Еще относительно недавно история осетинских сел оставалась «практически не разработанной». Данный пробел серьезно сказывался на полноте исследований по истории Осетии. Понятно, сколь актуальным стал выход монографии Б.П. Берозова «Переселение осетин с гор на плоскость» (1980; второе дополненное и переработанное изд. – 2013). В последнее время усилиями многих ученых вышли в свет работы по истории Владикавказа, Дигоры, Чиколы, Беслана, Моздока, Эльхотово и др. Однако, как правило, они посвящались вопросам основания равнинных поселений, тогда как проблема структуры и специфики горных аулов оставалась «за бортом» поисков ученых. Что и предопределило основную тему исследования автора данной статьи: воссоздание, в рамках возможностей, прошлого горных осетинских сел. Ниже мы приводим несколько заметок по означенной темы.
АБАЙТИКАУ1 // АБАЙТЫХЪÆУ
Развалины селения Абайтикау находятся в левобережье реки Ардон, восточнее селения Верхний Згид; это крайнее восточное селение Закинского ущелья. Село часто называлось Захъхъа – как принято считать, по имени среднеазиатских саков [скифов], давших наименование всему ущелью. Отсюда можно перейти по перевалам на территории Трусовского, Джавского и Куртатинского обществ.
Вопросы происхождения ныне существующих населенных пунктов горной и предгорной территории Центральной Осетии решаются, по сути, исключительно на материале устной традиции. Отсутствие иных источников, в первую очередь, и главным образом – письменных, особую значимость придают историческим преданиям и родословным. Исходя из анализа памятников устной традиции, Б.А. Калоев пришел к выводу о появлении последней волны переселенцев в Закинское ущелье не ранее XVI в. На этот период, подчеркнул ученый, приходится последняя [третья] волна мигрантов [алан-осетин] с равнинной полосы Степного Предкавказья. Первые два потока мощных аланских миграций «туда же вызваны походами Батыя и Тимура».
Конечно, представители третьей волны обосновались не на пустом месте, «а на давно обжитом, о чем свидетельствуют оставшееся от прежних жителей множество названий местностей [гор, перевалов, рек и пр.], неизвестных заккинцам». В.И. Абаев2 свою родословную выводил от предков из аула Цей. Название селения Абайта А.Дз. Цагаева переводит как «род Абая». В этом ауле, будто бы, жили «Бесоловы, родоначальником которых был Абай». По его имени назвали селение Абайта. В то время как собственно Абаевы «жили в селении Цей и в с. Абайтикау Туалетии».
Альтернативная точка зрения недавно повторена в первом томе фундаментального исследования топонимики Южной Осетии З.Д. Цховребовой и Ю.А. Дзиццойты (2013). Осетинским названиям аулов Абайтæ // Абайтыхъæу // Уæллаг Сыба // Мидæггаг Сыба в русском языке соответствуют: Абаевы // Село Абаевых // Верхний Сыба // Внутренний Сыба. Исследователи обратили внимание на то, что жители Дзадтиатыхъау аул Абаевых называли иначе – Æхсæйнаг хъæу Среднее селение.
По рассказам знатоков осетинского фольклора, к местам первоначального жительства Абаевых как Северной, так и южной Осетии относятся аулы Агузовых, выходцев из Южной Осетии. Последние, в свою очередь, на юг попали из Алагирского ущелья. В постмонгольский период абаевские селения, согласно поискам ученых, появляются в трех местах Осетии: «1) в Закинском ущелье селение Абайтикау у истоков реки Закадон; 2) в Сбийском ущелье [Сбаийаком], селения Средний и Нижний Сба… 3) в Цейском ущелье Абаевы занимают два населенных пункта. Поселения закинских и сбий-ских Абаевых, видимо происходивших от одного предка, разделял Сбийский перевал, где находился спорный покосный участок, много лет остававшийся причиной постоянной распри между ними. «В каком из двух ущелий раньше поселились Абаевы, остается загадкой. Одни считают, что закинские Абаевы являются выходцами из сбийских [аулов], другие – наоборот» [Калоев Б.А.]. Сторонники второй точки зрения главный аргумент видят в том, что в монгольский период переселение алан-осетин на юг шло через Стырхохский перевал в Куртатинском ущелье, расположенный выше истоков р. Фиагдон. Во всяком случае, во многих фольклорных памятниках местом изначального поселения далеких предков Абаевых называется аул Кора. А уже оттуда они, якобы, перешли в Закинское ущелье. Здесь, судя по некоторым средневековым памятникам [церкви, склепы, оборонительные сооружения и др.], до появления прототипа фольклорного героя жили аланы. Среди закинцев Абай считался «первым поселенцем, основателем села, названного его именем Абайтикау». Позднее здесь осели представители более 20 фамилий, также вышедших из других районов Северной Осетии.
Нельзя обойти вниманием еще одно обстоятельство, связанное с поиском изначального места жительства Абаевых. По наблюдениям Б.А. Калоева, югоосетинским Абаевым в Сбийском ущелье принадлежали два аула – Верхний и Нижний Сба. Данные поселения заселяли, преимущественно, выходцы из Закки, а кобинские Абаевы являлись выходцами из вышеупомянутых селений Юго-Осетии. Сам В.И. Абаев придерживался иного мнения. Ссылаясь на информацию своего отца, Василий Иванович писал: «все Абаевы произошли из цейских Абаевых, проживавших в двух населенных пунктах Цейского ущелья».
Спустя какое-то время Абайтыкау стало многофамильным. Здесь компактно поселились Бураевы, Медоевы, Ханаевы, Хутиевы, Цибировы и др.
Письменные источники об осетинских Абаевых встречаются в средневековых русских и грузинских памятниках, начиная с XVIII в. Закавказские источники обычно называют эту фамилию с окончанием швили [сын]. Согласно дарственной грамоте царя Грузии Ираклия, в 1752 г. Галуа Абашвили получил из казны жалованье; в грамоте царевича Александра 1793 г. Ико Абашвили назван «преданным человеком семьи» грузинского царя. Позднее Абаевы в письме в сословно-поземельный комитет отмечали: наши предки «служили грузинским царям, охраняя их от нашествия неправоверных лезгинцев и персиян».
Из российских источников той поры обратим внимание на обращение в 1758 г. осетинского старшины Осифа [Осипа] Абаева к императрице Елизавете Петровне с просьбой разрешить осетинам беспошлинную торговлю своими товарами в Кизляре. Интересно сообщение Астраханского губернатора Бекетова о посылке в 1763 г. Иосифа Абаева с письмом к царю Имеретии Соломону.
Интересно, что ни сам Василий Иванович, ни его родственники, ни исследователи не обратили должного внимания на существование дигорских Абаевых. В документах по сословному вопросу середины XIX в. сохранилось предание, согласно которому Абаевы, Тотоевы, Баевы, Такоевы, Цаллаевы, Хадаевы и Галаевы происходят от Баслука, жившего в давние времена «в с. Окац» Тапан-Дигории. За землю они «никому не кланялись и ни у кого покровительства не искали». Мощь и слава Баслука и его потомков вошли в поговорку. Если кто был несправедливо обижен, то проклинал обидчика: «Да постигнет тебя гнев Баслукаевых».
В списке жителей [Вольно-]Христиановского значатся Абаевы. Здесь в 1878 г. родился осетинский писатель Шамиль Бекмарзаевич Абаев.
В 1959 г. Б.А. Калоев в селении Верхний Цей записал предание, согласно которому наиболее ранними жителями Цейского ущелья были предки Бицоевых и Абаевых. Последние заняли отдельное селение и дали ему свое имя – Абайтыкау [«селение Абаевых»].
Судя по рассказу 100-летнего Исмела Ханаева [из сел. Хъорхъора], зафиксированному в 1921 г. Цоцко Амбаловым, село Абайтыкау основано Тотырбегом Абаевым, выходцем из селения Къора Куртатинского ущелья. Он был женат на дочери дигорских баделят Абисаловых, от которой имел двух сыновей [Дзанг и Дзанболат]. Еще при жизни Тотырбег заказал себе медный гроб3, в котором его и похоронили.
По многим вариантам преданий, родоначальник Абаевых прибыл в Закинское ущелье из куртатинского аула Къора. На этой территории прежде обитали аланы, на что указывают средневековые памятники: оборонительные сооружения, церкви, склепы и т.д.
Куртатинскую версию в поисках местожительства предка Абаевых косвенно подтверждают документы из фонда «Кизлярского коменданта» за XVIII. в. Так, в «Ведомости всех живущих при урочище Моздок. 1764-1765 гг.» в записи от 15 июня 1764 г. обозначены «Куртатинского уезда дворянин Осип Абаев, жена ево Ханума, у них дети: сын Андрей; дочери: 1я Джанатхан, 2я Джаналхан». В. аналогичном «Списке жителей Моздока» в разделе «Осетинской нации» 1764 г. упомянут тот же «Куртатинского уезду дворянин Осип Абаев» со своей семьей. В «Списке» значится также «из деревни Кора Густа Абаев» с многочисленным семейством» и племянником «Чумкелом Абаевым, а во крещении – Иван Васильев». Последнему, судя по «Ведомости выдачи ржаной муки осетинам, проживающим в Моздоке», 8 декабря 1765 г. выдали «четыре четверти». Здесь вновь упомянут «Куртатинского уезда осетинский старшина Осип Абаев», которому также выдали «четыре четверти».
Таким образом «Куртатинская версия» возникновения Абайтыкау не лишена оснований.
Согласно записанному в 1959 г. в селении Верхний Цей преданию, здесь первыми появились предки Бицоевых и Абаевых. Причем, последние основали аул, названный Абайтыкау. Старожилы Цея в первые годы советской власти рассказали, что Абаевы, живущие в Коби по Военно-Грузинской дороге, верховьях рек Ардон и Большой Лиахвы, а также в некоторых районах Балкарии, являются потомками цейских Абаевых.
Югоосетинский вариант предания появление Абаевых в Центральной Осетии, как в южной, так и в северной ее частях, относит к более отдаленному периоду. Речь идет о принадлежности Абая, Томая и Гагло к потомкам «Агзариса, сына Агуза, жившего до монгольского периода».
Изначально Абайтыкау было однофамильным. Спустя какое-то время здесь компактно поселились Хутиевы, Цибировы, Бураевы, Медоевы, Ханаевы – выходцы из разных мест Осетии.
В литературе встречаются упоминания об Абайтикау как о «чрезвычайно древнем и многочисленном ауле», лежащем в глубине Закинского ущелья. В некоторых источниках имеются сведения о том, что здесь некогда существовала древняя церковь.
Статистические данные о динамике численности дворов в Абайтыкау дореволюционного периода в разных источниках не совпадают. По материалам переписи 1886 г., в одних списках в ауле насчитывалось 24 дома с общим населением 246 человек, а по другим – 29 дворов. В 1900 г. население Абайтыкау составляло 298 человек обоего пола. В 1903 г. в ауле насчитывалось 34 двора. Хронологическая таблица плотности населения, как в горах, так и переселившегося на равнину, взяты, преимущественно, из работ Б.П. Берозова [см.: Берозов 1980; 2013].
В 1826 г. здесь было 35 дворов; 1866 г. – 23; 1886 г. – 29; 1903 – 34; 1917 – 35; 1921 – 36; 1927 – 22.
В настоящее время селение покинуто жителями.
Некоторые памятники истории и культуры:
На северной окраине села, в 100 м. от р. Закадон расположена башня Абаевых (Абайты мæсыг).
АЛАГИР
Алагир – буквально «Верхняя Осетия» [осет. Уæллаг Ир]. Основан в 50-х гг. ХIХ в. В наши дни Алагир, административный центр одноименного района, расположен на реке Ардон при выходе ее из Алагирского ущелья Большого Кавказа на Осетинскую равнину, в 54 км к западу от города Владикавказ. Территория – 22, 4 кв. км.
Зарождение Алагира связано с постройкой небольшого металлургического завода по обработке сырья, добытого из полиметаллических рудников, расположенных вверх по ущелью. Хотя на Кавказе, как правило, поселения вырастали из крепостей, обеспечивавших безопасность расположенного вблизи населения, либо – из торговых центров.
Рядом с ним в 1850 г. рабочие серебросвинцового завода и выходцы из того же ущелья основали поселение, названное «Горская станица». Позднее поселок изменил свое название, и с тех пор называется Алагир.
Развитие Алагира связано с зарождением промышленности в Северной Осетии, особенно – металлургии. Россия остро нуждалась в свинце для военного производства. Поэтому во второй половине XVIII в. было организовано несколько экспедиций в различные уголки империи, в том числе – в центральные районы горной Осетии. В состав экспедиции входили: первооткрыватель золотых приисков в Троицком округе, управляющий Кувшинским заводом, смотритель Екатеринбургской горнозаводской школы С. Вонявин, специалист по горному делу Александр Кирхнер и ротмистр Терского казачьего войска Афанасий Батырев. Последний вскоре возглавил «свою» экспедицию. Она продолжила изучение запасов руды в Куртатин-ском и Алагирском ущельях. В 1802 г. в Осетию направили группу во главе с тайным советником, вице-президентом Горной коллегии, академиком А.А. Мусиным-Пушкиным.
Однако правительство не спешило приступать к промышленному освоению края, чем воспользовались предприимчивые люди. Так, каменотес Спиридон Чекалов, трапезундский грек, за 500 руб. скупил у Алибековых, Бесоловых, Битаровых и Мерденовых рудоносные участки в Садоне. Рабочих Спиридон нанял в Турции из своих соотечественников-греков. Как и местные жители, Чекалов примитивным способом добывал и плавил садонскую руду.
Возросшая потребность в цветных металлах вынуждала центральную власть ежегодно закупать за границей около 2 млн. пудов свинца. В Санкт-Петербурге вновь вспомнили о садонских рудниках. В 1842 г. в Осетию командировали французского инженера, «горного» чиновника Картерона. Ему поручалось составление описания Садонского месторождения и «Геологический рапорт» о нем.
В 1843 г. император Николай I лично заинтересовался вопросом: «Нет ли способа снабдить войска собственным российским свинцом?» Ученый Комитет корпуса горных инженеров вновь командировал Картерона, на этот раз с поручением исследовать не только Садон, но и другие прииски на Кавказе. И вновь Картерон подтвердил: «из числа всех месторождений самым благонадежным может считаться Садонское месторождение». По его рекомендации правительство через Кавказского наместника выкупило эти рудники и приступило к подготовке их государственной эксплуатации. С этой целью с алтайских заводов вызвали горного инженера Рейнке, и с ним прислали 80 мастеровых с уральских заводов. Но первыми сюда переселили группу рабочих с ближайшего к Северному Кавказу Луганского литейного завода. Их разместили в палаточном лагере на левом берегу р. Ардон недалеко от с. Салугардан. Получив пособие по 30 руб. на каждую семью, переселенцы построили дома. На выделенном для станицы [слободы] Алагир участке появилась первая улица – Луганская. Затем прибыли рабочие с уральских заводов, а вслед за ними – группа рабочих с алтайских предприятий.
Так образовалась слобода Алагир; для безопасности жителей ее обнесли валом и рвом. Прибывшие в Алагир рабочие селились отдельными улицами: Луганская, Екатеринбургская, Барнаульская и др. Уже в 1853 г. в Алагире насчитывалось 280 домов. В центре слободы по плану известного художника князя Гагарина выстроили церковь. Выстроенная в византийском стиле, она и сейчас представляет большой архитектурный интерес.
Одновременно с устройством первых отрядов шахтеров и металлургов, развернулось строительство «первого на Кавказе казенного Алагирского серебросвинцового завода». Для обеспечения экологической чистоты завод построили на расстоянии полуверсты от слободы, «дабы отделяющиеся при свинцовой плавке газы не могли вредить здоровью рабочих». Завод обнесли высокими укрепленными стенами с несколькими башнями и многочисленными бойницами».
Алагирское предприятие в первый год своего существования дало 27 пудов серебра и 7 тыс. пудов свинца. Однако производительность завода с каждым годом росла. В 1861 г. завод выплавил 40 пудов серебра и 10 тыс. пудов свинца.
Параллельно со строительством завода столь же быстрыми темпами шла работа на самом руднике и по прокладке удобной дороги между Алагиром и Садоном [33 км]. В ее строительстве участвовали солдаты Кавказского корпуса, «рабочие из числа ряда горских народов» – осетины, грузины, греки, армяне и др. В конце 1852 г. строительство Алагирской [Военно-Осетинской] дороги было завершено, а 21 мая 1853 г. – официально пущен Алагирский серебро-свинцовый завод. Примечательно, что полученный на заводе первый слиток серебра наместник Кавказа князь Воронцов отправил императору Николаю I. В свою очередь, император приказал одну часть слитка использовать на изготовление сосуда для строившейся в Петергофе церкви, а другая часть слитка пошла на сосуд для Исаакиевского собора. Причем, на них сделали надписи: «они [сосуды] изготовлены из первого серебра, выплавленного на Алагирском заводе 21 мая 1853 г.».
В 1895 г. Садонские рудники и Алагирский серебросвинцовый завод передали в аренду бельгийским предпринимателям, а в 1897 г. завод закрыли. Производство перенесли во Владикавказ, где в то время строился новый завод цветной металлургии.
Отметим некоторые черты из быта и домашнего хозяйства алагирских рабочих. Каждый двор имел несколько голов крупного и мелкого рогатого скота, лошадей, приусадебный участок, на котором культивировались овощи и фруктовые деревья. Особенно Алагир славился своими садами, массовое разведение которых началось с середины XIX в. В дальнейшем садоводство распространилось по всей Северной Осетии, включая ее горную часть. К концу столетия крупные сады возникли в селе Унал. Алагирские фрукты, главным образом груши и яблоки, отличались высокими вкусовыми качествами, славились далеко за пределами Осетии.
Слобода имела большой участок пахотной и сенокосной земли, купленный казной для рабочих. Из этой земли для каждой семьи выделялось по две десятины на посев кукурузы и 0,8 дес. под картофель. Пастбищная земля находилась в общем пользовании. Земля обрабатывалась, главным образом, женщинами.
Являясь «воротами» ущелья, Алагир имел важное военно-стратегическое значение. Строительство дорог, в том числе железной, положило начало расширению экономических и культурных связей с другими уголками страны. Созданная за довоенное время градообразующая база позволила преобразовать поселение Алагир в город, что и состоялось 23 апреля 1938 г. по Указу Президиума Верховного Совета РСФСР.
В 1959 г. в городе Алагир проживало около 15163 чел.; 1970 г. – 18161 чел.; 1979 г. – 19007 чел.; 1989 г. – 21132 чел.; 2002 г. – 21496 чел.; 2010 г. – 19442 чел.
Некоторые памятники истории и культуры:
Вознесенский собор [1830 г.; архитектор князь Г. Г. Гагарин].
Крепостная стена (1858 г.).
Бюст Чабахан Басиевой (1978, скульптор В. В. Козлов).
АНДИАТИКАУ // АНДИАТЫХЪÆУ
Развалины селения на левом берегу реки Фийагдон в Хилакском ущелье. Дату основания села относят к концу XVI – началу XVII вв. Село было маленькое и составляло всего 8 дворов, из которых 6 принадлежало фамилии Андиевых, собственно по имени которых село и названо, а 2 двора принадлежало Елоевым.
Андиатикау называют еще башенным, поскольку его архитектурной доминантой служит башня, принадлежавшая роду Андиевых.
В «Ведомости жителей Кизляра, имеющих свои дома и земли» в середине XVIII в. в списке отставных драгун числится Николай Андиев.
В Андиатикау много интересных объектов. Это кладбище . В высокой траве скрыто около пяти древних склепов. Там же, на кладбище, есть одно любопытное надгробие. На камне обычная для того времени надпись: «Под сим камнем покоится прах душа усопшего раба Божьего Гавриила Габосостоева сына Елова, умершего 6 июля 1902 г.».
На другой стороне надгробия продолжение надписи «под тменикаусским ледовым завалом. Мир праху твоему дорогой отец». Дело в том, что тменикауский ледовый завал – это тот самый ледник Колка, который ровно через 100 лет сошел вновь. А под этим надгробием лежит одна из первых жертв этого ледового монстра.
Также привлекает внимание святилище размерами 3,5 м. на 2,8 м. Двускатная крыша явно позднего происхождения. На гребне кровли железный крест, слева от входа свисает надочажная цепь. По сообщению некоторых авторов, святилище известно в Осетии под названием Зариноновых, и относится ко времени появления святилища эпохи Нузальской часовни.
В 1826 г. здесь проживало 23 семьи, в 1866 г. – 16, в 1886 г. – 4, в 1900 г. – 4, в 1917 г. – 9, в 1921 г. – 9, в 1927 г. – 2.
АРДОН
Ардон – административный центр Ардонского района, железнодорожная станция Северо-Кавказской железной дороги. Расположен на Осетинской равнине, в 39 км к северо-западу от города Владикавказ. Ардон находится на берегах одноименной реки, которая свое название «Бешеная река» получила из-за бурного течения. В 1824 г. здесь выселенцами из Алагирского ущелья было основано селение Ардон. А в 1837 г. у восточной его окраины была основана станица Ардонская для обеспечения безопасности Военно-Грузинской дороги, проходившей тогда по левому берегу реки Терек. Впоследствии село Ардон и станица Ардонская слились. Об этом было вынесено решение на чрезвычайном заседании Ардонского сельсовета 28 января 1924 г.
В одной из статей в «Терских ведомостях» за 1897 г. отмечалось: «Селение Ардон состоит из станицы и окружающих ее аулов; первое населена, большею частью, не служащими нижними чинами казачьего сословия, а последние – исключительно осетинами [православными и магометанами]; селение это довольно обширное, расположено на плоскости».
Ардон занимал выгодное стратегическое положение, по сути, являясь своего рода воротами Алагирского ущелья – одного из самых красивых в Осетии, богатого историческими памятниками. Известный российский историк-краевед В.В. Маркович, предпринявший экспедицию по реке Ардон, писал в начале ХХ в.: «Здесь на каждом шагу раскинуты памятники древности, важные для истории Осетии…, которые при их изучении могут осветить, может быть, не одну страницу истории человечества». Берега реки Ардон буквально усеяны остатками таможенных застав, оборонительных комплексов, башен. Анонимный автор статьи в газете «Кавказ» (1887. № 287) отмечал: «Все аулы, которые мне встречались в Ардонском ущелье, унизаны этими башнями, частью разрушенными, частью уцелевшими. Эти памятники говорят о тревожных веках, когда горцу нельзя было выйти из дому, не вооружившись с ног до головы».
Берега реки Ардон издавна населяли люди. От эпохи бронзы до нас дошли немые свидетельства – курганы, содержащие различные материалы той далекой поры. Только во время строительно-земляных работ в 1955-56 гг. в районе города Ардон исследовано 12 курганов, собрана значительная коллекция разнообразных предметов эпохи бронзы [конец III–II тыс. до н.э.]. Кобанская культура [XII–IV вв. до н.э.] в бассейне реки Ардон представлена широким ассортиментом металлических изделий; здесь же обнаружены следы древней выработки меди. Археологические находки убедительно свидетельствуют о том, что Центральный Кавказ был одним из древнейших центров металлургии и металлообработки. Еще в XIX в. некоторые зарубежные специалисты отмечали ведущую роль Кавказа в развитии европейской бронзовой культуры.
Очень рано население, жившее по берегам реки Ардон, попадает в сферу влияния ираноязычных племен. Интерес, например, алан к данному району обуславливался военно-торговым путем в Закавказье, шедшим вдоль реки, и наличием больших запасов благородных металлов. По Нузальской надписи: «золотой и серебряной руды имеем столько же довольно, как воды».
В средние века район привлекал внимание как российской, так и ближневосточной дипломатии. Значительно окрепли экономические связи с северным соседом, о масштабах которых свидетельствует тот факт, что «горские купеческие люди» выучились русскому языку. Иранские шахи и турецкие султаны также пытались закрепиться на Северном Кавказе. Поэтому они всячески препятствовали развитию русско-кавказских отношений, используя все методы, вплоть до жестоких карательных походов. «Никогда Иверия не бедствовала ужаснее нынешнего, – говорил в 1604 г. грузинский царевич Георгий русскому послу, – стоим под ножами Султана и Шаха». В начале XVII в. особую агрессивность на Кавказе проявлял шах Аббас I. В осетинском фольклоре сохранилось немало преданий на этот счет. Интересен фрагмент записанного в начале XIX в. в верховьях реки Ардон предания о первопредке осетин: «Некоторое время после прибытия Оса в горы, персидский шах объявил ему войну, напал на него… разбил его войско, убил самого Оса». В 70-х годах XIX в. ардонцы рассказывали кавказоведу В.Б. Пфафу о том, как их предки «встретили Саха в Нузале, где они защищались, сбрасывая с высоты гор камни на войска и обливая их кипятком». Однако, насколько можно судить по письменным источникам, войска шаха появились у границ Осетии лишь однажды – во время его неудачного похода в 1614 г. передовые отряды персов были замечены вблизи селения Ларс, но дальше они не прошли.
В результате переговоров 1750-51 гг. в городе Санкт-Петербурге осетины получили разрешение на беспошлинную торговлю в Кизляре и Астрахани, появилась возможность переселения в предгорную зону Центрального Кавказа. Сначала горцы осваивали Кизлярские и Моздокские степи, Владикавказскую равнину, позднее – бассейны рек, в том числе реки Ардон. Переселение было добровольным. Его организацией занималась российская администрация, выделявшая переселенцам долгосрочные ссуды, стройматериалы, скот. По утвержденному 4 сентября 1822 г. генералом А. П. Ермоловым плану, всем осетинским обществам выделялись участки на равнине. Алагирцы получили земли между реками Ардон и Крепс. Активное освоение этого района началось в первой трети XIX в., но отдельные группы смельчаков оседали здесь еще раньше. По свидетельству К. Хетагурова, еще в конце XVIII в. часть осетин переселилась на равнину. Дореволюционный публицист Н. Решетин уточнил дату: «Итак, заселение плоскости относится к последним годам позапрошлого столетия (1770-1790 гг.)». Совет-ский историк М.В. Рклицкий основание Ардон относил к концу XVIII в.
В послевоенное время старожилы Ардона Дриш Тлатов, Казмагомет Габуев, Татаркан Бесолов и другие вспоминали, что по рассказам их старших, первым мальчиком, родившимся в Ардоне, был Габыли Кашаевич Дзугаев. Близкие родственники Габыли – Адзабе и Хадзык Дзугаевы – сообщили, что Габыли умер в 1905 г. и прожил 125 лет. Выходит, что он родился в 1780 г.
Активное заселение низовьев реки Ардон началось в 20-х гг. XIX в. Летом 1822 г. владикавказский комендант полковник Скворцов во главе отряда «из 400 человек пехоты и 120 казаков, при двух орудиях», в сопровождении осетинских феодалов тщательно исследовал равнинные земли, примыкавшие к горным обществам Осетии. На основании собранных данных был составлен план переселения горцев, утвержденный А. П. Ермоловым. «В будущую зиму, – писал наместник коменданту Владикавказа, – от крепости, строящейся на Урухе, через хребет Татартупский будет прорублена на Белую речку дорога, и на реке Ардон расположится крепость, следовательно, на реке сей до самого впадения ее в Терек могут осетины селиться безбоязненно, и вы вразумите их, что, чем будут более их селения, тем менее они подвержены опасности»
В 1824 г. дорогу между Елизаветинским и Константиновским военными поселениями перенесли на левый берег Терека. Для ее охраны возвели ряд новых укреплений, в том числе Ардонское. После строительства этого укрепления алагирцы стали активнее переселяться на равнину. Судя по имеющимся данным, осетинское поселение возникло в 1825 г. Разрешение на освоение угодий недалеко от Ардонского укрепления командующий войсками Кавказской линии генерал Еммануэль выдал служащему названного укрепления Тасо (Петру) Гайтову. Позднее он вспоминал: «После перенесения в 1825 г. с правой на левую сторону реки Терек Военно-грузинской дороги… единственное тогда укрепление было Ардонское, где я находился при войсках за переводчика. Найдя в 1,5 верстах от Ардонского укрепления удобное пустопорожнее место, … поселяясь там, я устроил аул, который состоял из 4 семейств, моих родственников». Тасо Гайтов несколько раз ездил в горы, убеждал соплеменников переселиться на равнину. Первыми прибыли в Ардон Амзор, Созруко и Мулдар Кулаевы.
Местность здесь имела все, о чем мечтали горцы, и в первую очередь – огромные массивы нетронутых земель. Через несколько лет после основания в ауле жили семьи Хаткара, Кудзи и Гависа Кулаевых, Сахама Дзугаева, Цуцки Гудзиева, Тега Урусова, Дудара Доцоева, Мисирби Черкасова, Габиса и Баразка Адырхаевых, Баппи Каирова, Баби Баскаева, Хамурзы Ревазова, Курмана Бугулова, Тепка Урумова, Гало Джеранова, Гайтовых, Зангиевых и др. Очень быстро Ардон стал самым крупным населенным пунктом равнинной Осетии. О темпах его роста свидетельствует статистика: в 1826 г. аул насчитывал уже 113 дворов, в середине XIX в. – более 250, в 1866 г. – 295, 1886 – 403, в 1900 – 456, в 1917 – 845 и т.д. В 1959 г. в Ардоне проживало около 6915 чел.;
Трудолюбивые ардонцы жили в достатке. Современники отмечали, что они «засевают значительное количество земли пшеницей, кукурузой и просом, в последнее же время, ввиду спроса, начинают сеять даже ячмень и гречиху… Благодаря трудолюбию… они значительно опередили соседних кабардинцев и чеченцев не только материальным достатком, службой в рядах армии и гражданской, но даже в умственном отношении. Осетины охотно берутся за книгу: все школы, училища и гимназии Северного Кавказа переполнены массой учащейся молодежи осетинского происхождения, которая благодаря природному уму своих отцов, идет намеченными шагами по пути прогресса, служа ему честно и неуклонно». Школа в Ардоне, одна из первых в Осетии, была открыта стараниями священника Михаила Сухиева.
«Высшим кавказским начальством было признано необходимым открыть в Ардоне миссионерскую духовную семинарию. С таким ходатайством оно обратилось в Святейший Правительствующий Синод. Вскоре, по указу Его Императорского Величества от 12 августа 1895 года, Александровское Осетинское духовное училище в селении Ардон было преобразовано в Александровскую миссионерскую духовную семинарию… Синод в своем циркуляре подчеркивал, что Ардонская семинария имеет особую цель в сравнении с духовными семинариями, открытыми по уставу 1884 года, а именно: во-первых, имеет своей целью готовить миссионеров в пределах Владикавказской епархии и Южной Осетии; во-вторых, учебный курс в этой семинарии, как по составу учебных предметов, так и по объему их преподавания, значительно меньше общего курса духовных семинарий. Содержание учебы в семинарии, ее формы и методы были подчинены задаче подготовки квалифицированных церковнослужителей с миссионерским направлением… Синод отдавал себе отчет, что на маленьком осетинском православном островке… необходимо готовить высокообразованных церковнослужителей, которые бы смогли противостоять мусульманским миссионерам и успешно решать проблему восстановления христианства на Северном Кавказе».
По документам 1898 г. старшиной селения являлся «урядник Саша Дзитоев, а до него – Гако Мерденов. Податного населения было 1684 человека, привилегированного – 8. Учащихся в средне-учебном заведении 24, в низшем – 201». По сведениям Управления межевой частью Терской области, «в селе Ардонском земельный надел общий с селением Салугарданским, в коем числится земли под пашнями, покосами, выгонами и другими угодьями 1137 дес. 950 сажен; под лесом: строевым, дровяным, кустарником и садом – 575 дес. Неудобной земли 580 дес. 1450 сажен. Всего 12 528 дес. Домов каменных – 9, деревянных – 587. Мельниц водяных, мукомольных 46. Рогатого скота 3770, лошадей 686, овец 8066, пчел сапеток – 1805». До переписи 1886 г. было 305 домов, в 1898 г. – 446.
Как было сказано в начале, в 1837 г. рядом с осетинским селением Ардон возникла одноименная [Ардонская] станица. Для отвода земли Ардонской и другим станицам из Тифлиса прислали офицера корпуса, топографа Горшкова, который произвел необходимые работы под наблюдением владикавказского коменданта полковника Широкова. Место для станицы признали «здоровым по климатическим условиям». Сюда была переведена часть Владикавказского казачьего полка. Уволенные со службы женатые казаки занялись обустройством жилищ. На приобретение необходимого инструмента правительство выделило 10 000 руб., а для доставки леса – 60 пар быков с повозками. За 1838-39 г. в станице возвели 41 дом. Строительство жилья являлось предметом особой заботы как местной кавказской администрации, так и центрального правительства. О ходе строительства наместник Кавказа ежемесячно докладывал в Петербург. В 1840 г. для возведения в станице церквей, лазаретов, школ, мельниц Военное министерство дополнительно отпустило 35 000 руб. Каждому женатому казаку выдали пособие в размере 250 руб. Через два года в станице было уже 69 дворов.
Ардонские казаки прошли славный боевой путь. Многие из них отличились в русско-турецкой войне 1877–1878 гг., русско-японской и других войнах. Своеобразной академией для казаков являлась служба в императорском конвое. Так, например, в Лейб-гвардии 3-й Тер-ской казачьей сотне императорского конвоя служил ардонец Василий Горкун. За отличную службу он неоднократно поощрялся членами царской семьи. В частности, как-то на Пасху императрица подарила Василию золотое яйцо, а по окончании службы он получил кованый сундук с личной дарственной надписью императора Николая II.
Со временем граница между осетинским поселением и станицей практически исчезла (хотя формально в одно целое они объединились в 1924 г.). Славу ардонцам-осетинам и станичникам приносили трудолюбие жителей, лучшая в Осетии школа, а со второй половины XIX в. – скачки. Они получили такую популярность, что их, по признанию современников, «посещали не только осетины ближних и дальних селений, но также ингуши и кабардинцы из-за Терека и Уруха. Народу на скачки поэтому съезжается масса, а лошадей для состязания пригоняется несколько десятков». Деньги на скачки ассигновались из общественного фонда Ардонского общества и «добровольных пожертвований широких натур, которые в Осетии встречаются-таки». Скачки проводились ежегодно на третий день Пасхи. Сохранилось детальное описание таких скачек в 1892 г. Комиссию по их устройству возглавлял подполковник И. Д. Хоранов; ему помогали поручик Дзугаев и Андрей Караев. Добровольными помощниками являлись почетные жители Ардона: 100-летний Акир Габуев, Гакли Мерденов, Джанхот Джакаев, Тала Тузаков, Саукудз Тхапсаев, Ганой Бодриев и др. О значимости меро-приятия говорит то, что на него пригласили начальника Терской области С. В. Каханова и его окружение, начальника Владикавказского округа И. В. Нежнина, командира Сунженско-Владикавказского казачьего полка И. Ф. Шерпутовского и многих штабс и обер-офицеров полка.
Г. Ардон, расположенный в центре республики на пересечении важных транспортных магистралей, имеет широкие возможности для осуществления связей как со всеми районами Северной Осетии, так и с районами Северного Кавказа и Закавказья. Центральное положение города на осетинской наклонной равнине оказывало немалое влияние на его развитие. Ардон был центром не только для окрестных населенных пунктов, но и для соседних народностей. Сюда на воскресные ярмарки свозились сельскохозяйственные продукты и товары из Дигоры, Кадгарона, Алагира, Архонки, Змейской, Николаевской, Владикавказа, Прохладной, Кабарды и Дагестана.
Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 23 июля 1964 г. с. Ардон преобразовано в город.
Количество жителей города Ардон в разные годы:
1970 г. – около 11783 чел.; 1979 г. – около 12857 чел.; 1989 г. – около 13536 чел.; 2002 г. – около 17521 чел.; 2010 г. – около 16993 чел.
Некоторые памятники истории и культуры:
Здание духовная семинария [конец XIX в.]
Дом Тасо Гайтова – основателя сел. Ардон [1825 г.].
Церковь Святого Георгия [1901 г.].
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Со времен В. Миллера считается, что осет. кау / хъау, сближаемое с древнеиндийским gavya» пастбище», в кочевом быту означало, вероятно, временное становище, а в оседлом – небольшое поселение, состоявшее, как правило, из членов одного рода [Миллер; Абаев].
2 Кроме осетин фамилия Абаевых встречается у многих народов, включая балкарцев и карачаевцев, причем у последних она отмечена в ауле Кюннюм в верховьях Черека, где до сих сохранилась их родовая башня. В устной традиции соседних народов встречаются свидетельства кровного родства таких однофамильцев. Первое упоминание о балкарских Абаевых встречается в русских документах XVIII в., где они обозначены как «уздени». В 1747 г. Ацамат [Ацамаз] Абаев выступает в качестве емчекa [воспитателя] сына кабардинского князя. В середине XIX в. «Старшины Басиатского [Балкарского] и Дигорского обществ» подали прошение на имя наместника Кавказа, генерала, графа П. Воронцова. В нем содержалась просьба «о возвращении из Сибири узденя Али-Бека Абаева, приговоренного за разбой к колесованию»; но генерал Емануэль 18 июля 1831 г. «заменил казнь наказанием кнутом и ссылкой в Сибирь».
3 Изделия из меди, особенно крупные [большие котлы для варки мяса и ритуальных напитков], играли роль социальных маркеров.
Продолжение следует.
