ЗОЛОТО ДЛЯ РОБИН ГУДА
Энди Гарсиа
Прежде,
глядя на Винсента Корлеоне,
душа моя издавала львиный рык,
вольно гуляя по саванне
и наполняясь отвагой…
Но сегодня,
в свете последних потрясений
моей малой родины,
земляки ставят Винни в вину
его последнюю роль,
и я мысленно вопию:
«Винни-Винни!
Стоило ли
после такой крутизны
репетировать сцену,
где твой герой жует галстук перед эфиром,
и выжимать из себя ужас,
удирая от МИ-24?
Стоило ли, Винни,
былому Робин Гуду мафии
отдавать приказ
поливать огнем спящий город?!
А как же знаменитое:
«Кроме женщин и детей?!»
Не обижайся, Винни,
я не виню тебя…
Иногда и робины голодают…
Надеюсь,
ты сытно поел на деньги за эту работу!
И потом…
я все еще в числе тех бедняков,
для которых ты добывал золото.
ВЫХОД
Когда Малевич
пригвоздил растекающийся арт
черным квадратом,
он упивался последней точкой…
Хотел поступить вероломно,
но просчитался –
и вместо точки открыл вход…
СЛЕЗЫ МИКЕЛАНДЖЕЛО
Одни консервируют стул,
другие целуют холст,
третьи
занимаются сексом
на полотне с краской,
etc, etc…
А ты,
плачущий Микелле,
истово молился,
чтобы исписать великие стены
лучшими снами…
Потомки ответили тебе.
Так вытри же слезы!
Впредь
не проси для них вдохновения
в Своем раю
у Своего бога,
а списки будущих творцов
возьми в сортир поутру,
если там, конечно, возможны
подобные процедуры.
ОШИБКА КОРБЕНА ДАЛЛАСА
Я хотела спасти этого человека.
Я Лилу.
Мой порядковый номер – 015.
Но он утверждал,
что я
даже не единица
и, тем более, не пятерка,
а ноль!
«За короткое время
ты прошла длинный путь от нуля до единицы, –
признал ты, спустя месяц, –
но нулем быть лучше».
Славная метаморфоза слабой женщины:
из кокона – в личность.
Я обижалась,
рыдала и причитала:
«Ну почему ты не видишь?
Я – ПЯТЫЙ элемент!»
«Малышка насмотрелась Бес-со-о-на,
ну ничего-ничего,
мечтай себе,
да и поплакать полезно,
мой маленький нолик», –
утешал ты меня по-отечески.
Прошло полгода.
Сейчас ты с ужасом вспоминаешь,
пряча под толстым свитером
след от гигантского ожога,
как однажды
едва оперившаяся единица
неожиданно для тебя
действительно
(вот же проклятье!)
оказалась Лилу…
КОНФЕРАНСЬЕ
Слышу шаги:
шарк, шарк, шарк,
с каждым летит прах вперед.
Сегодня ты не поднялся на один пролет.
Стоишь внизу – ждешь.
Там, на третьем.
И я стою-жду
на четвертом.
«Спускайся!» –
командуешь.
О, ужас:
«Тише! Тише! –
бегу к тебе, –
успеть бы перед новым криком».
А ты опять…
Ну вот, я на третьем:
какой же ты пьяный!
Ты совсем голый…
Смотрю на тебя,
прозрачного,
на жилки с коньяком,
на бледный череп…
А руки твои
сложены молитвенно,
я расцепляю их
и вижу:
черную атласную бабочку.
* * *
Не взятый на абордаж
в лучшей моей схватке
корабль,
режущий аш
два о сознанья
новым,
на этот раз лиловым,
парусом,
скажи:
каково это –
иметь прекрасную и гладкую,
под паруса всех цветов
и размеров
мачту?
Как удается старой
гнилой посудине
не заражать тлением
прекрасный и крепкий…
шпиль?
Уж и меня
(какой там по счету
парус?) дряхлость постигла,
а ты
бороздил моря задолго
до моего рождения…
Змий,
сбрасывающий кожу,
ты плывешь дальше
в море тухлых лоскутов –
восклицательный знак
в сердце мертвого предложения!..
