На страницах журнала «Дарьял» была опубликована статья «Шаг в пропасть 2» Германа Мамиева [См.: 1], рассматривающего через призму своих убеждений и опыта мою работу, которая размещена на некоторых интернет-ресурсах. Надеюсь редакция не откажет мне в возможности пояснить и дать ответы на вопросы затронутые автором. Для начала хотелось бы призвать г-на Г. Мамиева. и иных заинтересованных лиц быть внимательным при прочтении текста и не искажать в своих выводах действительно изложенный мной материал. Далее следует обратить внимание на то, что все заключения, сделаны мной на основе источников и литературы, ссылки на которую даются в самом тексте, список литературы прилагается. В данной статье я буду последовательно разъяснять моменты, на которых остановился г-н Г. Мамиев, применяя выдержки из своей работы.
Мне как многим часто проходится слушать утверждение, уже принявшее форму заклинания, что-то вроде: «я христианин (христианка), ведь Алания официально приняла христианство в X веке». Впрыснувшие эту тезу рассчитывают на безотчетное восприятие готовой формулы, значение и смысл которой, я утверждаю, они не смогут объяснить. Сама христианская традиция отрицает возможность «официального принятия христианства» кем бы то ни было, в каком бы то ни было веке, году или сезоне.
Как следует понимать, под термином «Алания» (или аланы) имеется ввиду наше средневековое государство. Государство состоит в первую очередь из людей. Христианство будучи религией личного, индивидуального спасения, обращается не к государственно-территориальным образованиям или к народу, а к одному человеку, конкретному лицу, которое, пройдя обряд крещения (посредством ритуального погружения в воду или омовения) имеющий смысл смерти и нового рождения, перестает быть – умирает аланом, русским, индусом и т.д., а становится – рождается христианином и получает новое имя. У христиан нет понятия национальности или государства, словами Апостола Павла христианство это то, «Где нет ни Эллина, ни Иудея, ни обрезания, ни не обрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» [Колос. 3, 11]. Таким образом, государство Алания не могло «принять христианство», но отдельные лица, какой-то человек, именовавший себя аланом, действительно мог, пройдя обряд крещения, стать христианином. Очевидно, таковые были, христианство довольно рано проникает в аланскую среду, но до некоторых пор аланы изживали из себя этот враждебный их мировоззрению культ, примером чему может служить т.н. «Житие Сукиасянцев». Датируемый V веком этот армянский (не аланский) агиографический памятник хоть и имеет легендарно-фольклорный характер, однако из него ясно видно отношение алан к христианам, будь то даже собственные соплеменники.
Активнее всех в деле христианизации алан старалась Византия, насылавшая в Аланию агентов-миссионеров. Византийский двор имел свои далеко идущие политические интересы в Алании. Явные выгоды от использования аланской военной силы и мощи в своих войнах, заставляли византийцев искать пути привлечения алан в союзники, одним, если не главным, из таких путей была христианизация алан, с тем, чтобы варвары единоверцы с радостью умирали за Христа и императора. Замечательные слова по этому поводу мы встречаем в византийском источнике: «Ибо иные народы выделяются множеством своих сил, а другие – храбростью и воинским умением, но этот (аланы М.Х.) победил их всех и служит только Христу. Ибо они были пленены Его всесвятыми словами и ныне славятся среди нас соблюдением обрядов и своим христианством, и рады называться слугами Христа, друзьями и союзниками христиан» [2 с. 305]. С целью духовного порабощения алан византийцами (а не аланами) в начале X века учреждается архиепископская кафедра, епархия, управляемая из далекого Константинополя, расширяется христианская миссионерская деятельность, которая проходила с большими трудностями, вызванными не в последнюю очередь постоянной грызней между греко-византийскими церковниками. Наконец в 931 году аланы, распробовав веру в Христа на вкус, «отвратились от нее и изгнали епископов и священников, присланных к ним византийским императором» [3 с. 346].
Ни о каком принятии аланами христианства в рамках целого государства не может идти речи, «аланская епархия» – это подразделение (церковно-административная территориальная единица), своего рода филиал той части греко-византийской ортодоксальной (православной) церкви, которая подчинена константинопольскому патриархату. У самих алан никакой церковной организации не было, и нет. Это как если бы жителей США объявили православными или принявшими православие на основании того, что у РПЦ есть американская епархия, созданная и подчиненная Московской патриархии1.
Одна из глав моей статьи озаглавлена «Против дураков», где мной рассматриваются действия и высказывания лиц, отрицающих наше духовное наследие, не имея о нем ни малейшего понятия, с другой стороны, ими превозносится и считается за благо для нас христианский культ, о коем они также имеют весьма смутные сведения. Данная тенденция принимает форму осетинофобии, причем исходящую от людей позиционирующих себя осетинами. Основанием для подобного феномена, на мой взгляд, является «отсутствие самосознания – механизм, заставляющий этих людей быть недовольными нашей традиционной культурой. Дело не в признании каких-то аспектов осетинской культуры «прогрессивными» или «регрессивными», а именно в отсутствии самосознания. Если бы мы, на каком-нибудь историческом отрезке, попали под политическую, экономическую, культурную (а теперь еще интеллектуальную и ментальную) зависимость от почитателей, например, Ваала, эти люди кричали бы, что мы отсталые, так как не кидаем своих младенцев в жертвенный костер или не перерезаем им горло, как это делали почитатели Иеговы.
К сожалению, автор «Шага в пропасть 2» не поясняет, кого следует называть «осетинской интеллигенцией, выросшей на христианских ценностях», что имеется ввиду под «христианскими ценностями», а также г-н Г. Мамиев, возможно, поможет ответить на вопрос из данной главы: «Если человек является приверженцем иноземного культа, не имеет представлений об осетинском ёгъдау или отрицает его, не говорит по-осетински, да ко всему прочему является осетинофобом, на каком основании его следует называть осетином?». И как могло случиться, что «якобы осетин – мусульманин М. Кундухов угрожал якобы осетину – христианину А. Колиеву “снести голову шашкой” [4 с. 169] за его деятельность»? Надо полагать это и есть шаг в пропасть.
В своей работе я нигде, ни намеком, не привожу материала на основании которого г-н Г. Мамиев мог придти к выводу, «мол, христианство – религия, выдуманная евреями для управления массами». История, мифология, идеология христианства давно изучены во всех подробностях. Мною также указано: «христианство в своем зародыше, будучи одной из иудейских сект, первые века своего существования само развивалось в сектах, разбросанных по Римской империи», как до этого развивался иудаизм. Возникновение сект было новым явлением в иудаизме в эпоху диаспоры. Сам Иисус выступает в качестве представителя секты или ереси. В евангелиях и в «Деяниях» Иисуса называют назареем или назарянином. Христианская традиция связывает это название с городом Назарет в Галилее, о котором говорится в евангелиях от Матфея и Луки [См.: Мат. 2, 23; Лук. 1, 26; 2, 39; 4, 29]. Однако большинство исследователей склонно думать, что название «назарей» связано с еврейским «назар» – хранить, беречь, охранять дано хранителям особых тайн ритуалов. Епифаний Кипрский, епископ IV в., сам бывший уроженцем Палестины, сообщает о секте назареев, существовавшей и до христианской эры, это были евреи, признавшие мессию, они пользовались той же священной книгой, что и иессеи [См.: 5].
Секта мандеев – почитателей Иоанна Крестителя, считавших его «подлинным пророком», называет своих старших членов «насорае» (назореи). Ортодоксальные иудеи называли иудеохристиан «назореями», а их учение назорейской ересью. В «Деяниях» описан эпизод, когда иудеи обвиняют апостола Павла, называя его представителем назорейской ереси: «Нашедши сего человека язвою общества, возбудителем мятежа между Иудеями, живущими по вселенной, и представителем Назорейской ереси» [Деян. 24, 5].
Отец церкви Иероним (ок. 350 – 420 гг.) также сообщает об иудейских еретиках, называемых назареями: «Доныне во всех синагогах востока существует ересь среди иудеев, которая называется минейской и которая категорически осуждается фарисеями; обычно их называют назареями; они веруют, что Христос, сын божий, родился от девы Марии, и говорят, что он пострадал при Понтии Пилате и воскрес; в него же верим и мы; но, желая быть (одновременно) и иудеями и христианами, они – ни иудеи, ни христиане» [6. с. 214].
Что касается истории мучений Иисуса, его распятия и последующего воскресения – это мифологический мотив, выражавшийся в обрядах унижения и убиения царей, жрецов или их заместителей. Христианское учение о смерти-воскресении Иисуса Христа также прямое заимствование и имеет параллели с культами различных божеств, распространенных и взаимовлиявших друг на друга по всему ареалу возникновения и развития христианства. Календарные обряды, в которых воспроизводятся природные, повторяющиеся циклы в большей степени характерны для развитых аграрных культур и находят свое отражение в мифах об умирающих-воскресающих богах, каковыми были Думузи-Таммуз в Месопотамии, Адонис в Финикии, фригийский Аттис, египетский Осирис и т.д. Подобные вещи должен знать каждый сколько-нибудь цивилизованный человек. Странно, однако, почему г-н Г. Мамиев полагает, что я считаю Иисуса еврейским богом?
Что касается отношений между новозаветным Иисусом, его учениками и иудеями, в частности, секты фарисеев, как это видно, в том числе, из евангельских историй, Иисус странствующий еврейский проповедник, кои во множестве скитались по окраинам империи, предвещали скорый конец света, в науке их называют «апокалиптики». Эти новоявленные мессии непрестанно конкурировали и называли друг друга «лжехристами», например, мандеи, последователи того, кого Новый Завет называет Иоанн (Креститель) до сих пор считают Иисуса лжехристом. Эти проповедники призывали к разрыву с семьей, к отказу от традиционных межличностных связей, о чем я, ссылаясь на источники, указываю в своей статье, естественным было бы неприятие подобных учителей не только тогдашним еврейским, но и нашим современным обществом.
Далее я призываю читателя помнить, мною ведется разговор об идеологических принципах христианства и осетинской религии, а не в частных случаях выраженных в поведении, характеристике того или иного пусть даже выдающегося деятеля. Г-н Г. Мамиев повествует: «Смущаюсь, когда слышу, что христианство учит рабской покорности и стадному мышлению. Оно учит подавлению своей гордыни, но рабству оно не учит». Хочу подчеркнуть, те или иные положения, догмы в христианстве постулируются апологетами христианства, отцами церкви, учителями церкви, а вовсе не мнением отдельных священников, и уж конечно не паствой (синоним слова «стадо»).
Здесь не имеют значение чьи-либо суждения или взгляды на обсуждаемый предмет, иными словами исходить нужно из самого предмета, в данном случае христианства, а не из того, что как хотелось бы оно выглядеть. Обратимся же к поучениям фактического основателя христианства апостола Павла, которого я также цитирую в моей статье: «всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от бога, существующие же власти от бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение» [Рим. 13, 1. 2]. Далее Павел развивает эту тему: «Рабы, повинуйтесь господам (своим) по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою (только) услужливостью, как человекоугодники. Но как рабы христовы, исполняя волю Божию от души… [Ефес. 6, 5.6]. На деле Павел реализовал свои же поучения тем, что отправил раба бывшего при нем к его хозяину [См.: Фил. 2. 19 – 22]. Далее мне также приходится приводить отрывки из так невнимательно прочтенной г-н Г. Мамиевым статьи: «в “Кратком православном молитвослове” выпущенном Московской патриархией в 1955 г., человек характеризуется как: «смиренный и окаянный раб (с.12), грешный раб… судный и нечистый (с.20), грешный и недостойный раб (с.22), рабы непотребни (с.27)» [7 с. 206]. Христианская идеология требует самоотречения человека от самого себя. Любовь к их «Отцу» должна быть обусловлена полным отсутствием чувства собственного достоинства, называемого гордыней. «Любящий отец» требует собачьей преданности, которая должна быть осознана, как это выражено в стихах одного протестантского сборника песнопений: «Я – падаль, годная, чтоб ворон лишь клевал, грехами изувеченный калека, земные все грехи в себя впитал, и стал я не похож на человека. О Господи, ты пса, меня, прими, Кинь милости обглоданную кость, рукою властной за уши возьми и в рай небесный брось» [8 с. 55].Может кто-нибудь из читателей найдет нечто подобное в осетинском фольклоре и выражаемом им народной идеологии, думаю нет.
Далее автор, как надо понимать, отрицая возможность существования осетинской религии, заявляет: «Знали бы люди, кто придумал эти «свои религии», тогда не спешили бы их «возрождать». Вероятно пафос уважаемого автора следует понимать, что он-то знает. Я тоже очень хотел бы знать, кто это придумал и почему они мне не звонят и не пишут, у меня к ним много вопросов. Кто же придумал нартские кадаги, осетинские религиозные гимны (видимо, автор не подозревает о существовании у осетин подобного жанра), кто придумал эту сложную, красивую, наполненную многозначительным смыслом, во многом уже непонятную обывателю обрядность?
Однако кто придумал христианство, хорошо известно в деталях. Мы в подробностях знаем, кто, когда и зачем придумывал христианские праздники и догматику и даже, что они при этом ели, пили, кто кого и чем обозвал, и кто с кем подрался, обсуждая равен ли Сын Отцу или нет, является ли Мария богородицей или оставить как есть.
Далее автор задается вопросом: «Что такое “традиционная религия осетин”? Я не знаю. Я знаю, что у нас есть свой этикет, свои обычаи, свой менталитет, подобных которым нет у наших уважаемых соседей. Но что такое «традиционная религия»? Сейчас модно говорить о какой-то традиционной религии, как будто хоть кто-то имеет понятие о ней». Возможно автор полагает, что отсутствие знаний о предмете у него делает этот предмет не явным или вовсе не существующим, но как тогда быть с нами – носителями традиционной религии осетин, мы все-таки существуем, и даже даем пищу для размышления уважаемому автору. Хорошо бы поразмыслить, а какой это этикет, почему он такой и почему его все меньше, а церквей все больше, что такое обычай, почему он «свой» и у него именно такая форма, что он выражает, с чем и как связан? Для картины мира осетин вообще типична недифференцированность в характере обряда, ритуала, наполняющего «свои обычаи», будь он бытовой, производственный, общественный – он всегда религиозный.
Хотел бы заметить, у меня нет и не может быть никакого субъективного мнения. Из комментария г-н Г. Мамиева может сложиться впечатление, что это я был автором Библии, писаний христианских деятелей, научной литературы на которую я ссылаюсь. Возможно автор просто не знает, как читать подобные тексты с цитатами. Более того, я очень рассчитываю, что прочитав «эту статью», кто-нибудь возьмет да и «проверит», пройдет по ссылкам, почему-то этого не сделал автор «Шага над пропастью 2». А еще прочитав Библию, прочитает и о Библии. Передо мной вовсе не стояла задача состряпать разоблачающий материал, этого материала научного, популярного, да какого угодно написано горы и горы. То, чему была посвящена эта небольшая статья, четко указано в ее преамбуле. Для сведения уважаемого автора, в науке, изучающей христианство, существуют две основные школы мифологическая и историческая, на данный момент наблюдается сближение их позиций. В рамках мифологической школы развивалась астральная концепция представленная, например, А. Древсом [См.: 9] и А. Немоевским [См.: 10], эта же самая концепция изложена в фильме «Дух времени». Впрочем мне даже льстит, что в глазах автора я каким-то образом пристроился в ряды создателей подобных трудов.
Относительно триединства христианского бога, отметим, Троица – один из основных догматов христианства. Согласно последнему, троичность – «…единая божественная сущность есть внутри себя личностное отношение трех «ипостасей» – Отца (безначального первоначала), Сына (Логоса, т.е. абсолютного смысла) и святого Духа («животворящего» начала жизненной динамики)» [11 с. 447]. Догмат о Троице был закреплен на первом (325 г.) и втором (381 г.) вселенских соборах. Триединство божества – распространенный мотив в мифологии, религии и религиозно-философских представлениях. Триединство может проявляться в трех функциях одного божества – начала, а также в системе отношений между верховными богами пантеона.
Античные философские учения дают нам примеры тринитарных подходов в онтологии. У Платона триада – это ум – производящая причина; первичная материя; одушевленный мир вещей, проникнутый идеями [См.: 12]. Неоплатоники преобразуют платоновскую триаду в учение о трех ипостасях божества. Плотин (ок. 204/205 – 269/270 гг.) говорит о трех основных уровнях сверхъестественного мира, Единое, Ум, Душа. Единое – совершенное Первоначало невыразимое, сверхмыслимое, ему чужда всякая множественность, оно лишено всяких атрибутов и качеств. Единое есть изобилие, без ущерба для себя оно изливает, излучает второе начало Ум. Вторая ипостась как бы отражение, след сверхъединства порождает третье начало – Душу, которая также принадлежит к сверхчувственному, божественному миру. «Эти три ипостаси образуют лестницу убывающего совершенства…» [13 с. 34]. Впоследствии данная «…неоплатоническая триада через каппадокийских богословов перешла в виде единосущной троицы (бог – отец, бог – сын, бог – дух святой) в христианский канон» [14 с. 117].
Учение о Троице всегда вызывало и вызывает споры внутри христианства, между его течениями и сектами. Эту ситуацию отражает отец церкви Иоанн Златоуст: «Савелий Ливийский говорит “что Отец, Сын и Святой Дух только имена, принадлежащие одному лицу”. А Маркион Понтийский говорит, что Бог устроивший все, не благ; что не Он Отец благого Христа, но другой некто праведный, и что Сын не принял плоти ради нас. Маркел же, Фотик и Сафроний говорят, что Слово не есть существо ипостасное, а сила, и что эта сила обитала в одном из потомков Давидовых. Арий признает Сыном (Иисуса Христа), но только по имени, говорит, что Он есть творение, и гораздо ниже Отца» [15 с. 265]. Священник из Александрии Арий (? – ум. 336 г.), основатель течения, названного по его имени «Ариане», которое не принимало учение о единосущности бога отца и бога сына. «Подход Ария к тринитарным спорам… отражал еще античный способ мышления. Арий пытался применить формальную логику к христианскому иррационализму» [16 с. 176]. Возникновение церковно-ортодоксальной формы троичности божества связано с христианским алогизмом. Обоснование идеи троичности, в трудах отцов и учителей церкви, сводится к доказательству единосущности Отца, Сына и Святого Духа [См.: 17].
В основе учения об ипостасях троицы в христианстве лежат мифологические образы и воззрения, которые, кстати, существуют и у нас, более того, они находятся на поверхности, и каждый при желании может их даже увидеть, но у нас нет представлений о возможности бытия бога в трех ипостасях. Хотелось бы заметить автору, возникновение христианства это не одномоментный акт, это долгий процесс, поэтому в науке первые века н.э. еще называют иудео-христианством, и пожалуйста, обратите внимание на дату закрепления данного догмата.
Для автора «Шага в пропасть 2» «…странно противопоставлять нас, осетин, и христиан. Осетин – это национальность. Христианин – религиозная принадлежность. Т.е. осетин вполне может быть христианином, продолжая оставаться таким же осетином». Мы здесь не будем гадать, какое из определений «нация» больше подходит взглядам автора, однако, отсылая читателя к тексту моей работы, замечу – я нигде не противопоставляю осетин и христиан, поскольку у меня как у осетина нет для этого оснований в моей традиционной религии и культуре, как нет и соответствующих понятий. Я не могу, не будучи христианином, назвать кого-либо «поганым язычником» и угрожать ему адовыми муками только за то, что человек не прошел обряд крещения, т.е. не является христианином. Своей задачей я видел показать разность, не тождество, противоположную направленность смыслов, наполняющих христианство и осетинскую религию. Вот здесь-то мы и выявляем неодинаковые воззрения на природу бога, или о том, что есть бог у осетин и христиан.
Да, осетин это национальность, но наша духовная культура своими корнями уходит в огромный индоевропейский духовный мир, мы, собственно, и есть носители этой культуры. Говоря об «осетинской религии», вероятно, стоит ее именно так и называть с точки зрения конкретизации вопроса, но с другой стороны наши представления о боге (и как об архетипе) указывают на абсолютный универсализм бога, это не бог осетин или еще кого-то, это бог всех и всего. Осетинское слово «Хуцау» передает понятие бог, но это понятие присуще только ему одному. Ничто другое не может быть названо «Хуцау» (бог). Отсутствие или неприлагаемость имен к понятию «Хуцау» показатель его трансцендентности и показатель высокой степени развития абстрактного мышления у носителей данной культуры. Невыразимость трансцендентного бога в осетинской религиозной традиции говорит о его универсализме. Бог, не имеющий имен, вещей-атрибутов (фетишей), которые творят, определяют и связывают образ с определенной эпохой (следовательно, добавляют историзм в представления о божестве), культурой, языком, отражающие в себе качества для них характерные, является в осетинском мировоззрении универсальным и всеохватывающим.
Относительно выражения Хуцёуты Хуцау следует отметить, что рассматривать его необходимо в контексте освещения проблем взаимодействия осетинской религии и религиозных убеждений других народов, конфессий контактировавших (и контактирующих) с осетинами. В виду отсутствия в осетинской религиозной традиции отрицания иных религиозных форм (отсутствует так же категориальный и терминологический аппарат), осетин признает право иметь другие, отличные от его собственного религиозного опыта и восприятия бога, воззрения. Исходя из чего, термин Хуцёуты Хуцау есть выражение не множественности, а наоборот, единства, всеобъемлющего универсализма бога, не делающего национальных, конфессиональных каких-либо различий вообще (в отличие от, например, ислама, иудаизма или христианства, где бог, по сути, остается узко национальным или узко конфессиональным).
Библейский бог имеет антропоморфный облик, имена, заключает договор (завет) с прародителем евреев Авраамом [См.: Быт. 15, 18], его так и называют «Бог Авраама». В Ветхом завете тенденция универсализма бога отмечена в книге пророка Исайи: «Соберитесь и придите, приблизьтесь все, уцелевшие из народов… Ко мне обратитесь и будете спасены, все концы земли; ибо Я бог и нет иного. Много клянусь: из уст Моих исходит правда, слово неизменное, что Мною преклонится всякое колено, Мною будет клясться всякий язык» [Ис. 20, 22. 23]. Но это так и осталось тенденцией, ни иудаизм, ни христианство не смогли преодолеть своей конфессиональной ограниченности, хотя эти религии пережили огромное влияние индоевропейских религий, в частности иранцев, и являются синкретическими. Христианство, можно сказать, классический пример синкретизма.
В христианстве бог воплощается в конкретного человека Иисуса, проживает земную жизнь. Новозаветное Евангелие от Иоанна говорит об Иисусе как о Слове-Логосе, свете истинном, посланном Отцом (богом). Греческое «лпгпт» имеет значение: слово, рассказ, суждение, мнение, учение, идея, мысль. Концепция, согласно которой «Слово», «лпгпт» воплотилось в живое существо, «стало плотию», восходит к свойствам, способам (возможностям) первобытного мышления, для коего характерно слабое развитие абстрактных понятий, неразрывность реально-идеальных представлений. «Люди верили, что раз существует какое-то слово, то и существует и самый предмет им обозначаемый. В санскрите термин «noma» (имя, название) означает не только «имя», «слово», но и «предмет», «существо» [18 с. 35]. Христианское учение о проявлении трансцендентного бога в Сыне-Логосе, посредством которого бог познается, имеет параллели с религиозно-мифологическими воззрениями, существовавшими в различных частях света, данные параллели основаны на общих принципах мифообразования. В христианстве бог личностный.
Осетинское воззрение на природу бога не предполагает его личностный характер, бог всеобъемлющ, «Хуцау ёхецён цёрён бунат исаккаг кодта ёгас дуйней рохс. Дуйней рохси къабёзтё – тухтё ёнцё: арв, дунгё, зёнхё, дон ёма зинг. Арв Хуцауи хёдзарё ёй, зёнхё – е ’рёнцайён, ё тургъё, е ’взурён, дунгё – ё уод, ё рафецауёнтё, ё хётёндёнттё, дон, зинг – ё сугъдёггёнёг, ё цард аразёг» [19 c. 389] (Бог себе для пребывания (жизни) предназначил свет всей (целой) вселенной. Вселенского света родами (виды, ветви, ответвления) – силами являются (существуют): небо, ветер, земля, вода и огонь. Небо дом Бога, земля его опора, его двор, его начало, ветер – его душа, его проходы (место прохода), вместилище его странствий, вода, огонь – его освящение (освятители, очистители), его жизни (существования создатели).
Вернемся к вопросу о нации и вероисповедании, в данном случае вероисповедание определяет форму межличностных связей, которая сохраняет возможность или невозможность формирования нации, народа в качестве объединения людей – носителей единых признаков. Христиане, конечно же, никогда не станут нацией, и дело не в делении на бесчисленные секты (их называют церкви), течения, направления, учения и т.п., а в самой сути христианства, являющегося тотемическим культом.
Тотемизм, возникший в первобытнообщинную эпоху, является отражением родовой практики архаичного общества. «Тотем – это все индивиды рода, все животные и растения, которые идут в пищу этим индивидам, территория, на которой проживает данный род, некоторые явления природы, от которых зависит благополучие рода» [20 с. 62]. Тотемизм – это не кровное родство, родственные связи здесь осуществляются по линии принадлежности к одному тотему. Тотемическая обрядность – форма поддержания отождествления членов рода с тотемом. Коллективное принесение в жертву тотема во время обряда воспринималось его участниками, как принадлежность к одному тотему, как родственная связь. Тотемизм является источником теофагии (ядение божества). В теофагических обрядах бог олицетворялся в животном, растении, человеке. Смысл причастия содержится в приобщении к природе божества посредством введения его в себя. Причащающийся также должен был воскреснуть, обрести вечную жизнь.
Ядение божества есть путь ощутить в себе его присутствие, стать божеством самому (либо его частью) [21 с. 92]. Таинство причащения в христианстве санкционировано самим Иисусом Христом: «И взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также чашу после вечери, говоря: сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается» [Лук. 22, 19. 20]. «Ритуал всегда основан на предписании, которое либо прямо передано тотемом либо установлено по мистическим и потому принудительным соображениям. Любое отклонение от этих предписаний обуславливает неуспех ритуальных действий» [22 с. 174]. Человек верит, что съеденные плоть и кровь божества даруют ему силы, способности, качества бога. «Эта вера является частью разветвленной системы симпатической или гомеопатической магии» [23 с. 463].
Св. Иустин объясняет смысл христианской евхаристии: «Пища эта у нас называется евхаристиею (благодарением), и никому другому не позволяется участвовать в ней, как только тому, кто верует в истину учения нашего и омылся омовением в оставление грехов и в возрождение, и живет так, как предал Христос. Ибо мы принимаем это не так, как обыкновенный хлеб или обыкновенное питье: но как Христос, Спаситель наш, Словом Божьим воплотился и имел плоть и кровь для спасения нашего, таким же образом пища эта, над которой совершено благодарение через молитву слова Его и от которой через уподобление получаете, питание наша кровь и плоть, есть – как мы научены – плоть и кровь того воплотившегося Иисуса» (66) [24]. Христианская идея церкви, общины, выросла из теофагических мистерий, во время которых причащающиеся сами уподоблялись богу, несли его качества. Как в тотемизме каждый член социума мыслится частью тотема бога, так и в христианстве каждый член общины – церкви, по мысли автора Павловых посланий, является частью тела Христова, поэтому и должны быть объединены в церкви. В первом послании к коринфянам святого апостола Павла автор упрекает церковь за разногласия внутри ее и называет причину, по которой разделение не допустимо: «Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? Итак, отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет!» [I Кор. 6, 15], и далее: «И вы – тело Христово, а порознь члены» [I Кор. 12, 27]. Архаические представления, связанные с идеей тотема – основателя рода, от которого произошли все члены общины, находят свое отражение в христианской модели устройства человеческого коллектива. Христианский философ Аристид Афинский (II в.) делит людей на четыре рода: варвары, эллины, иудеи и христиане. Согласно Аристиду «…христиане ведут свой род от господа Иисуса Христа» [25 c. 24].
Отражение тотемических представлений мы наблюдаем в идеальной системе родства между христианами. Согласно Иоанну Златоусту, «…нет у христиан родства плотского, а есть только близость по Духу… Плотское родство есть дело природы и необходимости, по нему мы все родные, потому что все родились от Адама, и по отношению к Адаму и Ною, и к общей всем матери земле – все мы друг другу родные в одинаковой степени. То родство достойно награды, которое разделяет нас от людей порочных. В этом отношении не все между собою родные, а только те, которые согласны по образу жизни. В этом отношении не того мы называем братом, кто родился от одной с нами матери, но того, кто оказывает одинаковую с нами ревность» [26 c. 746].
Таким образом, согласно самому учению, у христиан нет и не может быть не только понятия нация, народ, но и никакого значения не имеет кровное родство, т.е. семья, а это, как известно, есть ячейки, из которых состоит нация.
На основе тотемизма возникает дихотомия – деление на «мы» и «они», где «они» всегда враждебны, страшны, недостойны и т.д., это выливается, например, в христианское понятие «язычник», которого нет и не может быть у осетин.
К сведению автора «Шага в пропасть 2» в царской России деление и статистика велись именно по конфессиональному признаку, а не по национальному, это и явилось одной из причин приписывания нас к мусульманам либо к христианам. Тогда же религиозные объединения и организации были поделены по «сортам»: господствующая церковь, «терпимые» исповедания, «непризнанные» религиозные общества и т.п.
Относительно христианской идеологии, не терпимой к иным проявлениям религиозного мировоззрения, г-н Г. Мамиев задается вопросом: «Если бы в Христианстве была нетерпимость, каким бы тогда образом в России могли мирно уживаться различные конфессии и сотни народов?» Но при этом почему-то автор отказывает осетинам в праве иметь и следовать их собственному мировоззрению.
Однако подобная постановка вопроса сама по себе показательна. Вероятно автор полагает, что нетерпимость всегда принимает форму погромов, выливается в кровавые религиозные войны, так ведь выливается и принимает форму. Очевидно автор не знаком с историей христианства наполненной резней, войнами за веру, кострами инквизиции, уничтожением инакомыслящих. Мирно уживаться и не только в России их заставляет государство, поскольку государству нужны налогоплательщики, но при ослаблении государства либо когда оно само провоцирует, религиозные распри выливаются в погромы инородцев, или при ведении войн выдвигает лозунг вроде «за веру, царя, и отечество».
В царской России существовала «черта оседлости», запрещавшая лицам, исповедующим иудаизм, селиться в столице и некоторых крупных городах. Тогда же правительство целыми колониями выселяло на окраины империи русских христиан сектантов, либо своими преследованиями заставляло их покидать пределы отечества. Через своих агентов-подстрекателей царское правительство вынудило переселиться на территорию Османской империи огромное число кавказцев мусульман, таким образом, очистив территорию от неугодных туземных элементов.
Гнусным нападкам со стороны православной церкви подверглись осетины. Потерпев поражение в своей миссионерской деятельности среди горцев, попы, как это всегда бывает, призвали на помощь своих хозяев. Декабрист неудачник В.С. Толстой – озлобленный мракобес, деливший нас на мусульман и христиан, в рапорте наместнику Кавказа князю М.С. Воронцову от 12 мая 1848 г. предлагал поступать с нами следующим образом, помимо всего прочего: «1) За брак между христианином и мусульманкою или обращение ее в правоверие или единовременный штраф с мужа в пользу церкви 10 рублей серебром, обязав, чтобы дети были христиане. Брак христианки с мусульманином непременно должен быть вовсе воспрещен. 2) После года от рождения, если дети не окрещены, штраф с родителей в пользу церкви 5 рублей серебром. 3) Если христиане берут христиан и не венчаются, то обвенчать, и штраф в пользу церкви 10 рублей серебром. 4) Если похоронят без обряда, с наследника штраф в пользу церкви 3 рубля серебром. 5) Если через три года каждый житель обоих полов, начиная от 15-летнего возраста, один раз не отговеет, штраф с виновного в пользу церкви 1 рубль серебром» [27. с. 114]. Царское «правительство, через полицейские органы, стало насильственно принуждать осетин к посещению церквей и к исполнению православных обрядов, за уклонение от которых стали подвергать преследованиям, доходящим до лишения свободы и до разлучения мужа с женой (не обвенчанные), хотя бы у них были дети, и стали распадаться семейства и разоряться хозяйства, но осетины все по-прежнему продолжали бойкот православной церкви, не посещая и не исполняя ее обрядов» [28 с. 152].
Церковь навязывала свои праздники, несоблюдение порядка их отправления строго наказывалось. Уыдис-иу ахём хъёутё, ёмё-иу уыцы бон куыстмё фёцёйцыдысты, ёмё сё уёд кодтой ивар. Ахём хабар ёрцыд Куырттаты комы Хидыхъусы. Хидыхъусы сауджын уыдис… Майрёмы куадзёны бон адём куыстмё цёудзысты, зёгъгё, уый рагацау слёууыд хъёугёрон ёмё, чи цыдис, уыдон фёстёмё здёхта. Чи нё бакуымдта раздёхын, уыдоны та ивар фёкодта уёды ёхцайё фёндзгай сомтёй. Хъёуыхицау уыцы лёгты бакодта ахёстоны, уымён ёмё сё ивёрттё нё фыстой, фёлё цы сё бон уыдис, ёмё сё фёстагмё бафыстой. [29 с. 28] (Были села, жители которых в этот день отправлялись на работы, тогда их штрафовали. Такой случай произошел в Куртатинском ущелье в Хидикусе. В Хидикусе поп был… В праздник Майрёмы куадзён он, зная, что жители будут идти на работу, спозаранку становился на окраине села и возвращал идущих обратно. Того, кто не подчинялся, он штрафовал по пять рублей тогдашними деньгами. Глава села этих людей заключал в тюрьму, потому как они не платили штрафы, но что они могли поделать, в конце концов им приходилось их выплачивать.)
Церковники в Осетии при помощи полиции и армии захватывали и перестраивали осетинские святилища, выкидывали из домов надочажные цепи, имеющие у нас сакральное значение. В наше время церковь также пытается захватить осетинские дзуары, объявляет их древними часовнями, церквами, прямыми подлогами обманывая как своих прихожан, так и людей далеких от христианства.
В доказательство мирного характера христианства автор приводит цитату из Нагорной проповеди Христа: «А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» [Мат. 5. 44]. Следует учитывать контекст Нагорной проповеди для последователей Иисуса. «Христианское вероучение и мораль по своему самосознанию является как бы высшим уровнем библейского, собственно, иудейского, миропонимания. Они (христианские вероучение и мораль) как бы продолжают иудаизм и в то же время как бы противопоставляют себя ему… Сердцевина ветхозаветной морали изложена Богом Моисею на горе Синай. Отсюда она называются еще Синайским законодательством. Сердцевина Новозаветной морали изложена Сыном Божьим Иисусом Христом тоже на горе. Отсюда ее называют Нагорной проповедью Христа» [30]. «Во всей Нагорной проповеди нет ни одного изречения или суждения, которому нельзя найти параллели в талмудической литературе или Мидраше, буквальных (ср. Матф. 7:2–4 и Сота 1:7; ББ. 15б) или несколько видоизмененных (ср. например Матф. 5:28 и Калла 1; Матф. 5:29,30 и Нидда 13б; Матф. 6:3 и ББ. 9б; Матф. 6:30–34 и Сота 48б и т. п.)» [31].
Здесь возникает вопрос, кого Иисус считает врагами, не тех ли язычников, которых он тут же в проповеди противопоставляет своим слушателям? Может тех, о ком Иисус говорит: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает». [Мф. 12, 30; Лк. 11, 23] Почему же христиане на протяжении веков не исполняют заповедь о любви к врагам, ни упоминаемый уважаемым автором А. Суворов не возлюбил своих врагов, ни А. Невский, которому у нас УГМК, травящее население, собирается строить собор. Они, как следует понимать, руководствовались другим требованием Христа: «Однако врагов моих этих не захотевших меня воцариться над ними приведите сюда и заколите их передо мной» [Лук. 19, 27]. Удобная практика: вы голодные, оскорбленные и униженные, любите врагов своих, пока те вас будут травить. Ну, а в случае чего, со знаменем Христа, мы воплотим его другую заповедь.
Далее автор «Шага в пропасть 2» демонстрирует абсолютное незнание, непонимание предмета, который он пытается анализировать: «затем следуют обвинения в кровожадности и жестокости Бога. Все мы читали Нартовский эпос. Если возводить народные сказания в вероучение (что делают некоторые «возрожденцы»), как же мириться с теми жестокостями, что встречаются в нашем эпосе? Давайте тогда и наших предков назовем кровавыми насильниками, которые поклонялись кровавому богу, и отречемся от них на радость некоторым нашим соседям». Возможно, все мы читали Нартовский эпос, но только люди с некоей долей отрешенности от самого эпоса могут обнаружить там «кровавого бога», но никогда не смогут показать обнаруженное, потому как ничего подобного там нет. В каком месте кадагов бог приказывает захватывать и уничтожать все живое? Где в кадагах или в осетинском фольклоре бог санкционирует садистскую расправу над побежденными, как это делает бог Библии? Более того, вряд ли мы найдем упоминания прямого общения бога с кем-либо из героев эпоса – земных жителей, это также выражение особого мировоззрения свойственного индоевропейским народам.
В осетинских представлениях одна из функций самого бога – примиритель или создатель условия для мира, о нем говорится: «ёзнёгти кёрёдземё ка хёстёг кёнуй ёма дзиллити федауци надбёл ка аразуй» [19 c. 388] (врагов (враждующих) кто примиряет (сближает) и народы (людей, массы) кто направляет по достойному пути (пути приличия)). Трансцендентный абсолют здесь, выступая в качестве архетипа по отношению к зёд(ам) и дзуар(ам), наделяет их этими же качествами. Проявление архетипа (бога) мы видим в функциях, свойствах зёд(ов), в молитве из нартских кадёг(ов) герой Сёрхъыз обращается к богу: «Сабыргёнёг чи у, уымён ёнцон цард дё цёст бауарзёд… Фидауёг чи у, уымён ёнцой цард радт» [32] (Мирному легкую жизнь даруй… Тому, кто примиритель, дай спокойную жизнь). Следом идет обращение к Уастырджи его молят о том же. Одна из функций Уастырджи – примиритель, впрочем, эту функцию с разной степенью актуализации можно применить вообще к понятию «зёд», на что указывает, анализ представлений, связанных с празднованием Уац-Тутыр, во время которого запрещалась любая вражда. Уместно привести один отрывок из кадага: «Как нарт Созырыко пошел на охоту». Созырыко вместе с кумским юношей угоняют скот трех богом любимых братьев, братья стали догонять Созырыко и юношу
«Тут взмолился Созырыхъо:
– Святой покровитель мужчин Уастырджи, потребовалась твоя помощь, помоги нам!
Услышал Уастырджи мольбу Созырыко, пошел к Богу, снял перед ним шапку и говорит:
– Сегодня произойдет много горьких бед, но если позволишь [я] примирю [людей].
Бог не позволил. Уастырджи разгневался на него, ни слова ему больше не сказал. Сам полетел над Созырыко и тремя братьями, сбросил свой гребень, и тогда между ними в степи вырос темный лес. Пока преследователи шли по лесу, скот ушел далеко вперед. Уастырджи второй раз пришел к Богу, чтобы тот позволил ему примирить их.
Но бог опять не согласился и сказал он Уастырджи:
– Не мешай им, и пусть каждый поступит в соответствии со своим характером (лёджыхъёд – «мужество, отвага, доблесть» М.Х.) Во второй раз пролетел Уастырджи [над Созырыко и тремя братьями]; сбросил он черный камень и между ними выросла черная гора. Пока преследователи преодолевали гору, скот ушел далеко вперед. Уастырджи в третий раз пришел к Богу, поклонился ему и опять попросил у него позволения примирить [Созырыко и трех братьев].
Тогда Бог сказал ему:
– Всякий раз ты бываешь на стороне похитителей, абреков и насильников, на этот раз еще дам тебе право, если примиришь их по справедливости.
– Примирю их – они не насильники» [33, c. 106]. Как видим, бог выступает на стороне справедливости, а не на стороне своих против чужих.
Бог в осетинских воззрениях выступает в качестве архетипа или же архетипического паттерна также и для человека: «адёймаг аци дуйнебёл ёй Хуцауён ковун ёма Хуцауи кадгин кёнуни туххёй лёвёрд, хъёбёрдёр ба Хуцауи минеугутё фёнзуни туххёй» [19, c. 389] (Человек в этом мире дан (поставлен), чтобы молится богу и прославлять бога, а больше (сильнее) для того, чтобы подражать (следовать примеру) свойствам (качествам, способностям) бога).
В отличие от Нартских кадагов Библия наставляет убивать брата, дочь, жену, если они не поклонники Иеговы [См.: Втор. 13, 10 – 16], она требует вырезать целые города: «Порази жителей того города острием меча, передай заклятию его и все, что в нем, и скот его порази острием меча» [Втор. 13, 15].
Последний судья и первый пророк Израиля Самуил, постарев, возвел в военоначальники, помазал на царство, Саула, которому передал требование их бога: «…Теперь иди и порази Амалика. И истреби все, что у него; и не давай пощады ему, но предай все смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла» [I Цар. 15, 3]. Однако требование не было выполнено до конца, захватчики не убили царя Амаликова Агага, откормленных овец и волов, и это ослушание в деле истребления всего живого вызывает сильнейший гнев кровожадного бога, резню пришлось доканчивать Самуилу [Cм.: I Цар. 15, 9 – 35]. Приемник Саула Давид (его имя значит любимец (бога)) вначале предводитель банды, на котором также обитает дух господа, став царем, ведомый своим богом, продолжает кровавую рубку. Вся его жизнь, судя по Библии, проходит между постелью и резней. Этот священный документ радостно повествует о грабежах и истреблениях ради наживы, смакует невероятные зверства, учиняемые Давидом: «И собрал Давид весь народ, и пошел к Равве, и воевал против нее, и взял ее. И взял Давид венец царя их с головы его, а в нем было золота талант и драгоценный камень, и возложил его Давид на свою голову, и добычи из города вынес очень много. А народ, бывший в нем, он вывел, и положил их под пилы, под железные топоры, и бросил их в обжигальные печи. Так он поступил со всеми городами Аммонитскими. И возвратился после того Давид и весь народ в Иерусалим» [II Цар. 12, 29 – 31].
Иудео-христианские пророки также исполняют волю своего бога. Илья пророк своими руками зарезал 450 жрецов финикийского бога Ваала [См.: III Цар. 18], чей культ конкурировал с культом еврейского Иеговы – бога отца христианской троицы. «Сегодня наука не знает документа, который с такой чудовищной последовательностью рекомендовал бы законодательным порядком истребление людей, как это делает Библия» [34 с. 94].
Автор «Шага в пропасть 2» говорит о моих обвинениях священников в стяжательстве и противопоставлении им служителей святилищ и задается вопросом: «Только мне совершенно непонятно, каким образом деяния так называемых «попов» влияют на Библию и учение Христа? Есть Нагорная проповедь. Что конкретно в ней не устраивает? Что в ней не согласуется с общечеловеческой моралью?» Христианство увы не ограничивается данной проповедью, ее детальный анализ можно найти в научной литературе ей посвященной. Автор не поясняет, что в Нагорной проповеди может быть выше простой, безыскусной традиционной морали осетин, кроме, конечно упоминания о язычниках. Я, к сожалению, не знаю, что автор имеет ввиду под «общечеловеческой моралью», чью интерпретацию «общечеловеческого» он считает лучшей для нас сегодняшних. Деяния «попов» никак не влияют на Библию и учение Христа. Библия и учение Христа влияют на деяния «попов», например согласно архиепископу Зосиме «Православная Церковь восходит к Самому Христу» [35].
Справедливости ради надо сказать, что собственно учению Христа никто и не следует, и в первую очередь сами священники. Его учение отражает напряженное ожидание конца света и прихода мессии в тогдашнем иудейском обществе. В раннем христианстве конец света уже начался с приходом на землю мессии Иисуса Христа. Однако сам конец или завершение его ожидается во второе пришествие Христа. Первый раз он выступает как учитель и, главное, искупитель грехов, «Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» [Мат. 18, 11]; Иисус, в конечном итоге, принимает позорную для тогдашнего общества смерть раба на кресте. Второй раз он должен прийти как судья воздания. О времени и сроке своего второго пришествия новозаветный Иисус говорит: «…не прейдет род сей, как все сие будет» [Мат. 24, 34] (Cм.: так же Мат. 10, 23; Мар. 13; Лук. 9, 27). Ученики Иисуса, первые поколения христиан, полагали себя живущими в конце времени, в ожидании скорого пришествия Христа и наступления Царствия Божия. Ныне людей, говорящих о скором пришествии Христа, церковь объявляет в лучшем случае сумасшедшими.
Здесь мне еще раз придется напомнить, что в своей работе я указываю на принципы в природе христианства, его структуры и на принципы, характеризующие религию осетин. Христианская церковь есть религиозно-коммерческий институт, организация, священники живут на доходы от своей «профессиональной» деятельности. До отделения церки от государства, десятая часть доходов паствы присваивалась священниками. Данное положение перенесено из иудейского законодательства, обязывающего евреев посвящать десятую часть имущества богу, т. е. содержать жрецов-левитов. Христианское жречество также требует себе содержания. Апостол Павел на заре христианства красноречиво заявлял: «Или один я и Варнава не имеем власти не работать? Какой воин служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада?… Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища? Что служащие жертвеннику берут долю от жертвенника? Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования» [1 Кор. 9, 6.7.13.14].
Став «официальной» религией, христианство, законодательным порядком, утвердило свое положение, «все подданные империи были обложены налогом в пользу духовенства в размере 1/10 части своих доходов» [36 с.333]. Церковь и ее институты являются крупнейшей коммерческой организацией. Помимо налога, у христиан, любое обращение к богу посредством церкви приносит доход, будь-то молитва живых за умерших, зажжение свечей, обряд крещения. Чтобы стать христианином, нужно заплатить деньги. Монастыри были мощными финансово-торговыми организациями, а также рабовладельцами. Например, основанная св. Сергием Радонежским Троице-Сергиева Лавра в 1592 г., имела в распоряжении 100 деревень, через 200 лет ей принадлежало 106500 крепостных крестьян. Ко всему прочему монастырь являлся крупным кредитором царского двора [37 с. 170]. В России «ортодоксальной церкви принадлежала до 1917 г., треть огромного русского богатства» [38 с. 17].
Присвоив исключительное право быть связующим звеном между их богом и их паствой, попы заняты обеспечением своего достатка. Имея перед собой ясные примеры христианских «духовных ценностей», осетины говорят: «фёнды – ноггуырд, фёнды – ногмард, сауджынён – пайда» (что новорожденный, что умерший все к выгоде попа), «рын куыста ёмё – сауджынён» (мор трудился для попа) [39 с. 18, 17] .
В отличие от христиан, у нас отсутствует класс или институт паразитирующих посредников. Общение между нами и богом происходит напрямую. Любой дееспособный мужчина, а иногда и женщина может выполнять функцию священнодеятеля. Существующие у нас дзуары лёгтё – лица, которых мы выбираем из своей среды, а не как у христиан, когда в приход кто-то назначает кого-то. Дзуары лёг это почетная и ко многому обязывающая миссия, он не живет за счет паствы, не торгует отправлением ритуалов. Расходы, связанные с отправлением осетинского культа, в конечном итоге идут на благо семьи или конкретного человека, а не в доход церковникам, мы же знаем «сауджын ёфсис нё зоны» (поп насытиться не может), «сауджынён – авд гуыбыны» (у попа семь желудков) [39 с.17]. Возможно, г-н Г. Мамиев выплачивает церкви десятую часть своих доходов, но думаю это крайне редкий случай среди современных местных христиан, ведь сейчас их никто не заставляет.
Что касается рабства во времена раннего христианства и миссии Христа, в которую не входило «менять государственный строй Римской империи, когда рабство считалось само собой разумеющимся», то рабство, в куда более огромных масштабах, считалось само собой разумеющимся на огромных территориях Евразии, Африки, Америки, имело разные формы и названия, и освещалось именем Христа.
Но здесь важен также и психологический аспект, рабство как в прямом, физическом смысле, так и в идеологии рабской покорности угнетателям, которую продуцируют христианские учителя. Всегда зависимая от светских властей и заискивающая перед ними, церковь свою паству (стадо) учит повиновению: «Мало ли мы терпим бед и напастей, скорбей и несчастий, нужд и болезней и другого много; оскорблений, неудовольствий, потерь, клевет, лишений? Будем же принимать все это как данное нам Богом для блага же нашего, будем благодарить Бога и за это…» [34 с. 163].
В антагонистическом обществе, где население в массе своей (осознает оно это или нет) так или иначе подчинено и обслуживает небольшую группу или класс людей, обладающих реальной властью, культивирование идеологии покорности среди низших классов является важной задачей для власть имущих. «Учение и религия «любви», подавления самоутверждения, страдания, терпения, взаимопомощи, взаимности в слове и деле может иметь внутри таких классов очень высокую ценность, даже с точки зрения господствующих; ибо они подавляют чувства соперничества, мстительности, зависти – чувства, слишком естественные для обездоленных; даже в форме идеала смирения и послушания они обожествляют в глазах этих слоев рабское состояние подвластных, бедность, болезнь, унижение. Этим объясняется, почему господствующие классы (или расы) и отдельные индивиды всегда поощряли культ самоотвержения, евангелие униженных, «Бога на кресте» [40 с. 161].
Относительно принципов отношения к мыслительной деятельности в христианском учении, описанной мной, почему-то уважаемый автор позволяет себе интерпретацию поучений Иисуса, но отказывает в этом самим христианским деятелям, античным философам, ученым, на труды которых я ссылаюсь. Вероятно автор не знает о гонениях церкви на ученых, об уничтожении научных достижений, все это имеет свое обоснование в христианской идеологии. Однако автор утверждает не оспариваемый никем тезис: «Российская Империя, будучи православной страной, дала миру десятки блестящих ученых, военных, государственных деятелей, деятелей культуры и искусства, многие из которых считали себя верующими христианами». К сожалению, автором не приводится статистических данных о том сколько из этих деятелей верили и верят, что Адам был вылеплен из праха земного, его жена создана из ребра первомужчины в связи с чем у мужчин нет одного из ребер, как этому учит церковь, или кто из просвещенных россиян верил и верит в догмат о пресуществлении. Наука и научное познание развиваются не благодаря, а вопреки веками навязываемых церковных догм, выход за рамки которых строго карался.
Автор также не замечает современной деградации науки и образования в нашей стране на фоне возрастающего влияния церкви, различных христианских течений, учений и вообще авраамических религий, представители которых проникли даже в школу и пытаются влиять на процессы в образовательной сфере. Уже сегодня в России по данным ВЦИОМ «треть опрошенных всерьез полагают, что Солнце вращается вокруг Земли (32%), причем за последние четыре года таких респондентов стало даже больше (с 28% в 2007 году)». По логике развития следует ожидать роста числа убежденных, что бог Библии за шесть дней создал землю, утвердил светила «…на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так» [Быт. 1, 15]. Вот это и есть шаг в пропасть.
Относительно христианского учения о греховности мира, всех людей, как носителей первородного греха библейского Адама. Согласно христианскому учению, человек рождаясь, становится носителем порока, безвинные младенцы абсолютно беззащитные, не имеющие никаких мыслей, уже ответственны за грех библейского Адама и его жены. Православный учебник закона божия велит ребенку думать о своих грехах и преступлениях: «Тогда ты начнешь ясно видеть и живо чувствовать, что сердце твое испорчено и развращено, душа твоя осквернена и ты сам не что иное, как раб греха и страстей, которые совершенно овладели тобою и не допускают тебя приблизиться к богу. Начнешь также видеть, что в тебе нет ничего доброго, а если ты и имеешь несколько добрых дел, то все они перемешаны со грехом и не суть плод истинной любви, но порождение разных страстей и обстоятельств и проч.; и тогда обымет тебя страх, печаль. Горесть и проч.; страх от того, что ты находишься в опасности погибнуть, печаль и горесть от того, что ты так долго и упорно отвращал слух твой от кроткого гласа господа, зовущего тебя в царство небесное, и что ты так долго и безбоязненно прогневал его своими беззакониями…» [41 с. 185]. Иоанн Златоуст учит: «Хотя бы кто был праведен, хотя бы тысячу раз праведен и достиг до самой вершины, так что отрешился от грехов, он не может быть чист от скверны; хотя бы он был тысячу раз праведен, но он человек… Невозможно человеку быть безгрешным» [42 I с. 854].
В отличие от христиан, осетинская идеология относительно природы человека, признает – «человек – не греховное существо. Он родился не для замаливания грехов своих, а для жизни. Рождается человек один раз и рождается, чтобы жить. Надо жизнь у жизни требовать» [43 с. 27. 14], говорит осетинская мудрость.
Идея греховности мира создает представление о боге Библии и отношении между ним и человеком. Иоанн Златоуст восклицает: «Подлинно, ничто так не приятно богу, как если кто считает себя в числе величайших грешников» [42. VII с. 33]. Ему вторит епископ Феофан, по его христианскому разумению «чем больше человек осознает свою греховность, тем более он становится близок к Богу, а значит и очищается, и духовно приобретает» [44 с. 8]. Вся жизнь человека, по замыслу христианских идеологов, регламентируется десятью заповедями, которые внушаются страхом [Cм.: Исх. 20, 1 – 20], а также учением о семи смертных грехах2. Это особо тяжкие грехи, будучи нераскаянными, они могут привести к вечной гибели: тщеславие, зависть, гнев, уныние, чревоугодие, блуд, жадность.
В отличие от христианской, осетинская идеология не знает абсолютно подавляющего принуждения исходящего от бога. Вырабатывая нормы бытия человека, осетинская народная мысль, заключает и передает их в образах и поведении героев кадагов, легенд, притч, как пример достойного поведения (или наоборот). Например, чревоугодие – смертный грех в христианстве, который грозит адовыми муками. Осетинское самосознание борется с этим пороком совсем иначе. В одном из кадагов о нарте Батразе повествуется, как он на куывде, который длился неделю, «куска ко рту не поднес… но пел веселее других и танцевал лучше всех» [33 с. 270]. Свое поведение Батраз объясняет рассказом о том, как он с товарищами, будучи на охоте, на привале нашли маленький мешочек, его наполняли водой, но он никак не наполнялся, растягивался все больше и больше. Старшие сказали: «Это человеческий желудок, и ничто другое. Только желудок нельзя наполнить. Еще никто на свете не смог узнать его полной меры». С той поры я – говорит нарт Батраз – никогда больше не старался наполнять свой желудок: чрезмерная еда – тяжелая болезнь. Стал я себя приучать. Делил чурек на четыре части, три части съедал, остальное оставлял, силы мои не убывали, и работал, как прежде. После этого стал [я] утолять голод половиной чурека, будто целым» [33 с. 270]. Здесь мы видим, осетинская традиционная система воспитания дает пример – хочешь быть героем, поступай так же. Нет никакого внешнего принуждения, нет запугивания адом, страха перед богом. Тут важны внутренняя воля человека, его способность действовать и самому осмысливать свои поступки. В одной из осетинских притч рассказывается, как черт изготовил араку и предложил отведать ее Уастырджи. Попробовав араку из рога серны, Уастырджи сказал черту: «тот, кто выпьет три бокала этого напитка, будет похож на меня, а кто больше на тебя». Опять-таки человеку предлагается свободный выбор на кого ему быть похожим, на небожителя или на черта.
Именно похожих на последнего, в первую очередь привлекает христианское учение. Безвольные, неспособные самостоятельно противостоять собственным порокам, эти бесоподобные находят защиту у страха. Для всякого рода наркоманов, алкоголиков, дегенератов всех мастей идеология греха является удобным адаптивным элементом. Страх перед богом-карателем и адовыми муками, как внешнее принуждение, заставляет их как-то противодействовать, а точнее подавлять пагубную зависимость. Не имея внутренней убежденности и воли, они от одной зависимости, попадают под другую, о таких осетинский народ говорит: «сауджыныл чи ’ууёнды, уый йжёхиуыл не ’уужёнды» (тот, кто верит попу, тот не верит в себя), и наоборот: «Хуцаул чи ’ууёнды, уый фыццаг йёхиул ёууёнды (тот, кто верит в бога, тот, прежде всего, верит в себя) [39 с. 18, 16]. Под покрывалом страха слабодушные субъекты чувствуют себя очень комфортно, называя это чувством любви к богу, который дает прощение. Христианское религиозное чувство следует определить «как чувство абсолютной зависимости. Это определение подходит ко всякому мазохистскому чувству» [45 с. 147].
Следует также знать греческое «христос» – отглагольное от «хрио» – мазать умащать, «христос» – тот, кто помазан, «помазанник» это перевод еврейского «машиах» в греческой транслитерации – «мессия». Представления о мессии легшие в основу образа Иисуса Христа, почерпнуты из ветхозаветных пророчеств Исайи и Даниила. Мессиями у евреев называли царей, иногда даже чужих. Автор книги пророчеств Исайи называет персидского царя Кира помазанником (мессией) иудейского бога [См.: Ис. 45, 1]. Существовали обряды помазания царей в Израиле, которые были прообразом помазания Иисуса грешницей [См.: Мар. 14, 3 – 9; Лук. 7, 37 – 50].
Следом автор «Шага в пропасть 2» возвращается к известной профанации относительно отождествления Уастырджи и св. Георгия. Уже сами православные священники говорят, что это разные лица, но воз и ныне там. Любой самый простой метод сравнительного анализа (можно даже без анализа) не дает никаких поводов для их какого-либо отождествления. Как известно св. Георгий в христианской традиции реально живший человек, его имя переводится с греческого «земледелец», согласно христианским преданиям служил в армии императора Диоклетиана, ему было около тридцати лет (сколько и Иисусу), когда он за свою веру подвергся пыткам длившимся в течение семи лет. Иконографический образ св. Георгия – всадник копьем поражающий дракона и история об избавлении им города от чудовища – прямые заимствования из ближневосточных мифологий, выражает борьбу солнечного бога с хтоном (подземный мир), а не победу над язычеством. «Образ солнца – победоносного воина, сначала пешего, а позднее всадника, впоследствии в сильнейшей степени повлиял и мифологически и иконографически на создание в христианском Египте многочисленных культов святых всадников победоносцев: Сисиния, Фиваммона, Феодора и др.» [52 с. 35].
У самих христиан нет единого мнения о том, кого считать тем самым реальным Георгием, из которого потом они сделали святого великомученика. Весьма авторитетные христианские деятели отождествляют его с Георгием епископом александрийским. Помимо иных источников, о нем упоминает римский историк Аммиан Марцеллин, его трудами пользуется, наверное, каждый исследователь истории алан [См.: 46]. Знаменитый английский историк Эдвард Гиббон3 о нашем святом отзывается следующими словами: «этот непотребный Георгий Каппадокийский, комиссионер по закупке сала для армии, обогатившийся благодаря самым преступным злоупотреблениям. Он сделался архиепископом Александрийским, несмотря на свои зверства и на свою жадность, и был в 361 году растерзан народом: и вот из него-то сделали знаменитого св. Георгия, патрона Англии» [47 с. 31], он же патрон Грузии, Москвы и бог еще знает чего. Теперь комиссионера по закупке сала хотят сделать патроном Осетии. Может, кто-нибудь слышал, что Уастырджи был греком, архиепископом в Александрии, что его мучили, что он умирал и воскресал?
Уастырджи сотворенный богом зёд, дзуар. У него нет и не может быть иконографического образа, его проявление весьма вариативно, он может принять любой облик, антропоморфизм ситуативен, например Уастырджи предстает в образе усталого путника, ребенка, может постучаться в дом в качестве гостя, как пахарь помочь земледельцу. Зёд в осетинских представлениях является деификацией солнца и явлений с ним связанных, он может употребляться во множественном числе, это является выражением особого типа мышления. Его функция «минёвар» – посредник, заступник. В морально-ценностных установках Уастырджи (как вообще понятия зёд, дзуар) носитель и блюститель правды, справедливости, соблюдения договора, примиритель.
В. Миллер одним из первых рассматривал осетинскую религию, откуда и от кого он получал сведения о ней указано в его работе, эти источники вряд ли можно назвать объективными и незаинтересованными. Но ученый не был религиоведом, эта наука тогда только зарождалась, в советское время также в нашей стране религиоведение практически не существовало в качестве отдельной научной дисциплины. Относительно этимологии имени зёд(а) предложенной В.И. Абаевым, то ученый как лингвист рассматривает именно слово-имя, а не понятия его составляющие и не функцию зёд(а), он использует методы для лингвистического исследования, а не религиоведческого.
Однако удивительно, почему-то, когда речь идет об осетинской религии потоком идут ссылки на ученых (среди которых нет ни одного религиоведа), высказавших те или иные мнения, относительно данного предмета, которые для многих является доказательством христианского «происхождения» нашей традиционной культуры. Но когда речь идет о самом христианстве, никто не спешит обращаться к ученому миру и выяснять, что это такое и откуда происходит. Хочешь знать об осетинах, спроси академика, хочешь знать о христианах спроси у попа.
Автор «Шага в пропасть 2» неоднократно напоминает, что мы живем в стране на 75% православной, по его логике это должно быть основанием нам также сделаться православными и при случае умереть за веру т.к. «за веру в Христа, Его жертву и Воскресение тысячи человек шли на смерть, не колеблясь». Вот только он не дополняет статистику, сколько православных знают свой символ веры, предмет веры и знают, что это такое вообще. По мысли автора, если осетин оказался в Индии, он должен стать индуистом, т.к. там 75% индуистов, если в Монголии буддистом, там буддистов вероятно еще больше, ну, а кем он должен стать в Занзибаре подумать страшно.
Далее автор, как нужно понимать, будучи знатоком геополитики и знатоком, что это такое вообще, являет миру откровение с применением слов: «неоязычники», «Рокфеллеры», «Славяно-арийские веды», «Велесова книга», «Дж. Кеннеди», «традиционалистско-возрожденческим» методом, используемым «монолитной структурой» «имеющей целью порабощение народов и господства над миром». Автор приписывает мне, а заодно тем осетинам, которые остаются самими собой и не хотят, по какому-то недоразумению, пополнить те 75% (не индуистов), следование и выполнение заговора против России с целью ее развала. Оказывается, мы есть продукт, о котором автор говорит: «можно аплодировать его зарубежным разработчикам». Дескать мы не даем своими неразумными (читай преступными) действиями объединиться осетинам под знаменем православия и это может привести Россию к развалу, так как мы ее форпост на юге. Я допускаю, что высказанные мной в моей работе оценки могут не понравиться, не укладываться в картину мира г-на Г. Мамиева, но лгать-то зачем, не рейтинга же ради.
Хотелось бы напомнить автору, что в отличие от христиан, в частности православных, у последователей традиционной веры нет другой более ценной и сакральной земли, чем Осетия, Кавказ и Россия. В отличие от православных мы не ищем духовных скреп в далеких жарких странах с их православными святынями, не отправляемся туда в паломничество, пополняя кошельки владельцев этих святынь. Мы не получаем оттуда духовной подпитки, а при случае наставлений и ценных указаний. Для нас Осетия это центр земли, центр наших устремлений, центр нашей духовной жизни. Также как и для русских Россия, а не Палестина. Именно христиане, говоря о «святой земле», вовсе не имеют ввиду свою родину.
Тем не менее, я не отрицаю наличие «монолитной структуры», в основе принципа ее стремлений и действий лежит именно библейская концепция бога. Автору следует искать парадигмы заговора против России у тех, кто следует идеологии, довольно четко изложенной в «книге книг». Читайте Библию. Позволю себе дополнить конспирологическую картину автора примерами из истории взаимоотношений государства, народа в России и организации, ныне именуемой РПЦ. Во все времена от бедствий, постигавших народ, выигрывала церковь, находившая общий язык и интересы, будь-то с завоевателями или просто мошенниками приватизаторами.
Знаменитый историк Н.М. Карамзин отмечает: «Одним из достопамятных следствий Татарского господства над Россиею было еще возвышение нашего Духовенства, размножение Монахов и церковных имений. Политика Ханов, утесняя народ и Князей, покровительствовала Церковь и ее служителей; изъявляла особенное к ним благоволение; ласкала Митрополитов и Епископов; снисходительно внимала их смиренным молениям и часто, из уважения к Пастырям, прелагала гнев на милость к пастве… Ханы под смертною казнию запрещали своим подданным грабить, тревожить монастыри, обогащаемые вкладами, имением движимым и недвижимым. Всякий, готовясь умереть, что-нибудь отказывал церкви, особенно во время язвы, которая столь долго опустошала Россию. Владения церковные, свободные от налогов Ординских и Княжеских, благоденствовали: сверх украшения храмов и продовольствия Епископов, Монахов, оставалось еще немало доходов на покупку новых имуществ… Народ жаловался на скудость – Иноки богатели. Они занимались и торговлею, увольняемые от купеческих пошлин. – Кроме тогдашней набожности, соединенной с высоким понятием о достоинстве Монашеской жизни, одни мирские преимущества влекли людей толпами из сел и городов в тихие, безопасные обители, где слава благочестия награждалась не только уважением, но и достоянием; где гражданин укрывался от насилия и бедности, не сеял и пожинал! Весьма немногие из нынешних монастырей Российских были основаны прежде или после Татар: все другие остались памятником сего времени» [48].
Вернемся к ситуации в Алании. Некий епископ Алании Феодор, с большими опасностями прибыв в Аланию, обнаружил здесь какого-то самозваного епископа, который сам себе набрал священников. В бессилии извергая гнев, Феодор пишет «что аланское племя легко может быть совращено», их «пасет скорее смерть безверия», «аланы христиане только по имени», «незаконные они дети доселе, а не сыны, потому, что сатана соблазнил их, чтобы не веровали истине и чтобы пребыли чадами неверия… Отличия моих пасомых – убийства прежде всего и прочие виды смертей» [49 с. 322]. Следует сказать о времени написания этого сообщения оно относится к периоду первого похода монголов на алан в 1222 г.. Следует также отметить, «что Аланская епархия продолжает существовать и после татаро-монгольского нашествия, когда значительная часть Алании оказалась завоеванной и включенной в состав Золотой Орды, это обстоятельство, очевидно, можно объяснить тем, что татаро-монголы считались с влиянием аланских епископов и, сохраняя кафедру, стремились, использовать ее в своих интересах» [50 с. 324].
Привилегированное положение церкви в России сохранялось до реформ Петра I, до момента, когда миру явилась обновленная страна, с сильной, централизованной государственной властью. «Как носитель государственной идеи, Пётр не допускал самостоятельности церкви в государстве, а как реформатор, отдавший жизнь делу обновления отечества, он не любил духовенство, в массе которого находил наибольшее число противников того, что ему было самому более всего ближе… На духовенство Пётр смотрел так, что оно «не есть иное государство» и должно, «наравне с другими сословиями», подчиняться общим государственным законам… Всякий указ его, относящийся к монастырям, дышит желанием уколоть монахов, показать и им самим и всем всю бесполезность, всю ненужность монашеского жития. Ещё в 1690-х годах Пётр категорически запретил строить новые монастыри, а в 1701 году велел переписать все существующие, чтобы установить штаты монастырей. И всё дальнейшее законодательство Петра относительно монастырей неуклонно направляется к трём целям: к уменьшению числа монастырей, к установлению тяжёлых условий для принятия в монашество и к тому, чтобы дать монастырям практическое назначение, извлечь из их существования какую-нибудь практическую пользу. Ради последнего Пётр клонился к тому, чтобы обратить монастыри в фабрики, училища, лазареты, инвалидные дома, то есть «полезные» государственные учреждения» [51]. В 1700 г. Пётр запретил избрание нового патриарха, 1720 г. учредил Духовную коллегию, переименованную затем в Священный синод государственный орган с функцией общецерковного управления. Не в последнюю очередь церковная реформа и урезонивание церковных претензий на власть позволили Петру I создать Российскую Империю
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
1. Мамиев Г. Шаг в пропасть 2. «Дарьял» 5’2013.
2. Никифор Василаки / Алемань А. Аланы в древних и средневековых письменных источниках. М. 2003
3. Ал-Масуди / Алемань А. Аланы в древних и средневековых письменных источниках. М. 2003
4. Ганич А. А. Алдар из Тагаурии / Дарьял №4, 2003
5. Епифаний Кипрский. Против назареев/Панарион//http://www.mystudies.narod.ru
6. Иероним, посл. 89 к Августину/Ранович А.Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства. М., 1990.
7.Цит., по: Осипов А. А. Катехизис без прикрас. М., 1988
8. Христианские и еврейские праздники. Их языческое opnhqunfdemhe. Л., 1925
9. Древс А. Миф о Христе. – М.: Атеист, 1924. – Т. 1, 2.
10. Немоевский А. Философия жизни Иисуса (об основной ошибке исторической школы). – М.: Атеист, 1923. – 126 с.
11. Левада Ю. Христианство//Философская энциклопедия. М., 1970. Т. V.
12. Платон. Филеб 28b-30b; Тимей 27d-28c/Платон. Сочинения. В 3-х Т. М., 1971.
13. Ситников А.В. Философия Плотина и традиция христианской патристики. СПб., 2001.
14. Шейнман-Топштейн С.Я. Платон и ведийская философия. М., 1978.
15. Иоанн Златоуст. Беседы на послание к филипийцам. Беседа VI на Филипп. II 5-8/Полное собрание творений святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского. СПб., 1905. Т. XI.
16. Свенцицкая И.С. Раннее христианство: страницы истории. М., 1987.
17. См., например, Ориген. О началах. Новосибирск, 1993. Тертуллиан. О проскрипции [против] еретиков (13)/Тертуллиан К.С.Ф. Избранные сочинения. М., 1994. С. 106 – 129. Августин Блаженный. О Троице/Августин. Pro et contra: Личность и идейное наследие блаженного Августина. Антология. СПб., 2002. С. 867 – 895.
18. Шахнович М.И. Первобытная мифология и философия. Л., 1971.
19. Гарданти М. Уадзимистж. – Дзжужгигъжу: Ир, 2007. – 415 ф.
20. Добреньков В.И., Радугин А.А. Методологические вопросы исследования религии: Спецкурс. – М.: Изд. МГУ, 1989.
21. Фрейденберг О.М. Миф и литература в древности. – М.: Наука, 1978.
22. Кликс Ф. Пробуждающееся мышление. У истоков человеческого интеллекта. – М.: Прогресс, 1983.
23. Фрезер Д.Д. Золотая ветвь. – М.: Политиздат, 1983.
24. Иустин Мученик. Апология I. Представленная в пользу христиан Антонину Благочестивому/http://www.mystudies.narod.ru
25. Аристид Афинский. Императору Кесарю Адриану от Аристида, философа Афинского/Остроумов С. Разбор сведений Евсевия Кесарийского и бл. Иеронима Стридонского о греческих апологетах христианства второго века. М., 1889
26. Иоанн Златоуст. Беседы на послание к римлянам. Беседа XIX к Римл. XI, 7/Полное собрание творений святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского. СПб., 1903. Т. IX.
27. Толстой В.С. Сказание о Северной Осетии. Владикавказ 1997
28. Темырханты С. Иры истори. Дзжуджыхъжу 1994
29. Къарджиаты Б. Ирон жгъджуттж. – Дзжуджыхъжу: 1991 – 160 ф.
30. Дулуман Е. Нагорная проповедь Христа как сердцевина христианской морали /
http://www.ateism.ru/article.htm?no=1361
31. Иисус /КЕЭ, том 3, кол. 706–718 / http://www.eleven.co.il/article/11776
32. Нарты кадджытж / http://biblio.darial-online.ru/text/Gutiev-narts/tom1_os.shtml
33. Нарты. Осетинский героический эпос. Кн. 2. – М.: Наука, 1989
34. Осипов А. А. Катехизис без прикрас. М., 1988
35. http://region15.ru/articles/3840/.
36. Гассиев А. А. Избранные произведения. Владикавказ 1992
37. Белов А. Б. Святые без нимбов. М., 1983
38. Дешнер К. Криминальная история христианства. М., 1996
39. Ирон диссжгтж жмж жмбисжндтж. Дзжуджыхъжу 2006
40. Ницше Ф. Воля к власти. М., 1994
41. Цит., по: Осипов А. А. Катехизис без прикрас. М., 1988
42. Полное собрание творений святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского. СПб., 1896 – 1906
43. Хачирти А. Аланика мудрость народа. Владикавказ 1999
44. Северная Осетия 28. 06. 03. №117
45. Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1995
46. Аммиан Марцелин. Римская история. СПб., 2000
47. Цит., по: Маурент Б. Крест у язычников и христиан / Происхождение креста. М., 1926
48. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т.5, гл.4.
http://www.kulichki.com/inkwell/text/special/history/karamzin/ka r05_04.htm
49. Цит., по: Кузнецов В. А. Очерки истории алан. Владикавказ 1992
50. Кузнецов В. А. Очерки истории алан. Владикавказ 1992
51. Церковная реформа Петра 1 / http://new.sinodipc.ru/pages/649/
52. Матье М. Э. Древнеегипетские мифы. М., 1956
ПРИМЕЧАНИЯ
1 В связи сообщением о подготовке «празднования 1100-летия Крещения Алании в 2014 году» мной было направленно письмо на имя Архиепископа Владикавказской и Махачкалинской епархии Зосимы следующего содержания: «Просим Вас пояснить какие события или действия имеются ввиду под словосочетанием «крещение Алании»? На основе каких теологических положений христианства или догматов церкви возможно «крещение Алании»? На основе каких исторических документов, источников освещающих те или иные события 914 года в Алании выбрана данная дата с формулировкой «крещение Алании»? Какое отношение имеют религиозные организации РПЦ к данным событиям или действиям?». Письменного ответа получено не было, однако один из церковных деятелей местной епархии предложил мне встретиться. Во время нашей дружественной беседы (без шуток) я вновь озвучил приведенные вопросы, на что получил ответ о некоем историческом свидетельстве из источника, говорящего о принятии неким царем алан и его приближенными христианства, на чем и основана выбранная дата с такой формулировкой.
2 У разных отцов церкви семь или восемь.
3 Который, к сведению, изначально был убежденным
католиком и даже пострадал из-за этого.
