Было бы странно, если бы Арсен Дзбоев не стал скульптором. Рисует и лепит он с детства. В Республиканском лицее искусств, где он учился на изобразительном отделении, в его работах поражали своим задорным характером разноцветные веселые лошадки. Замечено, что талантливые дети часто рисуют лошадей и птиц.
Во Владикавказском художественном училище он освоил профессиональные тонкости художественной обработки металла на одноименном отделении, где при этом очень важное место всегда занимала скульптура. Выбор отделения был не случаен. Отец Арсена – страстно увлеченный своим делом известный осетинский скульптор и строгий педагог Михаил Дзбоев. Дальнейший путь совершенно естественно приводит начинающего художника на скульптурный факультет Московского государственного академического института имени В.И. Сурикова, который в свое время окончил и его отец. Очевидно, что самое трудное было потом – проявить и утвердить свою собственную художественную позицию и независимость, доказать окружающим, что природа на детях талантливых людей отдыхает далеко не всегда. Впрочем, стереотипное мнение относительно отдыха природы весьма небезупречно, что неоднократно показывала история искусства. Дети оказываются не менее талантливыми и, наконец, просто другими.
Уже в училище у Арсена обнаружились черты, определившие впоследствии его творческую индивидуальность – тяготение к камерности и станковости, а также пристальный интерес к глубинам психологии – впоследствии обозначившие характер его скульптурных произведений.
Начало его творческого становления совпало с кризисом 90-х – временем трагических сомнений и крушения идеалов. Молодой скульптор оказался прозорливым. Верность голосу своей души уберегла его от болезненных ошибок. Сегодня в отечественной, как и в мировой пластике, камерный характер образных решений, присущий, как правило, станковым композициям, оказывается довольно распространенным в работах крупных форм, в частности в мемориальной и городской скульптуре.
Время лозунгов и пафоса прошло. Его не без потерь пережила монументальная скульптура, впрочем, как и все современное отечественное искусство. Но особую значимость для общества сохранили не просто высокохудожественные произведения в плане собственно художественного языка и обретенных им новых особенностей, а, прежде всего, те, содержание которых основывалось на обращении к вещам непреходящим, или просто имело место.
Именуемое в России актуальным современное авангардное искусство, или контемпорари арт, как его еще называют, – излюбленная творческая зона для тех, кому нравится эпатировать и поражать, и для тех, кто не любит говорить на традиционном пластическом языке, а иногда просто не может, потому что не владеет. Идея может быть выражена самыми неожиданными и невероятными средствами, порожденными миграцией языков и смыслов, подчиненными ее величеству концепции. Привычный, часто бытовой и намеренно брутализированный характер ее воплощения низвергает произведение к разочарованно-радостному зрительскому: «Ааа, я тоже так смогу, и даже лучше!». Что греха таить, в настоящее время для многих молодых российских художников использование классического художественного языка – едва ли не анахронизм, вчерашний день, отсутствие «творческой смелости». Однако очевидно и то, что подлинной смелости требует как раз открытое его применение, требующее свободного владения основательной школой и собственного опыта ее освоения. И многие из нас, профессионалов и дилетантов, знатоков и любителей, могут подтвердить удивительное ощущение, хотя бы однажды испытанное перед работами старых мастеров – ощущение непостижимости высочайшего мастерства, выносящего его обладателя за пределы профанного пространства.
Арсен Дзбоев не позиционирует себя однозначно традиционалистом или актуалистом. Он из тех, кто не стремится во что бы то ни стало отречься от академической школы или завуалировать ее наличие, чтобы попасть в волну. Он просто работает и делает то, что ему нравится. Он достаточно честен и последователен в своих взглядах в жизни и в искусстве. Будучи наделенным природной деликатностью, он убедительно и осознанно сдержан в выражении себя как личности и художника. Работая в разных формах – монументальной, мемориальной и станковой пластики – Арсен Дзбоев явно тяготеет к языку последней.
Голос станковой скульптуры мудр, благороден и спокоен. Конечно, по образной окрашенности он может быть разным – драматическим, сатирическим, сентиментальным, веселым или каким-либо еще. Но при этом без лишнего пафоса. Здесь нет места эпатажу и вызову, крикам и скандалам – к счастью, не те масштабы. Характер станковой пластики позволяет остаться наедине с образом, внимательно, вблизи рассмотреть язык формы, вступить в неторопливый, негромкий и проникновенный разговор с душой времени.
Возможности образного языка станкового искусства, позволяющие преодолеть броню героизации, дистанцию пьедестала и отрешенность идеализации, порожденную необходимым и предельным обобщением, Арсен Дзбоев замечательно накладывает на художественные средства искусства монументального, что, на первый взгляд, кажется неправомерным.
На конкурсе проектов памятника жертвам политических репрессий, проведенном во Владикавказе в 1999 году, была отмечена в числе лучших и удостоена премии его работа «Оклеветанный». Она представляет собой изображение почти лишенной плоти фигуры изможденного, одинокого и беззащитного человека, стоящего, покорно и недоуменно-вопросительно разведя тонкие руки, и окруженного, как ореолом, кольцом колючей проволоки. Рельс-метроном – лаконичный формальный штрих композиционного равновесия и останавливающее внимание напоминание о трагическом времени в колючем кольце судьбы, очерчивающем границу мира для своего пленника. Сама композиция – тоже напоминание. Оптимистической ее не назовешь. Характер решения создает ощущение сквозного пространства, пронизываемого незримым ветром, отражающимся в ряби складок и вибрирующей неровностями поверхности скульптуры. И только непоколебимая сила духа удерживает на ветру времен хрупкую фигуру героя.
Невидимый ветер, который смогли увековечить в летящих складках одежд авторы древнегреческих изваяний Нике, хлещет в лицо печальному человеку, изображенному в другой композиции Арсена Дзбоева – созданной годом ранее дипломной работе «Одиночество», получившей оценку «отлично». Ветер – пятый персонаж этой жанровой четырехфигурной композиции. Его власти подчиняется только мягкий трепещущий башлык главного героя, наделенного, несмотря на отверженность и одиночество, такой же непостижимой духовной силой. Хочется отметить, что в этом произведении проявляются черты не только грамотно освоенной профессиональной школы, но и успешно выраженного достаточно зрелого мироощущения.
Всем известно, что творческим опусам начинающих художников часто свойственен диссонанс между мыслью и воплощением, их обособленное энгармоничное существование. В силу невладения школой, образная концепция без отдельного вербального сопутствия порой не обнаруживается вовсе. И наоборот – безупречная школа, не подчиненная образной задаче, впечатляет не более листа прописей. В случае с дипломной работой Арсена мысль и воплощение гармонично спаяны и читабельны, причем читабельны многогранно. Ее персонажи, имея национальные черты в облике и костюмах, в то же время универсальны и не привязаны к конкретному времени. Их, словно шахматные фигуры, можно поменять местами. И каждый может оказаться на месте отверженного по воле всемогущего шахматиста-судьбы, а единение с другими может обернуться иллюзией.
Очевидно, что композиции «Оклеветанный» и «Одиночество» очень близки не только тематически. Их объединяет явно выраженный, или более скрытый драматизм, а также бережная работа с пространством, без которой невозможна полноценная жизнь скульптуры. Сгущение и разряжение пластического вещества, ритмические связи и силуэт цезур здесь столь же важны, как и сами пластические характеристики образов. Те же качества обнаруживаются в иной по характеру образов станковой скульптурной новелле «Птичий разговор» (2002) – лирико-юмористической интерпретации темы одиночества. Маргинал, отступник, отверженный, третий лишний, «белая ворона» или философ-одиночка – главного героя можно обозначить как угодно. Образные характеристики здесь столь же многозначны, сколь остры и убедительны в своей выразительности. Пластический язык – традиционный. У каждой птицы острый, понятный и емкий, как в быстром этюде, синтез имманентного и индивидуального в характере-метафоре, как и в композиции «Сова» (2007). И если «Птичий разговор» является скорее бытовой психологической зарисовкой-притчей, то другие, более поздние, начисто лишены нарративности, то бишь какой бы то ни было повествовательности. Предельно лаконична и условна по языку и характеру образа работа «Полет» (2010), также изображающая птицу. Стеблевидная вертикаль двух вытянутых крыльев – композиционного и смыслового стержня – тянется от земли к небу и неожиданно перечеркивается легким штрихом маленького изящного птичьего тела. Крылья – путь к небесам, начинающийся с земли. Но птица кажется летящей даже без них. И никто не знает – умеет ли летать другая, фантастическая «Птица» (2012) Арсена Дзбоева, похожая на окаменевший отпечаток неведомых птиц доисторических и в то же время древнюю ажурную бронзовую пряжку, носимую на поясе или даримую священным деревьям. Пространство обитания птиц Арсена Дзбоева – океаны времен, океан воздушный или воды земли, как и для мистических лодок, в которых плывут задумчивые и погруженные в себя люди «На реке» (2000), «Трое в лодке» (2006). Жизнь как мистическое странствие, паломничество к вечности, или полет – ключевое объединяющее начало этих произведений.
Неудивительно, что в творчестве этого мастера появляется образ ангела – крылатого спутника и хранителя, проводника в запредельные небесные миры. В созданных за последнее время произведениях мемориальной скульптуры следует отметить надгробные фигуры ангелов, в частности – трогательного «Ангела с кроликом», являющегося детским надгробием и примером обращения к традициям круглой европейской пластики.
Камерное лирическое мироощущение позволило скульптору обратиться к гражданской мемориальной скульптуре – сравнительно недавно вновь оказавшейся в зоне интересов осетинских скульпторов и заказчиков, несмотря на солидную историю и опыт народных резчиков по камню, создателей памятных камней и мемориальных стел-цыртов.
Еще в 2000 году Арсен Дзбоев создал рельефные композиции, посвященные легенде фамилии Хуриевых, родом из которой была его мать – Людмила (Зарета) Хуриева, замечательная женщина, ушедшая из жизни, когда Арсен был еще студентом. Тема рельефов связана с фамильным преданием, восходящим к событиям 1875 года в Куртатинском ущелье. Оно повествует о том, как юная девушка понесла еду своим пятерым братьям, косившим сено. Пока братья работали, она села под деревом и уснула. В пищу заползла змея и выпустила яд. Проснувшись, ничего не подозревающая девушка накормила братьев, и они умерли у нее на глазах. Обезумев от горя, сестра бросилась с обрыва. В память о братьях и сестре Хуриевых в старину в Куртатинском ущелье были установлены стелы цырт – пять рядом и одна поодаль. Во время осенней трагедии 2002 года часть старинных памятников была унесена рекой.
Арсен исполнил в бетоне два рельефа: один с изображением братьев, другой – сестры. Для достижения образной выразительности в форме невысокого рельефа скульптор сумел использовать лучшие традиции древних мастеров ваяния. Изображенные юноши величавы и спокойны, а их задумчивые и отрешенные взгляды не встречаются с взглядом зрителя. Спокойная отчужденность образов делит пространство на реальное и иное, неведомое. Мягкая игра света на поверхности рельефа создает ощущение тумана времени, сквозь пелену которого смотрят на мир братья. Легкий ветер скользит по их одеждам, а в великодушных лицах нет ни укора, ни боли.
Эти работы, как и многие, лишены чрезмерной детализации. Скульптор не форсирует активность объема. Он, как хороший музыкант, богато интонирует неторопливую и негромкую мелодию невысокого рельефа.
Довольно рано в его творчестве появляется христианская тематика, нашедшая отражение в одной из лучших работ скульптора – замечательном гипсовом этюде 1997 года «Снятие с креста» – динамичной четырехфигурной композиции. Подчеркнутая экспрессия, исключительная работа внутреннего движения и развития формы в пространстве придают ей глубочайший драматизм, окрашенный пронзительно острым эмоциональным звучанием.
Лаконичный силуэт композиции 2007 года «Распятие», построенный на слиянии вытянутой условной фигуры и креста превращает ее в знак.
Как и в творчестве отца, в творчестве Арсена важное место занимают мемориальные доски. Эта замечательная преемственность, безусловно, является отражением высокой гражданской культуры и ответственности, благодарностью и данью памяти, вкладом в сохранение истории народа. В 2012 году он создал две работы, посвященные архимандриту Матфею – в миру Льву Васильевичу Мормылю – великому регенту Свято-Троице-Сергиевой лавры, ушедшему из жизни в 2009 году.
Другая доска, установленная в Москве, посвящена генералу Г.И. Хетагурову, бюст которого автор создал в 2013 году для Аллеи Славы в Алагире.
Арсен Дзбоев также выполнил бюст еще одного героя Великой Отечественной войны – летчика Шамсурина, повторившего подвиг Николая Гастелло в небе над Осетией.
К памятным композициям относится рельефный портрет Ахмета Цаликова, образ которого исполнен строгого достоинства и благородного великодушия.
Одним из лучших портретных образов мастера можно назвать так называемого «Ребе» (1997), вобравшего лучшие черты национального характера.
В портретных характеристиках реальных и вымышленных героев скульптор легко переходит к контрастам. Мужественному и благородному Ребе противостоит ироничный и самоуверенный Остап Бендер. Ирония и скрытый драматизм характеризуют образ «Связанного шута» (2003), антиподом которого можно назвать беспечного и свободного «Птицелова». Череде этих скульптурных работ явно присуще жанровое начало.
Некоторое время Арсен успешно преподавал во Владикавказском художественном училище. Находить контакт со студентами помогали присущие ему чувство юмора и чувство справедливости, а также – умение выявлять и ценить творческие достоинства своих подопечных. Помнится, с какой гордостью он бережно доставал и расставлял на столе в учительской мелкую пластику – жанровые этюды своих студентов: толстую свинью с поросятами у корыта с кормом, согнувшуюся над тазом деревенскую домохозяйку, стирающую белье.
Работая в разных материалах и владея различными техниками их обработки, он с особой благодарностью отзывается о мастере выколотки Руслане Калухове, чья работа позволила ему воплощать свои творческие идеи в металле.
Чувство благодарности простирается и на его отношение к истории и духовной культуре своего народа, нашедшее выражение в произведениях мастера. Античный хиазм в постановке фигуры и суровая сосредоточенность обнаруживается в монументальных «Аланском воине» (2007) и «Воине с орлом» (2007), мужественные образы которых исполнены спокойствия, уверенности и силы, способной защитить. Иллюзией случайной игры естественной поверхности камня воспринимается доломитовый рельеф 2011 года, изображающий защитника и покровителя осетинской земли Уастырджи. Черты узнаваемой иконографии – крылья, конь – скорее намекаются резцом мастера и, подобно природной фактуре, проступают на поверхности светлого шероховатого камня. Образ источающего силу и великодушие Святого с чашей в руках, словно созданный самой природой, оказывается чудесным видением, являющимся на свету каждому, кто на него смотрит. Твердая материя камня кажется растворяющейся и податливой под воздействием магической энергии, исходящей от задумчивого Уастырджи. И в извечной борьбе духа и материи здесь побеждает великая сила духа.
