СКАЗКИ НОВОГО ВРЕМЕНИ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ И ДЕТЕЙ
ИЕРУСАЛИМСКИЙ СКАЗОЧНИК
1
В Иерусалиме, на улице царя Давида, живет старый-престарый человек. С незапамятных времен его величают Сказочником. Он ходит от дома к дому, стучит в бубен, и громко-громко, до звона оконных стекол, кричит:
– Покупаю давние, неизвестные мне сказки. Сочиняю современные. Меняю поломанные игрушки на новые! Рассказываю невероятные, но почти правдивые истории!
До сих пор никто не видел, чтобы сказочник купил хоть что-нибудь. А вот игрушки он на самом деле меняет, поломанные на новые. И истории рассказывает, удивительные истории. Послушать его – это сразу стать умнее. Послушать его – это сразу повзрослеть на год или два. А кто хочет стать умным-преумным и повзрослеть, скажем, сразу лет на десять-двадцать, тот должен ходить за Сказочником, не отставая, и слушать все его фантастические рассказы без перерыва.
Я хотел быть умным-преумным, хотел быть взрослым-превзрослым. И поэтому ходил по улице царя Давида за Сказочником изо дня в день. Слушал его истории. Умнел и взрослел. И незаметно для себя превратился в представительного мужчину пожилого возраста. И как положено в этом возрасте, потерял все волосы на голове, зато приобрел шикарную бороду. Ни дать, ни взять – дедушка!
Жить без волос на голове не самое большое удовольствие. Холодно. Зато с бородой – приятно. Все тебя уважают. Уступают место в автобусе. А если чихнешь, разом кричат: «Будьте здоровы!».
А я здоров, даже когда чихаю. Ведь мне на самом деле семь лет, хотя выгляжу на все сто. Вот это – великое чудо! Люди думают, что мне сто, а мне всего семь. И при этом – при всем своем богатырском здоровье, я умный-преумный. Умнее не бывает!
И знаете ли вы, до чего я додумался? Нет, этого знать вы не можете. Вам совсем немного лет от роду, на голове у вас еще не выпадают волосы, и борода на лице не растет. А я потерял все волосы, отрастил бороду и заодно столь же могучий ум. И додумался до невероятного. «Если я взрослый, – пришло мне на ум, – то почему я без машины? У каждого взрослого – своя машина. Пора и мне иметь».
Пошел я в магазин детских игрушек.
Обращаюсь к дяде продавцу:
– Дайте мне машину с моторчиком.
– Какой марки? – спрашивает он. – У нас выбор богатый.
– А вот эту, американскую, «Форд». Мой папа катается на такой. И я хочу.
– О! – удивился дядя продавец. – У вас есть папа?
– И папа, и мама, и дедушка.
– Дедушка? – пуще прежнего удивился дядя продавец. – У вас есть дедушка?
Какой глупый дядя продавец! Как он не понимает, что если есть я, значит у меня должен быть папа, должна быть мама и должен быть дедушка. Как мне без дедушки? Кто мне в этом случае будет покупать мороженое, когда мы идем в кино?
– Есть у меня дедушка, – сказал я дяде продавцу. – А у моего дедушки есть папа – мой прадедушка.
Дядя продавец всплеснул руками:
– Смотрите на него! У этого дедушки есть прадедушка! С ума сойти!
Сгрудились вокруг меня и другие дяденьки продавцы, разглядывают, как диковинку.
– Не может быть! У дедушки – прадедушка!
А потом помчались за хозяином магазина, чтобы и он полюбовался мною – негаданным иерусалимским чудом.
– Где дедушка, у которого есть прадедушка? – послышалось из его кабинета.
– А вон там он – собственной персоной! – доложили ему дяденьки продавцы.
Я стоял у прилавка, ждал их возвращения и не понимал, что их так поразило.
Наконец дяденьки продавцы появились. И не одни, а с новенькой машиной «Форд», упакованной в большую коробку с красивыми этикетками.
– Хозяин магазина приказал! Дедушке, имеющему в столетнем возрасте прадедушку, вручить бесплатно детскую машину. С моторчиком. И сказать ему «большое спасибо» за то, что он жив и здоров.
Я поблагодарил их за подарок и спросил:
– А где же сам хозяин магазина? Я хочу ему тоже сказать «спасибо».
– Хозяин магазина не может к вам выйти. Он плачет от счастья, что у вас есть дедушка и прадедушка. У него никого нет. Ни дедушек, ни бабушек. Их всех убили фашисты в концлагере Освенцим.
2
Вышел я на улицу, сел в свой маленький «Форд», включил зажигание. И поехал.
Но тут подбегает ко мне полицейский, усатый-преусатый.
– Куда вы собрались дедушка?
– Покататься!
– Нельзя, дедушка!
– Как – «нельзя»?
– Нельзя на детской машине кататься по проезжей части! Выруливайте на тротуар. И там катайтесь. А то остановили нам все движение. И не стыдно вам, дедушка?
– Мне не стыдно, – засмеялся я. – Потому что я совсем не дедушка. Мне всего семь лет. А что борода у меня преогромная, то на это не надо обращать внимание.
– Ах, не надо обращать внимание? – полицейский протер глаза. – А вы мне не указывайте, дедушка, на что обращать внимание, а на что не обращать. Мне кажется, вы что-то путаете по старости со своим возрастом. И все же, даже для очень стареньких дедушек правила дорожного движения такие же, как и для семилетних детишек. А не согласны, так платите штраф.
– Какой штраф? – смутился я. – Нет у меня денег, и никогда не было.
– Тогда попросите внуков. Пусть они заплатят за вас.
– Нет у меня и внуков! – вскричал я. И вскричал вполне справедливо: какие могут быть у меня внуки, когда мне семь лет?
Но мое возмущение не остановило усатого полицейского.
– Но есть у тебя кто-нибудь помладше? – полюбопытствовал он.
– Есть! Сестричка! Правда, ей всего четыре годика.
– Вот она и заплатит штраф! – твердо произнес полицейский и тут же сконфузился из-за того, что сморозил глупость.
– У нее тоже нет денег, – пояснил я и надавил на педаль газа, оставив онемевшего полицейского далеко позади.
3
Лечу себе по шоссе, жму на педали, жму-жму-жму. Выскакиваю на Иерусалимский спуск, и вниз по нему. Из сухопутного города к Тель-Авиву и Средиземному морю.
На пляже тишина и спокойствие. Солнышко светит. Вода манит. И машина моя, превратившись в амфибию, смело устремилась в море.
Гребной винт крутится, вода за кормой вспенивается. Покачиваюсь я на волнах, приближаюсь к острову. Ни одного человека на берегу – необитаемый остров! А если остров необитаемый, то на нем, непременно, отыщется пиратский клад.
«Плыви себе, дедушка семи лет, – говорю себе вслух, чтобы не было страшно, – открывай свои Америки, как дядюшка Колумб».
Америк я, однако, не открыл. Не осталось, надо думать, неоткрытых Америк. Но на необитаемый остров выполз. Почему – «выполз»? Потому что морская вода проникла в мотор, он заглох, и мой «Форд» затонул у самого берега, на линии прибоя.
Выполз я на необитаемый остров. Осмотрелся. Никого! Что делать? Кого позвать на выручку? Приложил руки рупором ко рту, и ну кричать:
– Ау, люди!
Никто не пришел ко мне на помощь. И я усек: необитаемый остров потому и необитаемый, что людей на нем нет. А как без людей, подскажите, быть умным-преумным? Как быть взрослым или ребенком? Никак! Что же остается? Остается – искать пиратский клад. Вот я и кинулся к ближайшей пещере, надеясь его там обнаружить. А кто ищет, тот всегда найдет, как поется в старой песне. Я и нашел – настоящий пиратский клад в настоящей пиратской пещере. Причем, клад охранял, держа на плече саблю, настоящий пират, лет пятидесяти, с повязкой на глазу, но без усов и бороды.
Сидит пират на сундуке с драгоценностями, держит на коленях мешок, разрисованный небесными звездами, болтает ногами.
– Здравствуйте! – поприветствовал я пирата.
– За чем пожаловал, дедушка?
– Я не дедушка.
– Все равно грабитель с большой дороги.
– С магистрального шоссе, – поправил я пирата.
– А что это такое? – изумился он.
И тут выяснилось, сидит пират на сундуке и охраняет клад почти уже триста лет. И знать не знает, что такое магистральное шоссе, автомобили, самолеты, компьютеры. Ничего не знает из современной жизни, только помнит: в сундуке драгоценности, и он никому их не отдаст.
Вытащил пират из мешка старинный пистолет, навел на меня.
А я не испугался. И показал ему «длинный нос».
Он тоже не испугался. И нажал на спусковой крючок.
Из ствола выскочил букетик цветов.
– Подарок! – сказал пират.
– За что? – спросил я.
– За уважение, – ответил пират. – Такой древний дедушка, а ongdnpnb`kq со мной первым.
– Ты старше, – попытался я объяснить ситуацию. – Тебе, наверное, пятьдесят.
– Триста пятьдесят!
– Мне всего семь.
– А выглядишь на сто.
– Это из-за бороды.
– А у меня борода не растет, – печально вздохнул пират. – Триста лет сижу на сундуке, хоть бы на сантиметр выросла! Так нет! Не растет! И все друзья-пираты посмеиваются надо мной: триста пятьдесят лет человеку, а ни усов, ни бороды.
– Давай меняться! – загорелся я. – Я тебе бороду, она мне уже порядком надоела. А ты мне что-нибудь другое.
– Сундук с драгоценностями не отдам. Я его охраняю.
– Мне он и не нужен!
– А что тебе нужно?
– Что-нибудь вкусненькое. А то я ничего не ел с утра. Проголодался.
– Нет проблем! Чего хочешь? Жареную курочку? Вареную картошечку? Колбаску? Треску в томатном соусе?
– У вас все есть?
– Не у меня! А в мешке! Мешок, понимаешь ли, волшебный. Что захочешь, то из него и вытянешь.
– Вытяните мне самое вкусненькое!
Пират засунул руку в мешок и вытащил оттуда клубничное мороженое.
– Это годится?
– А шоколадного нет?
– Это? – пират вынул из мешка эскимо на палочке.
– Это! – сказал я, понимая, что мешок и впрямь волшебный. И попросил его в придачу к «вкусненькому».
– Нет проблем! – сказал пират.
Он снял с меня саблей бороду, приклеил ее себе. А я стал обладателем волшебного мешка, из которого тотчас извлек воздушный шар и полетел на нем в Иерусалим.
4
Приземлился я в центре города, на улице царя Давида. И вижу: бегут ко мне со всех сторон дети, принимают меня за доброго Иерусалимского сказочника. А что? Чем я хуже? Мало ли я знаю теперь, после всех моих приключений, удивительных историй? Мало ли у меня в бездонном волшебном мешке подарков? Всего у меня с избытком!
С тех пор и хожу я по улицам со своим волшебным мешком. Раздаю подарки, рассказываю сказки.
Какие? Очень интересные. Хотите послушать? Слушайте!
«Жил да был на свете, в одной удивительной стране, необыкновенный человек».
Впрочем, эту историю вы услышите в другой раз. Сейчас мне надо раздавать подарки.
ИЕРУСАЛИМСКИЙ СКАЗОЧНИК
И ГОП-КОМПАНИЯ ГНОМИКОВ
Итак… Жил да был на свете, в одной удивительной стране, необыкновенный человек. Гномик Икс. Из всех насущных желаний он выбрал самое простое. Какое? Это не секрет: гномик Икс хотел жениться.
Так в чем же дело? А дело в том, что он хотел жениться не на ком-нибудь, а непременно на первой красавице королевства. Правда, как это сделать не знал.
Вот и обратился ко мне, Иерусалимскому сказочнику.
– Помоги!
– Как тут поможешь? Ты даже с ней не знаком. Да и росточком не вышел. Какой из тебя муж, когда ты ей по колено будешь?
– А ты придумай что-нибудь. Или у тебя шарики уже не варят?
– Что я, сказочник, могу придумать? Разве что сказку…
– Ну, и придумай. А я буду считать, что все так и случилось со мной, как в сказке. И другим гномикам расскажу. Пусть их завидки берут.
Шарики у меня еще варили. Я подумал-подумал, и придумал – надо же помочь человеку! А потом, когда эта сказка стала передаваться из уст в уста и превратила гномика Икса в чрезвычайно популярную в народе личность, привалил ко мне его братец Игрек… С той же настоятельной просьбой:
– Придумай что-нибудь и сочини!
Пришлось сочинять и про него.
А потом…
Потом навалилась на меня вся гоп-компания гномиков этой необыкновенной страны.
– Придумай что-нибудь и сочини!
Куда от них денешься? Не отвертишься!
Каждому хотелось в сказку. И мне ничего другого не оставалась, как их туда и отправить, чтобы не надоедали.
ГНОМИК ИКС И ПЕРВАЯ КРАСАВИЦА
Гномик Икс решил жениться. На первой красавице королевства.
И женился бы. Но…
Первая красавица королевства была значительно выше его ростом.
Что тут поделаешь? Ничего не поделаешь. Надо подрасти.
А как подрасти? Он ведь гномик, росточком не выше пятидесяти сантиметров.
Другой бы растерялся. Но не таков наш гномик Икс. Он пригласил на помощь младшего брата по прозвищу Игрек, взобрался к нему на плечи, надел долгополое пальто и вышел на площадь.
Здесь и провозгласил, что предлагает руку и сердце первой красавице королевства.
Прохожие посмотрели на его руку и не увидели ничего особенного. Профессор Рентген заглянул через волшебное стеклышко в его грудную клетку – туда, где спрятано сердце, и не увидел ничего особенного.
Тут и первая красавица королевства, привлеченная призывами к замужеству, тоже полюбопытствовала. Она наклонилась с балкона. Ухватила гномика за рукав пальто и потащила к себе наверх.
Велико же было ее удивление, когда вместо одного гномика перед ней оказались сразу два – Икс и Игрек, и оба маленькие, ей чуть выше колен. А два, понятное дело, не один. За двух гномиков сразу замуж не пойдешь даже при большом желании.
И что? Да ничего. Просто все могло решиться по-другому, если бы в этом королевстве имелось в наличии две первые красавицы. Но двух первых красавиц в этом королевстве не предусматривалось.
Вот и остался гномик Икс без жены, а первая красавица королевства без мужа. А гномик Игрек отправился в путешествие и поступил на математический факультет университета.
ГНОМИК ИГРЕК И ЕЛЕНА ПРЕКРАСНАЯ
На математическом факультете университета гномик Игрек стал местной достопримечательностью. Уже на первой лекции выяснилось, что без него, Игрека, не обходится практически ни одно алгебраическое уравнение.
Ну, как после этого не заважничать? Гномик Игрек и заважничал. А, заважничав, придумал нечто вроде уравнения. Но совсем новое, науке неизвестное и при этом очень загадочное.
Какое?
А вот такое!
«А и бэ сидели на трубе.
А упало, бэ пропало.
Что осталось на трубе?»
Никто не мог решить это уравнение. Все смотрели на гномика Игрека с восхищением. А он? Он поднял нос к потолку, галстук-бабочку прицепил под воротничком на рубашку и на переменках ходил по университетскому коридору, заложив руки за спину, будто уже профессор.
Гномик Игрек тоже хотел смотреть на себя с восхищением. Но зеркал, к его сожалению, в коридоре не обнаруживалось. И он вынужденно смотрел на других студентов, пытающихся в уме решить его уравнение.
«А и бэ сидели на трубе. Мда… Проблема… – морщили они молодые студенческие лбы. – Ну, и сидели бы себе дальше, но нет! Куда-то сгинули. И ничего не осталось».
– Так-таки ничего? – допытывались первокурсники у гномика Игрека.
– Ничего! – хитро усмехался он.
– Как же тогда решить твое уравнение?
– Головой! – отвечал гномик Игрек. – Или голову свою вы сдали в ломбард?
– Голову мы не сдавали в ломбард, – обижались его однокашники.
– В чем же дело? Каждый из вас в три раза больше меня ростом, а мозгов, получается, у вас на размер меньше.
– Не меньше!
– Тогда докажите это.
– А как доказать? Как?
Не решив уравнение, никак это не докажешь.
«А и бэ сидели на трубе… А и бэ… А и бэ…», – бормотали первокурсники.
«А упало, бэ пропало…», – вопрошали они друг у друга.
«Что осталось на трубе? Что? Что?» – лепетали недоуменно и пожимали плечами.
– Буква «и»! – вдруг послышалось с верхнего этажа, где обитали выпускники математического факультета университета.
Все подняли глаза и увидели Елену Прекрасную, победительницу математической олимпиады.
– Правильно! Правильно! – закричали первокурсники, увидев Елену Прекрасную.
Каждому почему-то захотелось признаться ей в любви. И они, разумеется, признались бы ей. Но всех опередил гномик Игрек.
Он вспомнил о своем старшем брате Иксе, предлагавшем руку и сердце первой красавице королевства, и тут же последовал его примеру.
– Предлагаю руку и сердце! – провозгласил со всей возможной торжественностью, чтобы произвести достойное впечатление.
Но Елена Прекрасная отказалась и от его руки, и от его сердца.
– Я уже замужем, – сказала она. – И у меня есть даже дети.
Гномик Игрек поаплодировал в ладоши.
– Браво! И у меня будут когда-нибудь дети. Но сначала мне необходимо жениться.
– Бедный гномик, – сказала Елена Прекрасная. – Для того, чтобы жениться, тебе надо было поступать в кулинарный техникум, а не на математический факультет университета. Оглянись кругом: здесь учатся, в основном, те, кто ходит в брюках.
Гномик Игрек оглянулся. И, действительно, девушек вокруг не увидел.
Не увидел и опечалился.
Опечалился и пошел подавать документы в кулинарный техникум.
– До свидания, Гномик! Мы с тобой еще свидимся…
ПЕРВАЯ КРАСАВИЦА КОРОЛЕВСТВА И ГНОМИК ИГРЕК
Первая красавица королевства грызла ногти. Она сильно переживала, что не вышла замуж. Но замуж не за гномика Икса, а за гномика Игрека. Этот второй гномик, который при знакомстве с первой красавицей был скрыт полою пальто, оказался ей более люб. И в плечах шире, и в глазах интеллекта погуще. Мало того, что держал на своих плечах старшего брата, обошел его и в умственном развитии организма. Поступил на математический факультет университета, а затем, также походя, и в кулинарный техникум. За столь сильным умником пяти пядей во лбу и не угнаться. Пусть маленький, но зато на все сто процентов надежный. В подорожную сумку положишь, постоянно при тебе будет, и никогда не подведет. А если сложную задачку жизнь задаст, сразу поможет решить.
Но это все в будущем. А сейчас – сплошная незадача. Гномик Игрек в кулинарном техникуме, а она, первая красавица, далеко от него – в королевской Башне Слоновой кости.
Как тут быть? Как выйти из положения? Не заявишь ведь во всеуслышание: «Замуж хочу! И не за чужеземного принца, как другие, менее патриотические красавицы! За своего хочу, домотканого! За гномика Игрека хочу!»
Не заявишь так. Обсмеют. Скажут: «Гордости в тебе ни на грош! Нашла себе кавалера! Да он, маломер, промеж ног твоих пройдет, как под Триумфальной аркой, и не заметит, что сверху склонилась над ним первая красавица королевства».
«А вот и заметит!» – запротестовало все в девушке.
И разом нашлось решение.
Тут же, коль скоро нашлось решение, пред ее очи были вызваны два трубадура, и каждый, получив по коню с шикарной гривой, поскакал в нужном направлении.
Куда?
Откроем секрет – в сторону университета и кулинарного техникума.
– Первая красавица королевства объявляет конкурс! – провозгласили трубадуры, подудев предварительно в свои духовые инструменты, чтобы созвать на площадь народ.
Народ и собрался.
Собрался народ и судачит: «Какой конкурс? С чего это вдруг?»
Университетские люди, математики и физики, все, как на подбор, в брюках, важно поднимают палец к небу и со значением говорят:
– Наверное, конкурс по высшей математике. Не для олухов, конечно, из кулинарного заведения.
А их конкуренты, правильнее сказать, конкурентки – в юбках и платьицах, перемазанные повидлом и медом, рассуждают иначе:
– Конкурс, должно быть, насчет поваренной книги. Как приготовить такой обед для первой красавицы королевства из трех блюд, чтобы насытиться, а заодно сохранить фигуру и не прибавить в весе.
И что? Да то самое! Эти учащиеся из кулинарного как раз и не оказались олухами. Рассуждали они здраво, причем на чрезвычайно важную для прекрасной половины человечества тему.
Конкурс, действительно был ориентирован на законы правильного для первых красавиц питания. Надо было создать своеобразное произведение кухонного искусства – пышный, но при этом чрезвычайно малокалорийный торт, что давало возможность сладкоежкам слопать изрядный кусок, и при этом не поправиться ни на один грамм.
– Х-ха, конкурс! – сумрачно сказали студенты математического факультета и разошлись по университетским аудиториям решать архисложные задачи, чтобы получить на старости лет Нобелевскую премию.
– Вот это конкурс, прямо по нашу душу! – радостно заверещали их конкуренты, правильнее сказать, конкурентки, и бросились закупать муку, яйца, шоколад, чтобы смастерить немыслимый при здравом размышлении торт.
И смастерили. Один. Второй. Третий.
Но вот беда: все они – первый, второй, третий – были забракованы первой красавицей королевства, когда попали ей на суд, точнее, на зубок за обеденным столом в пиршеском зале дворца.
Она ковырнула ложечкой первый торт.
– Э-э, – отметила, – слишком много масла в тесте. На каждые сто грамм его жирного веса приходится шестьсот калорий.
Он ковырнула ложечкой второй торт.
– Э-э, – отметила, – слишком много жидкого шоколада. На каждые сто грамм его жирного веса приходится восемьсот калорий.
Она ковырнула ложечкой третий торт.
– Э-э, – отметила, – слишком густой крем, на каждые сто грамм его жирного веса приходится тысяча калорий.
Конкурсанты, правильнее сказать, конкурсантки, в юбках и платьицах, огорченно опустили головы, зашмыгали носом – глядишь, и расплачутся.
Что они могли сказать в свое оправдание? Ничего! И без их оправдательных слов было ясно: экзамен не сдан.
И тогда из-за их спин, нервно подрагивающих от нарождающихся рыданий, выглянул профессор кулинарного искусства – повар Эклер, с округлым животом, вмещающим все известные миру калории – мучные, шоколадные, молочные и мясные. И, запинаясь, высказал свое научное мнение, что нельзя при несовершенстве современной техники испечь пышный торт, чтобы, покушав его с удовольствием, сохранить заодно женственную фигуру.
Все затихли, думая: «а, может, кулинарный профессор прав?»
– А вот и неправда ваша! – заявил тут гномик Игрек, опоздавший на раздачу призов по причине изготовления заказанного первой красавицей блюда – приятного для лицезрения и полезного желудку при правильном питании. И внес в пиршеский зал изделие своих рук.
О, это был торт – всем тортам торт! Величиной с пузырчатый живот профессора Эклера, он витал высоко над головой гномика Игрека, у самого рта первой красавицы королевства. И представлял собой расписанный разноцветной пудрой из малокалорийного сахарина воздушный шар, вершину которого украшала чудная корона из золотого марципана.
Первая красавица королевства отщипнула маленький кусочек от короны, попробовала на вкус и закатила глаза.
– Как вкусно! – сказала она.
– И совсем некалорийно, – скромно заметил гномик Игрек. – А теперь, дорогая моя первая красавица, будьте любезны: полижите кончиком вашего язычка пудру на воздушном шаре и увидите нечто такое, что вам тоже понравится.
Первая красавица, не переча, выполнила его просьбу. И там, где прежде была пудра, вдруг появилось зеркальное отображение ее лица. Она посмотрела еще раз на себя, и убедилась: ничуть не поправилась, хотя и съела, если разобраться, весь торт.
– Ну, и гномик! Ну, и молодец! – воскликнула она. И с намеком добавила: – За такого чудо-кулинара хоть какая девица замуж пойдет.
И что? А то!
Зря произнесла эти слова первая красавица королевства.
Не успела она рот закрыть, чтобы гномик Игрек, по примеру старшего брата Икса, предложил ей руку и сердце, как за ним увязались сразу все три девушки, чьи торты были отвергнуты. Увязались так серьезно, что гномику Игреку пришлось от смущенья бежать без оглядки из пиршеского зала.
Он рванул в двери, затем на улицу. Девушки-конкурсантки за ним. А следом за ними и профессор Эклер.
У первой красавицы королевства мелькнула в голове шальная мысль: а не махнуть ли и ей за всеми? Скучнее, во всяком случае, жизнь не станет! Но ей нельзя было ронять своего высокого достоинства. И она из-за душевных переживаний съела маленький кусочек забракованного ею калорийного торта, а потом еще другой маленький кусок, и третий – совсем уже не маленький.
«Фигуру теперь не сохранить!» – поняла девушка и от огорчения съела весь торт.
ВРЕДНЫЙ ГНОМИК ЗЕТ И СУДЬБА ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Вредный гномик Зет завидовал гномику Иксу и гномику Игреку.
Иксу он завидовал потому, что тот сделал предложение руки и сердца первой красавице королевства. На это у вредного гномика Зета не хватало ни ума, ни смелости.
Игреку он завидовал потому, что тот сделал по заказу первой красавицы королевства малокалорийный торт и получил первое место на конкурсе. Для такого подвига у вредного гномика Зета не доставало находчивости и кулинарного мастерства.
Но зато у него хватало зависти и желания сделать что-то для первой красавицы королевства, чтобы тоже прославиться. Но по вредности своей сделать ей ничего не мог. Имеется в виду, ничего хорошего. Поэтому сделал гномику Иксу и гномику Игреку. Разом. Обоим. И, разумеется, нехорошее.
Взял мел и на заборе написал нечто непотребное, внешне напоминающее математическое уравнение, чтобы образованным собратьям показать, мол, и он – не совсем дурак.
Что же это за уравнение? И уравнение ли это? Вот, поглядите: Икс + Игрек = 0. Скорее, это формула. И формула очень неприятная. И для Икса неприятная – выходит, он круглый ноль. И для его младшего брата Игрека – неприятная. Получается, как у Ньютона: яблоко от яблони недалеко падает, и – он, Игрек, тоже совсем малая величина, равная нолю. А оба? И оба всего лишь один ноль. Стыдоба какая! На все королевство! Что подумает о них первая красавица, когда ей доложат: гномик Икс = 0 и гномик Игрек = 0. А оба, как их не складывай, на два ноля все равно не вытягивают. Никак из них не вырисовывается 00 – слишком мало каши ели!
Словом, вредный гномик Зет добился своего. Слава о нем пошла по всему королевству. Дескать, мужичок с ноготок, а по мозгам почти Эйнштейн: без всякого образования изобрел для математической науки выдающееся уравнение или формулу. По его алгебраическим писаниям, если их изучать на университетском уровне, получалось, что человеческая сущность сводится к нолю. Один человек равен одному нолю. Два человека, если их сложить или умножить друг на друга, тоже равны одному нолю. Три человека, пять человек, тысяча, миллион, как ни складывай их, как ни умножай или дели, все без исключения дают в сумме всего лишь один ноль. Что же получается? Один человек – ноль, тысяча человек – ноль, все человечество… Э, нет, такая арифметика никакому человечеству не понравится! Что это за судьба – быть нолем?
Вот это и возмутило гномиков Икса и Игрека.
– Не покушайся, вредный гномик Зет, на все человечество, руки оторвем! – сказали они вслух, когда до них дошли слухи о проделках мелкого однокашника, с кем когда-то ходили в детский сад, где не поделили один горшок на троих, из-за чего и рассорились на всю жизнь. Сказали с угрозой, что руки оторвут, и вызвали на математический турнир
Вредный гномик Зет угрозы не испугался. Но на всякий случай купил боксерские перчатки и, засунув в них руки, пришел на математический турнир, чтобы все опасались силы его – теперь очень больших по размеру! – кулаков.
Глупенький гномик, а еще автор заумного уравнения, либо формулы! На математическом турнире, проводимом профессором Тангенсом в университете, должны опасаться силы ума, а не кулаков. Иначе Сократ был бы Пифагором, а Платон – Аристотелем. Но Сократ остался Сократом, Платон – Платоном, а вредный гномик Зет – тем, за кого его и принимали прежде: круглым, как ноль, дураком.
Почему? Да потому, что математический турнир, проводимый профессором Тангенсом в университете, – это тебе не из-за горшка драться в детском саду. Здесь мозгами надо шевелить. А если мозгов нет в наличии…
Вредный гномик Зет думал, что у него есть мозги. И поэтому, подняв над головой руку в боксерской перчатке, гордо заявил:
– Истина превыше всего! Гномик Икс + гномик Игрек = 0!
Гномик Икс показал ему кулак – пусть его кулак был в десять раз меньше боксерской перчатки, но выглядел тоже неприятно, мог наградить синяком под глазом.
В довесок к кулаку гномик Икс готов был добавить еще пару горяченьких математических выражений, чтобы сразить наповал вредного гномика Зета. Но математических выражений он не знал. И поэтому толкнул в бок младшего брата Игрека, гораздо более просвещенного в науке.
Гномик Игрек подошел к черной доске, взял кусочек белого мела. И повернулся лицом к профессору Тангенсу.
– Можно начинать?
– Д-да-да! Приступайте к доказательству.
Гномик Игрек и приступил.
– Мое доказательство, – начал гномик Игрек, – строится на предположении, что при введении любой составляющей величины сумма не меняется. Так?
– Так! – сказал, не чувствуя подвоха вредный гномик Зет. – Одна составляющая величина – это гномик Икс, вторая – гномик Игрек. Сумма от их сложения равна нолю. А если добавить сюда даже такую составляющую величину, как уважаемый профессор Тангенс, сумма не изменится – ноль!
Вредный гномик Зет ехидно посмотрел на профессора Тангенса. Но умудренный опытом общения с тупыми студентами профессор Тангенс даже не нахмурился. Он добродушно кивнул гномику Игреку:
– Добавляй!
И тот добавил. Получилось так: гномик Икс + гномик Игрек + профессор Тангенс = 0.
– Правильно? – гномик Игрек повернулся лицом к своему противнику.
– Правильно! Пятерка по поведению! – забрызгал смехом вредный гномик Зет.
– А сейчас будет еще правильней! Вписываем в уравнение дополнительную составляющую. Назовем ее «вредный гномик Зет». И что теперь у нас получается? А вот что теперь получается: гномик Икс + гномик Игрек + профессор Тангенс + вредный гномик Зет = 0.
– Не надо меня вписывать!
– Надо!
Последнее «надо!» гномик Игрек сказал настолько уверенно, что вредный гномик Зет закусил губу и с обидой стал протирать глаза боксерской перчаткой. И правильно сделал. Потому что ему предстояло увидеть такое, отчего глаза вообще могут выскочить из орбит.
И увидел.
Мастерское владение мелом позволило гномику Игреку преобразовать уравнение, а, может быть, и формулу, в совершенно новом виде. В каком? А вот в таком: вредный гномик Зет – профессор Тангенс – гномик Игрек – гномик Икс + будущая жена вредного гномика Зета + его еще не рожденные дети = 0.
Гномик Игрек победоносно взглянул на посрамленного соперника и насмешливо спросил:
– Правильно?
– Неправильно! – вспылил мелкий пакостник и замахнулся боксерской перчаткой.
Но кому здесь угрожать? Математической логике? Впрочем, и без логики всем было давно ясно, как дважды два – четыре, что вредный гномик Зет ничего собой не представляет. Ноль, он и есть ноль, в какие уравнения или формулы его не вписывай.
