ПОКЕР СО СМЕРТЬЮ
Две дамы пришли ко мне на раздаче. Неплохая комбинация карт, подумал я, одновременно потерев пальцем переносицу. И тут же поймал себя на мысли, что, видимо, таким жестом обычно выражаю радость. Играй я не в онлайн-покер через Интернет, наверное, опытные игроки давно бы вычислили мою привычку. Во всяком случае, так принято думать про профи-картежников.
Но через экран компьютера никакой мой жест не мог быть виден оппонентам. Потому я, уже не скрываясь, радостно ухмыльнулся сам себе, выдержал небольшую паузу и увеличил ставку сразу в пять раз. Задержка же была призвана как бы «сказать» моим противникам – дескать, раздумываю по причине того, что моя карта не так уж сильна. Таким образом я хотел убедить своих визави в том, что в итоге решился на блеф и вынудить их принять ставку.
Большинство из них все же не рискнуло ответить на мой вызов и спасовало. Двое приняли ставку, но один – из Малаги, если верить информации во всплывающем окне при наведении курсора мышки на его аватар, – вдруг увеличил мою ставку еще вдвое.
Интересно – что у него? Блеф или тоже пара? А может, туз-король, что он так решителен? Или он просто человек, привыкший играть на авось? В конце концов, в онлайн-покер мы играем-то на условные деньги, запас которых всегда можно пополнить.
Не найдя ответа, я уравнял ставки. На флопе ко мне пришли король и две бескартиночные карты. После некоторого раздумья, теперь уже не наигранного, я снова увеличил ставку. Как вдруг земляк Бандераса сразу утроил ее.
Неужели у него изначально была пара королей? Тогда пришедший король стал для него уже третьим? Не исключено. Так что же делать мне?
Я снова задумался. Как раз перед этим случилось несколько неудачных для меня раздач, когда я проиграл с в общем-то неплохими картами, просто слегка рискнув. Дважды не сработал мой флэш-дро, так и не дождавшийся пятой карты. Один раз, наоборот, моя тройка восьмерок проиграла чужому флэшу, который сложился у противника буквально на терне. Ну, а в третий раз мой флэш проиграл фулл-хаусу.
Вот я и задумался – а стоит ли рисковать в данном случае? Ведь действительно есть вероятность, что у него хотя бы пара королей, а это означает, что меня может спасти только еще одна дама, приход которой крайне маловероятен.
Но я все же рискнул и уравнял. На терне пришла девятка. Мы оба сделали «чек». А после прихода пятой карты – снова короля – малагец пошел в «олл-ин», почти равный моему изрядно опустошенному за последние раздачи стэку.
И я рискнул, тут же уравняв. Ну не может у него быть каре королей! Уж слишком редкая комбинация. А значит, и пары королей у него на раздаче быть не могло.
Мы вскрылись. У моего соперника оказался туз против моей пары дам. Понятное дело, при паре королей у обоих на столе. И больше ничего. Он просто блефовал. Я же рискнул и выиграл, удвоив свой стэк. Но еще больше я был горд, что сумел просчитать этого человека и не купиться на его маневр.
Тут я глянул на часы. 16:50. Черт! В пять часов я планировал поехать на спектакль, в котором играла моя знакомая. Как раз в ожидании начала я и коротал время за онлайн-покером, так увлекшись им в итоге, что забыл о времени.
Но как же неохота идти! Особенно сейчас, когда «поперла» карта. Отрываться от компьютера, отставлять в сторону кружку с кофе, напяливать костюм и спешить в театр?! А может, ну его к черту?!
Но ведь я обещал. Готовился. Кроме того, два дня назад я уже поступил подобным образом, клятвенно заверив товарища, что приду на его концерт, а в итоге таким же наглым образом просидел за компьютером. Нельзя дважды так делать…
И тут в голове мелькнула мысль – а ведь жизнь чем-то напоминает покер. Несколько раз я рискнул и проиграл, потом снова рискнул и уже выиграл. Но ведь бывает и наоборот. Иногда нужно, наоборот, поостеречься, не сделать чего-то, вовремя скинуть карты в пас, чтобы в следующей раздаче уже взять свое.
Так и в жизни – куда-то стоит не пойти, но потом наверстать свое. «Хотя, – тут я снова заколебался, – не слишком ли я заигрался, начав сравнивать игру в покер с культпоходами в театр? Одно дело – карты. Хотя и на очки играешь, но терять их все равно жалко. А что теряешь или приобретаешь от театра? Да ничего, потерянное время! И не пытаюсь ли я таким образом оправдать свою лень?»
За этими размышлениями, между которыми я не очень успешно сыграл еще несколько раздач, прошло с полчаса. Стрелка часов давно уже перевалила за цифру «пять». И я готов был уже окончательно вздохнуть, сказав самому себе «все, опоздал», и остаться дома.
Но тут зазвонил мой мобильный. Неужели это знакомая, увидевшая, что меня нет на спектакле?! Я неохотно потянулся за телефоном. Но нет, на экране высвечивался другой номер.
Нажимаю кнопку. В ответ взволнованный голос:
– Ты где?
– Дома.
– В театр не пошел?
– Да нет пока, собираюсь.
– Тогда не спеши. Там взрыв был. Смертник. Куча жертв. Хорошо, что ты остался дома…
ЖЕНА-БЛОНДИНКА
Громыхнула створка ворот. Во дворе послышались шаги. «Кого это там невовремя принесло?», – подумала Липа, как раз готовившая на кухне обед. Она вытерла руки о фартук и отдернула занавеску на окне.
По двору важно шествовал ее племянник Расул, живущий в Сержень-Юрте. В городе он бывал наездами, хотя и довольно-таки часто. Иногда, чтобы просто прошвырнуться, порой – по делу.
«Сегодня, видимо, по делу», – решила Липа. И действительно, одет был Расул, как франт, особенно по сельским стандартам – черный костюм, белая рубашка, вычищенные блестящие туфли с острыми носками.
– Добрый день, Липа, – послышался его голос из-за входной двери. – Как дела? Как здоровье?
– Нормально. Живем понемногу. Садись, сейчас чай будет, – ответила Липа входящему Расулу, одновременно нажимая на кнопку электрочайника. – А как у вас? Как Заира, дети?
– Не знаю, – Расул уже сидел за столом.
– Как так – «не знаю»? – удивилась женщина. – Ты не знаешь, что делает твоя жена?
– Нет у меня жены. Домой я ее отправил.
– Ва устаз, как же так? Что случилось-то? И давно?
– Какая разница, – отмахнулся племянник. – Место свое должна знать. Позавчера это случилось.
Липа немного успокоилась – «одумаются, помирятся».
– А дети?
– Дети с ней.
– Как же так? – снова завелась Липа. – Ведь трое детей. И вместе вы больше десяти лет прожили. Да и ты не ребенок уже, под сорок лет. Что теперь делать будешь?
– Не сорок. Тридцать семь пока, – нахмурился Расул. – Хочу в город переехать. Здесь сейчас работы много. Ну, и жениться хочу. За этим и приехал к тебе. Помоги.
Липа задумалась.
– А где именно квартиру?
– Лучше в центре. Двухкомнатную.
– В центре дорого. Проще в микрорайоне. Поищу.
Расул махнул рукой:
– Ты, главное, про жену не забудь. Чтобы блондинка была, худенькая и стройная, не старше двадцати двух лет.
– Здрасте! Не старше двадцати двух, да еще и блондинку! Не жирно ли будет?
– В самый раз, – усмехнулся Расул.
* * *
После этого разговора племянник не показывался недели две. За это время Липа, получив «наводки» по квартирам от нескольких знакомых, уже успела отказаться от десятка вариантов – то цена не подходила, то квартира была в ужасном состоянии. Впрочем, один из вариантов – на РТСе – был вполне ничего.
Про «жену-блондинку» Липа не вспоминала. «Перебесятся да помирятся», – надеялась она.
Расул появился в одно из воскресений. Заросший щетиной, в какой-то нелепой клетчатой рубахе и нечищеных туфлях он мало походил на франта двухнедельной давности. Складывалось даже ощущение, что он похудел за это время.
– Ва, Расул, что случилось с тобой? Ты не заболел? – запричитала Липа.
– Да нет, – криво усмехнулся племянник. – Это Заира мне детей привела, сказала, что она еще молодая и собирается устраивать свою личную жизнь. А потому дети пускай по традиции живут с отцом. Спасу от них нет. Постоянно балуются, глаз да глаз за ними. Ничего не успеваю. Яичницу уже видеть не могу. Они – тоже.
– Ну, приготовь что-то еще, – предложила Липа.
– А я больше ничего не умею, – отрезал Расул. – Жениться мне нужно срочно.
– На блондинке? – подколола Липа.
– Не нужно блондинку, – решительно отмел племянник. – Она троих детей не потянет. Нужно кого-то покрепче, женщину лет тридцати пяти где-то. Чтобы могла семью на ноги поставить.
– С тремя детьми не всякая согласится, – задумалась Липа. – Хотя, если не блондинка, то можно попробовать.
* * *
Расул отсутствовал больше трех недель. За это время Липа, отложив поиски квартиры, отсматривала потенциальных жен для племянника. Тут выбор был получше, чем с квартирами. Да и «качество» не подкачало.
Предварительно Липа остановилась на трех вариантах – 30-летней красавице-разведенке, муж которой жил сейчас в Самаре, забрав туда же двоих детей; симпатичной и работящей соседке – «домашней девочке», так и прожившей с родителями до тридцати, и некрасивой, но внешне крепкой работнице Пенсионного фонда, весьма уверенно стоящей на ногах обладательнице «стриженой» норковой шубы.
Дело оставалось за Расулом – но он пропал напрочь. Не просто не показывался сам, но даже отключил свой «мобильник».
И вдруг появился – снова отглаженный и наутюженный, с сытым блеском в глазах.
– Не женился? – сразу спросила его Липа.
– Зачем мне жениться, у меня же жена есть, – засмеялся Расул.
– Вернулась Заира? – обрадовалась Липа. – Ну и слава Богу. Сразу бы так.
– Простил я ее, – снисходительно пояснил Расул. – Подумал – как она одна жить будет, без меня. Ведь не проживет…
ЗОЛОТАЯ МЕДАЛЬ
– А сейчас для награждения мы приглашаем победителей в весовых категориях бххрр кргм…
Адам вытягивает шею, напрягает слух, стремясь расслышать за шорохом помех. Голос судьи-информатора, до сих пор отчетливый и внятный, вдруг странно ломается и пропадает.
Впрочем, Адам и так знает, что ему, как занявшему первое место в категории до 42 кг на первенстве ЮФО среди юношей, пора выходить, чтобы принять из рук организаторов заветную золотую медаль.
Адаму недавно исполнилось 16 лет, и он находится еще в том возрасте, когда существуют сомнения – а вдруг медаль и впрямь окажется золотой не только по цвету.
Вот и дрожит он в нетерпении на скамейке спорткомплекса в окружении своих товарищей по сборной боксеров из Чечни.
И вдруг видит, как встает его коллега по команде Саид, занявший в его же весовой категории второе место. Он неплохо дрался, но поражение от Адама не дало ему шансов подняться на первое место.
Но тогда почему он вдруг выходит, когда объявляют выход победителей? Адам ничего не понимает.
Тут вновь прорезается голос информатора и теперь вполне отчетливо слышно, как он произносит: «Саид Бугаев, Чеченская Республика». И Саид действительно подходит к судейскому столику, где и происходит награждение.
– Как же так?! – Адам в смятении, он ничего не может понять и бросается к стоящему чуть поодаль тренеру.
– Алавди! Алавди! Ведь это же я занял первое место. Меня и ребята уже все поздравили!
Голос Адама дрожит от волнения и непонимания. Сейчас Саиду отдадут его медаль! И все будет кончено. Нужно спешить, иначе ситуацию не исправить!
Тренер непривычно мягок в общении.
– Адам, это была ошибка. Судьи все пересчитали и выяснилось, что Саид победил. Ты второй. Иди, сейчас тебя позовут.
И точно. «Для награждения приглашаются спортсмены, занявшие вторые места в своих весовых категория». Информатор начинает зачитывать список из серебряных призеров, среди которых называется фамилия Адама.
Мальчик ничего не понимает. Он еще цепляется за тренера. Это какая-то ошибка. Он вчистую переиграл Саида, перевес по очкам был подавляющим. Да и объявления о судейской ошибке не было. Нужно все просто объяснить тренеру, и он разберется.
Но тренер качает головой. Краем глаза Адам видит Саида, который в окружении команды шутливо пробует на зуб золотую медаль. Его золотую медаль!
А пошли вы все… Адам отбрасывает руку тренера, резко поворачивается и, не обращая внимания на его крик «подожди», идет к выходу из спорткомплекса. Мелькают какие-то лица, чья-то фигура заступает дорогу. Кажется, это кто-то из соперников, он говорит, что Адама зовут для награждения.
Но мальчик ничего не слышит. Он доходит до входной двери, открывает ее пинком ноги и выходит на улицу. Сейчас у него одна дорога – домой.
Адам поднимается в гостиничный номер, где остановились юноши из Чечни, на «автопилоте» закидывает вещи в сумку, выходит на автобусную остановку. Его мобильный звонит, не переставая – друзья-боксеры не понимают, куда он подевался. Но Адам даже не достает телефон из кармана. Он доезжает на маршрутном такси до автовокзала, успев на последний рейс до Грозного.
И уже сидя в едущем автобусе, он позволяет себе расслабиться. Он уже не мальчик, почти мужчина. Но слезы невольно наворачиваются на глаза.
* * *
На бокс его отвел отец. Заурбек как-то обратил внимание, что в конфликтных ситуациях со сверстниками его сын предпочитает отмолчаться или даже убежать.
«Ну, что ты хочешь, он же у нас домашний», – заметила на это жена.
– Значит, пора ему перестать быть таким, – ответил мужчина и отвел ребенка в секцию бокса, рассудив, что там двенадцатилетний Адам научится драться и, что еще более важно, отвечать ударом на удар.
«Ему нужно воспитать характер», – сказал он тренеру, передавая ему Адама.
Тренер скептически посмотрел на жмущегося у стенки худенького мальчика, с откровенным испугом глядящего на ширококостных ровесников, с остервенением бьющих по грушам с песком, и кивнул:
– Сделаем что можем…
Первое время на тренировках Адам откровенно «сачковал». Он действительно побаивался кулаков и бицепсов своих закаленных в уличных потасовках сельских сверстников, коими была переполнена боксерская секция. Максимум на что его хватало – это где-то в углу бить по боксерской груше, проводя таким образом тренировочное время.
Но это случалось, когда он все же появлялся в секции. А так он всеми правдами и неправдами старался избежать боксерских тренировок – то у него болел живот, то нужно было делать крайне важные домашние задания.
Мать прикрывала сына, порой откровенно поддерживая перед отцом его вранье. На вопросы отца Адам обычно отвечал, что регулярно ходит на тренировки, в то время как сам проводил время за книгами или, что бывало чаще, за компьютером.
Но в один день Заурбеку в городе повстречался тренер, который спросил его – почему Адам пропускает занятия. И после этого отец ударил мальчика – чуть ли не впервые в жизни. Нет, не за пропуски тренировок, но за вранье. У мальчика был близок переходный возраст, нельзя было допускать, чтобы он впитал в себя это «уменье».
После отцовской порки Адам не рисковал пропускать занятия. И как-то незаметно для себя втянулся, окреп физически, стал побеждать своих более мускулистых соперников. В отличие от них он привык работать головой, что здорово помогало ему на ринге.
Через два года он победил на первенстве города среди мальчиков. И в тот день понял, бокс для него – это все.
Родители поняли это чуть раньше. Впрочем, это было и несложно – по телевизору Адам теперь смотрел только трансляции боксерских поединков, все его телефонные переговоры заключались в обсуждении боев и профессиональных боксеров. Даже на компьютере он перестал играть в квесты и стратегии, которые так любил раньше, и теперь предпочитал спортивные симуляторы и «стрелялки».
Кроме того, он ощутимо хуже стал учиться. Тройки в его дневнике перестали быть редкостью, превратившись в обычные отметки. И это пугало родителей больше всего. Не за горами было поступление в институт, образовательная база для которого закладывалась именно сейчас. А вместо того, чтобы набираться знаний, мальчик все время проводил в спортзале.
Но теперь уже заставить Адама перестать заниматься боксом не мог даже отец. Не помогали ни разговоры по душам, ни угрозы.
«Еще полгода… еще пару месяцев… до турнира… еще месяц…», – только и слышали от него родители.
Так прошел год. Но ситуация не менялась. И вот случилось первенство ЮФО, с которого Адам вернулся сам не свой.
По дороге из Нальчика в Грозный он «перегорел». И дома без утайки все рассказал матери, что вряд ли смог бы сделать тогда, когда выходил из спорткомплекса в Нальчике. Та пересказала все вечером вернувшемуся с работы отцу.
Отец не стал спешить с выводами, решив на следующий день прямо с утра пойти поговорить с тренером.
Но не успел. Уже в восемь утра в ворота их дома постучали. У калитки стоял Алавди.
– Пойми, мы не могли иначе, – попытался объяснить он все отцу Адама. – Саид – сын главы администрации одного из районов города. Если бы он не взял в Нальчике первое место, наша секция просто не получила бы финансирования на следующий год.
– Ваша секция? Или лично ты? – усмехнулся Заурбек, оглядывая припарковавшийся возле дома «Фольксваген» тренера.
– Да мы-то здесь при чем? – отмахнулся Алавди. – Я же не за себя стараюсь. За того же Адама. Чтобы у него была возможность тренироваться.
– Вот, кстати, я медаль Адама привез, – добавил он и полез во внутренний карман.
– За второе место? – нахмурился отец Адама.
– Почему за второе? Золото. Я же говорю, его медаль, – вытянутый из кармана за ленточку кругляшок действительно засверкал на солнце.
– Не понял, – еще больше нахмурился Заурбек. – А что досталось Саиду?
– Его мы публично признали победителем. Он и в списках проходит первым. Но Адам ведь так хотел получить именно золотую медаль, – пустился в объяснения Алавди.
Отец Адама не успел ничего ответить. Из двери дома выскочил сам мальчик.
– Не нужна мне твоя медаль! Отдай ее Саиду и его отцу!
Алавди начал что-то объяснять, но Адам его не слушал.
– Я таких медалей по сто рублей за штуку где хочешь куплю! Нужна она мне…
Заурбек прервал сына.
– Подслушивать нехорошо. Ступай в дом!
И уже повернувшись к Алавди, заметил:
– Он прав, важна ведь не сама эта ерундовина, а признание и почет. Их же моему сыну не досталось. Так зачем нам эта блестящая штука?
Алавди как-то странно дернул головой.
– Заурбек, это ведь жизнь. Ты что, не понимаешь? Будут и у Адама первые места, обещаю… Я ведь с тобой абсолютно честно сейчас говорю. Не с каждым так общаюсь, сам был спортсменом, понимаю, каково сейчас Адаму, – голос Алавди звучал действительно крайне серьезно.
Заурбек махнул рукой:
– Я хотел, чтобы Адам повзрослел на боксе. Но оказалось, что у вас там все слишком по-взрослому. Ложь и лицемерие – это вовсе не то, чему бы я хотел научить своего сына.
И, уже не слушая пытавшегося что-то объяснить Алавди и не стараясь оставаться вежливым, он повернулся к тренеру спиной и зашел в дом.
Адам сидел на своей кровати, опустив голову. Его обычно собранная и стоявшая прямо у двери спортивная сумка сейчас пустая валялась в углу, а вещи из нее были разложены в открытом шкафу. Плакаты с Роем Джонсом и Артуро Гати, ранее висевшие над кроватью, виднелись из мусорной корзины под письменным столом мальчика.
– И что мы теперь будем делать? – спросил отец, садясь рядом с сыном. Он несколько лет не позволял себе такого, приучая Адама к мысли, что тот уже взрослый, но сейчас сделал исключение.
– Я больше не пойду на бокс, – глухо, с некоторой натугой произнес мальчик. – Ты был прав, мне нужно учиться.
– Хорошо, – просто ответил отец Адама. – Ты уже не мальчик. И сам должен принимать решения.
Адам поднял голову и посмотрел на отца.
– Если я перестану заниматься боксом, это будет означать, что я сдался, проиграл? Или, наоборот, победил, переборол сам себя?
Отец внимательно посмотрел на сына.
– Откуда ты взял, что победа над собой так важна для человека?
Адам дернул плечом:
– Не помню. Кажется читал в биографии Майка Тайсона…
Заурбек пристально посмотрел в его глаза и сказал:
– Ну что ж, порой и у Майка Тайсона можно прочитать умную мысль. Я не знаю, победа это будет или поражение. Жизнь покажет. Только помни, что для человека главное не победы и поражения над другими и даже не победы и поражения в борьбе с самим собой. Главное, чтобы ты умел честно побеждать и достойно проигрывать.
