РАССКАЗ
I
Предупреждение: история, которую вы собираетесь прочитать, крайне банальна и не несет в себе ни капли полезной информации.
Но раз взялись читать, прошу внимания…
– Он опять на тебя смотрит…
– Что?
– Посмотри…
– И что?
– Он отвернулся. Ой, ты вся красная…
– Жарко, пойдем на урок.
– Какой жарко? В нашу школу пингвинов можно присылать! Им тут будет комфортнее, чем нам…
Да, эта история снова обо мне, и, как ни странно, она началась не с того, что я сидела у окна. В общем-то, я даже не знаю, когда она началась, потому что Ярослава я знала всю жизнь. Хотя это неправильное определение, точнее сказать, это было лишь знание друг о друге как о существующих личностях. Мы знали, что существуем на одной и той же планете, в одном и том же измерении, но никогда не общались и редко пересекались, разве что в школе. Думаю, надо его описать: невысокий, симпатичный брюнет, обычная внешность с какими-то необычными чертами (какими – я до сих пор не в силах понять). Впервые я увидела его у бабушки, только не у своей, у его. Спрашивать, что я делала у них дома, это равно, если бы вы спросили, люблю ли я варенье, а варенье я обожаю. Там, в соседнем подъезде, я лакомилась им, не чувствуя ни капли страха, что меня застукают, потому что делала я это совершенно легально, по разрешению, полученному от бабушки Ярика.
А сейчас он смотрел на меня так, как будто видел во мне старую знакомую (коей я и являлась), только никак не мог вспомнить моего имени. Как это обычно бывает, судьба, почуяв запутанность в нашем безмолвном общении, сводила нас, как только могла, хотя делала это как-то лениво и нелепо. Не сказала бы, что он мне очень нравился, так как был одним из множества приглянувшихся мне мальчиков, о которых я думала на уроках, но не представлявших для меня особого интереса.
Как вы уже поняли, мой главный недостаток заключается в том, что я слишком мечтательна. Моё воображение доводило меня иной раз до свадьбы с одиннадцатиклассником или танца с практикантом, а иногда доходило и до поцелуя посередине лестничного пролета. Ужас! Мечты, мечты, где же мой разум?
Диалог, упомянутый в самом начале рассказа, состоялся между мной и моей подружкой. Мы стояли в школьной рекреации. Яна (подружку звали именно так) пыталась доказать мне теорему, которую я не могла (или не хотела) понять, а кроме теоремы подруга доказывала и то, что Ярик, как говорится, «неровно ко мне дышит». Чушь!
Вот школу наполнил звонок (к несчастью, он призывал учиться). Мы с Яной, особо не торопясь, пошли на урок геометрии. Время тянулось мучительно долго и слишком скучно, чтобы рассказывать читателю подробности и о последующих трех уроках. Новая история обо мне продолжилась только на последнем, шестом уроке. Итак… шестой урок, биология. Повторение тем о бактериях, вирусах и так далее. Учительница, не справлявшаяся с компьютером, который предательски не передавал сигнал проектору, гордо сидела на стуле и пыталась подружиться с техникой 21 века. Вдруг она встала около экрана, видимо, подумав, что у нее получилось сладить с электронным ящиком, и начала:
– Сейчас перед вами появится…
В дверь кто-то постучался и, не дождавшись ответа, нагло вошел в кабинет.
– Инфузория туфелька, – продолжала биологичка.
Класс, увидев инфузорию не на экране, а у двери, залился смехом.
Только мне было не до смеха, да и плакать не хотелось, просто мой рот бесконтрольно открылся, глаза приобрели квадратную форму, а гаечки и винтики в голове переклинило. Причиной столь странных эмоций было то, что “инфузорией” оказался Лёша, когда-то названный Принцем. Не зная, что мне делать, я перебирала в голове наиглупейшие идеи. «Саша, лезь под парту… Нет. Лучше спрячься за спиной Вадика (мальчика, сидевшего передо мной). Сделать вид, что я пишу. Чушь! Зачем он вообще сюда заявился?» Мои мысли были прерваны бумажкой, кинутой мне с последней парты. В то время как Принц разговаривал с учительницей, я тихо развернула записку. Ее автором была Яна (глупо не знать почерк своей лучшей подруги). Я мигом прочитала: «Что он здесь делает?» Если бы я знала! Повернувшись назад, я посмотрела на Яну. Взгляд мой, видимо, выражал полное недоумение, потому что после него подруга не стала пытать меня насчет заданного вопроса. Вдруг биологичка, встав перед классом, как президент перед народом, с широкой улыбкой спросила, может ли кто-нибудь проводить Алексея (так она его назвала) к директору, а заодно и отыскать журнал, который не находили с первого урока. Все девочки подняли руки, кроме меня с Яной.
– Сашенька, иди ты, – ласково произнесла биологичка. Логика этой женщины всегда меня поражала, а может, это учительская привычка поднимать со стула того, кто не поднял руку.
Я заметила ехидную улыбку на лице Принца. Когда мы вышли из кабинета, я отвернулась от него и быстро пошла вниз. Он догнал меня, но через пару секунд мы уже были у кабинета директора.
– Вот! – я невольно посмотрела на него, потом развернулась в сторону учительской.
Лёша схватил мою руку и сказал:
– Саш, ты чего такая?
Ничего не говоря, я выхватила руку и направилась в учительскую. Если читателю интересно, журнала там не было. В кабинет биологии я вернулась вместе со звонком. Не обращая внимания на недовольство учительницы насчет моего долгого отсутствия, я прошла к своему месту.
Далее день прошел обычно, что не представляет для читателя никакого интереса.
Почему я не захотела говорить с Принцем?
Наверное, читатель помнит наше с ним знакомство, после которого мы стали парой. Не буду лукавить, я любила его больше мороженого, а иногда, казалось, сильнее шоколада.
Но вот однажды… Я гуляла со своим двоюродным братом. Я давно его не видела, потому что он жил в другом городе, а погостить приехал всего на неделю. Мне не хотелось упускать возможность весело провести пару летних дней с братом. К тому же Лёша уехал к родственникам. Не буду скрывать, Серёжка (мой брат) любил меня баловать. В этот раз он привел меня в любимое кафе просто поболтать. Во время нашего разговора брату позвонили, и он отошел “на минутку” (скорее на час). В кафе было темно, забавно мелькали разноцветные лампочки. Я спокойно ела мороженое. Тут мимо меня прошел парень и сел напротив. Не отрываясь от своего занятия, я спросила, как я думала, брата:
– Кто звонил? – невежливый вопрос, но между мной и Серёжей не было секретов.
Я подняла голову и чуть не упала со стула. Передо мной сидел Лёша. Я была рада его видеть, но для меня эта встреча была неожиданностью.
– Ты что здесь делаешь? – испуганно спросила я.
– Соскучился, – процедил он сквозь зубы и улыбнулся, но не как обычно, глаза его щурились, казалось, он вот-вот меня ударит.
Включили медленную музыку. Лёша встал и попросил станцевать с ним.
– Нет, она будет танцевать со мной, – за моей спиной раздался голос Серёжи.
Сколько раз эта фраза доводила дело до драки!
Только я хотела открыть рот, как мне его закрыли. Драка состоялась, но, к счастью, охрана прекратила ее через пять минут. Нас решили отпустить без вмешательства полиции. Заплатив за несколько разбитых стаканов, вазу и поломанный об чью-то голову стул, мы ушли. Лёша, не желая слушать меня, направился в другую от нас с Серёжей сторону.
Брату я все объяснила, он извинился, а на следующий день уехал (Серёжка всегда смеялся над такими примитивными ссорами между девушкой и парнем). Лёшу я видела в тот же день, он ходил под моим окном и, видимо, был не совсем трезв. Я не хотела выяснять отношения, потому что мои действия могли довести до ссоры, драки, «убийства» (хотя чаще, точнее, всегда, они кончались примирительной шоколадкой).
В этот же прекрасный день Яна уговорила меня поехать с ней на пасеку, хотя мне всегда казалось, что моя подруга и природа – несовместимые вещи…
Кто же знал, что у меня аллергия на пчел?! (Странно, что за шестнадцать лет своей жизни я не узнала этого.) Я лежала на койке и видела причудливые галлюцинации под громкое гудение машины скорой помощи, которую я, красная, опухшая, с расшатанными нервами, ждала в милом старом домике около трёх часов. Рядом сидела Яна и что-то пыталась объяснить, но то ли я под влиянием пчелиного укуса слышала что-то похожее на китайскую речь, то ли подруга практиковала свой японский (время, конечно, было неподходящее для данного занятия). Я захотела пить и стала просить воды у подруги. Никогда не подозревала, что знаю китайский или японский, но мой язык выдавал фразы именно этих языков. Вот что значит настоящая подруга! Яна поняла меня и подала бутылочку с водой. Машина резко остановилась, а я продолжила путь, только вниз с койки. Вода вылилась из бутылки, а под этой струей оказалась я. Всем повезло, что я разговаривала на китайском в тот момент. Хотя, увидев потрясенную моими словами Яну, я стала подозревать, что этот неожиданный дар меня покинул, и минуту назад я сказала пару ласковых на родном языке. Причиной остановки транспорта стало спущенное колесо. Следующие полтора часа мы ждали другую машину скорой помощи, так как запасного колеса у этой не обнаружилось. Я начала бредить (это мне рассказывала Яна). По ее словам, я умоляла ее позвонить Лёше. Видимо, пчелиный яд сильно повредил мой мозг, хотя укус был в щеку.
Будучи в бреду, я потеряла сознание, поэтому продолжу рассказ с того момента, как я проснулась в палате городской больницы.
Первое, что я увидела, это капельница. Потом мои глаза опустились на воткнутую в руку иглу, затем я заметила апельсины на столике. Только после этого я поняла, что нахожусь в больнице. Через пару минут я вспомнила свое имя, спустя полчаса имя своего парня. Прошло еще две минуты, и до меня дошло, что пару минут назад я вспомнила имя моего бывшего (да-да! бывшего!). Но я никак не могла найти в своей памяти причину моего пребывания в жарком месте, пропахшем спиртом, смешанным неизвестно с чем. Спустя еще часик я услышала, как в коридоре ругаются, и тут же вспомнила Яну, которая, несмотря на визг врачей и медсестер, забежала в мою палату со счастливым лицом и взволнованно спросила:
– Ну, как ты?
– Ничего, подруга. Ты как? – привычка взаимного вопроса.
– Как видишь, меня собираются убить.
Она дала мне сотовый телефон и сказала, что в целях безопасности ей нужно уйти.
Яна выскочила из палаты, и вновь послышались крики, только к ним присоединился еще и хриплый мужской (наверно, это был главврач).
Уверенная, что мама знает о моем местонахождении, я без колебаний позвонила ей:
– Мам, когда ты ко мне приедешь?
– Завтра, завтра, – сказала она, видимо, по привычке, потому что далее… (Я лучше передам это диалогом.)
– Тогда привезешь мне… – и я стала перечислять все, что обычно нужно в больнице.
– Стой, – прервала меня мама. – Зачем тебе это на пасеке?
Тут я поняла, что ошибалась, и мама не знает, где я на самом деле. Как выкрутиться, в голову сразу ничего не приходит, по крайней мере, мне (не подумайте, что я тугодумка).
– А-э-э… – я издавала звуки, похожие на стоны очень больного человека (хотя вполне возможно, что я им и была).
Ничего не оставалось, кроме того, как сказать правду.
– А я не на пасеке.
– Саша, ты мне соврала? Ты не на пасеку поехала? А куда? Вы с Лёшей опять в передрягу попали? – мама с такой скоростью выдавала вопросы и предположения, что я не могла вставить и слова. Наконец, она спросила: – И что ты молчишь?
– Мам, я в больнице, – тихо сказала я, прищурив один глаз, несмотря на то, что мама была далеко.
Жаль, что через телефонную трубку нельзя передавать валидол. Мама из-за моей откровенности могла наведаться ко мне в больницу намного быстрее, чем предполагалось, к тому же, бесплатно и лежа.
Через несколько минут, мне удалось успокоить ее, объяснив что к чему…
Вечер в больнице прошел скучно, по-больничному грустно. Я чувствовала себя лучше, хотя галлюцинации в образах любимых актеров иногда посещали мою палату. Общение с любимой певицей прервал телефонный звонок.
– Извини, Ри, – сказала я галлюцинации и ответила на звонок.
Это был Лёша. Круги перед глазами рассеялись, а Рианна ушла, так что я могла более-менее адекватно говорить с Принцем.
– Я у тебя наушники оставил, передай их Роме.
– Не могу, я в больнице, – говоря это, я на что-то надеялась.
Принц немного замялся:
– Где? – и я услышала знакомый ласковый голос, немного дрожащий, с ноткой любви, которую могла угадать только я.
Он откашлялся и, видимо, спугнув этим кашлем свою нежность, холодно сказал:
– Пусть твой новый друг к тебе ездит.
– Это мой брат.
– Долго отмазку придумывала?
– Нет, – сухо ответила я и положила трубку, потому что ненавижу доказывать правду. Через минуту мне пришло сообщение: «Наушники отдать не забудь!» Если бы Принц стоял в тот момент передо мной, приверженцы теории «бьет, значит, любит» решили бы, что я обожаю его.
Вот такая веселенькая история. Через неделю я выписалась домой. Несмотря на то, что мы каждый день дурачились и сходили с ума, гуляя по улицам города вместе с нашими общими друзьями, я и Лёша не разговаривали друг с другом около месяца. Как это было в «Простоквашино», мы общались с помощью друзей, которые временно работали почтальонами Печкиными.
II
Следующее утро, после встречи с Лёшей в школе, для меня было сплошной головной болью, в прямом смысле этого слова, потому что я ударилась головой об стенку, когда, потянувшись, откинулась назад. Тыдыщ! В моей голове грохотало так, будто я сотрясла дом, а стены, не выдерживая, по очереди рушились. Чуть-чуть отойдя от удара, я убедилась, что дом остался цел, но голова все-таки пострадала. Выйдя из дома, я со страхом предчувствовала, что головная боль не оставит меня долгое время, только еще и в переносном смысле этого слова.
Переступив через порог школы, я поздоровалась с охранником, чего раньше никогда не делала (видимо, стенка была на меня сильно рассержена). Охранник поздоровался в ответ, хотя я прошла мимо, даже не посмотрев на него. Я редко слышала спокойный голос этого мужчины, так как он или молчал, или кричал, третьего, как говорится, ему не было дано, особенно в нашей школе. Его голос был очень похож на Лёшин. Меня предупреждали, что галлюцинации будут преследовать еще полгода, так происшествие с пчелиным укусом повлияло на мою психику. Когда я повернулась, поняла, что мой диагноз ни при чем – в одежде охранника стоял тот, с кем моя гордость не позволяла здороваться – это был Принц. Пять секунд мы смотрели друг другу в глаза, потом я медленно повернулась и быстро направилась в раздевалку (скажем честно, еще и потому, что на горизонте появилась завуч). Я бежала в гардероб, думая о Принце, по пути сбила человека, споткнулась и упала. Мне подал руку Ярик, который, потирая другой рукой лоб, спрашивал, как я себя чувствую. Я ответила американским «ОК», несмотря на то, что голова моя гудела еще сильнее, а в ушах раздавался шум морского прибоя. Я мило улыбнулась и, как пьяная, зашла в раздевалку.
– Что с тобой? – одиннадцатиклассник, видимо, искал причину не идти на урок.
«Что ему от меня нужно?» – думала я, ведь сказала же, что все хорошо. Как назло в этот день опоздавшими были только мы двое, а дежурного у раздевалки не наблюдалось (чего никогда не бывало), так что в рекреации были только я и Ярик.
Выйдя из гардероба, я снова наткнулась на Ярика. Больше всего на свете, я захотела оказаться в кабинете химии (что тоже было редкостью).
– Тебе плохо? – спросил он.
– Нет, – отрезала я и, отодвинув его, пошла дальше.
Мальчик догнал меня, взял за руку и потащил вперед. Он остановился в фойе и спросил:
– Сколько пальцев?
– Два, – сказала я, опешивши.
Он вздохнул и посмотрел на меня как сотрудник наркоконтроля на заядлого пьяницу.
– И вообще, отпусти меня. Я на урок опаздываю!
Только я хотела ступить на первую ступеньку, как он потянул меня в сторону медпункта (что крайне бесполезно). Я была не в силах понять, что заставляло его настолько беспокоиться о моем здоровье. До определенного момента.
Пока Ярик пытался отцепить меня от перил, я отнекивалась и сопротивлялась, заранее придумывая причину моего отсутствия на половине урока химии. Вдруг раздался серьезный голос. Ярик повернулся, а через секунду упал, зажав нос. Кто же это мог быть? Конечно же, новоиспеченный охранник.
– Все нормально? – спросил Лёша.
Затем последовал отрывок из американского фильма, то есть Ярик и Лёша стали драться, при этом выдавая фразы из любимого романа бабы Милы (я слушала его, мягко говоря, много раз).
Так как у меня в голове разражалось землетрясение, мне было все равно, кто кому сколько раз поломает нос или выбьет челюсть. Я поднялась на второй этаж, голова закружилась сильнее (еще пару минут, и я бы подумала, что нахожусь в ракете). Крики резко оборвались, последовал разговор, который я услышала случайно.
– Ты мне чуть нос не сломал! А говорил, в шутку! – сказал Ярик.
– Извини, друг. Спасибо. Кстати, где она?
Несмотря на то, что голова… ну вы знаете… я тихо спустилась и ангельским голоском ответила:
– Здесь, милый.
Оба повернулись и посмотрели на меня испуганными глазами, в которых читалось: «Ну все, засекла! Как выкрутиться?».
Тут прозвенел звонок, а вместе с ним и моя голова. Я не могла поверить, что была героиней этой мыльной оперы целый урок.
– Саш, ты где пропадала? – гулом раздалось в моей голове. – А о чем вы болтаете?
– Ромка, привет!
Вдруг мне стало хуже, я упала вперед, прямо в руки к Роме (повезло, что не назад – экстрим в виде съезжания по лестнице на спине был не по мне) и потеряла сознание.
Я открыла глаза, но около десяти секунд кроме разноцветных кружков ничего не видела.
Вскоре круги укатились, над моим лицом сияла наглая улыбка нашего нового охранника. У меня сработал безусловный рефлекс: Лёша получил пощечину.
Принц было замахнулся, чтоб ответить на мое «хамское» поведение, но вместо этого приподнял меня и, обняв, шепнул:
– Как ты?
В ответ я крикнула: «Ай!». Видимо, стрела Амура пронзила сердце, пройдя сквозь голову, потому что она у меня раскалывалась.
Я оттолкнула Лёшу и попыталась встать, шаткой походкой вышла из медпункта и направилась к лестнице, но неожиданно взлетела, Принц перекинул меня через плечо и понес к выходу. Я сильно ударила его по спине, а он в ответ прыгнул, после чего в моей голове, звеня, рассыпались винтики. Я поняла, что сопротивляться – делать себе хуже, поэтому мирно висела на его плече.
– Шоколадку будешь? – спросил он.
Я молчала.
Он подпрыгнул, как будто хотел вытрясти из меня ответ. Весьма неприятно скакать, перебивая дыхание о его плечо, поэтому Лёша получил повторный удар под лопатку. Принц не выдержал и поставил меня на землю.
– Шоколадку будешь?
Я утвердительно покачала головой.
Он расстегнул куртку и вытащил растаявшую шоколадку из внутреннего левого кармана. Я засмеялась и отказалась от молочной пасты с орехом.
– Она ж рядом с сердцем была! – обиженно сказал Лёша, разведя руки. Я видела: он действительно сильно расстроился.
И тогда я не удержалась и повисла у него на шее. Прижавшись к нему, я чувствовала, как бьется его сердце. Принц снова взял меня на руки и понес к дому, который был уже рядом. По пути я выяснила, что Лёша не устраивался охранником, а просто договорился с нашим стариком о маленькой драматической постановке.
III
Утром, точнее, около двух часов дня, я проснулась с отличным настроением. Только я полностью смогла открыть глаза, как поняла, что проснулась от стука в дверь. Я с легкостью откинула тяжелое одеяло и побежала в прихожую. Нетерпеливо открыв дверь, я застыла в изумлении: Лёша стоял в армейской форме и мило мне «мяукал».
– Для тебя маленький сюрприз, – он улыбнулся, а из-за пазухи выглянул маленький пушистый бежевый комочек.
Сиамский котенок. Прелесть! Я протянула руки и почувствовала, как бьется маленькое сердечко этого крошечного существа.
– Правда, красивый?
Я посмотрела на Принца, выразив все эмоции взглядом. Лёша крепко обнял меня, а я пыталась сдержать слезы. Но нет, соленые капли скатывались по его темно-зеленой куртке.
– Мне пора. Будешь меня ждать? – с широкой улыбкой спросил он.
Я ответила кивком и уткнулась ему в плечо. Лёша провел рукой по моей мокрой щеке, поцеловал меня и быстро сбежал по лестнице. Живой комочек мурлыкал у меня в руках, спрятав свой черный носик под мой локоть. А я стояла на лестничной площадке и начинала скучать по наглой, но обаятельной улыбке своего Принца, которую я не смогу увидеть еще целый год…
