманентная ирония, опустошенный и опустошающий скептицизм».5
Духовный облик Газданова в отличие от гротескового портрета-зарисовки В. Яновского, запечатлел нам его собрат по масонской ложе «Северная Звезда» Александр Осипович Маршак, близко знавший его до самой смерти.
«Он (Газданов – М.Ч.) был человеком благороднейшим и корректным; настоящий аристократ. Он был прекрасным рассказчиком и обладал поразительной памятью. Казалось, что он знал наизусть не только своего любимого Пушкина, но и все стихотворения своих любимых поэтов. Поэзия, говорил он, есть высочайшая форма писательства. Он всегда был в прекрасном расположении духа, никогда не раздражался; он не был подавлен даже в течение последних двух недель своей болезни и никогда не жаловался на боль. Только однажды, за пять дней до смерти, он писал мне, что устал от бесконечных приступов слабости, но никогда не говорил о неизбежности рока и все еще строил планы на будущее».
В Северо-Осетинском радиокомитете сохранилось несколько мюнхенских кассет с записью голоса Газданова. Мы уже отмечали, что Газданов никогда не кривил душой, даже в тех случаях, когда речь шла о чисто литературных вопросах. В кассете об основоположнике французского экзистенциализма писателе Жане Поле Сартре наряду с разборами его произведений Газданов иронизирует по поводу желания Сартра выступить в роли политического лидера.
Другая кассетная запись относится ко времени посещения Парижа министром культуры СССР Е. Фурцевой. Газданов задал министру прямой и не совсем удобный для нее вопрос: «Почему в Советском Союзе не печатают произведения А. Солженицына?», на что она не нашла ничего лучшего, как ответить: «Пусть пишет лучше, и тогда мы будем его печатать».
Никакой другой мысли, направленной на материальную сторону, впрочем, как и желание лидерства среди писателей «второй волны», как справедливо отмечает его первый исследователь американский профессор Ласло Динеш, у него не было, он страстно желал свободы России, которую безгранично любил.
В России, начиная с 90-х годов, появилось немало статей, посвященных Газданову, они как бы продолжили традиции русской зарубежной критики.
«…Набоков, – замечает критик Ю. Нечипоренко, – который соревновался с Газдановым за пальму первенства среди эмигрантских писателей, пока не дезертировал в другой язык, в иные темы и культуры, будучи уничтоженным в романе «Призрак Александра Вольфа», – Набоков был иным, англо-русский писатель был соглядатаем – исследователем и сохранял с известной брезгливостью дистанцию между собой и читателем: «не брал его за руку тем известным жестом, с каким зрячий мальчик-поводырь берет своего слепца… Разница между искусством Набокова и магией Газданова столь многообразна, что об этом можно написать не одну диссертацию. Газданов был свидетелем чудовищных процессов, происходящих в душах людей, лишенных родины… Сколь велик должен быть талант, какими качествами должен обладать писатель, чтобы миазмы жизни не просачивались сквозь его рассказы в душу читателя, а превращались в тот драгоценный фермент, который врачует сердца людей!».6
Немало и других лестных эпитетов прозвучало из уст Ю. Нечипоренко в адрес Газданова. («…великий русский писатель…», «…творчество этого уникального писателя войдет в школьные и вузовские программы…»). Или еще: «… Соединение мужественности и интеллектуализма, эстетического совершенства и высокой морали, духа русской литературы и новаций западного романа ХХ века делает прозу Газданова крайне сложной для литературного анализа и очень привлекательной для вдумчивого читателя».7
Однако последняя статья Ю. Нечипоренко «Сакральное и профанное в жизни и творчестве Газданова»*, как бы поставила все с ног на голову. Читатель растерян, озадачен подобной метаморфозой, ему нелегко понять, где все же все-таки подлинная «десница», а где «шуйца» критика.
Здесь для большей ясности я предоставляю слово двум коллегам Газданова, знавшим его не один год и в жизни, и на радио «Свобода».
«Пропагандистская машина», «идеологическое противостояние» – советские штампы, которые никоим образом не могут быть отнесены к Газданову, – пишет журналистка Ф. Салказанова, на протяжение ряда лет работавшая с Газдановым на радио «Свобода». – «Участник французского движения Сопротивления, Г.И. Газданов был убежденным антифашистом, был последовательным противником тоталитаризма, был гуманистом, человеком, для которого жизнь людей, их свобода, в том числе и свобода творчества, были принципами, которые он защищал всю жизнь и за которые готов был отдать свою жизнь, что и доказал, вступив в юности в Белую армию, позднее в движение Сопротивления, а еще позднее поступив на радио «Свобода», где работа в те годы была, пожалуй, не менее опасна, чем участие в Сопротивлении.
В той же статье, которую я цитировала, сказано:
«Можно сказать (вспомнив, к примеру, блистательного теоретика культуры Вальтера Беньямина), что журналист служит информации, его задача – истолковать события. В то время как рассказчик передает живой человеческий опыт».
Думаю, что Ю. Нечипоренко, говоря о смысле, целях и качестве работы Г.И. Газданова на радио «Свобода», представляя его как человека, работавшего там только потому, что «кушать хочется», зря ссылается на «блистательного теоретика культуры» Вальтера Беньямина, который в своих «научных трудах» даже ангелов представлял в виде неких существ, имеющих когти и острые, как нож, крылья».8
И в заключение хотелось бы привести мало кому известную запись директора русской службы радио «Свобода» Рони Роландса: «Толстой писал, что характер человека можно узнать по его улыбке, и если это так, то Георгий Иванович был добрейшим человеком. Он улыбался не столько губами, сколько глазами, хотя трагедия не чужда была ни его произведениям, ни самой его жизни. Он был блестящим рассказчиком, и его рассказы, в которых он никогда не был натянут, всегда радовали его слушателей.
В беседах у него были мощные соперники, такие коллеги на «Свободе» и его старые друзья, как философ искусств Владимир Васильевич Вейдле, критик и поэт Георгий Викторович Арнович, Виктор Семенович Франк, Александр Васильевич Бахрах, писатель, и в молодости друг Ивана Бунина и Андре Жида. Я от них, его друзей, узнал, как во время нацистской оккупации Парижа он, рискуя своей жизнью, спасал евреев и советских граждан от гестапо. Мы с Георгием Ивановичем сотрудничали и дружили в течение 20 лет и в Мюнхене, и в Париже, начиная с 50-х и до его смерти.
Будучи главой отдела печати, я часто писал комментарии, и он был моим редактором: он мне часто говорил, что ему доставляет удовольствие редактировать мои скромные произведения, которые просто и ясно написаны, хорошо при этом сознавая, что мне не просто писать по-русски. Значит, он учил меня всему шутя, как monsier l’Abbe учил Евгения Онегина. Это было в начале нашего знакомства. А под конец, когда он уже умирал от рака, и я навещал его, он продолжал рассказывать забавные истории, словно нужно было утешать меня, а не наоборот…».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Гайто Газданов. Собр. соч. в 5-ти томах. Т.1. – М.: Эллис Лак, 2009. С. 14. Далее цитируется по этому изданию.
2 Современное русской зарубежье. – М.: 2001. С. 404.
3 Вейдле В. Новая проза Газданова. // Звезда. 1955, № 2.
4 Гайто Газданов. Собр. соч. в 5-ти томах. Т.5. – М.: Эллис Лак, 2009.
5 В. Яновский. Поля Елисейские. Книга памяти. – СПтб., 1993, с. 184.
6 Ю. Нечипоренко. Магия свидетельства//Знамя – 1998 – №4. С.221.
7 Там же.
8 Ф. Салказанова. О периоде работы Г.И.
Газданова на радио «Свобода»//Дарьял – 2004 – №5.
* См. «Дарьял» № 3 за 2003 г.
