* * *
Я не тот, кто пишет тебе под фотками,
Пальцы мнет, с ИСтомою
совладав…
Я в ИСторию тебя впишу… Хоть и с Томою
и с Дианою… и с другими кокетками
и кокотками
лайф на лав…
В Копенгагене нынче дождливо, наверное…
ветрено…
Я там не был, но был на Колымской трассе,
в глухой избе…
Ты всегда у меня, как датчанка,
в себе потеряна…
Я всегда, как зека магаданский
найден в тебе…
Составляют списки какие-то там на Родине
Говорят, что играю на чувствах,
творю агит…
Все сейчас в Осетии, точно, как в прежнем Родосе,
Только нет клеобулов во власти,
и моросит…
Я не тот, кто пишет в личке тебе петиции,
говоря о лирике,
Представляя стан твой, сжатый струбциной снов,
Я впишу твое тело (до мелких деталей) в свои страницы,
чтоб в весенние окна влетало оно синицами…
И ночные дома сторожило молчанием сов…
* * *
Твои бусы вязки,
как степной миндаль.
Глаз упрямых хаски
устремились в даль…
За Канибадам!..
Полно, Нелли…
Локон твой воздам
волнам… мели…
Мочки киноварь
после страсти
подарю, как царь
своей власти…
Гибельно
расточу твои губы,
щек твоих парчу
растопчу
взором гунна…
В копи жемчуга твоего
ниже шеи
Поведет Ясон свой «Арго»
за прощеньем…
Стой!
не впускай мой пожар,
Сцилла – Харибда!..
руки не от страха дрожат –
от ритма…
от виска…
от вены…
От соска до Веры…
Катарсис…
О.Л.
Шлейфом тянется органзА
За полынью твоей походки.
Как борзая, летит гюрза
Ненаписанных слов под фотки.
Я тебе нагрубил за тон,
Что туннель прорубает в скалах…
Я тебя полюбил за тот
Голос хрупкий, как звон бокала…
Я тебя полюбил за рук
Колыхание роковое,
Я тебя раструбил за круг
Твоих сосен над головою…
О бедра твоего изгиб!
О лица твоего сансара!
Белым солнцем плечей – Египт…
Темным волосом – Ниагара…
Грозно ты прокричала мне:
«Вы грубы и бестактны, сударь!»
Грустно ты прошептала: «Нет,
Тлеть под Вашим пером не буду…
Трепетать и молить»… Но я
Будь Мария ты, будь Катлина,
Не устану шептать: «Моя»…
Каждой строчкой своей недлинной…
И от этих тисков, мой Свет,
Не избавиться, как от Ига.
Рифма целит свой пистолет,
Как в веселом спектакле Инга…
Но, прищурив мои глаза,
Выбирает душой кокотки…
Шлейфом тянется органзА
За полынью твоей походки…
* * *
Благословляя рабский труд,
Чаруя «дивными» речами,
Мою республику берут,
Как девку глупую, мещане.
Не двести с лишним лет назад,
Теперь… в любимом Иристоне
Они впрягают наш адат
В свои алдарские устои.
Под ликование старух,
Грызут и чествуют друг друга,
И правит феодальный дух
В дождливом городе Дзауга…
Мой гнев – неблагодарный труд,
Но благородней ли молчание,
Когда Республику берут,
Как девку глупую, мещане?
Усталый взор куда ни кинь,
Повсюду, думать обреченные,
Сидят чиновники-князьки
В парчовых мантиях ученых.
С их жирных тел слизав елей,
Творя «газеллы» и «сонеты»,
Пролезли изо всех щелей
В мою поэзию эстеты,
Из глубины «дарьяльских» руд,
Где их «жемчужины» навеки…
Провозглашают свой кашрут
Литературные калеки.
Пред грозным оком трепеща,
Пирожных с барских рук отведав,
Идут прислужники мещан
Под белым знаменем Поэтов.
А тем, которым разум бы
Иметь, мошны свои имея,
Нужны послушные рабы,
Как эти граждане-пигмеи.
Глаза в любви, стихи в грязи,
Мораль скрывающая похоть,
Не лет и зим – Милен и Зин
Трансдекадентская эпоха…
Эпоха, где толпа невежд,
Чья слава в песнях омертвела,
Срывает девственность одежд
С Осетии тугого тела.
О, Родина! Когда ты взор
Потупишь (все тому приметы),
Когда услышишь мой укор,
Когда признаешь свой позор,
Знай, это сделали поэты…
* * *
И в чьих ты спишь сейчас туманах,
В чьих поцелуях грудь томишь?
Кому толкуешь про Париж,
Про свой Исакий в ливнях рваных?..
Дорог и рук твоих атлас
Кому ложится в изголовье?
Кто пред тобою хмурит брови?
Кто говорит тебе: «для Вас?..»
Когда сменится гнев на милость –
Мне не дано предугадать…
Твоих исканий благодать
Уже Голгофой обратилась…
Но непреложен мой закон –
Владикавказские привычки…
И я беру тебя в кавычки
Суровым русским языком.
Все чаще изъясняться стал,
Какая странная примета…
Где ж право горского поэта,
Благословлявшего твой стан?
Благословлявшего твой лик,
Зеленых глаз твоих софиты,
Нагих колен твоих граниты
И жарких губ твоих родник…
По мостовой души моей
Прошли монашки и гетеры…
Не могут, что ли, адюльтеры
Быть отголосками любвей?!
Не зная, где хорей, где ямб
Всю жизнь ищу такого слова,
Чтоб ты сказала: «Я готова»…
О, слава нищая моя!
Неисчерпаем мой елей…
Вернись всегда, когда мне пусто,
По праву моего распутства,
По слову доблести моей…
